ГЛАВА 3 Ввод основных пограничных подразделений в северные провинции ДРА. Первые успешные операции и неудачи

Мотивировалось это осложнением обстановки в при­граничных районах и в целом в ДРА, а также слабыми возможностями афганской армии и погранохраны. При этом предполагалось, что наши пограничные подразделения будут развернуты на втором рубеже охраны, сохранив на первом рубеже (у линии границы) афганские погранич­ные подразделения (кстати, это было нереально, посколь­ку они практически охраняли не границу, а места своей дислокации).

Спустя несколько дней (в 20-х числах января) для рас­смотрения поступивших предложений в Москву прибыли ГВС генерал А. Майоров, его заместитель генерал В. Черемных, представитель КГБ в Кабуле генерал Б. Спольников и представитель наших погранвойск генерал В. Константинов (он, как оказалось, не участвовал в под­готовке этих предложений).

Обоснования армейских представителей и Б. Спольникова сводились к тому, что, несмотря на некоторые по­зитивные итоги в стабилизации обстановки, положение в ДРА в целом остается весьма сложным.

В ряде провинций нарастает активность мятежников, особенно по части диверсий и террора, блокады основных коммуникаций. Серьезную поддержку вооруженная оппо­зиция по-прежнему получает из-за кордона. Все это ведет к дальнейшему ухудшению экономики, жизненного уров­ня людей, подрывает их веру в стабильность и прочность власти. Меры, предпринимаемые политическим руковод­ством ДРА, военными властями ощутимых результатов пока не дают.

В этих условиях Б. Кармаль считает целесообразным: - во-первых, расширить права и функции советских военных советников, вплоть до права принятия ими са­мостоятельных решений на проведение операций и бое­вых действий в зонах ответственности их соединений и частей;

- во-вторых, как можно скорее афганскими и совет­скими войсками закрыть границы ДРА, и прежде всего - с Пакистаном.

Ссылаясь на мнения указанной выше группы мини­стров, наши представители подчеркивали, что речь идет о вводе на территорию ДРА советских пограничных частей и подразделений для прикрытия наиболее важных участ­ков границы. К тому же сами они эти предложения под­держивают.

Руководство Минобороны (Устинов, Огарков) свою позицию по этим предложениям открыто не высказывало (но, очевидно, и не возражало), а от Андропова нам после­довало указание - в самые сжатые сроки изучить предложения и доложить ему.

Афганское руководство и наши военные представите­ли наконец-то осознали насколько опасна угроза «прозрачности» афганских границ - это был факт положи­тельный. Однако способы решения этой проблемы, на наш взгляд, были недостаточно проработаны. В предложени­ях из Кабула были противоречия и недоговоренности.

При всей важности надежного прикрытия границы ДРА не указывалось, какая роль в этом должна принадле­жать афганской армии, царандою, наконец, нашей груп­пировке. Простые расчеты показывали, что для надежно­го прикрытия границы с Пакистаном (протяженностью свыше 2 тыс. км, в основном высокогорной, понадобилось бы добавить 20-25 пограничных батальонов (мангрупп) к тем афганским пограничным подразделениям, которые несли там службу (чисто символически, как сказано выше). Плюс не менее 10 погранбатальонов для прикрытия аф­гано-иранской границы. Итого 30-35 батальонов общей численностью 12-15 тыс. человек.

Учитывая, что территории многих приграничных про­винций ДРА контролировались мятежниками, размещать­ся там и вести служебно-боевые действия могли только хорошо оснащенные и подготовленные части и подразделения. Однако Главное управление погранвойск КГБ, как известно, подобными резервами не располагало. Снять же с каких-либо участков границы Союза подразделения та­кой численности в то время было крайне опасно.

В предложениях из Кабула не были учтены и некото­рые аспекты международно-правового характера. К при­меру, с появлением советских пограничных подразделе­ний на границе с Пакистаном и Ираном любой погранич­ный инцидент на этих границах мог перерасти в конф­ликт с непосредственным втягиванием в него нашего го­сударства. Ко всему прочему, это еще означало бы и взятие нами полной ответственности не только за состояние ох­раны и защиты границы Афганистана, но и за решение всех пограничных вопросов, возникающих постоянно на границе, порой острых, затрагивающих интересы многих организаций и ведомств ДРА.

