ГЛАВА 2. ОБРАЗЫ ПЕРЕХОДНОСТИ

68 
§1. Фронтир в творчестве Амброза Бирса 
В первую очередь, нужно сразу обозначить, что связь современного 
жителя Соединенных Штатов с историей первопроходца во времена 
освоения фронтира за более, чем двести лет до настоящего момента, для 
А. Бирса является не умозрительной, но буквально причинно-следственной, о 
чем он неоднократно пишет: например, в более позднем эссе «Some features 
of the law»
142
, рассуждая о современном праве и искажении морали, он 
называет современного американца «thoughtless children of the frontier», что 
буквально переводится как «бездумное дитя фронтира». В своих 
художественных текстах автор часто отсылает к наследию фронтисменов 
прошлого для объяснения мотивации его героев в настоящем: «Его охватило 
раскаяние, запоздалое и бесполезное, а потому особенно глубокое. Ему 
[главному герою] уже чудилось, что вот-вот набросятся на него бесплотные 
жители потустороннего мира, которых он оскорбил, нарушив их покой и 
целость их приюта. И все ж упрямый мальчишка не отступил, хоть и дрожал 
всем телом. В его жилах текла здоровая кровь, горячая кровь фронтирсменов. 
Всего два поколения отделяли его от покорителей индейских племен. Он 
снова двинулся вперед»
143
.
Будучи непосредственным участником боевых действий во время 
Гражданской войны (в том числе крупных сражений при Шайло 1862, Стоун-
Ривер и Чикамога 1863, сражение у горы Каннесо 1864), А. Бирс являлся 
свидетелем огромного количества насилия, которое человек физически 
проявлял к другому человеку. Дважды он рисковал своей жизнью, спасая 
раненных сослуживцев, и вышел в отставку в чине майора, но, как пишут 
современники, никогда не позволял к себе так обращаться
144
. А. Бирс не был 
поэтом, романтизирующим подвиг войны, и его тексты наполнены 
имплицитно антимилитаристским пафосом. Нигде он не артикулирует 
142
Входит в состав The Shadow On The Dial, and Other Essays. 1909. 
143
Бирс А. Заколоченное окно. Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1989. С. 142. 
144
Bertha Clark Pope. The introduction. The Letters of Ambrose Bierce, 1922. 256 p
.

69 
явственно свою авторскую позицию, тем самым не навязывая ее читателю 
(подробнее об этом – Глава 3), но конструируемые им образы и ситуации, в 
которых оказываются герои, наполнены трагическим отзвуком последствий 
разрушительной для цельности существования человека войны, рождаемой 
страстью к насилию и животным желанием власти. 
Наиболее ярко А. Бирс изображает историю человеческого насилия в 
текстах, напрямую посвященных военной тематике – в первую очередь, в 
текстах сборника «О солдатах и гражданских». Наглядно и очень 
детализированно он описывает деформированное восприятие человека, 
постоянно окруженного смертью, который не только десакрализирует ее, 
воспринимая уже как часть собственной ежедневной рутины, но и 
деперсонализирует, превращая убийство человека в неосмысленный акт 
инстинктивного рефлекса: «Nothing had appeared quite familiar; the most 
commonplace objects--an old saddle, a splintered wheel, a forgotten canteen--
everything had related something of the mysterious personality of those strange 
men who had been killing us. The soldier never becomes wholly familiar with the 
conception of his foes as men like himself; he cannot divest himself of the feeling 
that they are another order of beings, differently conditioned, in an environment 
not altogether of the earth»
145
[Даже самые привычные предметы вроде старого 
седла, разбитого колеса, забытой фляги – все таило в себе ауру тех 
непонятных людей, что убивали нас. Солдат никогда не поверит до конца, 
что его враги такие же люди, как он сам, и не избавится от чувства, что они 
существа другого порядка, иначе воспитанные и живущие не совсем в 
земных условиях]
146
. Его персонажи тем самым дистанцируют себя от 
собственного действия, уже не придавая убийству никакого значения, вплоть 
до того, что с легкостью приносят в жертву собственных родственников: 
Картер Дрюз хладнокровно убивает собственного отца, когда узнает его в 
фигуре шпиона на противоположной стороне воюющих: «He was calm now. 
145
Bierce A. Tales of soldiers and civilians. San Francisco, 1891. P.56. 
146
Бирс А. Словарь Сатаны. М.: АСТ, 2020. С. 29.

70 
His teeth were firmly but not rigidly closed; his nerves were as tranquil as a 
sleeping babe's--not a tremor affected any muscle of his body; his breathing, until 
suspended in the act of taking aim, was regular and slow»
147
[Он был спокоен, 
как спящий ребенок, - никакой дрожи; дыхание, задержанное на мгновение, 
пока он брал прицел, было ровным, неучащенным]
148
; а капитан Коултер по 
приказу военного руководства расстреливает собственный дом с женой и 
ребенком. Насилие становится настолько естественной частью жизни 
человека на войне, что он уже не способен различать, что истинно, а что 
ложно: для него не принципиально, должен он убить неизвестного ему 
противника или лучшего друга, оказавшегося по ту сторону баррикад, – 
угроза 
опасности, 
источаемая 
любым 
внешним 
раздражителем, 
воспринимается им как прямой вызов к агрессии. Так герой Брейнерд 
Байринг, оказавшись ночью на посту, вступает в абсурдное сражение с 
трупом, который он принимает за активного врага, затаившегося в темноте: 
«With a cry like that of some great bird pouncing upon its prey he sprang forward, 
hot-hearted for action!»
149
[С криком гигантской птицы, бросающейся на свою 
жертву, он устремился вперед, охваченный жаждой битвы]
150
. Единственный 
инстинкт, проявляемый в подобных условиях, это насилие, и как способ 
защиты, который становится привычной моделью поведения. 
Естественным 
образом 
религиозные 
мотивы, 
сопутствующие 
праведному террору фронтира и оправдывающие его, находят свое 
выражение в образной системе военных текстов сборника. Говоря о 
специфике изображения батальных сцен, стоит сразу сказать о 
субъективизации описания, которое дает А. Бирс, поскольку пытается 
показать ужас войны именно изнутри, глазами ее прямого очевидца 
(подробнее о нарративе – Глава 3). Здесь основной используемый 
художественный прием – литературный монтаж – им обозначается как 
147
Bierce A. Tales of soldiers and civilians. San Francisco, 1891. P.17 
148
Бирс А. Заколоченное окно. Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1989. С. 29 
149
Bierce A. Tales of soldiers and civilians. San Francisco, 1891. P.135 
150
Бирс А. Заколоченное окно. Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1989. С.193. 

