Исторический факультет

На протяжении этого времени предпринимались многочисленные попытки урегулирования конфликта, однако практически все они были неудачными, и конфликт продолжается до настоящего времени.

Целью данной работы является рассмотрение основных подходов к урегулированию гражданской войны в Колумбии. В работе будут рассмотрены подходы к данной проблеме с трех сторон: со стороны правительства Колумбии, со стороны США, как одного из главных международных участников в стабилизации обстановки в регионе, и со стороны международных организаций (ООН¹, МККК², Amnesty International³). Рассмотрение данной проблемы в таком формате даст наиболее полное и объективное представление о том, как именно проходит процесс урегулирования и какие проблемы возникают.

Политика правительства Колумбии по урегулированию гражданской войны. Главным фактором, обусловившим «превращение Колумбии в зону бедствия», был непрекращающийся почти 40 лет конфликт между властью и вооруженной оппозицией в лице леворадикальных повстанческих организаций: Революционные вооруженные силы Колумбии (FARC), Армия национального освобождения (ELN) и других⁴. Еще одним важнейшим участником конфликта были так называемые парамилитарес (проправительственные военизированные структуры, созданные под эгидой вооруженных сил и разведслужб для борьбы с повстанческим движением).

Правительства Колумбии давно и безуспешно пытаются вывести страну из затянувшегося кризиса. В 1980-е гг., когда президентом страны был А. Лопес Микельсен, впервые была предложена модель «жесткой руки» по отношению к повстанцам с целью заставить их сесть за стол переговоров. Однако за время нахождения у власти последующих правительств вялотекущий переговорный процесс шел параллельно с военной операцией региональных войск против повстанцев, что в итоге не привело ни к миру, ни к разгрому леворадикальной оппозиции⁵.

Правительство президента Пастраны (1998–2002 гг.), сделавшее, в свою очередь, ставку на мирный процесс, не только предоставило FARC и ELN статус политических организаций, но и вело с ними бесплодный диалог и шло на неоправданные уступки, не получая взамен даже обещаний прекратить захват заложников, взрывы нефтепроводов и нападения на гражданские объекты.

Ранее зоны конфликта в значительной степени совпадали с районами возделывания коки. В результате реализации «Плана Колумбия», предложенного администрацией США, и проведения антинаркотических операций резко сократилась активность FARC на юго-востоке страны – в департаментах Мета, Какета, Гуавиаре. В течение 2001 г. зона активных действий вооруженной оппозиции расширилась на северо-запад и восток, а в конце года вплотную приблизилась к столице и портовым городам⁶.

На новый виток конфликта президент Пастрана ответил сменой главы оборонительного ведомства. Пост министра обороны занял вице-президент страны Г. Белл, что должно было подчеркнуть наметившийся поворот к силовым методам стабилизации. На время проведения войсковых операций Пастрана предоставил особые полномочия военному командованию, по сути, поставив его над гражданскими органами власти. На армию было возложено формирование в конкретных зонах гражданской милиции. Таким образом, были упрочены позиции и расширена автономия военного командования, а армии предоставлена свобода действий для проведения жесткой контрповстанческой стратегии⁷.

20 февраля 2002 г. после очередного террористического акта – угона фарковцами пассажирского самолета – президент и правительство приняли решение о прекращении диалога и переговоров с FARC, начатого 14 октября 1998 г., и одновременно аннулировалось признание политического характера FARC. Войскам был дан приказ вступить в демилитаризованную зону, оберегая при этом жизнь мирного населения⁸.

Такое завершение мирной политики Пастраны явилось предсказуемым следствием ошибок, совершенных на начальной фазе диалога, излишней доверчивости и не профессионализма правительственной команды переговорщиков. Оно стало также закономерным результатом непримиримости и конфронтации позиции фарковцев, для которых переговоры были лишь отвлекающим маневром, позволившим продлевать контроль над «зоной разрядки», где они успешно наращивали военный потенциал, готовясь к продолжению борьбы и устанавливая тотальный контроль над населением конфликтных зон.