Этих и других аргументов, исключающих наше непос­редственное участие в охране границ ДРА с Пакистаном и Ираном, набралось более чем достаточно, что и было из­ложено нами в записке Андропову. Естественно, мы не могли не высказать своего отношения и к вопросу о том, как, каким образом защитить границы Афганистана на наиболее опасных участках. Создание новых пограничных формирований на основе призыва пополнения (а он, как известно, уже несколько лет проводился там методом при­нудительным — в ходе облав и задержаний) проблему не решало. Да и офицерских кадров не было. Выход напра­шивался один: для защиты всех угрожаемых участков границы с Пакистаном и Ираном, кроме пограничных под­разделений, надо было привлечь армейские части и царандой ДРА, вооруженные отряды пуштунских и белудж­ских племен (разумеется, оплачиваемых) и ополчение. Та­кой вариант был реальным, так как в то время при общей численности афганской армии в 150 тыс. человек выделить для защиты границы (а эта задача руководством ДРА называлась едва ли не главной) 10-15 тыс. военнослужа­щих, на наш взгляд, не представляло особой сложности. Безопасность основных стратегических объектов страны и коммуникаций в то время в основном обеспечивали наши части ОКСВ. Для подготовки армейских частей к погра­ничной службе требовалось максимум 2-3 месяца, и мы были готовы обеспечить такие части советниками и инст­рукторами. Для изучения на месте условий и возможнос­тей нашего участия в этих делах, и особенно применения технических средств в защите границы, предлагалось на­править в ДРА небольшую группу наших специалистов во главе с заместителем начальника погранвойск генерал-лейтенантом В.К. Гурьяновым. Таковы были наши основ­ные предложения, которые генералом В.А. Матросовым докладывались Ю.В. Андропову.

С этими выводами и предложениями Андропов согла­сился, подчеркнув, что о направлении наших погранич­ных подразделений на границу с Пакистаном и Ираном не может быть и речи. Но он указал на необходимость в ГУПВ изыскивать иные эффективные формы и способы оказания помощи Афганистану в защите его границ.

По нашим оценкам, реальной помощью афганским спецслужбам и пограничникам могло бы стать усиление нашей активности в ликвидации основных сил мятежни­ков в приграничных районах ДРА, что хотя бы частично снимало нагрузку с афганских коллег. При всей масш­табности оперативно-боевых действий наших подразде­лений в северных районах ДРА зимой 1981 г. наиболь­шим размахом и результативностью выделялась опера­ция «Зима-81». Проводилась она в западном Припамирье против уча­стков Московского и Пянджского погранотрядов силами четырех сводных боевых отрядов (СБО) и авиаэскадри­льи с участием афганских пограничников и ополченцев.

В феврале возвратились из Кабула генерал В.К. Гурь­янов и полковники В.В. Сахаров и Л.А. Якубовский. Их доклад о положении на границах ДРА не прибавлял опти­мизма к информации наших представителей, но кое-ка­кие детали заслуживали внимание. Они подтверждали чисто символическое состояние охраны границы с Паки­станом (задействовано шесть пограничных и пять армей­ских батальонов, контролирующих немногим более 200 км) и Ираном (задействовано шесть пограничных батальонов, контролирующих лишь около 160 км границы). Все эти подразделения находились в окружении мятежников или враждебных племен и были лишены возможности нести службу в пределах своих участков.

На севере (граница с СССР) было выставлено пять пограничных комендатур, тоже охранявших, по сути, мес­та своей дислокации. Укомплектованность пограничных подразделений составляла по-прежнему 32-35% (почти вдвое ниже, нежели в армейских), из имеющихся 38 бро­нетранспортеров в исправности лишь шесть. Средств инженерного оборудования границы не было, да при таком состоянии пограничной охраны они вряд ли могли быть применены.

Если бы было принято предложение Кабула о вводе на эти участки границы советских пограничных подразделений, то на их плечи легла бы ответственность за охра­ну линии границы, протяженностью почти 2,5 тыс. км.

Отказ руководства КГБ от реализации таких предло­жений вынудил военное командование в Кабуле разраба­тывать свои меры прикрытия границы, но уже с участием армейских сил.

Решено было на базе существующих погранбатальонов и некоторых афганских армейских частей сформировать пять пограничных бригад (27 погранбатальонов), подчи­нить их трем армейским корпусам и 17-й пехотной дивизии (в Герате). В феврале состоялось решение правительства ДРА о формировании пяти пограничных бригад со штабами в городах: Джелалабад, Гардез, Кандагар, Фарах, Герат. Численность бригад предусматривалось довести до 50-80% к штату. Их формирование и развертывание намечалось завершить к исходу мая текущего года. Эти бригады по за­мыслу должны были составить первый рубеж охраны гра­ницы, второй — армейские части ДРА (10-40 км от грани­цы) и третий - советские части и подразделения (на удале­нии 30-80 километров). Предусматривались и некоторые другие меры по улучшению управления и обеспечения войск.

Принятие меры, конечно, были крайне необходимы. Но даже при успешной их реализации не было оснований рассчитывать, что отныне границы ДРА будут надежно за­щищены. К примеру, граница с Пакистаном прикрывалась лишь тремя пограничными бригадами (по 3-5 погранба­тальонов в каждой). Даже при наличии в тылу каких-либо вспомогательных рубежей, занимаемых армейскими час­тями, такая система была в состоянии надежно контроли­ровать лишь отдельные направления и участки. К тому же формируемые части остро нуждались в техническом оснащении, особенно в автобронетехнике, но надежд на ее получение было мало (ГВС запрашивал для этих бригад более 200 бронетранспортеров и боевых машин пехоты, а выделили лишь 45). Тем не менее начало было положено, и была надежда, что за этими мерами последуют другие, более эффективные.

Однако не прошло и месяца, как из Кабула поступили новые предположения. В марте посол, главный военный советник и представитель КГБ прислали телеграмму (в МИД, Минобороны и КГБ), в которой предлагали к лету 1981 г. ввести в северные районы Афганистана три полка внутренних войск МВД или три пограничных отряда. Предложения эти обосновывались резким обострением обстановки в Д РА (несмотря на успешные операции против мятежников в Нангархаре, Лагмане, активные боевые действия в ряде других провинций).

Сообщалось, что под контролем мятежников находит­ся около 100 уездов и волостей (из 284). Из-за террора, диверсий, блокады коммуникаций в стране не работает 1/3 всех предприятий. Особо подчеркивалось обостре­ние обстановки в северных провинциях ДРА, где нахо­дятся основные объекты нашего экономического сотрудничества. Уход оттуда в юго-восточные районы ДРА (бли­же к границе с Пакистаном) якобы некоторых афганских частей ставит под угрозу существование и этих объектов, и безопасность наших специалистов (более 1,5 тыс. че­ловек).

Эти предложения поддержки ни в КГБ, ни в МВД не получили, хотя в последующем нашим пограничным и армейским подразделениям пришлось этим заниматься, поскольку нарастающая активность мятежников вблизи нашей границы требовала принятия необходимых мер.

Весной 1981 г. основными объектами оперативно-бое­вых действий наших подразделений в ДРА были опреде­лены места дислокации и базы мятежников в западном Припамирье, на Малом афганском Памире и в полосе ответственности пограничных подразделений на всем учас­тке советско-афганской границы.

Для этих действий (по плану «Весна-81») привлека­лись подразделения общей численностью около 2 тыс. человек. До начала активной фазы (март-апрель) в обоих округах (САПО и ВПО) была проведена реорганизация некоторых подразделений (вместо СБО формировались штатные мотомангруппы, в г. Душанбе развертывалась отдельная авиаэскадрилья и др.). Были внесены коррек­тивы в систему управления: в Среднеазиатском погранич­ном округе для непосредственного руководства оператив­но-боевыми действиями наших подразделений в сопре­дельном прикордоне формировалась штатная оператив­ная группа (место дислокации - г. Пяндж, погранотряд) во главе с заместителем начальника войск пограничного округа. В Восточном пограничном округе подразделения­ми, действовавшими на Малом афганском Памире, руководила оперативная группа в кишлаке Лянгар.

