а об известном поручении». Эти люди думают, что
мы можем изменить известную вещь, если мы изме
ним ее имя»...
П оказав таким образом, что авторитет и автономия —
понятия относительные, что область применения их ме
няется с различными фазами общественного развития, что
за абсолюты принимать их нелепо, добавив, что область
применения машин и крупного производства все расши
ряется, Энгельс переходит от общих рассуждений об авто
ритете к вопросу о государстве.
...«Если бы автономисты — пишет он — хотели
сказать только, что социальная организация буду
щего будет допускать авторитет лишь в тех гр а
ницах, которые с неизбежностью предписываются
условиями производства, тогда с ними можно было
бы столковаться. Но они слепы по отношению ко
всем фактам, которые делают необходимым автори
тет, и они борются страстно против слова.
Почему антиавторитаристы не ограничиваются
тем, чтобы кричать против политического автори
тета, против государства? Все социалисты согласны
в том, что государство, а вместе с ним и полити
ческий авторитет исчезнут
вследствие
будущей
социальной революции, то есть что общественные
функции потеряют свой политический характер и
превратятся в простые административные функции,
наблюдающие за социальными интересами. Но антиав
торитаристы требуют, чтобы политическое государ
ство было отменено одним ударом, еще раньше, чем
будут отменены те социальные отношения, которые
породили его. Они требуют, чтобы первым актом
социальной революции была отмена авторитета.
Видали ли они когда-нибудь революцию, эти
господа? Революция есть, несомненно, самая авто
ритарная вещь, к а к а я только возможна. Револю
ция есть акт, в котором часть населения навязывает
свою волю другой части посредством ружей, штыков,
пушек, т. е.
средств чрезвычайно авторитарных.
И победившая партия по необходимости бывает
вынуждена удерживать свое господство посредством
57
того страха, который внуш ает реакционерам ео
оружие. Е сли бы П а р и ж с к а я Коммуна не опира
лась на авторитет вооруженного народа против бур
ж у ази и , то разве бы она продерж алась дольше
одного дня? Не вправе ли мы, наоборот, порицать
Коммуну за то, что она слишком мало пользова
лась этим авторитетом? И так: или — или. И ли ан
тиавторитаристы не знают сами, что они говорят,
и в этом случае они сеют лиш ь путаницу. И ли они
это знают, и в этом случае они изменяют делу про
летариата. В обоих слу ч аях они служ ат только
реакции» (стр. 39).
В этом рассуждении затронуты вопросы, которые сле
дует рассмотреть в связи с темой о соотношении политики
и экономики при отмирании государства (этой теме по
священа следующая глава). Т аковы вопросы о превра
щении общественных функций из политических в простые
административные и о «политическом государстве». Это
последнее выражение, в особенности способное вызвать
недоразумения, указы вает на процесс отмирания госу
дарства: отмирающее государство на известной ступени
его отмирания можно назвать неполитическим государ
ством.
Наиболее замечательна в данном рассуждении Энгельса
опять-таки постановка вопроса против анархистов. Социал-
демократы, желающие быть учениками Энгельса, милли
оны раз спорили с 1873-го года против анархистов, но
спорили именно н е так, как можно и должно спорить
марксистам. Анархистское представление об отмене госу
дарства путано и н ереволюционно, — вот к а к ставил во
прос Энгельс. Анархисты именно революции-то в ее воз
никновении и развитии, в ее специфических задачах по
отношению к насилию, авторитету, власти, государству,
видеть не хотят.
Обычная кри ти ка анархизм а у современных социал-
демократов свелась к чистейшей мещанской пошлости:
«мы-де признаем государство, а анархисты нет!» Р а з у
меется, та к а я пошлость не может не отталкивать сколько-
нибудь мыслящ их и революционных рабочих. Энгельс
говорит иное: он подчеркивает, что все социалисты при
знают исчезновение государства, к а к следствие социали
58
стической революции. Он ставит затем конкретно вопрос
о революции, тот именно вопрос, который обычно социал-
демократы из оппортунизма обходят, оставляя его, так
сказать, на исключительную «разработку» анархистам.
И, ставя этот вопрос, Энгельс берет быка за рога: но сле
довало ли Коммуне больше пользоваться революционной
властью государст ва, т. е. вооруженного, организованного
в господствующий класс пролетариата?
Господствующая официальная социал-демократия от
вопроса о конкретных задачах пролетариата в революции
обыкновенно отделывалась либо просто насмешечкой фи
листера, либо, в лучшем случае, уклончиво софистическим:
«там видно будет». И анархисты получали право говорить
против такой социал-демократии, что она изменяет своей
задаче революционного воспитания рабочих. Энгельс ис
пользует опыт последней пролетарской революции именно
для самого конкретного изучения, что и как следует делать
пролетариату и по отношению к банкам и по отношению
к государству.
3. ПИСЬМО К Б Е Б Е Л Ю
Одним из самых замечательных, если не самым замеча
тельным, рассуждением в сочинениях М аркса и Энгельса
по вопросу о государстве является следующее место в
письме Энгельса к Бебелю от 18—28 марта 1875 года.