2 мая 2002 г. президент Пастрана издал специальною директиву о стратегии против терроризма, в которой зафиксировал основные ее цели и направления. Силовым ведомствам и власти на местах предписывалось принятие мер, нацеленных на сужение поля деятельности террористических групп. Кроме того, в директиве были очерчены меры, направленные на усиление способности государства защищать права человека. Особое место было уделено использованию международных инструментов борьбы с терроризмом⁹.

Во-первых, колумбийские наркокартели являются крупнейшими поставщиками кокаина в США, что способствует развитию наркобизнеса в стране. Естественно, США заинтересованы в том, чтобы прекратить нелегальные поставки наркотиков в страну. Во-вторых, США защищают интересы своих нефтяных компаний – «Аргоси энерджи интернэшнл» (Argosy Energy International), «Оксидентал петролеум» (Occidental Petroleum), «Эксон мобайл» (Exxon-Mobil), «Тэксако» (Texaco) и др. В-третьих, с конца 1990-х гг. внутриполитическая ситуация Колумбии рассматривается США как одна из угроз национальной безопасности, так как слабость государственной власти в Колумбии способствует развитию наркопроизводства и возникновению террористических группировок на территории страны¹⁰. Активное участие США в урегулировании конфликта в Колумбии началось во время администрации Билла Клинтона. Условно это участие можно разделить на два этапа.

Первый этап длился с начала 1990-х до 2000 г. Он характеризовался тем, что главной задачей урегулирования конфликта в Колумбии правительство США считало борьбу с колумбийскими наркобаронами, контролирующими отдельные территории страны. Помощь выделялась в основном силовым структурам Колумбии для борьбы с наркокартелями. Термин «наркотерроризм» в 1990-е гг. правительство США применяло только в отношении деятельности наркобаронов, а не повстанческих группировок Колумбии.

Однако в конце 1990-х гг. ситуация изменилась. Во-первых, кокаиновые плантации значительно расширились на южных территориях страны, подконтрольных повстанческим армиям. Таким образом, «укрепились позиции повстанцев в колумбийской наркоиндустрии»¹¹. Во-вторых, Президент Колумбии А. Пастрана решил интенсифицировать отношения с США, чтобы оказать давление на неуступчивых и не выполняющих договоренности повстанцев. В-третьих, убийство отрядом FARC американских граждан США и атаки ELN на частные американские предприятия подтолкнули американское правительство изменить свою позицию по отношению к этим группировкам.

Второй этап участия США в урегулировании колумбийского конфликта длится с конца 1990-х гг. до настоящего времени. На данном этапе администрация нового президента США Дж. Буша признала, что проблемы наркотиков и терроризма в Колумбии взаимосвязаны¹². Таким образом, американское правительство признало причастность повстанческих организаций к наркоиндустрии, а также причислило их к террористическим организациям.

В 2000 г. колумбийское правительство разработало «План Колумбия»¹³. План представлял собой стратегию развития этого государства. В качестве основных задач деятельности правительства были поставлены: оживление экономики, переговоры с другими участниками конфликта, борьба с наркотрафиком, укрепление государственных институтов и социальное развитие. Все эти задачи были направлены на одну цель – урегулирование конфликта. Особое внимание в плане уделялось борьбе с наркоиндустрией. Однако в гл. IV «Стратегия правительства», по словам А.Д. Козлова, была «заложена мина замедленного действия»¹⁴. Согласно плану операции по борьбе с наркотиками распространялись на юг страны, где должны использоваться предоставленная техника и участвовать подготовленные специалисты. Участие в борьбе против повстанцев запрещалось. Однако основные районы выращивания кокаина находились в сфере влияния повстанцев. Поэтому в любом случае реализация данного плана привела бы к вооруженному столкновению.

В «Плане Колумбия» подчеркивалась особая роль США в финансировании плана, предоставлении средств связи, радаров, вертолетов и другой военной техники. Таким образом, помощь США главным образом направлялась на решение только одной задачи плана – борьбы с наркоиндустрией. Это послужило причиной тому, что «План Колумбия» воспринимался в общественных и политических кругах обеих стран, главным образом, как план военных действий против повстанцев.

Реализация «Плана Колумбия» не способствовала достижению заявленной цели – урегулированию конфликта. Она лишь привела к обострению конфликта, появлению тысяч беженцев, мигрировавших в соседние страны и, таким образом, втягиванию в конфликт соседних стран.

США сделало ставку на насильственные методы прекращения конфликта. Однако на силовые акции правительства, поддерживаемого США, другие участники конфликта отвечают таким же способом. В результате происходит эскалация насилия в стране.

В то же время США в своей помощи Колумбии мало внимания уделяют устранению базовых причин конфликта, изменению социальных и экономических условий в стране, формированию качественно новых отношений между участниками конфликта.

Таким образом, помощь США колумбийскому правительству нельзя назвать в полном смысле слова участием в урегулировании или разрешении конфликта.

Роль международных организаций в урегулировании конфликта в Колумбии. В урегулировании конфликта в Колумбии задействованы различные международные правительственные и неправительственные организации: ООН, МККК, Amnesty International, Human Rights Watch.

С учетом растущей международной озабоченности в связи с положением в области безопасности и прав человека в Колумбии в декабре 1999 г. Генеральный секретарь ООН назначил Специального советника по международной помощи этой стране, установил контакты с рядом заинтересованных сторон, как в самой Колумбии, так и за её пределами, и способствовал более глубокому осознанию международным сообществом необходимости урегулирования конфликта в Колумбии ¹⁵.

Для урегулирования конфликта в Колумбии выдвигаются и региональные инициативы. В ходе состоявшегося в мае саммита Европейского союза и стран Латинской Америки и Карибского бассейна «Международная амнистия» (МА) выразила обеспокоенность в связи с использованием судебной системы для преследования правозащитников. В августе делегаты Международного секретариата МА и секций МА в странах региона приняли участие во Всеамериканском региональном социальном форуме в столице Эквадора городе Кито¹⁶.

Европейский союз занимает чёткую позицию по отношению к конфликту и убежден, что вооруженное противостояние в стране может быть прекращено только путем мирного диалога. С учетом этого, он обратился к лидерам FARC с призывом возобновить переговоры с правительством, чтобы добиться конкретных результатов в нелегком процессе поисков мира на многострадальной колумбийской земле. Одновременно ЕС призвал правительство А. Пастраны продлить существование демилитаризованной зоны.

В заявлении ЕС приветствуется также достижение предварительного согласия о диалоге между правительством Колумбии и партизанской группировкой ELN.

Евросоюз решительно осудил нарушение прав человека в стране и призвал положить конец бессмысленному насилию, сделать все возможное для соблюдения Международного гуманитарного права. ЕС вновь подтвердил свою готовность поддержать любые мирные последовательные шаги по ликвидации конфликта в Колумбии ¹⁷.

Таким образом, несмотря на все попытки урегулирования, конфликт на территории Колумбии продолжается до настоящего времени, и в ближайшем будущем практически не существует реальных возможностей его урегулирования.

Главная проблема состоит в том, что в конфликте задействовано множество участников, интересы которых не совпадают, а то и прямо противоречат друг другу. Так что выработка каких-либо основ для ведения переговоров представляется весьма проблематичной. Стороны изначально занимают непримиримые позиции, не желая идти на уступки своим противникам ради достижения компромисса.

Конфликт между участниками гражданской войны носит ярко выраженный насильственный характер. Ранее взаимодействие сторон происходило только в военных стычках и столкновениях. В конце 1990-х гг. наметились определенные тенденции к проведению мирного урегулирования, однако в силу выше указанных причин переговоры никакого результата не дали.