Иван Григорьевич Карпов знал Центрально-азиатский регион и хорошо понимал специфику оперативно-боевых действий в афганском прикордоне. Его инициатива и ак­тивность в решении афганских вопросов были для нас в штабе весьма полезны. Многие вопросы он решал непос­редственно с генералом В.А. Матросовым, поскольку Вадим Александрович взял за правило лично участвовать в проработке и утверждении практически всех замыслов и планов операций и боевых действий наших подразделе­ний в ДРА.

В конце марта состоялось заседание комиссии Полит­бюро ЦК по Афганистану (Андропов, Громыко, Устинов, Пономарев и др.). Ситуация в ДРА оценивалась как слож­ная. Были одобрены меры и планы командования ОКСВ на лето 1981 г., в том числе по пограничным делам. В эти же дни Ю. В. Андропов рассмотрел и одобрил замысел действий наших пограничных подразделений в северных афганских провинциях.

По этому замыслу («Лето-81») наши подразделения оставались в местах своей дислокации и организовывали оперативно-боевые действия в зонах своей ответственно­сти вдоль всей советско-афганской границы на глубину 10-15 километров.

В первой декаде апреля с этим замыслом был озна­комлен генерал С.Ф. Ахромеев. Сергей Федорович за­мысел действий также одобрил и поддержал нашу просьбу о дополнительной поставке нам бронетранспортеров «БТР-70».

Из всех операций и боевых действий наших подразде­лений в ДРА, проведенных весной этого года, наиболее характерной (и результативной) можно назвать операцию «Мургаб» против участка Тахта-Базарского погранотряда. Операция была начата практически без подготовки, не планово в связи с исчезновением на 7-й погранзаставе ночью 28 марта конного пограничного наряда в составе двух пограничников. Заблудиться они не могли и предпо­ложительно были либо убиты, либо захвачены афганской бандгруппой (данные о появлении небольших групп мя­тежников вблизи границы поступали). Ранее, в 1980 г., на 9-й заставе этого отряда бандитами было совершено на­падение (из засады) на пограничный наряд и был убит старший пограничного наряда.

Первоначально поиск велся ограниченными силами в направлении на Калай-Нау (центр провинции Бадгиз). Но спустя несколько дней понадобилось привлечь допол­нительные силы и средства для проведения операции (руководил ею начальник войск САПО генерал Г.А. Згерский). Вскоре у некоторых задержанных и убитых бандитов были обнаружены предметы одежды и снаряжения, принадлежавшие пограничному наряду. Операция про­должалась около месяца, проводилась активно, посколь­ку была поставлена задача не только найти (живых или убитых) пограничников, но и очистить центральную часть этой провинции от бандитов. Много и результативно работали разведчики.

В конечном итоге удалось установить картину напа­дения душманов на пограничный наряд, зверского убий­ства обоих пограничников (тела их нашли) и примерно наказать бандитов. При этом было ликвидировано не­сколько бандгрупп, уничтожено около 200 мятежников, более 100 задержано, изъято свыше 300 единиц стрелково­го оружия, боеприпасы и документы нескольких бандг­рупп. Наши потери были незначительны.

В этой операции с большой нагрузкой работали вер­толеты, совершив более 900 боевых вылетов, израсходо­вав при этом около 4,5 тыс. НурСов, несколько десятков авиабомб и много других боеприпасов. Особенно эффек­тивными были удары вертолетов с наводчиками на борту из числа местных активистов и работников правоохрани­тельных органов ДРА.

Операция «Мургаб» в тот весенне-летний период была не единственной, проведенной удачно. В мае была получена информация о появлении крупного формирования мя­тежников в районе к. Чахи-Аб (против участка Московс­кого погранотряда). Поднятые по тревоге подразделения (две мотомангруппы на БМП и БТР) с участием афганс­кого подразделения и ополченцев в сжатые сроки блоки­ровали этот район. Мятежники оказали упорное сопро­тивление, но применение боевых вертолетов и бронетех­ники решило исход этой операции — бандформирование было полностью ликвидировано при незначительных по­терях среди афганских военнослужащих. У нас потерь не было.

