декабря 1961 г. А. М. Володин «Моя старшая сестра»

30 декабря 1961 г. А. М. Володин «Моя старшая сестра» [БДТ им. М. Горького. Пост. Г. А. Товстоногов. Режиссер Р. А. Сирота. Художник В. Л. Степанов. Композитор Н. Я. Любарский. Постановка танца — С. П. Кузнецов²².]

Зал смеется иногда слишком громко.

Внешние приспособления вместо общения:

1. Кирилл [В. А. Максимов] бросает Лиде [Е. Е. Немченко] конфетку.

Патефон у дяди Ухова [Е. А. Лебедев].

Володя [И. И. Краско] ломает ложку (при втором приходе) — изображает решимость.

Зато Колдунья [В. М. Таланова] очень хороша, многозначительна.

Сцена в общежитии хороша (горько и радостно). Колдунья — ничтожный человек, — но она помогла, она решила.

Историческое показано в личном (движение истории). В одежде школьников, в смене мебели и т. д. — движение времени. И это проявляется еще в том, что все это происходит со всеми людьми (душевное движение — не личное дело, а результат истории).

В разговоре с Володиным Товстоногов сказал, что Т. В. Дорониной роль досталась тяжелее, чем ее героине Наде Резаевой.

О. Н. Ефремов просил Володина назвать пьесу «Мой дядя Ухов» — хочет играть Ухова (но роль репетирует Е. А. Евстигнеев).

{168} 15 января 1962 г.

Кирилл в плаще. Надя сидит за столом спиной к Кириллу, Лида на кровати. Лида и Кирилл переговариваются знаками. Когда Надя оборачивается, Кирилл делает вид «как ни в чем не бывало». Бросает Лиде конфетку. Надя оборачивается (в предыдущем спектакле Кирилл давал конфетку и Наде). Когда Кирилл говорит Наде, что она ему нравится, Надя делает жест — комически складывает руки (быстро, не переигрывая).

Лида репетирует кусок доклада (здесь несколько утрированно, пережим).

Разговор о счастье. Тональность Дорониной: внутренняя сосредоточенность, она не умнее и не интеллигентнее, чем на самом деле, все органично.

Звонок. Лида спешно пересаживается с кровати за стол, «занимается».

Дядя Ухов. Посылает Лиду за обедом, Надя идет вслед за ней, в это время Кирилл излагает свою точку зрения на Наташу Ростову. Лида ставит на стол горячую кастрюлю. Надя дает подставку. Дядя ест (пюре и котлета — я видел сверху). Он ест с удовольствием, вообще {169} он приходит сюда получить свою порцию уважения и ласки. Разговор идет во время еды, дядя не может иногда сразу ответить, во рту кусок, глотает…

Надя говорит с Кириллом, как бы загораживая его от дяди, Кирилл возвращается и говорит: «До свиданья».

Дядя ложится на диван, Надя его укладывает, он устраивается (немного вертится, неудобно), говорит о Кирилле, Лида в это время смеется (подсмеивается) — опять игра внешняя, все лишь обозначено.

Надя подает дяде чай (он садится на диван).

Четыре звонка в дверь — нервно, раздраженно. Всегда четыре звонка, но каждый раз по-разному.

Сцена с Огородниковым [Г. Г. Семенов]. Дядя встает, надевает туфли, немного подобострастен. Знакомятся. Огородников с Лидой. Лида играет только то, что все за нею ухаживают. Огородников рассержен, погружен в свою заботу, не очень замечает происходящее.

Когда дядя уходит — Надя целует его в затылок, он оборачивается, целует ее в лоб: «Дура!».

Надя и Лида на диване; поют, независимо друг от друга, слоги музыкальной фразы (одна начинает, другая продолжает и т. д.) — чтобы отбросить, переключиться, ведь это главное…

Репетиция. Как Лида читает? Это не сделано, это не превращено в драму, т. е. в драматическое действие, она просто читает, неплохо читает (пародийного момента нет) — немного внешне. Лида легкая, изящная, немного избалованная, умненькая, острая.

Когда Надя повторяет: «Соня, Соня…» (как-то очень по-бытовому, реально зовет) — в зале засмеялись, над Надей в данном случае. И на самом деле — это не сделано.

Затемнение. Переходы — музыкальные, эмоциональные, как бы продолжается жизнь. Бытовые подробности действия — тоже продолжение жизни.

Эпизод «Как это было» — приемная комиссия института. В центре наверху высвечивается портрет Станиславского. Поступающий читает монолог Чацкого. Комиссия со скукой и раздражением слушает. Читает по-бытовому. Увлекаясь — по-современному, очень {170} горячо. Не чувствует настроения комиссии. «Довольно, с вами я горжусь своим разрывом» — все это только номер. Председатель комиссии усталый, раздраженный. Лида читает стихотворение Л. Мартынова. Председатель: «Всё». Гаснет свет…

Комиссия совещается у стола. Входит Надя. Медынский сначала ее не узнает. «Готовы слушать» — она не понимает, начинает говорить о сестре. Читает статью Белинского. «Любите ли вы театр?» — повторяет несколько раз, входя в настроение. Председатель вслушивается… Без перерыва, в том же тоне: «Очень прошу, послушайте еще раз мою сестру».

Вернулись домой. Входит Лида (на экзамене она в белом платье, выпускном и теперь единственном парадном), за ней дядя в летнем светлом костюме. Надя за ними.

Лида стоит в глубине, за столом, спиной к публике. Она скорее думает о сестре, чем о себе. Надя сначала стоит, потом становится на колени на диван. Дядя веселится от души. Он пританцовывает танец маленьких лебедей, пытается поднять Лиду, потом поет из «Князя Игоря». Надя хохочет на диване, все ниже наклоняясь, в смехе появляется истерическая нотка. Лида насторожилась, дядя веселится — Надя разрыдалась. Дядя уговаривает, утешает, объясняет (не совсем сам уверен, но хочет убедить — чтобы было лучше). С Лидой препирается. Последний довод дяди — «сестра» (это решает, иначе не может быть).

Дядя говорит с Лидой, Надя встает (решение), включает радио (какой-то бодрый детский хор), садится за тетради. Дядя оглядывается (он не очень уверен). Целует всех. Впервые в этой сцене выходит на поверхность внутренний рисунок. Веселье переходит в трагическое, тяжелое (наружу боль внутренняя) — разрешение, обычное по тону… Трио в спектакле — самое сильное.

Надя и Лида на кровати, плачут, обнимаются.

{171} Кирилл — в короткой шубке. С книгой. Идет разговор, приходит дядя. Лида бросается за Кириллом, дядя на руках несет ее обратно. Лида обнимает дядю, как девочка. Говорит о Кирилле, дядя ее утешает.

Звонок. Дядя переменился, суетится — «Володя, Володя же». Знакомство. Усаживают на стул. Володя не садится без дяди. Дядя устраивается полулежа на диване (спиной к зрителю), смотрит на них (видимо, восхищенно). Разговор. Дядя суетится, сердится (с чайником). Володя все время к дяде, за помощью. Включает проигрыватель, вальс. Володя вальсирует очень неумело до Лиды, увидел ее, смутился. Дядя обнял обоих, прижал к себе, снова усадил. Сам сел с Надей на один стул. Она обращается к дяде. Тот сердится. (Когда начался танец — Лида переворачивается в кровати, сидит, смотрит — и отчаяние, и удивление, она все переживает — за Надю).

Надя начинает играть. Разговор. Пение. Затем танец. Дядя не совсем понимает, боится — то ли Надя всерьез, то ли в шутку, не верит. Подтягивает песню.

Танец Нади. Отодвигает стол. Танец со стулом. Лида в ужасе. Дядя — тоже: и смеется, и удивляется, и не знает, что это. В первый раз Надя задела абажур стулом случайно. Второй раз. Дядя ловит абажур. Лида выключает проигрыватель. На стуле — усталая, злая, измученная Надя. Володя ушел. Ухов тоже, злой. Надя у Лидиной постели. Ухов вернулся за проигрывателем. (Все это сбивает зрителя).

Разговор о детском доме. Наполненность — патетика осмысленная, внутренняя. Опять сценический рисунок: быт, неловкость, прорвало (что-то нелепое, унизительное в жизни). Вылилось — по-современниковски.

То же расположение вещей, но вещи уже другие, современные (сервант, на переднем плане диван современный). Вешалка та же. Вместо стола — чертежная доска. (Пейзаж меняется в зависимости от времени года: ветка то белая, то в листьях, то черная, осенняя).

{172} Надя лежит на диване. Дядя и Лида разговаривают. Лида в красном платье, немного рисуясь, хвастается перед дядей… Дядя подходит к Наде. Лида уходит. Дядя дает деньги (деньги — неуместно, все, как результат жизни Нади, цена за то, что она искалечила себе жизнь). Дядя доволен (в упоении, растроган, искренне). Всегда, когда дядя доволен, «все в порядке», происходит самое страшное — он не видит того, что внутри.

Приходит Кирилл, дядя через дверь его видит, затаскивает, раздевает, немного лебезит. Надя подает ему пальто. Он машинально надевает. Уходит. Поцелуй. Потом разговор и затемнение.

В темноте, у телевизора. Голубой свет освещает компанию. Подпевают песне. Зажигается свет. Идет разговор. Надя взволнованная, радостная. Когда говорят о горе — поет первый раз. Обнимает Колдунью. Та поеживается — не очень привыкла. Федя держит руку девушки. Снова телевизор. Идет нарастание, накопление внутреннего настроения. Надя второй раз поет. Третий — с отчаянием.

Тревожные, повторяющиеся ритмы. Плачущие интонации у Лиды.

«Доброе слово и кошке приятно». Надя репетирует, проходит из одного конца комнаты в другой — говорит в разных интонациях (утвердительно, вопросительно, удивленно). Ухов уговаривает ее. Надя — мимо, как бы его не видя.

Шура — бальное шествие (очень внешне играет, ничего по-настоящему не происходит). Ухов уходит — сердит — «Очень рад» — не смотря на нее, раздраженно.

Надя стоит — подает реплики. Шура говорит, Надя хочет подойти к теме, Шура ей не дает (не хочет об этом). Для Нади это самое страшное, оцепенение. Шура не хочет об этом говорить — в этом рисунок, но внутри ничего не чувствует.

Приходят Кирилл и Лида (с коньками, в шапочках и свитерах). Надя между Лидой и Кириллом (решимость).

Кирилл уходит. Лида говорит с волнением, напряженно произносит слова — назревшее, но такое, что трудно сказать сестре. Уходит. Надя на стуле: «Что делать?» — повторяет снова и снова, это {173} уже не слова, а мысль, которая бьется в висок. Тревожная музыка, затемнение.

Медынский за столом, Надя читает. Разговор об индивидуальности.

Надя на диване справа, Лида слева. Раздраженный разговор. Колдунья. «Не надо о театре». Но та говорит (повторяет Надины слова на сцене).

Надя всюду разная и та же. Не играет таланта.

Ухов моет посуду. Бегает к телефону, записывает в тетрадь. Он смешно суетится — как женщина, мать. Надя показывает билет выставки детского рисунка. Ложится (лежит — в профиль, монументально). Дядин разговор о славе. Надя засыпает. Дядя прикрывает телефон пиджаком, выходит заварить чай (теперь уже он заботится о Наде).

Лида. Разговор о Кирилле (очень точно).

Разговор с дядей за столом. Надя (тихо, убежденно): «Не могу!» «Не будем жить по-вашему, это исключено» — перебивает его. Кирилл. Ухов уходит. Целует ее: «Не сержусь».

Репетиция «Маленьких трагедий» Пушкина. Немножко все слишком изящно. Надя у трюмо. Лида и Володя. Все застыли. Медынский — мельтешит, напевает и т. д. (все ждут, когда он уйдет).

Разговор с Лидой — Наде очень плохо, снимает парик, уходит. С динамиком. Перекличка голосов. Потом динамик у сердца. Идет. «Улыбнись!» — улыбается криво и плачет. Конец.