Первые мотомангруппы были введены в Калай-Нау, Мазари-Шариф, Ташкурган, Андхой и Меймене

С началом этих операций неожиданно последовало предложение от маршала С.Л. Соколова и генерала С. Ф. Ахромеева (из Кабула) в отношении использования наших мотомангрупп, их взаимодействия с армейскими частями. Прибывшим в Кабул вначале генералу И.Г. Кар­пову, а затем и генералу И.П. Вертелко эти предложения были высказаны. Их суть сводилась к тому, что, во-пер­вых, наши пограничные подразделения в северных провинциях Д РА должны входить в общую систему сил 40-й армии и действовать по единому плану и под единым (ес­тественно, армейским) руководством. Во-вторых, опера­тивная группа САПО должна находиться не на участке округа, а в Афганистане. Это существенно меняло и цель прибывания в ДРА наших подразделений (они рассматривались прежде как составная часть развернутых на со­ветско-афганской границе погранотрядов, предназначен­ная для защиты в первую очередь, этой границы) и дос­тигнутую накануне в Генштабе договоренность.

Передислокация же оперативной группы округа (САПО) - а она постоянно находилась в одном из на­ших погранотрядов — в Кабул или даже в одну из север­ных провинций ДРА не облегчало, а напротив, осложня­ло управление мотомангруппами. Были и другие аргу­менты в защиту нашей системы управления, но в предло­жениях группы маршала С. Л. Соколова тоже была своя логика, и с нею следовало считаться. Нужно было орга­низовать устойчивую связь наших мотомангрупп (и по­левых ОГ) с армейским командованием в зонах и про­винциях, а оперативной группы округа - с Кабулом, со­гласовать порядок проведения совместных операций, боевых действий (в зонах нашей ответственности), взаи­модействия при возникновении каких-либо нештатных ситуаций и т. п. В решении этих и ряда других вопросов заключалась трудная миссия наших представителей в Кабуле, но чувствовалось, что окончательная договорен­ность по ним еще не достигнута. Они возникли вновь по прилету в Кабул генерала В.А. Матросова в конце янва­ря. Тогда удалось согласовать ряд принципиальных воп­росов управления и взаимодействия, в том числе и об ус­тановлении прямой телеграфной радиосвязи оператив­ной группы САПО с Кабулом, но, откровенно говоря, некоторые недоразумения по этой части в последующем возникали не раз.

Тогда же произошла встреча В. А. Матросова с Б. Кармалем. Кармаль благодарил советских пограничников за участие в стабилизации обстановки в ДРА, согласился с замыслом размещения в северных афганских провинциях наших подразделений и обещал им поддержку со стороны губернаторов и других представителей власти.

Он выразил обеспокоенность состоянием охраны гра­ницы с Пакистаном (Вадим Александрович оценил ее как неудовлетворительную), подчеркнув при этом, что «мы не признаем границей линию Дюранда, но молчим», и высказал надежду на помощь СССР.

Вадим Александрович, в свою очередь, высказал по­желания о проведении в ДРА более активных мер по ук­реплению афганской пограничной охраны и повышении внимания к этой проблеме военного ведомства ДРА. Эта краткая поездка Матросова в Кабул, встречи с Б. Кармалем и нашими военными руководителями, оставили у него тревогу за реальность решений пограничных проблем ДРА.

В оставшиеся дни января — начале февраля завершал­ся последний этап ввода наших подразделений в ДРА. На этом этапе проводилась операция на направлении Имам-сахиб — Талукан.

Район Талукана (центр провинции Тахар), по данным нашей разведки, характеризовался наличием крупных сил мятежников. Поэтому к операции привлекались значи­тельные силы: шесть маневренных групп (в том числе одна десантно-штурмовая), эскадрилья вертолетов, бронетех­ника. В операции участвовали также подразделения Душанбинской мотострелковой дивизии (советской) и 20-й афганской пехотной дивизии. Общее руководство действи­ями войск осуществлял генерал В.А. Матросов, непосред­ственно руководил операцией начальник оперативной группы САПО полковник А. Ф. Борисов.

Операция в целом прошла успешно. Наиболее актив­ное сопротивление мятежники оказали лишь в районе Имамсахиба и на начальном этапе движения на Талукан, но ударами вертолетов и огневых средств были рассеяны, значительная их часть (около 400 человек) — уничтоже­ны. Было изъято более 130 единиц стрелкового оружия, в том числе пулеметы, противотанковые мины и пр. (кста­ти, среди трофейных документов оказалось два письма — сообщения мятежникам о наших предстоящих действиях).

6 февраля наша мангруппа вошла в Талукан, а 7-8 февраля она совместно с ротой царандоя провела зачист­ку района своей предстоящей дислокации (на северо-вос­точной окраине Талукана). Успех этой операции, (несмот­ря на утечку информации о ее подготовке), был в значи­тельной мере обусловлен применением нашими команди­рами верного тактического принципа: действовать не пря­молинейно, «в лоб», а сочетать фронтальное передвиже­ние (особенно в горах, в дефиле, в населенных пунктах) с выходом (высадкой) на флангах, изоляцией маршрута продвижения подразделений, занятием господствующих высот наблюдателями, снайперами, пулеметчиками. Та­кой принцип, кроме тактических преимуществ, обеспечи­вал и сохранение личного состава от неоправданных по­терь.

Однако завершение любой операции — акт не менее ответственный, нежели ее начало. Пренебрежение этим правилом обернулось тяжелыми потерями: при проезде колонны афганских пограничников, участвовавших в операции, на наших машинах по участку Керкинского погранотряда (для сокращения маршрута на Андхой) опроки­нулась машина «ГАЗ-66» и погибли 19 афганских призыв­ников (набранных в ходе операции) и три пограничника.

Это ЧП вызвало острую негативную оценку руковод­ства КГБ, так как особой надобности в переезде этой ко­лонны по нашей территории не было. Началось расследование с участием военной прокуратуры, а мы в штабе погранвойск готовили объяснительные материалы для Ка­була.

С развертыванием мангруппы в Талукане практичес­ки завершился план выхода и размещения наших подразделений в шести центрах приграничных провинций ДРА. Кроме этих, наши подразделения (мангруппы, СБО, от­дельные заставы), как уже говорилось, располагались бо­лее чем в 15 других важных пунктах афганского пригра­ничья, включая гарнизоны на Малом афганском Памире от Восточного погранокруга.

Теперь эта группировка насчитывала около 3,5 тыс. личного состава, была достаточно обеспечена бронетех­никой, вооружением, техническими средствами и распо­лагала надежной авиационной поддержкой Марыйского авиаполка и Душанбинской отдельной авиаэскадрильи. На каждый пограничный отряд, охранявший советско-аф­ганскую границу, приходилось от двух до четырех и более подразделений, действовавших в приграничных районах ДРА. Для прибывших в новые районы подразделений уточ­нялись боевые задачи в зоне их ответственности, отрабатывались вопросы организации связи и взаимодействия, охраны и обороны мест дислокации, проводились другие необходимые мероприятия. Этим подразделениям пред­стояло решать новые сложные задачи.

Февраль и март 1982 г. на границе и в приграничных провинциях ДРА были относительно спокойными. Сказывалось, видимо, влияние погоды (эти месяцы наиболее холодные), да и потери, понесенные мятежниками летом и осенью 1981 г. В северных приграничных провинциях на­блюдались попытки отдельных групп обстреливать но­чью наши гарнизоны, уездные центры, воинские колон­ны. Наибольшая активность мятежников, как и ранее, про­являлась на коммуникациях, особенно на трассе Хайратон — Кабул.

Наши пограничные подразделения в северных провин­циях продолжали обустройство мест дислокации и вели локальные оперативно-боевые действия в зонах своей от­ветственности, В 20-х числах февраля две мангруппы совместно с батальоном 40-й армии и двумя афганскими ба­тальонами участвовали в операции по прочесыванию Мазари-Шарифа и его окрестностей (планировалась в Кабуле). Операция проводилась по упрощенному замыс­лу, без изоляции районов поиска и, естественно, была ма­лорезультативной.

Более эффективной была операция в Герате и его ок­рестностях, проведенная в то же время 17-й афганской дивизией и частями 40-й армии. Здесь применялись изо­ляция районов поиска, повторное внезапное прочесыва­ние и другие неожиданные для мятежников действия. По­тери, понесенные при этом мятежниками, не только стабилизировали на какое-то время обстановку в этом райо­не, но и склонили на сторону властей одно из крупных их формирований, которое приступило к охране ряда важ­ных объектов и коммуникаций в провинции.