Эти и некоторые другие эпизоды показывали, что, дей­ствуя «непланово», внезапно, с получением достоверной информации, наши подразделения добивались больших успехов, нежели проводя операции, планируемые заблаговременно. Разумеется, и в первом случае успех зависел не только от достоверности информации, но и от состоя­ния повседневной боевой готовности подразделений, опе­ративно-тактической зрелости офицеров. Активные дей­ствия наших подразделений в зонах своей ответственнос­ти весной 1981 г. в какой-то мере стабилизировали обста­новку в афганской приграничной полосе. Однако в целом обстановка в северных провинциях Д РА ухудшалась.

Мятежники, наряду с диверсиями и террором, перехо­дили к активным действиям на коммуникациях. Наиболь­шая опасность блокады, засад возникала на дорогах Шибирган - Акча - Калиф; Меймене - Андхой и др. Возник­ла и непосредственная угроза газопроводу из ДРА в нашу страну. В апреле бандгруппы совершили несколько нападений на пункты охраны линии газопровода - малочис­ленные посты царандоя (против участка Керкинского погранотряда). Некоторые посты были захвачены мятежни­ками, другие разбежались сами, поэтому газопровод какое-то время практически не охранялся.

Неутешительной была информация и с границы ДРА с Пакистаном и Ираном, особенно из юго-восточных приграничных провинций, территории которых, исключая крупные населенные пункты, контролировались мятежниками. По данным пограничной разведки через границу здесь ежемесячно проникали (с боем или беспрепятствен­но) 3-4 тыс. боевиков. Участились нападения, главным образом с пакистанской территории, на афганские погра­ничные подразделения. В апреле-мае на этих участках произошло более 60 боевых столкновений афганских по­граничников с вооруженными группами мятежников. В отдельных случаях нападавшие группы удавалось лик­видировать, либо рассеять и выдворить их за границу. Но были и неудачи, потери.

По оценкам наших пограничных представителей в Кабуле, командование афганской погранохраны (началь­ник ПВ полковник Пир Мухаммад, его заместители - полковник Пир Фатех и Дауд Шах) работали активно и со­гласованно. Однако не всегда удавалось довести какое-то дело до конца. Отношение к ним со стороны высшего во­енного руководства ДРА по-прежнему не отличалось дол­жным вниманием.

Трудно шло формирование планируемых пяти погра­ничных бригад. Укомплектованность их боевых подразделений - батальонов и рот - была ниже армейской и со­ставляла едва 35-40% штатной численности. Выше уже говорилось, что принудительный призыв стал в армии основным. Теперь же, по инициативе ГВС, каждый род войск должен был «добывать» себе призывников сам.

Вынуждены были заняться этим и пограничники, не имея ни навыков, ни специальных служб, поэтому о каче­стве призыва говорить не приходилось. Как и ранее, остро не доставало боевой и специальной техники (вместо положенных по штату 300 бронетранспортеров имелось лишь 60, вместо 1000 автомобилей - лишь 100 и т. д.). Такие тем­пы развертывания и укрепления пограничных войск, ко­нечно, ничего хорошего не обещали.

Хотя другие силовые структуры, войсковые формиро­вания в ДРА имели и значительную численность, и оснащенность, но их вклад в обеспечение безопасности страны был, мягко говоря, неадекватным.

На этот негативный фактор (пассивность, уклонение от активных действий против мятежников) было указано маршалом С. Л. Соколовым во время его поездки с генера­лом Я. П. Медяником (заместитель начальника ПГУ КГБ, занимался Афганистаном) в последних числах мая по не­которым приграничным провинциям ДРА. Так, при до­вольно высокой численности частей 3-го армейского кор­пуса (г. Гардез) его влияние на обстановку даже в своей провинции было более чем скромным. Длительное время отмечалась активность мятежников в районах Кандагара и Герата, несмотря на довольно высокую численность войск кандагарского корпуса и 17-й пехотной дивизии в Герате. Аналогичные факты наблюдались и в других провинци­ях. Словом, прав был Б. Кармаль, когда задавал вопрос: «Зачем нам такие корпуса и дивизии?» Думаю, эта поезд­ка маршала подтолкнула афганское командование и на­ших представителей к некоторым дополнительным мерам по защите границ Афганистана.