71 
способ построения литературного произведения, при котором преобладает 
прерывность (дискретность) изображения, его «разбитость» на фрагменты
151
. 
Литературный монтаж позволяет, с одной стороны, рассказчику 
зафиксировать картинку максимально вещественно, во всех ее ярких деталях, 
а, с другой стороны, автору продемонстрировать через нанизывание 
раздробленных изображений хаотичность человеческого потока сознания в 
минуты эмоционального накала. А. Бирс переключает внимание читателя с 
визуальных образов на аудиальные, со статики на динамическое движение, 
создавая при этом максимально раздробленное изображение, например: 
«With the ruined guns lay the ruined men—alongside the wreckage, under it and 
atop of it; and back down the road—a ghastly procession!—crept on hands and 
knees such of the wounded as were able to move»
152
[Вперемешку с останками 
орудий лежали останки людей. Трупы были под грудами обломков, поверх и 
рядом с ними. А по дороге в сторону тыла двигалась страшная процессия – 
на руках и коленях ползли раненные, которые еще в силах были 
передвигаться]
153
. А. Бирс использует здесь постепенное расширение плана – 
сначала дается статичная картинка, набор крупных планов: «ruined guns» и 
абсолютно идентичные им «ruined men», пассивно фиксирующие своим 
присутствием следы разрушения и насилия, в оригинальной авторской 
пунктуации сопровождаются далее разрывом тире « — alonside the wreckage, 
under it and atop of it», который заостряет внимание читателя на смене плана. 
Все это нагромождение обезличенных тел и оставленных вещей и орудий 
будто бы множится, разрастаясь до бесконечных масштабов, и разрешается в 
самостоятельном, но принципиально безжизненном движении: «a ghastly 
procession!», призрачная (этимологически родственное слово ghost – от англ. 
приведение, дух), ужасающая в своем нечеловеческом обличии процессия 
живых мертвецов. Это буквально бытовое и максимально приземленное 
151
Хализев В.Е. Теория литературы. М.: Высшая школа, 1999. 398 с. 
152
Bierce A. Tales of soldiers and civilians. San Francisco, 1891. P. 117. 
153
Бирс А. Заколоченное окно. Свердловск: Средне-Уральское книжное издательство, 1989. C. 65. 

72 
описание апокалипсиса сегодня, в реальной действительности, очевидцами и 
инициаторами которого являются современные американцы. 
Весь комплекс эсхатологических образов и мотивов соединяется в 
неразделимое художественное единство в тексте «Чикамога», описывающем 
опыт восприятия военного столкновения глухонемым ребенком. Один из 
самых чудовищных примеров искажения реальности в сознании человека, 
который в силу своих возрастных и психических особенностей не может 
постичь его ужасающую природу, наполнен библейской символикой. 
Встречая изувеченных отступающих с поля сражения солдат, ребенок с 
трудом идентифицирует их как людей, себе подобных, принимая за 
диковинных миксантропических чудовищ – «странный движущийся 
предмет», похожий «не то на собаку, не то на свинью». Анафорически 
А. Бирс описывает хаотичное движение массы существ, которая подчеркнуто 
лингвистически в прошедшем времени была людьми – «were men». «They 
crept upon their hands and knees. They used their hands only, dragging their legs. 
They used their knees only, their arms hanging idle at their sides. They strove to 
rise to their feet, but fell prone in the attempt. They did nothing naturally, and 
nothing alike, save only to advance foot by foot in the same direction. Singly, in 
pairs and in little groups, they came on through the gloom, some halting now and 
again while others crept slowly past them, then resuming their movement. They 
came by dozens and by hundreds; as far on either hand as one could see in the 
deepening gloom they extended and the black wood behind them appeared to be 
inexhaustible»
154
[Они ползли на руках, волоча за собою ноги. Они ползли на 
коленях, а руки их плетьми висели вдоль тела. Они пытались подняться, но 
тут же, как подкошенные, падали ничком на землю. Они вели себя крайне 
неестественно каждый по-своему, если не считать того, что все они шаг за 
шагом продвигались в одном и том же направлении. В одиночку, парами, 
небольшими группами возникали они из мрака; время от времени некоторые 
154
Bierce A. Tales of soldiers and civilians. San Francisco, 1891. P. 45. 

73 
из них застывали в неподвижности, между тем как другие медленно 
проползали мимо них. Затем отставшие возобновляли движение. Они 

жүктеу/скачать 1.87 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: