{150} 16 ноября 1960 г. [Е. Л. Шварц. «Тень». Ленинградский государственный театр Комедии. Режиссер и художник Н. П. Акимов. Режиссер-ассистент Н. В. Балашова. Композитор А. С. Животов. Просмотр спект

{150} 16 ноября 1960 г. [Е. Л. Шварц. «Тень». Ленинградский государственный театр Комедии. Режиссер и художник Н. П. Акимов. Режиссер-ассистент Н. В. Балашова. Композитор А. С. Животов. Просмотр спектакля.]

Театральный прием доведен до совершенства, но это уже устаревший прием, уходящий в прошлое. Пусть он даже соответствует природе пьесы Шварца. Пьеса прочитана прямо, в лоб, «на современность» (вернее, на недавние времена, которые еще у всех в памяти, еще свежи). Но все-таки это режиссерское чтение. А персонажи (сыгранные лучше или хуже) — всего лишь театральные амплуа, маски, типажи, а не живые современные характеры (как в «Голом короле» театра «Современник»).

Человеческое содержание уходит, а это сейчас важнее всего. Некоторое исключение составляет Аннунциата (В. А. Карпова)

Тень [Л. М. Милиндер] движется как тень. Темное лицо, прыжки, бесшумный, произносит монолог вниз головой.

Красные книжечки¹⁶ у людоедов.

Мажордом [И. М. Лурье] устраивает место совещания министров (проверяет стулья, обыскивает лакея и самого себя).

Конец декабря 1960 г. Молодость нашего театра¹⁷. [О Театре-студии «Современник».]

Спектакли «Современника» можно сравнивать с музыкой, поверять законами музыкальной гармонии. Так сильна и явственна в них внутренняя, эмоциональная линия развития темы.

Тому, кто привык к актерскому наигрышу и нажиму, трудно сразу воспринять сдержанную и необычайно естественную, правдивую игру «Современника». Здесь нет жесткой заученности, нарочитых в своей выразительности мизансцен, обычной многозначительной {151} замедленности театрального действия, подчеркнутой режиссерской расчлененности кусков и сцен. Но за этой кажущейся небрежностью, случайностью внешнего рисунка — удивительно точное и убедительное движение мысли, напряженный эмоциональный подтекст, высокое творческое вдохновение. И всегда оптимистическая, героическая тема прорывается здесь сквозь поток обыденного, иногда нарочито сниженного, приземленного потока жизни, она рождается в борьбе с силами зла, ненависти, равнодушия, тупости, оттеняется трагическими мотивами и выходит на поверхность в своем полном звучании. Ведь почти все из показанных в этот раз спектаклей — и «Два цвета», и «Продолжение легенды», и «Вечно живые» — завершаются пафосным, приподнятым, публицистическим финалом, выразительной сценической точкой, в которой сходятся все линии и мотивы пьесы.

Сила «Современника» — в сосредоточенности на правде переживаний, напряженности внутренних взаимоотношений актеров. В этом, скажут, ничего нового. Таковы элементарные требования системы Станиславского. Но в том-то и дело, что легче клясться принципами Станиславского и объявлять себя его прямым наследником, чем действительно переносить на сцену жизнь, остроту ощущений и восприятий советского человека, характерные черты современника.

«Современник» уже внес нечто новое в развитие актерской техники. И это связано прежде всего с открытиями театра в области современных характеров.

Если говорить о сценическом воплощении одного из распространенных в драматургии образов советского юноши, переживающего первое настоящее столкновение с реальной правдой жизни, то вспомнятся многие актерские работы, например, ленинградского артиста С. Юрского, но все-таки прежде всего вспомнится О. Табаков. Замечательный в своих небольших характерных зарисовках. Табаков в ролях Толи («Продолжение легенды»), Олега («В поисках радости»), студента Миши («Вечно живые») создает разные варианты одного и того же образа, с особой полнотой вобравшего в себя типические жизненные черты.

{152} Иной, более оригинальный и пока редкий на нашей сцене современный характер рисует И. Кваша. Внутренняя сила, чистота и вместе с тем сдержанность, напряженность чувств, угловатость Шуры Горяева («Два цвета») — по-своему повторяется в Володе из «Вечно живых», в Николае из спектакля «В поисках радости». Это один из наиболее крупных и типических образов молодого человека на нашей сцене. С меньшей отчетливостью и выразительностью, но в чем-то близкий Кваше образ молодой современницы создают А. Покровская, Н. Архангельская. Так же, как в параллель к Табакову можно назвать Н. Дорошину.

Советский человек другого поколения, поколения, отдавшего юность войне, испытавшего боль потерь и разочарований, но сохранившего высокую веру, обретшего особую мудрость чувств, возникает в актерских работах главного режиссера театра О. Ефремова.

О. Ефремов, Е. Евстигнеев, И. Кваша, Г. Волчек, Л. Толмачева, О. Табаков, В. Сергачев, В. Паулус — это сильные актерские индивидуальности, каждый из них уже требует особого разговора. Но почти у всех актеров «Современника» есть свой излюбленный образ современника, выхваченный из жизни, несущий свою драматическую тему. Он может быть проникнут юмором, как у В. Сергачева, Л. Ивановой, П. Щербакова, или только эскизно намечен. Но всегда это прорыв к важным жизненным характерам, современным проблемам. И какие-нибудь отнюдь не центральные роли рабочего Николая в спектакле «Продолжение легенды» (роль, созданная в свое время Л. Круглым и повторенная Г. Яловичем) или Тамары (Г. Волчек) составляют, может быть, одно из самых важных открытий «Современника» в области изображения характера современного советского человека.

В Ленинграде «Современник» показал премьеру «Вечно живых» В. Розова (режиссер О. Ефремов) — новую, созданную совместно с драматургом редакцию пьесы и новый вариант самого первого спектакля театра, поставленного в 1957 году.

В иных жизненных обстоятельствах мы снова встречаемся со знакомыми по другим спектаклям образами современников. Это уже не только скорбная история Вероники. Не менее крупно звучат {153} в спектакле Ирина (Л. Толмачева), Володя (И. Кваша), по-своему Марк (М. Козаков), и над всеми ими возвышается Бороздин (О. Ефремов), вобравший в себя и боль, и радость всех, кто его окружает. «Вечно живые» — спектакль беспощадной трагической силы, здесь нет той щадящей смягченности, с которой так часто приходится сталкиваться в нашем искусстве. Театр стучится прямо в сердца зрителя, обращаясь к его совести, человечности.

Несколько неожиданной для «Современника» по обилию и щедрости внешних деталей кажется в спектакле Нюра-хлеборезка (Г. Волчек), но артистке удается создать зловещий образ воинствующего хамства.

Очень слабо, совсем не в духе «Современник» играет З. Зиновьева Варвару Капитоновну. Артистка создала живые образы Зины Капустиной в «Двух цветах», Тани в спектакле «В поисках радости», но эта роль ей не удалась. Что ж делать, у каждого театра свои заботы. В «Современнике» некому играть бабушек, во многих других театрах нет актеров для молодых ролей.

Не отдельные актерские неудачи или внешние недоделки тревожат сейчас в «Современнике». Хотя для театра, вступающего в зрелость, недопустима некоторая неслаженность оформления, плохая звуковая техника, скоропалительные и недостаточно подготовленные актерские замены, главное в другом. «Вечно живые» — это спектакль, отвечающий уровню «Современника», каким мы его знаем. Но мы ждем от «Современника» большого движения вперед. «Современник» — это молодость нашего театра, его будущее, и хочется, чтобы он двигался большими шагами, отвечающими масштабам эпохи.