Также конфликт можно охарактеризовать как асимметричный, поскольку главными его участниками являются центральное правительство и военные группировки, ведущие партизанскую борьбу.

Данный конфликт, являясь по существу внутренним, имеет огромное международное значение. Ухудшение ситуации в Колумбии неизбежно дестабилизирует обстановку во всем регионе. Поэтому иностранные государства, а также международные организации непосредственно заинтересованы в скорейшем урегулировании конфликта.

Представляется, что в дальнейшем обстановка в стране вряд ли станет спокойнее и конфликт, длившийся более полувека, прекратится. Устоявшиеся подходы к решению данной проблемы абсолютно не эффективны. Требуется кардинальный пересмотр основных принципов проведения внутренней политики. Необходимо рассматривать проблему борьбы с партизанскими группировками в комплексе с рядом других проблем. Одним из основных направлений политики колумбийского правительства должны стать меры по общему улучшению обстановки в стране (стабилизация экономики, аграрные мероприятия, борьба с бедностью, повышение уровня жизни населения). Если эти меры будут успешными, возрастет поддержка населением центрального правительства и сузится социальная база повстанческих организаций. В этом случае переговоры, скорее всего, будут проходить более продуктивно.

Мы попытаемся рассмотреть эволюцию конфликта на Шри-Ланке, причины его возникновения, процесс развития и возможности урегулирования. Немаловажную роль в ходе противостояния отводится деятельности организации «Тигры Тамил Илама». Это радикальная группировка, которая использует террористические методы борьбы, в последствии стала фактически единственной организаций, представляющей интересы тамилов.

До провозглашения независимости Шри-Ланка была колонией Британской империи, поэтому причины конфликта во многом восходят к колониальному прошлому. Несмотря на то, что передача власти и властных полномочий проходила на основе двусторонних договоренностей между Британской короной и руководством Шри-Ланки и этот процесс носил ненасильственный характер, столкновения не удалось избежать.

На первый план здесь вышел вопрос взаимоотношений тамильского меньшинства, озабоченного проблемой сохранения национальной и религиозной идентичности, с сингальским большинством. Согласно переписи населения (2001 г.) на острове проживает около 20 млн человек, из них 74% – сингалы, 18% – тамилы. Национально-этническому составу в основном соответствует и религиозная принадлежность населения: буддизм исповедуют около 70% населения – в основном сингалы, индуизм – более 17%, главным образом тамилы². Эти религиозные различия также усугубляют ситуацию на Шри-Ланке.

Несмотря на свою небольшую численность, тамилы занимали элитное положение во времена британского владычества. Различия между двумя этносами колоссальные, но тем не менее это никогда за долгие годы существования не приводило к столь массовому и жестокому конфликту. Причины конфликта лежат в непродуманной государственной политике в первые годы после обретения независимости и борьбе за перераспределение полномочий, а национальные и религиозные различия выступили лишь катализатором нараставшего недовольства.

Цейлон провозгласил создание независимого государства в 1948 г. Его политические основы были скопированы с английской политической модели. В ходе переговоров с британскими представителями было решено, что демократическая форма правления является совершенной и неизменной, так как она представляет интересы всех этнических групп. По аналогии с Вестминстерской системой представительство в парламенте от каждого народа зависело от их количества в общем населении острова (система пропорционального представительства). Англичане также настояли на сохранении унитарного государства, вместо создания федеративного. Возможно, их решение основывалось на том, что такое небольшое по размерам государство не нуждается в федеративной системе, в отличие от Индии³.

Первые годы в рамках единого государства прошли относительно мирно. Переходом конфликта из латентного состояния в подавленный исследователи признают 1956 г. В этом году был одобрен акт о принятии сингальского языка в качестве официального языка государства. Это подрывало шансы тамилов на получение образования и достойной работы. При колониальном владычестве тамилы всегда занимали руководящие посты, они были более опытны и образованны. При тогдашней численности в 20% от общего числа населения тамилы занимали 2/3 правительственных должностей⁴. Таким образом, новая реформа языка была направлена на перераспределение властных полномочий и уравнение в правах тамилов и сингальцев. В результате, за 25 лет количество постов в управлении, занимаемых тамилами и сингальцами, стало примерно одинаковым.

Немаловажными были изменения в сфере образования. Именно они были одной из главных причин радикализации настроений в обществе на севере и востоке страны. Суть проблемы заключалась в том, что больший процент учащихся вузов приходился на представителей тамилов, они составляли основу образованной элиты. Так, например, в 1970 г. на факультетах инженерного дела и медицины обучалось лишь около 40% сингальцев, а на технических факультетах – около 30% ⁵. После проведения реформы образования оценка при поступлении зависела от знания государственного языка. Этим постановлением власти решили ограничить количество тамилов и увеличить возможности для сингальцев, проживающих в дальних, отсталых районах. Тамилы восприняли это решение как несправедливое и дискриминационное. В результате именно студенты стали основой движения сопротивления сингальскому доминированию. После ряда выступлений правительство вынуждено было принять новую систему: к 1980 г. были введены равные квоты на получение образования для сингальцев и тамилов, но ранее проводимая политика уже дала свои печальные результаты. К середине 1980-х гг., количество тамилов, изучающих медицину, не превышало 30%, а в годы реформы оно иногда опускалось и до 15% ⁶.

Еще одной причиной недовольства явилось распределение среди крестьян государственной земли, которая в годы британского колониального владычества, объявлялась неприкосновенной и являлась «Исконной родиной тамилов». Используя восточную часть острова, правительство надеялось решить демографическую проблему. Решение о перераспределении земли означало оскорбление национальных чувств и национальной гордости тамилов, оно лишало их исторических корней и исторической родины.

На дискриминационную политику сингальского правительства тамилы первое время отвечали неорганизованными выступлениями. В последствии сформировалось движение Объединенный фронт освобождения тамилов – политическая организация, лидеры которой выступали за ненасильственное создание единого тамильского государства. В 1976 г. фронт принял – Декларацию, в которой было сформулировано основное требование тамилов, а именно: «восстановление свободного, суверенного, светского, социалистического государства Тамил Илама, что является необходимым условием выживания самого тамильского народа»⁷. В этом же документе говорилось о намерении Фронта принять участие в парламентских выборах 1977 г. Однако вследствие ограниченного числа сторонников шансы партии на успех были практически равны нулю. Победу одержал Объединенный национальный фронт сингальского большинства, с приходом к власти которого значительно возросло количество случаев применения насилия против тамилов, причем как на местном, так и на государственном уровне.

В целом в конце 1970-х гг. после провала политического участия тамилов и неудачи ненасильственного сопротивления происходит эскалация конфликта. Пытаясь ограничить разрастание конфликта, правительство приняло специальный закон «О противодействии терроризму», который позволял проводить аресты без ордера и содержать под стражей вплоть до 18 месяцев без предъявления обвинений любого человека, подозреваемого в причастности к незаконной деятельности. Одним из последствий этого акта стало широкое распространение пыток и нарушение прав человека⁸.

В 70-е гг. также постепенно менялось общее отношение сингальцев к тамилам. Буддийское духовенство переписало историю острова, создало новую мифологию, в которой тамилам отводилась роль врага, а сингальцам – роль хранителей истинного буддизма. Таким образом, конфликт, начинавшийся из-за передела властных полномочий и изменений в социальной среде, включил в себя религиозный и этнический компоненты. Результатом стали антитамильские погромы 1977, 1981 и

В этом противостоянии заметную роль стала играть организация Тигров освобождения Тамил Илама (ТОТИ – военная организация, сражающаяся за основание независимого тамильского государства на северо-востоке Шри-Ланки). Организация была основана в 1976 гг., в ее рамках существует жесткая дисциплина, бойцы проходят суровое обучение и настоящую профессиональную идеологическую обработку. По данным индийских спецслужб, состав группировки Тигров – около 10 тыс. партизан, от 3-6 тыс. боевиков-террористов⁹.