Участие наших пограничных подразделений в совмес­тных операциях с армейскими частями в феврале выяви­ло и первую несогласованность. Она была вызвана по­пытками армейского командования использовать погра­ничные подразделения за пределами их зоны ответствен­ности и возражениями против этого нашего представите­ля (полковника Яркова). Реакция маршала С.Л. Соколо­ва на это была довольно жесткой. В своей телеграмме из Кабула он подчеркивал: «...полагаю нецелесообразной централизацию управления боевыми действиями мото-мангрупп в ДРА из Москвы». Действительно, жесткая ре­гламентация действий наших подразделений в Афганистане из ГУПВ порой себя не оправдывала (и мы в штабе это сознавали), но такая система действовала, будучи ут­вержденной Андроповым, так что надо было искать комп­ромиссные варианты.

И вновь пригодилось дипломатическое искусство ге­нерала В.А. Матросова. Кстати, в эти дни он получил зва­ние Героя Советского Союза, и мы восприняли его награ­ду, как высокую оценку наших действий в Афганистане.

В эти месяцы относительная стабильность отмечалась на ряде участков границы Афганистана. Наибольшая активность мятежников, как и ранее, проявлялась на Джелалабадском, Хостинском, Кандагарском и Гератском направлениях - здесь в течение февраля произошло около 25 боевых столкновений с небольшими по составу бандгруппами и другими вооруженными нарушителями грани­цы. К сожалению, время работало против афганских по­граничников. Если мятежники наращивали силы, гото­вясь к весенне-летней кампании, то пограничные подраз­деления сидели, что называется, на голодном пайке: были менее чем наполовину укомплектованы, по-прежнему не имели резервов (многократно обещанных и планируемых), необходимой техники и вооружения.

С началом марта в Кабуле находились генерал И. Г. Кар­пов, полковники А. Ф. Борисов и В. А. Кириллов - для участия в разработке плана совместных операций против мятежников в весенне-летнем периоде. Этот план предусматривал проведение совместных операций 40-й армии, афганских частей и пограничных мотомангрупп в райо­нах севернее Меймене, Сарипуль, Мазари-Шариф, Айбак, Баглан и Кундуз. В оставшееся время пограничные под­разделения должны были заниматься обустройством гар­низонов, а также проводить оперативно-боевые действия локального характера в районах Баламургаб, Калай-Нау, Гармач, Андхой, Меймене и Талукан. Более активные дей­ствия, в том числе и операция в Куфабском ущелье, плани­ровались на апрель.

В марте окончательно завершилась история с инци­дентом во время участия пограничных мотомангрупп в армейской операции: маршал С. Л. Соколов и генерал С. Ф. Ахромеев согласились с тем, что наши подразделе­ния будут впредь действовать преимущественно в зонах своей ответственности.

При относительно невысокой боевой активности мя­тежников в этом периоде, по имевшимся данным американцами, саудовцами и другими предпринимались актив­ные меры по объединению антиафганских сил в единый фронт борьбы с кабульским режимом. В этих целях в мар­те было объявлено о создании так называемого «Ислам­ского союза моджахедов Афганистана», в котором пред­полагалось объединить ИПА Хекматьяра, ИОА Раббани и ряд других исламских объединений. Зная об острых про­тиворечиях между этими группировками, мы мало вери­ли в их способность реально объединиться (последующие годы это подтвердили).

К сожалению, дальше этих прогнозов дело не доходи­ло: и в политическом, и в военном отношениях этот фак­тор нами плохо использовался. Мы знали не только о по­литических распрях между главарями исламских группи­ровок и сообществ, но и боевых столкновениях между их отрядами и группами на территории ДРА. В марте-апре­ле такие стычки проходили между мятежниками в про­винциях Фарьяб, Герат, в Куфабском ущелье и других рай­онах, но у нас, в том числе и у пограничников, не было ни общей идеологии по этой проблеме, ни продуманной сис­темы действий, ни соответствующих эффективных струк­тур (хотя органы психологической борьбы в то время уже существовали). Думаю, что мы не случайно вчистую про­играли психологическую борьбу и в первой чеченской кампании в 90-х годах, не научившись извлекать уроки из про­шлых ошибок.

К началу весны мятежники предприняли попытку зак­репить свое влияние в отдельных районах приграничных провинций Кандагар, Газни, Пактия и Герат, а также в ок­рестностях Кабула. 40-я армия и афганские части в этот период проводили локальные, но довольно успешные дей­ствия в провинциях Газни, Кандагар и Парван. Одновременно наши пограничные подразделения (четыре мото-мангруппы) начали частную операцию в полосе Тахта-Базарского и Керкинского погранотрядов на рубеже Баламургаб, Гармач, Меймене. Действовали они в основ­ном в походных порядках вдоль коммуникаций, что обыч­но приводило лишь к выталкиванию мятежников из за­нимаемых районов и рассеиванию.

По-иному проходила операция наших шести мотоман­групп совместно с подразделениями 18-й и 20-й афганских дивизий, одного батальона и артиллерии 201-й мотосрел-ковой дивизии (советской) по очистке города Ташкургана и его окрестностей (руководитель операции генерал-май­ор Г. Згерский, начальник оперативной группы в Тушкур-гане подполковник 3. Файзиев). В районе намечаемой операции было установлено более 15 формирований (групп) мятежников общей численностью 800-1000 чело­век. Операция проводилась методом блокирования основ­ных районов города нашими мангруппами и прочесыва­ния его кварталов по секторам афганскими подразделе­ниями. Все очаги сопротивления мятежников подавлялись огнем артиллерии и ударами вертолетов. Потери мятеж­ников были большие: более 400 убитыми, около 300 чело­век было задержано. У нас погибли 2 пограничника и 12 че­ловек было ранено. Операция продолжалась до конца ап­реля и завершилась ликвидацией горных баз мятежников армейскими частями уже за пределами зоны ответствен­ности наших пограничных подразделений.

С закреплением этих подразделений в пунктах своей дислокации в ДРА стали поступать и первые тревожные сигналы: некоторые вопросы боевого, материально-тех­нического обеспечения подразделений пока срабатывали слабо, в том числе по организации разведки и мер собствен­ной безопасности, обеспечения горючим, продовольстви­ем и пр. Чувствовалось, что в самой системе управления мангруппами и их обеспечения через пограничные отря­ды не все срабатывает надежно и требуется тщательное исследование всех этих вопросов.

В мае обстановка в приграничных районах ДРА суще­ственно не изменилась. После удачно проведенной опера­ции в Ташкургане участвовавшие в ней мотомангруппы приводили себя в порядок, готовились к новым действи­ям. А на очереди возникала подготовка к операции в Куфабе (на этот раз под многозначительным названием -«Возмездие»). Надо сказать, командование САПО и его оперативной группы не очень-то желало наступать на те же грабли, и инициатива в проведении операции исходи­ла в основном из Центра: во-первых, известный в этой зоне главарь Абдул Вахид не только сохранил после той, пер­вой операции костяк своего формирования, но и значительно активизировался за последнее время, и, во-вторых, психологический фактор играл немалую роль - надо же было показать, кто в этом районе хозяин!

В начале мая оперативная группа САПО пыталась провести силовую разведку одного из районов, прилегаю­щих к Куфабу (где якобы находился А. Вахид), направив туда сводный отряд афганских военнослужащих и опол­ченцев. Отряд задачу не выполнил, потеряв при этом бо­лее 30 человек убитыми и захваченными в плен, что тоже не прибавило оптимизма нашим командирам.

Генералы В.А. Матросов и И.П. Вертелко специально вылетели в Московский погранотряд (где был передовой КП оперативной группы САПО), чтобы на месте оценить ситуацию и подготовку к операции. Вскоре пограничные подразделения вместе с афганскими ополченцами все-таки высадились в районах предполагаемого нахождения мятежников Вахоба (кк. Дарваз, Муштив и др.), но их там не оказалось (ушли, предположительно, в Куфаб).

12 мая в г. Термезе и Хайратоне состоялась торжествен­ная церемония по случаю открытия авто- и железно-дорожного моста через реку Аму-Дарью с участием руково­дителей Афганистана Б. Кармаля и Узбекистана и Ш. Рашидова. Естественно были речи и заверения руководите­лей о неизбежности нашей общей победы.

А спустя несколько дней последовала серия нападе­ний и диверсионных актов мятежников на объекты энер­гетики, учреждения культуры, органы местной власти. В эти дни был взорван газопровод севернее Шибиргана. Возросла активность мятежников в приграничных про­винциях Герат, Бадгиз, Джаузджан, Тахар, Кундуз и неко­торых других. Участились их попытки вступить в контак­ты с некоторыми формированиями ополченцев с целью склонить их на свою сторону (такие сигналы поступали и в отношении Сидики, известного руководителя отряда ополченцев). В начале июня в провинции Бадгиз мятеж­ники обстреляли из минометов нашу мотомангруппу в Кайсаре (против участка 68-го погранотряда), при этом погиб один офицер и семь военнослужащих были ранены.

В конце мая - начале июня в провинциях Парван и Каписа была проведена крупная операция армейских час­тей (советских и афганских) по очистке известного Панд-жшерского ущелья. Операция широко освещалась в на­ших СМИ, на телевидении, но итоги ее были довольно скромными. Забегая вперед, надо сказать, что этот высокогорный, труднодоступный район с ущельями и каньо­нами наши войска будут пытаться зачищать неоднократ­но (как наши пограничные подразделения - Куфабское ущелье), но итоги будут, мягко говоря, не всегда адекват­ны усилиям и затратам. В той же операции в числе трофе­ев были захвачены документы и списки на большое коли­чество людей (около 400 человек) - членов госаппарата в Кабуле, военных, в том числе сотрудников СГИ и МВД, якобы сотрудничавших с мятежниками. В Кабуле, как обычно, начались аресты, «зачистки» и пр. К нашим по­граничникам в ходе операций тоже не раз попадали по­добные списки, и у многих уже тогда возникали подозре­ния, что эти списки фабрикуются мятежниками, чтобы вызвать недоверие в органах власти ДРА, навлечь подо­зрения и репрессии на неугодных им лиц. И в ряде случаев им это, видимо, удавалось.

В июне действия наших пограничников в ДРА завер­шались операцией по очистке так называемой «зеленой зоны» - приграничных районов на рубеже Андхой, Меймене (против смежных флангов Тахта-Базарского и Керкинского погранотрядов). Операция эта не имела серьез­ных боевых столкновений, но три формирования мятеж­ников вступили после этого в переговоры с властями и изъявили готовность сложить оружие.

В мае 1982 г. ушел с поста председателя КГБ Ю.В. Ан­дропов, ставший секретарем ЦК КПСС. За первые годы афганской кампании мне довелось неоднократно участвовать в обсуждении афганских проблем, проводимых в КГБ Андроповым, и дважды — по возвращении из Афганиста­на, в 1979 и 1980 гг., лично докладывать ему итоги работы, свои впечатления и выводы. И всякий раз по его инициа­тиве доклады эти и обсуждения выходили далеко за рамки чисто пограничных вопросов. В то время его влияние на решение афганских проблем было огромным. Думается, что активности Андропова в афганских делах в немалой степени способствовало его личное участие в венгерских событиях осенью 1956 г. (тогдашний Чрезвычайный и Полномоченный посол СССР в Венгрии). Он, что назы­вается, вживую испытал характер и последствия таких мятежей.

Исходя из ряда причин - то ли из-за недостаточно полной и достоверной информации по Афганистану (а для Востока это явление почти обычное), то ли в силу его пер­воначальной твердой уверенности в правильности принятых решений по вводу наших войск туда — он, как мне казалось, на начальном этапе событий не всегда адекват­но реагировал на отдельные сложные ситуации в стране. Я имею в виду не только его позицию о вводе войск на территорию ДРА (об этом уже много сказано). Зная о се­рьезных разногласиях между представителями КГБ в Ка­буле и представителями Минобороны в оценке положе­ния дел в Афганистане (особенно накануне ввода туда на­ших войск), он не поддержал предложение о назначении туда ответственного руководителя, которому подчинялись бы представители всех советских структур и ведомств, находящихся в ДРА и действующих по единому замыслу и плану (кстати, подобный межведомственный раздрай мы повторили потом в Чечне). Не поддержал он и предложе­ния об участии в Афганистане частей внутренних войск МВД, а они совместно с царандоем при определенных ус­ловиях, могли бы существенно облегчить задачи нашего ОКСВ. В целом же у меня сложилось впечатление, что Андропов, как умный человек и хороший аналитик, уже после первых месяцев пребывания нашего ОКСВ в Афга­нистане понимал безысходность, тяжелые последствия такой затеи и остро переживал это. Думается, что желание разделить ответственность, как-то облегчить положение наших войск в ДРА тоже сыграло роль в его решении вве­сти пограничные подразделения КГБ в северные провин­ции страны.

Став генсеком ЦК КПСС он, как известно, предпри­нял активные попытки к мирному разрешению афганс­кой проблемы и выводу из ДРА наших войск на приемле­мых для СССР и ДРА условиях (я имею в виду его встречи с руководством Пакистана и представителем Генерально­го секретаря ООН по Афганистану). Однако жесткое сопротивление американской администрации, лично Рей­гана, желавших надолго задержать присутствие ОКСВ в ДРА, а затем и смерть Андропова застопорили эту идею на несколько лет.

В июне наше военное представительство в Кабуле на­правило в Центр свое видение обстановки в северных приграничных провинциях ДРА. Она оценивалась как слож­ная. Власть в провинциях контролировала не более четверти населенных пунктов, а на территории каждой про­винции действовало от 1,5 до 4 тыс. мятежников.

Действия пограничных мангрупп и других подразде­лений оценивались в целом положительно, но считалось, что они в зонах своей ответственности пока решительных изменений в стабилизации обстановки не добились. Подчеркивалось, что под ударами пограничных подразделе­ний часть бандформирований отходит на юг, за пределы их зоны ответственности, что якобы осложняет ситуацию в этих районах. В этой связи нашим мангруппам предла­галось действовать и за пределами зон своей ответствен­ности, более активно проводить частные локальные опе­рации совместно с местными органами СГИ, царандоя и партактивом. При положительной организации взаимо­действия между мангруппами и частями 40-й армии отме­чалась слабая их связь с оперативными группами воен­ных представителей в зонах.

Работа нашего 4-го отдела (пограничного) оценива­лась положительно, сообщалось, что он в настоящее вре­мя много внимания уделяет деблокированию 907-го погранбатальона ДРА, окруженного мятежниками в районе Хоста, и работе с племенами. Положительно оценивалась и роль пограничной разведки ДРА, добываемая информа­ция которой высоко оценивалась штабом 40-й армии и аппаратом ГВС.

В этой правильной оценке был сделан один неточный вывод - об уходе якобы части мятежников на юг, за преде­лы зоны ответственности пограничников. В действитель­ности же, наиболее активные их формирования к середи­не 1982 г. были либо ликвидированы, либо рассеяны. И ухо­дить им в другие районы было не с руки: мятежники в Афганистане обычно действовали в «своих» районах (об­житых ими, со связями, базами и пр.).

Было бы неправильным полагать, что наши задачи в Афганистане мы решали лишь силовыми методами. МИД, ПГУ КГБ, внешнеполитические органы КПСС активно пытались использовать и другие возможности - политические, дипломатические и пр. При этом МИД СССР и МИД ДРА согласованно выступали в ООН по проблемам афганского урегулирования.

В июне 1982 г. на первом туре переговоров в Женеве между представителями ДРА, Пакистана и представите­лем Генерального секретаря ООН Д. Кордовесом в целом были достигнуты некоторые позитивные итоги: стороны договорились продолжать поиск взаимоприемлемых ус­ловий урегулирования этой проблемы весной 1983 г. В Кабуле в это же время на заседании политбюро ЦК НДПА (докладчик - начальник службы СГИ Наджиб) было принято важное решение о более активном привле­чении к защите границ ДРА племенных вооруженных от­рядов «малишей», о системе их материального стимули­рования и о возложении ответственности за работу с ними на погранвойска ДРА. На этом же заседании указывалась, что вследствие низкой боеспособности некоторых афганских частей, пассивности местных органов власти районы в долине Панджшера, недавно очищенные от мятежников, вновь заняты ими.

С началом лета наиболее сложной обстановка остава­лась в зонах «Центр» и «Юго-восток». Мятежники, полу­чая усиленную поддержку, все чаще применяли уже не толь­ко обычное стрелковое оружие, но и крупнокалиберные пулеметы, артиллерийские системы и минометы, проти­вотанковые средства. Но перехватить боевую инициати­ву даже в отдельных провинциях они пока не могли. Ар­мия ДРА к лету 1982 г. практически сохранила свою численность (около 120 тыс. человек), но в стране укрепля­лись и другие силовые структуры, в частности, царандой (прообраз наших внутренних войск). Его численность до­стигала к тому времени более 60 тыс. человек (планировалось иметь к лету 1982 г. - 70 тыс.).

Оперативные батальоны и роты царандоя стали чаще участвовать в операциях, сопровождать колонны и пр. В перспективе они закономерно могли рассматриваться как основные силы в борьбе с мятежниками. Но было маловероятным, что руководство армии уступит МВД эту роль, а во-вторых, у царандоя не было к тому времени ни должной оснащенности боевой техникой, ни профессио­нальной выучки, ни способности эффективно вести анти­партизанские действия. Думаю, что если бы проблемы бо­лее активного участия царандоя в борьбе с мятежниками решались не декларативно, а оперативные части и под­разделения царандоя комплектовались не по армейскому принципу — принудительно, а на добровольческой, контрактной основе (что было тогда посильно в финансовом отношении), то результаты борьбы кабульских властей с мятежниками могли бы быть иными.

Политические и оперативные сводки того времени пе­стрели фактами контактов и переговоров властей и армейского командования с главарями формирований мя­тежников. Назывались десятки бандформирований, кото­рые якобы прекратили борьбу против властей и перешли, или готовы перейти к ним на службу. Эйфория «братания» у нас в штабе погранвойск воспринималась с недове­рием (о причинах говорилось выше). Но этим соблазня­лись и наши пограничники-командиры и чаще неудачно. Конечно, решающее значение имели факторы социально-экономического характера, но и в этом усилия кабульских властей не всегда давали желаемые результаты. К приме­ру, по второму этапу земельно-водной реформы в 1982 г. многие крестьяне получили бесплатные земельные наде­лы (около 1 га орошаемой земли). Но эта форма собствен­ности нуждалась в надлежащей системе защиты и разви­тия, а ее не создали. К тому же трудно достигалась ста­бильность. Даже в северных, приграничных провинциях, где, казалось бы, проще обеспечить спокойствие и безо­пасность, нашим пограничным подразделениям приходи­лось неоднократно проводить поиски и операции в одних и тех же районах. А это было уже тревожным признаком.

Более того, отмечались попытки мятежников перенес­ти свои действия на нашу территорию. В середине июня на участке Хорогского погранотряда они ночью обстре­ляли нашу машину при ее движении по горной дороге на одну из застав. Машина упала в ущелье, при этом погибло 2 пограничника (в том числе один офицер) и два офицера получили тяжелые травмы.

Надежность охраны афганской границы практически оставалась на том же уровне. Незначительно, но повыша­лась боевая активность афганских пограничников (во 2-м квартале они совершили около 300 рейдов, засад, других боевых действий). Дополнительно было развернуто не­сколько подразделений на Кандагарском направлении. Однако их укомплектованность по-прежнему оставалась намного ниже армейской (около 40% к штату). Сказывались и боевые потери: во 2-м квартале было убито 42 по­граничника и более 120 ранено.

С 1 июля в г. Фрунзе (ныне Бишкек) началась работа трехмесячных курсов по подготовке (и переподготовке) афганских офицеров-пограничников батальонного и рот­ного звеньев.

В операциях против мятежников, применяющих партизанскую тактику, важную роль, в числе других фак­торов, всегда играет разумная дислокация армейских, по­граничных и других специальных формирований в зонах их действий. Распыление сил по мелким гарнизонам было признано абсолютно непригодным не только англичана­ми во время их неудачных походов в Афганистан в первой и второй половине XIX века, но и нашими военачальниками во время борьбы с басмачеством в Средней Азии. Конечно, знали это и мы, но количество наших так назы­ваемых гарнизонов (иногда это были просто отдельные заставы численностью 45-50 человек) все увеличивалось. В июле их было в северных провинциях ДРА уже более 25. А вместе с ними росли и проблемы обеспечения их соб­ственной безопасности и охраны, снабжения, связи и т. п. Такие подразделения (равно как афганские малого соста­ва) практически не имели возможность самостоятельно решать какие-либо боевые задачи за пределами места дис­локации (в отличие от мангрупп и СБО). А уйти от этого никак не удавалось: то надо было на какой-то период зак­рыть опасный проход или перевал, подступы к кишлаку, которому угрожало вторжение душманов, то местные вла­сти настойчиво просили хотя бы временно взять под охра­ну тот или иной объект и т. д. Так что основную «погоду» делали (т.е. активно вели боевые действия) подразделе­ния в составе мангрупп (СБО) и выше.

Так, в первой декаде июля силами четырех мотомангрупп совместно с афганским подразделением в районе г. Акча (против участка Керкинского погранотряда) про­водилась операция по очистке этого района, прилегающе­го к трассе газопровода (в июне здесь дважды были дивер­сии). При этом было обнаружено и ликвидировано не­сколько убежищ, тайников и схронов.

Почти в то же время большая группа мятежников про­никла в г. Имамсахиб (против участка Пянджского погранотряда) и атаковала помещения улусвольства и местно­го ополчения. Прибывшая на помощь наша погранзаста­ва на бронетехнике рассеяла мятежников, нанеся им поте­ри. Но и у нас при этом было ранено три пограничника и подбито (из РПГ) два бронетранспортера.

Обстановка в июле по многим признакам оставалась сложной. Прежде всего возросла численность мятежни­ков: по оценкам наших и афганских силовых структур на территории ДРА находилось около 800 формирова­ний численностью 90 тыс. человек. Наибольшая концен­трация мятежников отмечалась в зонах «Юго-восток», «Восток», «Северо-запад» и «Центр». Наряду с усилени­ем их оснащенности современным оружием росла профессиональная подготовка боевиков. В восточных при­граничных провинциях, к примеру, около 70% из них про­ходили подготовку в Пакистане. Менялся состав мятеж­ных формирований: если к началу 1980 года их основу составляли крестьяне, кочевники — пуштуны, то спустя 1,5-2 года в них заметно возросло число ремесленников, мелких торговцев, выпускников лицеев, молодежи. Не­которые формирования почти полностью состояли из бывших военнослужащих-дезертиров. Однако, как и ра­нее, активность формирований, их боеспособность во многом определялись подготовкой и личными качествами главарей (у нас их сейчас именуют «полевыми командирами»).

В июне-июле соединения и части 40-й армии и НВС ДРА проводили крупную операцию в провинции Газни, до середины июля продолжались активные боевые дей­ствия в долине Панджшер, где мятежники оказывали ожесточенное сопротивление. В крупных городах, в том числе в Кабуле, возросло количество терактов и диверсий, похи­щение активистов и работников властных органов. В Ка­буле было обстреляно советское посольство. Особое бес­покойство вызывала не снижающаяся активность мятеж­ников в афганском приграничье. Так, из 75 уездов и воло­стей на границах ДРА к концу июня власти контролиро­вали лишь центры 56 из них, остальные территории, вклю­чая 19 центров, занимали мятежники. Все это, безусловно, осложняло меры по охране и защите границы. Чтобы со­хранить нужную численность армии и царандоя, руковод­ством ДРА в июле был принят закон о продлении срочной службы с 2,5 до 3 лет, а в военкоматы провинций направ­лено около 2 тыс. членов НД ПА для активизации призыв­ной работы. В июле афганские пограничники провели более 100 рейдов, около 200 засад, уничтожили более 180 мятежников, изъяли около 200 единиц оружия. Более ак­тивно велась работа по формированию отрядов «малишей» с племенами и родовыми авторитетами (но в основ­ном в районах дислокации пограничников). Продолжа­лось формирование 6-й пограничной бригады (район Мазари-Шариф) для последующего вывода ее на паки­станский участок границы.

В конце июля наши представители в Кабуле вышли с предложением об организации поездки в СССР (с кратковременным визитом) командующего погранвойсками ДРА генерал-майора Пир Мухаммада. Визит к нам афганского пограничного руководителя планировался впер­вые, он был полезен и для нас, и для афганских друзей.

Наши пограничные подразделения находились в пун­ктах своей дислокации, проводя частые операции и оперативно-боевые действия по полученным сигналам. Наи­более крупная операция проводилась мотомангруппами Пянджского и Термезского погранотрядов и десантно-штурмовой группой Восточного погранокруга в пойме реки Кундуз (против участка Пянджского погранотряда). В ходе этой операции было ликвидировано два фор­мирования мятежников, изъято более 20 единиц оружия (в том числе один огнемет), разрушено несколько схронов и складов, освобождено более 20 семей афганских военнослужащих, содержавшихся бандитами в качестве заложников. Наши потери в июле составили 10 погра­ничников (в том числе шесть человек — экипаж верто­лета «Ми-8», потерпевшего катастрофу в районе Чахи-Аб).

Оценивая ситуацию в ДРА летом 1982 г., большинство аналитиков склонялось к выводу, что мятежникам в этом периоде не удалось упрочить свое положение, перехватить стратегическую инициативу. И хотя руководству ДРА и военному командованию в Афганистане пока не удавалось добиться решительного перелома в борьбе с мятежника­ми, но их основным силам было нанесено серьезное пора­жение, не позволившее им развернуть широкомасштабный «джихад» в стране.

Боевые действия против мятежников в августе носили довольно активный характер. За этот период было проведено более 120 операций и боевых действий, было разгром­лено более 30 формирований мятежников, вновь начата операция в долине Панджшер (проводилась в июне-июле, но завершить ее не удавалось по ряду причин). Понесен­ные мятежниками потери, особенно в провинциях Канда­гар, Газни, Баглан, Джаузджан, Герат и некоторых других в целом стабилизировали обстановку в стране, упрочили и положение местных органов власти. В этом периоде от мятежников было освобождено пять уездных центров, бо­лее 500 кишлаков.

Несмотря на проблемы с призывом, понемногу укреп­лялась численность афганской армии (достигла около 130 тыс. человек). Афганские соединения и части по-пре­жнему испытывали нехватку бронетехники, других технических средств, но ряд соединений и частей уже могли самостоятельно проводить операции против мятежников, вести боевые действия.

С учетом этих и ряда других факторов началось пере­мещение остававшихся в северных провинциях ДРА отдельных частей и подразделений 40-й армии (из Калай-Нау, Меймене, Акча, Имамсахиба и др.) в центральные и южные районы, а также некоторых афганских погранич­ных подразделений (из Шерхана, Ходжагара, Ишкашима и др.) на границу с Пакистаном. Это означало серьезное возрастание нагрузки на наши пограничные подразделе­ния, находившиеся на севере Афганистана.

В июле-августе заметно укреплялся царандой ДРА. Его численность достигла планируемой - около 70 тыс. человек (для сравнения: численность афганских погран­войск в то время составляла 10 тыс. человек). Улучшалась его оснащенность техникой, комплектование офицерски­ми кадрами (около 50% из них прошли подготовку в СССР). Повысилась его активность в борьбе с мятежниками, осо­бенно на коммуникациях. И все-таки царандой пока не стал серьезной силой в борьбе с мятежниками в ДРА. На этом, видимо, негативно сказывалось и отсутствие в ДРА хотя бы незначительного количества советских частей и подразделений внутренних войск МВД.

Летом 1982 года предпринимались некоторые меры по укреплению охраны границ ДРА. О готовящейся передислокации 6-й погранбригады из Мазари-Шарифа на гра­ницу с Пакистаном (в провинцию Пактика) уже говори­лось. Получили некоторое усиление 1-я и 3-я пограничные бригады, прикрывавшие эту границу, а также 5-я бри­гада на границе с Ираном. В штат каждой бригады пла­нировалось ввести артдивизион 76-мм пушек, намечалось обеспечить наших советников в бригадах автономной свя­зью с аппаратом главного военного советника и пр. Одна­ко количественное и качественное состояние пограничных частей и подразделений продолжало оставаться наиболее слабым среди вооруженных сил ДРА, и они не могли обес­печить даже минимальную надежность в охране и защите границы. Пример с быстрым ростом численности и тех­нической оснащенности царандоя (за 2 года более чем на 2/3) наглядно показывал, что если есть политическая воля (и объективное восприятие реальных угроз безопасности государства), то можно многого добиться даже в сложной ситуации.

К сожалению, в решении проблем охраны и защиты границ у политического и военного руководства ДРА (и наших советников при нем) такой воли не хватало. И это при том, что кроме северного участка (прикрываемого нами), на всех других «прозрачность» границы создавала для страны серьезнейшую угрозу. В зоне ответственности наших пограничных подразделений обстановка в этот пе­риод была относительно стабильной — сказывались серь­езные потери, понесенные мятежниками летом.

Были некоторые успехи и у наших разведчиков, осо­бенно Тахта-Базарского и Керкинского погранотрядов: их оперативными усилиями было вызвано несколько боевых столкновений («разборок») между отдельными группами мятежников в северных провинциях. Напряженные, час­то конфликтные отношения складывались между группи­ровками мятежников и в провинциях Фарьяб, Тахар и Балх против участка Московского погранотряда. Но на­шим службам не всегда удавалось использовать этот фак­тор в своих интересах.

Первая половина сентября в ДРА была относительно спокойной. Части 40-й армии и НВС ДРА проводили операции в ряде приграничных провинций (Кандагар, Фа­рах, Заболь, Герат и др). Активность мятежников проявлялась в основном на коммуникациях и в некоторых горо­дах. В середине сентября Б. Кармаль (в числе сопровож­дающих был и наш посол) посетил Мазари-Шариф. В вы­ступлениях перед общественностью этой провинции, во­еннослужащими 18-й пехотной дивизии он основное вни­мание уделял национальному вопросу, равноправию на­ций и народностей, более тесной связи НДПА с народом. К сожалению, эти благие пожелания и призывы в разно­племенном Мазари-Шарифе не закреплялись действен­ным механизмом их реализации.

Наши пограничные подразделения в этом периоде продолжали операции по очистке от мелких групп мятеж­ников так называемой «зеленой зоны» (против участков Тахта-Базарского и Керкинского погранотрядов), а так­же в окрестностях Тулукана (против участка Пянджского погранотряда). Проводились и другие частные операции с применением ракетно-бомбовых ударов по разведанным целям. При этом было ликвидировано несколько боевых групп мятежников, изъято более десятка автомобилей, выявлено и разрушено несколько их баз и схронов. По­терь у нас не было.

Кстати, во время операции в «зеленке» новый предсе­датель КГБ В. В. Федорчук по-своему, но тоже принял участие в афганских делах: он высказал мне неудовольствие и замечание (Матросов был в отъезде) тем, что ему лично не доложили о задержании в эти дни на участке Тахта-Ба­зарского погранотряда трех вооруженных афганцев (один из них был убит при задержании). Его не удовлетворило ни объяснение о связи этого инцидента с проводимой опе­рацией в сопредельном прикордоне (мятежники, видимо, пытались укрыться на нашей территории), о чем мы док­ладываем сводкой, ни то, что об этом инциденте знает его первый заместитель В. М. Чебриков.

В отличие от Андропова, Федорчук афганскими дела­ми нашего ГУПВ интересовался по принципу: «Обо всем докладывать лично и немедленно». Привыкшие к системе докладов, установленной Ю. В. (лично - только о чем-либо необычном, нештатном, остальное - в сводке), мы сразу же почувствовали этот жесткий, но мало-продуктивный прессинг. И нам в штабе, ответственным за состояние информации, первым пришлось на себе познать плоды такого «внимания». К счастью, Федорчука вскоре сменил В. М. Чебриков, сподвижник Андропова, человек с боль­шим фронтовым опытом, спокойный и внимательный.

В сентябре завершилось «путешествие» в Афганистан трех подростков, нелегально ушедших туда год назад на участке Пянджского погранотряда. В августе один из них явился в наше консульство в Пакистане и был возвращен домой, а два других пытались вернуться домой нелегаль­но (тоже на участке Пянджского погранотряда). Из показаний задержанных было установлено, что они подверга­лись активной идеологической обработке в бандформи­рованиях на территории ДРА и в одном из исламских цен­тров боевиков в Пакистане.

В октябре состоялась поездка Б. Кармаля в Герат (как и Мазари-Шариф, пограничный с нами). И здесь его контакты, выступления перед представителями местных вла­стей, общественности, духовенства и военнослужащих касались тех проблем, где ошибки политического и военного руководства ДРА (да и наших советников) ощущались до­вольно остро. Имелось в виду не только слабое, малоэф­фективное использование острых (по сути, непримири­мых) противоречий между группировками мятежников различной ориентации (их конфликты и даже боестолкновения между собой продолжались), но и неумелое реше­ние пуштунской проблемы — деликатной и болезненной для Кабула.

Однако главное внимание руководства ДРА по-пре­жнему уделялось армии. Несмотря на сложности с призы­вом, росла ее численность. Укомплектованность соедине­ний и частей личным составом и боевой техникой состав­ляла 70% к штатной - довольно сносная в той ситуации. Некоторые соединения, части в операциях и боевых действиях против мятежников проявляли стойкость и непло­хую выучку (например, операция в районах, примыкаю­щих к Кабулу, в октябре и др.)

И все-таки общая боеспособность армии оставалась низкой. В ней по прежнему сохранялась отчужденность между халькистами и парчамистами, имели место случаи отказа отдельных подразделений от ведения боевых дей­ствий против мятежников. И даже рост рядов членов НДПА не оказывал влияния на моральное состояние во­еннослужащих. Многие части и подразделения были сла­бо подготовлены к боевым действиям. Так, в конце сентяб­ря в приграничной провинции Кунар транспортная ко­лонна 9-й горно-пехотной дивизии была атакована мятеж­никами и подверглась разгрому. При этом ими было унич­тожено и захвачено 60 автомобилей и 11 бронетранспор­теров. Словом, были все основания полагать, что намере­ния наших военных руководителей в ДРА о подготовке афганской армии к осени 1982 г. такой, чтобы она взяла на себя основные задачи по стабилизации обстановки в стра­не, не удавались. Армия, как и три года назад, не являлась решающей силой в борьбе с мятежниками и вряд ли могла ею стать. Вторая половина октября была характерна ак­тивностью мятежников на коммуникациях Хайратон—Ка­бул, Кабул—Джелалабад, Герат—Кандагар.

Переброска на юг и юго-восток (граница с Пакиста­ном) 6-й погранбригады из Мазари-Шарифа и погранич­ных подразделений ДРА с советско-афганской границы серьезно ослабило и без того символическое присутствие здесь афганских пограничников (на 2000 километров ос­тавались четыре погранкомендатуры (по два-три поста каждая) и две погранроты (общей численностью около 450 человек). Естественно, такое положение не улучшало обстановку на северной границе и в приграничье ДРА. Мя­тежники в этих районах в ряде случаев переходили от оди­ночных терактов и нападений мелкими группами к более масштабным действиям. Так, в конце октября крупная бандгруппа совершила налет на ротный пост (от 17-й пехот­ной дивизии) в районе Сабзак (провинция Герат). Пост был разгромлен, а к мятежникам попало практически все оружие и имущество роты, а также один танк. В эти же дни нападению душманов подверглась колонна «Афсотр», идущая из Хайратона в Мазари-Шариф. Нападавшим удалось захватить 5 автомобилей с грузом.

Опасным становилось и движение на отдельных учас­тках советско-афганской границы. В середине октября в районе стыка Пянджского и Московского погранотрядов душманы обстреляли гражданскую автомашину, следовав­шую на нашей территории по местной дороге вблизи гра­ницы. Было ранено несколько человек. Этот эпизод вы­звал острую реакцию у местных властей Таджикистана и руководителей КГБ. Озабоченность вызывалась и тем, что с участков этих погранотрядов (включая и Хорогский) поступали сведения о многочисленных попытках наруше­ния границы афганцами с контрабандными и другими целями.

Надо было срочно принимать меры к укреплению ох­раны этого участка границы, и к концу октября штабом совместно с другими управлениями ГУ ПВ были подготов­лены предложения, а затем и директива для Среднеазиат­ского погранокруга, предусматривавшие штатное усиле­ние (личным составом и техникой) ряда погранзастав 66-го и 117-го погранотрядов, а также дополнительное развер­тывание здесь нескольких погранзастав.

Учитывая наибольшее сосредоточение групп мятеж­ников в западном Припамирье (против участков Пянджского, Московского и Хорогского погранотрядов) было принято решение до наступления зимы провести здесь несколько частных операций. Готовились они оперативной группой САПО. Намечаемые оперативно-боевые действия проходили в исключительно сложных горных условиях и, как потом оказалось, были недостаточно подготовлены и обеспечены, включая и некоторые вопросы управления. Неприятности начались с ЧП в минометной батарее, ко­торая в районе Новобада (против участка Пянджского погранотряда) вела огонь по району предполагаемого рас­положения душманов. Одна из мин (как будет установле­но, из-за технической неисправности) взорвалась над по­зицией батареи. Погибли два пограничника и более деся­ти человек получили ранения различной тяжести.

Не дали заметных результатов и действия наших по­граничных подразделений по очистке отдельных горных районов от банд мятежников против участков Пянджско­го, Московского и Хорогского погранотрядов (в Джавайском ущелье, районе Раздара и др.) Наши же потери при этом были весьма ощутимы: восемь пограничников было убито и около 20 ранено. Здесь, как и ранее, повторились старые ошибки: намерение решать оперативно-боевые за­дачи в горах наспех, ограниченными, недостаточно подго­товленными силами. К тому же в одном из этих районов (южнее Калай-Хумба) разбился при посадке вертолет, погиб экипаж (три человека). Неудачно действовала и одна из наших мангрупп в районе Янги-Кала (против участка Керкинского погранотряда): подразделения действовали в основном в походных порядках, скученно, и разрывом душманской мины было ранено восемь пограничников. Эти тревожные факты вызвали необходимость тщательного разбирательства и откровенного обсуждения их причин с участием начальника погранвойск генерала В.А. Матросова. И эти причины, что называется, были на виду: сла­бая подготовка подразделений (индивидуальная и по бое­вому слаживанию), неполадки в боевом и материально-техническом обеспечении, серьезные ошибки в управле­нии (в принятии решений, организации взаимодействия, применении огневых средств, обеспечении скрытности, внезапности действий и др.).

Среднеазиатский погранокруг при участии офицеров ГУПВ, штаба, естественно, мог в короткие сроки устра­нить перечисленные недостатки. Для этого надо было обес­печить их регулярную работу в подразделениях. Но такое практически исключалось по причине якобы секретности их действий в ДРА и ограничения доступа к ним офицеров ГУПВ, что, конечно же, ограничивало контроль и вспомо­гательные функции со стороны офицеров Центра в этих подразделениях.

Многим из нас уже тогда эти аргументы представля­лись малоубедительными. И не только потому, что скрыть ведомственную принадлежность 3-тыс. группировки у себя в стране и за рубежом было практически невозможно. А вот проблем для командиров, имея в виду контакты с местными властями ДРА, нашими СМИ и особенно при общении с родственниками раненых и погибших погра­ничников это создавало много. Но даже в таких условиях (приказ есть приказ) штаб, оперативная группа, другие органы управления ГУПВ могли все-таки, на мой взгляд, оказать положительное влияние на состояние и действия этих подразделений. Были тут и наши — штабные просче­ты. Создание малочисленных оперативных групп (в Цен­тре и округах), к тому же не обладающих достаточными распорядительными функциями, кроме оперативных, по­рождало иллюзию удачного решения проблем управле­ния нашими подразделениями в ДРА. И мы, часто загру­женные текущими проблемами границы (это ведь было начало 80-х годов — что называется, пик «холодной вой­ны»), обращались обычно к афганским делам тогда, когда в наших подразделениях случались какие-то проблемы. Но как бы там ни было, а сложившаяся система управле­ния оставалась практически неизменной до завершения афганской кампании и в целом смогла выполнить свою задачу благодаря нелегкой, а порой и опасной работе офи­церов оперативных групп — Центра, пограничных окру­гов (САПО и ВПО) и погранотрядов.

В осенне-зимнем периоде 1982 г. власти Кабула пыта­лись закрепить свое влияние политическими, экономическими и военными мерами в ряде провинций, главным об­разом в центральных и юго-восточных (там проводились и наиболее крупные войсковые операции). Предпринима­лись попытки оживления экономики страны и в некото­рых отраслях это удавалось (добыча газового конденсата, производство строительных материалов и др.).

Однако в целом экономика ДРА (особенно в сельском хозяйстве) по-прежнему переживала тяжелый кризис, что, естественно, снижало и без того низкий жизненный уро­вень населения. Это приводило к утрате опоры властями на население, особенно молодежь, студенчество, интелли­генцию. Между тем, мятежники все более масштабно и целенаправленно (с помощью западных центров психо­логической войны, членов зарубежных НТС, ОУ Н и даже некоторых бывших советских диссидентов) проводили активные пропагандистские акции не только среди местного населения и армии ДРА, но и пытались это делать среди советских военнослужащих. При этом активно при­менялись дезинформация (к примеру, обвинение советс­ких войск в обстреле населенных пунктов, применении химического оружия и т. п.) и так называемые «показа­ния» и «раскаяния» отдельных военнослужащих, попав­ших в плен к мятежникам (в наших пограничных под­разделениях таких случаев за всю афганскую кампанию не было). Используя самые современные технические сред­ства (радиопередатчики, подвижные радиостанции и др.), они вели передачи не только на пушту и дари, но и на рус­ском, украинском языках и языках народов Средней Азии.

Не могла не настораживать и информация нашей раз­ведки о расширении масштабов подготовки мятежников в Пакистане и Иране. В ноябре несколько групп общей чис­ленностью около 250 человек, имевших на вооружении минометы, ДШК и ПЗРК «Стрела», прибыли из Пакиста­на в приграничные районы ДРА против участков, охраняемых нашими погранотрядами (Московский, Пянджский и др.). В первой декаде ноября завершилась операция на­ших подразделений с участием афганских пограничников и батальона царандоя северо-западнее Герата (район сты­ка трех государств). Здесь не было крупных боевых столк­новений — мятежники рассеивались, укрываясь в трудно­доступных местах. Обстановка на какое-то время в этом районе стабилизировалась, были восстановлены местные органы власти. Сложной оставалась обстановка в запад­ном Припамирье (против участков Пянджского и Москов­ского погранотрядов).

В первой декаде ноября большая группа мятежников совершила нападение на один из афганских кишлаков против участка Пянджского погранотряда, где размеща­лись афганские ополченцы. Прибывшее на подмогу опол­ченцам подразделение десантно-штурмовой группы во главе с начальником ДШМГ майором Н.Н. Юдиным рас­сеяло мятежников, нанеся им потери, но при этом погиб майор Юдин. В эти же дни подверглась нападению мя­тежников мотомангруппа этого отряда, совершавшая марш по маршруту Шерхан-Кундуз-Ханабад-Талукан. Нападение было отбито, но при этом погибло три погра­ничника.

На Малом афганском Памире в зоне Гульхана, несмот­ря на выпадение снега, мятежники неоднократно пыта­лись проникнуть из Пакистана в ДРА через перевал Бан-дар и некоторые другие доступные перевалы, но попадали в засады наших подразделений, несли потери и их остатки уходили обратно.

Во второй половине ноября успешно завершилась оче­редная операция наших подразделений в Джавайском ущелье (тоже в Припамирье) с большими потерями у мя­тежников. В верховьях Джавая были созданы местные органы власти и группы ополченцев, временно оставлены наши небольшие гарнизоны.

Надо заметить, что Джавайское, Куфабское и Рагское ущелья в афганском приграничье образуют особую зону — труднодоступную, с сотнями мелких кишлаков, связанных между собой в основном вьючными и пешеходными тро­пами. Выходы в долину Пянджа (пограничную) и на под­ступы к Файзабаду - центру Бадахшанской провинции ДРА означали важную оперативную значимость этой зоны. Все это вынуждало наше командование активно ве­сти здесь оперативно-боевые действия, несмотря на исклю­чительно сложные условия. Одновременно усиливалась охрана границы на смежных флангах Московского и Хо­рогского погранотрядов - увеличивалась штатная численность ряда застав личным составом, бронетехникой, другими техническими средствами. Там же дополнитель­но развертывались три пограничные заставы.

Кстати, в эти же дни в тылу одного из участков 117-го погранотряда были обнаружены две группы (по четыре-пять человек) вооруженных афганцев. При их задержа­нии они оказали сопротивление, при этом трое нарушите­лей был убиты, остальные задержаны. Этот эпизод под­твердил верность решения по укреплению пограничных подразделений на данном участке. Но это задержание на нашей территории вооруженных афганцев вызвало тревогу не только у местных властей. Последовал звонок Ан­дропова (уже из ЦК) Федорчуку с выражением своей оза­боченности. А тот, с добавлением комментариев рассказал о звонке Матросову. Безусловно, это ускорило наши меры по усилению охраны государственной границы на этом направлении и укреплению некоторых гарнизонов в при­граничье ДРА за счет переброски с Дальнего Востока до­полнительных подразделений (мотомангруппы, миномет­ной батареи и др.).

Словом, надежд на стабилизацию обстановки здесь, на севере ДРА собственными афганскими силами станови­лось все меньше. Правда, в середине декабря Совет оборо­ны ДРА утвердил план основных мероприятий по усиле­нию охраны госграницы и дополнительному строитель­ству пограничных войск ДРА (готовился нашими представителями в Кабуле). Но мы уже не строили иллюзий на этот счет, зная цену предыдущим проектам и планам.

Эти и многие другие проблемы охраны и защиты гра­ницы Афганистана были в те дни -предметом наших обсуждений в штабе погранвойск с генерал-майором Б. М. Го­лубевым, который назначался советником по погранвой­скам ДРА, заместителем главного военного советника и одновременно - представителя КГБ в ДРА вместо убыва­ющего генерала Н. И. Макарова. Борис Михайлович был опытным профессионалом, прошедшим большой путь в погранвойсках. У него, как и у многих наших генералов и офицеров, незнакомых со спецификой решения в Кабуле пограничных проблем, возникали вопросы: почему коли­чественное и качественное состояние погранвойск ДРА (находящихся в Минобороне) значительно ниже, нежели в самых «заштатных» афганских армейских частях - и это при возрастающем значении защиты границ ДРА? Од­нозначно на него было ответить сложно, и мы рекомен­довали ему на месте вникнуть в эту проблему и больше проявлять самостоятельности в решении пограничных вопросов.

Важным фактором, по-прежнему оказывавшим реша­ющее влияние на ситуацию в Афганистане, было отно­шение племен к властям Кабула. Руководство ДРА, безус­ловно, понимало это и прилагало немало усилий, если не для привлечения племен на свою сторону, то хотя бы для их нейтрализации. В конце ноября состоялась встреча Б. Кармаля со старейшинами и духовными авторитетами хазарейцев. Хазарейцы, несмотря на свою много-численность, как и другие нацменьшинства в Афганистане, дав­но потеряли надежду на равноправие, на внимательное отношение к ним Кабула, и Б. Кармаль пытался убедить их в обратном, рассчитывая на реальную поддержку.

Забегая вперед, надо сказать, что иранские и китай­ские спецслужбы действовали более эффективно (китай­цы — по этнической линии, а иранцы — религиозной), и хазарейцы так и не стали союзниками кабульского режи­ма. Тем не менее кое-что сделать удавалось. К исходу 1982 г. в некоторых приграничных провинциях (Кунар, Нангархар, Пактия и др.) племена выставили в помощь властям более десяти вооруженных отрядов численностью около 2 тыс. человек для участия в охране границы, админист­ративных и других объектов. Но это были, как правило, недолговременные кампании: невыполнение властями своих обещаний по кадровым, финансовым, материаль­но-техническим вопросам и др. часто приводили к разры­ву договоренностей.

Мятежники, напротив, усиливали меры по объедине­нию вооруженных формирований различной политичес­кой ориентации. В декабре к нам поступила информация о проведенных совещаниях главарей бандформирований, относящихся к исламским партиям ИПА, ИОА, ИДА, НИФА и др. (в районах Шибиргана, Имамсахиба, Кайсара, Талукана), в ходе которых якобы была достигнута до­говоренность о создании нескольких объединенных «пол­ков» и «объединенного командования». Тогда же стало известно о прибытии из Ирана в один из районов провин­ции Герат с большим караваном оружия и боеприпасов известного главаря мятежников Исмаил Хана, этничес­кого таджика (кстати, потом он будет воевать с талибами, станет губернатором Герата и вновь будет воевать уже с проамериканскими властями Кабула).