Новым планом на 1981-1983 гг. было предусмотрено развертывание дополнительно трех пограничных бригад. Таким образом, всего развертывалось восемь бригад: че­тыре - на границе с Пакистаном, две - на границе с Ира­ном и две - на северной границе (Мазари-Шериф и Файзабад).

Было намечено также развертывание двух отдельных авиаэскадрилий, двух специальных частей и учебного цен­тра в Кабуле. Для всех намечаемых к развертыванию фор­мирований требовалось более 60 советников-погранични­ков и около 30 переводчиков.

В сравнении с предыдущим планом (февраль 1981 г.) Эти меры выглядели более масштабно (впервые намеча­лось создание подразделений пограничной авиации. Ка­залось бы, они были довольно существенными, но основа­ния сомневаться в их реальности все-таки были. Вопреки первоначальному плану укомплектованность погранич­ных подразделений, обеспечение их боевой и специальной техникой оставались крайне низкими. И не было гаран­тии, что дополнительно развертываемые части будут уком­плектованы лучше. Был и другой фактор, не менее слож­ный: реально этими силами (даже при удовлетворитель­ной их укомплектованности и техническом обеспечении) можно было прикрывать лишь отдельные участки и на­правления, но не всю границу Афганистана. В ГОУ Ген­штаба (нашего) и в аппарате главного военного советни­ка в Кабуле все сомнения на этот счет объясняли, как и раньше, тем, что афганская армия решает основную задачу по борьбе с мятежниками в стране и отвлекать ее силы для решения других задач нецелесообразно. Такие пози­ции в решении проблем безопасности ДРА, конечно, не снижали ответственности аппарата наших советников и специалистов за состояние пограничных дел. Ограничен­ность сил вынуждала искать новые способы их рациональ­ного применения. Впервые за всю историю афганской по­гранохраны наращивалась активность ее пограничной разведки, способность проникать к важным объектам мя­тежников, особенно в Пакистане.

В плане операций на лето 1981 г., разработанном ап­паратом главного военного советника с участием наших офицеров, намечалась и операция «Кордон» — по очистке от мятежников южных и юго-западных приграничных районов силами пограничных и армейских подразделений ДРА. Продолжалось минирование ряда горных проходов и перевалов, других вероятных маршрутов действий мя­тежников на границе. Наметились некоторые сдвиги в привлечении к охране границы вооруженных отрядов ряда племен — «малишей». Был разработан и представлен на утверждение в Ревсовет страны проект Устава по исполь­зованию «малишей» в охране границы. Но главной про­блемой оставалось формирование новых частей и подраз­делений, их подготовка к тяжелым условиям службы в афганском приграничье.

Анализ действий наших и афганских пограничных подразделений весной и летом 1981 г. выявил некоторые общие недостатки в организации их служебно-боевых дей­ствий. О значении повседневной готовности к боевым дей­ствиям уже говорилось. Другой, не менее важный фактор — способность действовать ночью. Казалось бы, для погра­ничников (особенно наших) тут не может быть проблем. Тем не менее мятежники в ночное время действовали бо­лее активно: совершали основные переходы, в том числе караванные, вели разведку и минировали дороги, совершали нападения на военные и другие объекты, обстрели­вали гарнизоны и т. п. Чтобы снизить их ночную актив­ность, нашим подразделениям рекомендовалось самим чаще переходить к ночным действиям. Многое тут зависе­ло от подготовки подразделений, инициативы команди­ров, и порой рейды удавались. Но были и неудачи в связи с пассивностью и боязнью риска. Потери, понесенные мя­тежниками весной и летом 1981 г. в афганском приграни­чье, оказывали влияние не только на мирное население. Среди некоторых бандгрупп возникла неуверенность в исходе борьбы, неверие призывам и обещаниям главарей. Между формированиями различной ориентации (партий­ной, клановой, национальной) все чаще возникали рас­при из-за районов обитания, изъятия материальных средств у населения, набора пополнения и пр. Дело между ними доходило до боевых столкновений с немалыми поте­рями. К сожалению, мы не всегда могли вовремя и досто­верно отслеживать подобные ситуации и с пользой для дела вмешиваться в них.