Письмо это, заметим в скобках, было напечатано, на
сколько мы знаем, впервые Бебелем во втором томе его
мемуаров («Из моей жизни»), вышедшем в свет в 1911 году,
т. е. 36 лет спустя после его составления и отправки.
Энгельс писал Бебелю, кри ти куя тот самый проект
Готской программы, который критиковал и Маркс в зна
менитом письме к Б р акк е, и касаясь специально вопроса
о государстве, следующее:
...«Свободное народное государство преврати
лось в свободное государство. По грамматическому
смыслу этих слов, свободное государство есть такое,
в котором государство свободно по отношению к
своим гражданам, т. е. государство с деспотическим
правительством. Следовало бы бросить всю эту бол
товню о государстве, особенно после Коммуны,
которая не была уже государством в собственном
59
смысле. «Народным государством» анархисты ко
лоли нам гл аза более нем достаточно, хотя уж е
сочинение М аркса против Прудона, а затем «Ком
мунистический Манифест» говорят прямо, что с вве
дением социалистического общественного строя го
сударство само собою распускается (sich auflöst) и
исчезает. Т ак к а к государство есть лишь прехо
дящее учреждение, которым приходится пользо
ваться в борьбе, в революции, чтобы насильственно
подавить своих противников, то говорить о сво
бодном народном государстве есть чистая бессмыс
лица: пока пролетариат еще нуж дается в государ
стве, он нуждается в нем не в интересах свободы, а
в интересах подавления своих противников, а когда
становится возможным говорить о свободе, тогда
государство, как таковое, перестает существовать.
Мы предложили бы поэтому поставить везде вместо
слова государство слово: «община» (Gemeinwesen),
прекрасное старое немецкое слово, соответствую
щее французскому слову «коммуна»» (стран. 321—322
немецкого о р и ги н а л а ) 19.
Надо иметь в виду, что это письмо относится к партий
ной программе, которую Маркс критиковал в письме, по
меченном всего несколькими неделями позже данного
письма (письмо М аркса от 5 мая 1875 года),
и что
Энгельс ж ил тогда, вместе с Марксом, в Лондоне. Поэто
му, говоря: «мы» в последней фразе, Энгельс, несомненно,
от своего и М аркса имени предлагает вождю немецкой
рабочей партии выкинуть из программы слово «государ
ство» и заменить его словом « община».
К акой бы вой об «анархизме» подняли главари нынеш
него, подделанного под удобства оппортунистов «мар
ксизма», если бы им предложили такое исправление про
граммы!
Пусть воют. З а это их похвалит бурж уази я.
А мы будем делать свое дело. При пересмотре программы
нашей партии совет Энгельса и М аркса безусловно сле
дует принять во внимание, чтобы быть ближе к истине,
чтобы восстановить марксизм, очистив его от искаж е
ний, чтобы вернее направить борьбу рабочего класса за его
освобождение. Среди большевиков, наверное, противников
60
совета Энгельса и М аркса не найдется. Трудность будет,
пож алуй, только в термине. По-немецки есть два слова:
«община», из которых Энгельс выбрал такое, которое
не означает отдельной общины, а совокупность их, систему
общин. По-русски такого слова нет и, может быть, при
дется выбрать французское слово «коммуна», хотя это
тоже имеет свои неудобства.
«Коммуна не была уже государством в собственном смы
сле» — вот важнейшее, теоретически, утверждение Энгельса.
После изложенного выше, это утверждение вполне по
нятно. Коммуна переставала быть государством, поскольку
подавлять ей приходилось но большинство населения,
а меньшинство (эксплуататоров); бурж уазную государ
ственную машину она разбила; вместо
особой
силы
для подавления на сцену выдвигалось само население.
Все это отступления от государства в собственном смысле.
И если бы Коммуна упрочилась, то в ней сами собой
«отмерли» бы следы государства, ей бы не надо было «от
менять» его учреждений: они перестали бы функцио
нировать по мере того, как им становилось бы нечего
делать.
«Анархисты колют нам глаза «народным государством»»;
говоря это, Энгельс имеет в виду прежде всего Б аку н и н а
и его нападки на немецких социал-демократов. Энгельс
признает эти нападки постольку правильными, поскольку
«народное государство» есть так ая же бессмыслица и такое
же отступление от социализма, как и «свободное народное
государство». Энгельс старается поправить борьбу немец
ких социал-демократов против анархистов, сделать эту
борьбу принципиально правильной, очистить со от оппор
тунистических предрассудков насчет «государства». Увы!
Письмо Энгельса 36 лет пролеж ало под спудом. Мы уви
дим ниже, что и после опубликования этого
письма
Каутский упорно повторяет, в сущности, то же ошибки,
от которых предостерегал Энгельс.
Бебель ответил Энгельсу письмом от 21 сентября 1875 г . ,
в котором он писал, между прочим, что «вполне согла
сен» с его суждением о проекте программы и что он
упрекал Л ибкнехта за уступчивость (стр. 334 нем. изда
ния мемуаров Б ебеля, т. II). Но если взять брошюру
Бебеля «Наши цели», то мы встретим в ней совершенно
неверные рассуж дения о государстве :
61
«Г осударство д о л ж н о быть п р евр ащ ен о и з о сно в а н н ого на к л а с
Достарыңызбен бөлісу: |