Понемногу, но возрастала результативность работы командиров и разведаппаратов отрядов и оперативных групп среди враждовавших между собой формирований мятежников. В декабре оперативными мерами удалось инициировать столкновение двух отрядов — пуштунско­го и узбекского — с крупным формированием известного главаря М. Гапура (активно действовавшего против учас­тков Тахта-Базарского и Керкинского погранотрядов), в ходе которого формирование Гапура понесло тяжелые потери и вынуждено было уйти из «зеленой зоны». Такие же удачные операции были проведены командованием и разведаппаратами Пянджского погранотряда по ликвидации крупного формирования мятежников, а также при­бывшей в конце декабря из Пакистана банды, численнос­тью свыше 50 человек. Уже говорилось, что логика опера­тивно-боевых действий с душманами, применявшими партизанскую тактику, подсказывала нецелесообразность дислокации наших подразделений мелкими гарнизонами. Но многие обстоятельства вынуждали это делать: в декаб­ре 1982 г. они располагались в северных провинциях ДРА более чем в 30 пунктах. Это затрудняло массированное применение сил и средств в нужном районе, но иного вы­хода не было.

В первой половине декабря завершилась операция в окрестностях Мазари-Шарифа и в районе Балха («зеле­ная зона»). В операции участвовали две мотомангруппы и десантно-штурмовая группа Термезского и Керкинского погранотрядов, эскадрилья вертолетов, а также несколь­ко афганских армейских и пограничных подразделений, сотрудников СГИ и царандоя. Формирования мятежни­ков уклонялись от боевых столкновений, рассеивались на мелкие группы и уходили в горы. Тем не менее, намечен­ные районы были очищены, а базы и места укрытия мятежников уничтожены. В эти же дни проводились опера­тивно-боевые действия мотомангрупп Пянджского погранотряда (по полученной информации) в пригородах Талукана. Действия эти в целом были успешными: ликвиди­рована большая группа мятежников, в том числе два гла­варя.

Сложнее (и уже в который раз!) проходила операция в зоне Куфабского ущелья. В операции участвовало несколь­ко маневренных групп Среднеазиатского и Восточного пограничных округов. На первом этапе операции (ее за­мысел был утвержден в Центре) наносились воздушные удары по выявленным районам расположения мятежни­ков самолетами «СУ-17» Туркво (по заявке оперативной группы САПО) и пограничными вертолетами. Но мятежники укрывались в глубоких каньонах и пещерах, и не все удары достигали цели. Так что с началом действий под­разделения встретили сильное сопротивление душманов. С ухудшением погоды в горах и невозможностью приме­нения авиации ситуация для наших подразделений в Куфабе обострилась. Заканчивались боеприпасы и продо­вольствие, и по предложению руководителя операции пол­ковника А.Ф. Борисова было решено отвести две десантно-штурмовые группы на базу. При отходе этих подразде­лений на одном из перевалов подорвались на мине и по­гибли шесть пограничников. Из Центра (ситуация анализировалась в Оперативной группе и докладывалась В.А. Матросову) было приказано: подразделениям, прибывшим на базу, дать отдых, пополнить боекомплект и после новых ударов авиации по вновь выявленным объек­там мятежников продолжить операцию.

Однако с началом второго этапа боевых действий слу­чилась новая беда: при обстреле минометной батареей (120-мм минометов) позиций мятежников одна из мин взорвалась в расположении нашего подразделения. Опять появились убитые и раненые. Теперь уже потребовалось непосредственное вмешательство Центра, в САПО убыл с группой офицеров Главка генерал И.П. Вертелко. Вскоре в Куфабе была произведена некоторая перегруппировка, усилены подразделения, размещенные в тактически важ­ных районах Куфаба. От продолжения операции, учиты­вая все обстоятельства происшедшего, пока было решено воздержаться.

«Разбор полетов», проведенный генералом В.А. Матросовым по докладам возвратившихся из САПО офице­ров ГУ ПВ, был довольно острым: оперативно-боевые воз­можности наших подразделений в приграничных райо­нах ДРА по ряду причин использовались слабо. Участвуя в основном в плановых операциях (утвержденных Цент­ром), некоторые подразделения (и полевые оперативные группы) мало проводили самостоятельные оперативно-боевые действия (даже при наличии у них разведданных) и, по сути, не полностью контролировали свои зоны ответственности. Были проблемы с оперативным и боевым обеспечением. Так, при дислокации в афганских пригра­ничных провинциях многочисленных органов разведки и безопасности - наших и афганских (включая оператив­ные подразделения «Каскад», «Кобальт» и пр.) - пока не удавалось наладить тесное взаимодействие между ними, а главное, оперативный обмен информацией (ведомствен­ная разобщенность сказывалась и тут). Увлеченность ми­нированием, подчас неоправданное, и особенно при обо­рудовании рубежей и позиций охраны мест дислокации, приводила иногда к небоевым потерям среди мирного на­селения и своих военнослужащих. Допускались перебои в обеспечении подразделений продуктами питания, други­ми видами довольствия, особенно при проведении опера­ции в горных условиях. Были и другие недочеты. И оши­бочным было бы в этих недостатках винить лишь коман­диров подразделений, начальников оперативных групп - многое упиралось, как уже говорилось, в методы влияния на афганские дела представителей ГУПВ и округа. А оно, это влияние, в силу секретности действий и ограничения доступа в подразделения было очень слабым. И это при том, что вся ответственность за состояние и оперативно-боевую деятельность подразделений формально возлага­лась на начальника оперативной группы округа (в ранге заместителя начальника войск округа) и начальников по­левых оперативных групп (в ранге заместителя началь­ника погранотряда).

Все это требовало внимательного анализа ситуации и внесения необходимых корректив. Учитывая реальные условия, было, наконец, признано, что руководство опе­ративно-боевыми действиями наших подразделений в ДРА является одной из главных задач командования округов (САПО и ВПО) и погранотрядов. Генерал Матро­сов одобрил также предложения, касающиеся более ак­тивной работы представителей ГУПВ и округов в подразделениях на территории ДРА. Он поручил штабу со­вместно с оперативной группой разработать план-график проведения сборовой подготовки со всеми категори­ями офицеров мотомангрупп, оперативных групп, а так­же тактических учений и проверок. Вскоре эти оценки и указания начальника погранвойск были оформлены спе­циальной директивой для частей и соединений САПО и ВПО.

Такие подробности могут показаться излишними, но в районах боевых действий и вооруженных конфликтов главными были и остаются для командования проблемы - как обеспечить в подразделениях и частях, действующих в этих районах, во-первых, бесперебойное, полное снабже­ние всем необходимым, и, во-вторых - должный порядок и организованность, подготовку личного состава и офи­церов в интересах повседневной боевой готовности и соб­ственной безопасность, исключение любых неоправдан­ных потерь среди личного состава?

Надо заметить, что командованию погранотрядов, чьи подразделения действовали в сопредельном приграничье ДРА, и командованию обоих пограничных округов (САПО и ВПО) все-таки удавалось в целом успешно решать по­добные проблемы. Думается, что афганский опыт в этом будет и сегодня полезен.

При оценке ситуации на границах ДРА и общих ито­гов действий наших подразделений в 1982 г., командова­ние погранвойск КГБ, как и представители Минобороны в Кабуле, считало, что обстановка там стабилизируется. Однако силовые афганские структуры (армия, царандой, СГИ), несмотря на их количественный рост, тем не менее, пока еще не могли самостоятельно контролировать обста­новку. Тем более - погранслужба ДРА, наименее укомплектованная и обеспеченная явно не имела возможности самостоятельно охранять свои границы.

1983 г. рассматривался как следующий, более эффек­тивный этап в оказании помощи Афганистану (таково было требование советского руководства).

Для группировки наших пограничных подразделений в ДРА в качестве одной из главных задач определялось оказание помощи местным афганским властям в их зак­реплении в уездах и кишлаках, освобождаемых от мятежников.

Предусматривалось активизировать оперативно-бо­евые действия, в том числе и в зимнее время. С учетом это­го не исключалось и некоторое дополнительное усиление нашей группировки в приграничных провинциях ДРА за счет западных и восточных погранокругов. Эти основные соображения и были положены в основу нашей части пла­на на будущий 1983 г., разрабатываемого в Генштабе.