У нас и афганских властей в Кабуле не было четко выработанной линии в отношении формирований мятеж­ников, состоящих из национальных меньшинств (узбеков, таджиков, хазарейцев и др.), которые проживали в том числе и в северных провинциях. Я уже говорил выше, что пуштунское высокомерье и жестокость Амина породили среди значительной части населения этих провинций оп­позиционность к Кабулу еще в конце 70-х годов.

Попытки Москвы (ЦК КПСС) стабилизировать си­туацию с помощью среднеазиатских республик - по этническому принципу мало что давали: все обычно ограни­чивалось периодическими визитами наших республикан­ских представителей в ближайшие от границы районы проживания соплеменников, раздачей гуманитарной по­мощи да встречами с местными властями. По убеждению наших офицеров, часть формирований мятежников из националистов при определенных условиях можно было бы склонить к сотрудничеству с властями или нейтрализо­вать. Характерный пример - привлечение на сторону вла­стей одного из видных местных авторитетов М. Сидики, отряд которого контролировал ряд приграничных райо­нов против участков Пянджского и Московского погранотрядов. Ранее, будучи членом нелегальной организации «Сеттами мелли» («Вечный гнет»), Сидики был непри­миримым противником «Братьев-мусульман» и выступал за свободные демократические преобразования в северных провинциях ДРА. В аминовский период он не признавал кабульский режим и возглавил крупный вооруженный от­ряд соплеменников — узбеков. Приход правительства Б. Кармаля и наших войск он воспринял положительно и был готов к сотрудничеству. В Кабуле о нем знали и реко­мендовали местным руководителям работать с ним — ра­зумеется, при надлежащем контроле.

С Сидики встречался генерал-майор А.А. Артыкбаев - заместитель начальника войск САПО по разведке и подтверждал возможность сотрудничества с ним. Гене­рал Артыкбаев был опытным разведчиком, хорошо знал центральноазиатский регион, языки и обычаи местного населения, и его мнение было достаточно обоснованным. Однако местное афганское руководство (губернатор, уполномоченный ЦК НДПА в 8-й зоне и др.), вопреки рекомендациям Кабула, проводило линию на дискреди­тацию Сидики и его формирования, и только поддержка нашего командования позволила использовать его воз­можности против мятежников. Были и другие подоб­ные примеры.

Удивительно, но при обилии в СССР ученых, научных школ по проблемам национальной политики, при непосредственном соседстве с Афганистаном среднеазиатских республик с их потенциалом, ни нам, ни кабульскому ре­жиму так и не удалось привлечь на свою сторону население северных провинций — несколько миллионов человек (узбеки, таджики, киргизы и др.).

Известно, что национальный фактор исключительно важен в любом конфликте. В Чечне, к примеру, много лет спустя попытка мятежников привлечь на свою сторону народы Дагестана, как известно, сорвалась, и это серьезно ослабило позиции сепаратистов. Было бы необъективным считать, что руководство Д РА не принимало мер к консо­лидации общества, объединению народов, в том числе на­циональных меньшинств, во имя принципов, провозгла­шенных Апрельской (Саурской) революцией. Состояв­шийся в июне 1981 г. в Кабуле учредительный Конгресс национального отечественного фронта (присутствовало около 1 тыс. представителей от всех слоев населения и на­родностей) подтвердил свободные демократические прин­ципы развития афганского общества, равенство всех на­родов независимо от национальности и вероисповедания. Но реализовать на практике эти идеи и лозунги власти не могли.

В ситуации бессилия Центра и его региональных вла­стей (губернаторы, представители ЦК НДПА в зонах и др.) свободы маневра и инициативы в выборе объектов и способов действий было больше у мятежников, активно поддерживаемых извне. Но и мятежникам не все удава­лось. «Хотя советский воинский контингент не показал себя достаточно эффективным в партизанской войне, -сообщала в то время американская «Вашингтон пост», -моджахедам не удалось захватить ни одного крупного го­рода или провинциальной столицы. Поэтому в последнее время, наряду с военными операциями, мусульманские партизаны стали широко применять тактику индивидуального террора» (добавим: не без участия американских советников и инструкторов).

Борьба за сферы влияния в контролируемых мятеж­никами районах и материально-финансовую подпитку из-за рубежа вынуждала лидеров основных мятежных груп­пировок и их «спонсоров» договариваться. В начале авгу­ста того же года три главных лидера моджахедов Б. Раббани, М. Халес и Г. Хекматьяр на встрече в Пакистане предприняли попытку договориться о создании на терри­тории ДРА единого фронта. Однако противоречия между соперничающими группировками были довольно значи­тельными, и встреча завершилась обещаниями объединения и координации усилий в борьбе с правительством Кармаля и учреждением «Комитета согласия». Согласия тогда не получались, и уже в сентябре в ряде пригранич­ных провинций ДРА (Пактия, Герат, Газни и др.) были от­мечены крупные стычки между формированиями мятеж­ников.

Вторая половина лета 1981 г. прошла в острой борьбе за обладание стратегической инициативой. Наибольшую активность мятежники проявили в приграничных провин­циях Кунар, Пактия, Кундуз, Тахар, и особенно - в провинциях Кандагар и Герат. Резко возросли теракты в Ка­буле. По-прежнему была высокой их активность на ком­муникациях. В конце июля на границе с Пакистаном мя­тежниками был окружен и разгромлен 909-й погранбата-льон, а несколько дней спустя на этой же границе попал в окружение и понес большие потери 916-й пограничный батальон (выручил резерв соседнего батальона). Из-за блокады мятежниками основных дорог в приграничье рез­ко ухудшилось снабжение многих пограничных подразде­лений, возросли их потери, участились случаи дезертир­ства, в том числе среди офицеров.

По информации нашего посла в Кабуле Ф. А. Табеева, ситуация вокруг объектов нашего сотрудничества на севе­ре ДРА и безопасности наших специалистов настолько обострилась, что, если не принять специальных мер (на афганскую охрану он уже не рассчитывал), то придется свертывать всю работу. Надо признать, что на тревогу посла какой-либо реакции нашего руководства не после­довало.

В аппарате главного военного советника с участием наших специалистов принимались экстренные меры: сроч­но доукомплектовывались пограничные батальоны и роты, было начато формирование 909-го погранбатальона, организованы частные операции по очистке от мятеж­ников пограничных районов Спинбулдаг и Ургун. Попол­нялись запасы материальных средств, впервые организо­вывалась система скрытой связи и т. п. Словом, работы для наших советников хватало. Но существовал график замены, и из Кабула уезжал представитель погранвойск КГБ (в ранге заместителя главного военного советника) генерал-лейтенант В. И. Константинов.

Не побоюсь сказать, что Валентин Иванович был од­ним из лучших наших пограничных представителей в ДРА. Опытный профессионал, прошедший в погранвойсках путь от начальника заставы до начальника войск Тихо­океанского пограничного округа, а затем 1-го заместителя начальника штаба ПВ, он объективно оценивал ситуацию в Афганистане и на его границах, понимал значимость защиты в тот драматический период и умел находить оп­тимальные решения в сложной обстановке. Искренний и прямолинейный в отстаивании своей позиции, он не все­гда находил поддержку в аппарате главного военного со­ветника в Кабуле, но при нем пограничные войска ДРА не просто сохранились, но и значительно окрепли. Заменял его генерал-лейтенант Н. И. Макаров, бывший до этого начальником войск Закавказского пограничного округа.

Для нас, в штабе погранвойск, первостепенное значе­ние имела ситуация в северных приграничных провинци­ях ДРА. По данным нашей разведки и информации из Ка­була она, как и по всему Афганистану, была довольно сложной. Здесь действовало около 170 формирований мятеж­ников общей численностью свыше 10 тыс. человек. Наибольшую активность они проявляли в провинциях Герат, Балх, Фарьяб и Бадахшан. В августе большая группа мя­тежников на автомобилях совершила днем нападение на одно из центральных подразделений царандоя в Герате и разгромила его, при этом были убиты руководители ца­рандоя.

В этот период соединения и части 40-й армии и армии ДРА с участием боевых групп «Каскад» и отрядов СГИ (органы безопасности ДРА) провели ряд крупных опера­ций против мятежников в приграничных провинциях. Успешной была операция в провинции Кунар, в ходе кото­рой было разгромлено более 15 формирований мятежников, снята блокада гарнизонов в Асадабаде и Барикуте, очищены основные коммуникации провинции.