Тигры контролируют значительную часть севера и востока Шри-Ланки (полуостров Джаффна). Они осуществляют государственную систему управления на этих территориях. Тамильские Тигры утверждают, что являются единственными легитимными выразителями интересов тамилов в данном конфликте, несмотря на то, что они ни разу не участвовали в демократических выборах. Они также позиционируют себя как единственная организация, с которой шриланкийское правительство должно вести переговоры. Тем не менее их тактика, а особенно обращение с нетамильским населением и тамильскими политическими оппонентами вызывает острую критику со стороны международного сообщества, что привело к зачислению их в списки террористических организаций некоторыми странами (США, Великобритания, Индия, Малайзия)¹⁰.

Тигры имеют за рубежом целую структуру представительских организаций: Тамильская ассоциация мира, Тамильское движение мира, Федерация ассоциаций канадских тамилов. Большие тамильские общины есть в Северной Америке, Европе и Азии. Они поставляют Тиграм оружие и оказывают финансовую поддержку.

ТОТИ вступили в вооруженный конфликт с правительством Шри-Ланки в 1983 г. Основа борьбы – партизанская стратегия с использованием террористической тактики. Самые известные их акции – покушение на шриланкийского президента Ранасингха Премадасы в 1993 г. и на индийского премьер-министра Раджива Ганди в 1991 году. Тигры широко известны своими камикадзе. Они совершили в 5 раз больше таких атак, чем любые другие террористические группы.

Изначально Тамильские Тигры действовали совместно с другими вооруженными формированиями. В 1984 г. они формально присоединились к Национальному фронту освобождения Илама, куда входили другие организации, представляющие интересы тамилов. Они совместно координировали атаки против правительства, что привело к почти полному исчезновению правительственных представителей на полуострове Джаффна. Тем не менее в 1986 г. Тигры в течение нескольких месяцев уничтожили руководство и активистов своих конкурентов, что привело к их полному доминированию на территории Джаффны. Существует несколько точек зрения, объясняющих их действия. Сами они утверждали, что другие группы, например Организация освобождения Тамил Илама, получали поддержку из Индии, в результате чего интересы тамилов подменялись интересами Индии, кроме того, индийская разведка полностью контролировала их действия. Сами же Тигры хоть и получали поддержку со стороны Индии, но всегда делали это осмотрительно. Тем не менее исследователи выдвинули другие объяснения. По одной версии Тигры были недовольны тем, что финансовая поддержка от тамильских иммигрантов поступает в основном не им, по другой – эти группы были слишком склонны к компромиссам на переговорах с правительством, поэтому для более эффективного достижения целей потребовалось их уничтожение. Так или иначе, но после этих событий Тигры стали основной военной и политической группой, сражающейся за независимость, без соперников¹¹.

Таким образом, в начале 80-х гг. конфликт проходил по сути между двумя участниками: Тигры освобождения Тамил Илама, претендующие на представительство интересов всех тамилов, как на Шри-Ланке, так и за ее пределами, и правительством Шри-Ланки.

Став доминирующей группой среди тамилов, Тиграм удалось консолидировать требования тех, кого они представляют. На смену умеренным требованиям о прекращении дискриминации и создании федерации в составе Шри-Ланки пришли идеи об образовании независимого тамильского государства на северо-востоке Шри-Ланки – «Тамил Илама». В ходе переговорного процесса ТОТИ выдвигали неприемлемое для правительства Шри-Ланки условие – создание на северо-востоке острова «переходной административной структуры». Максимум на что было согласно правительство – это предоставление автономии. Тем более что на этом активно настаивало индийское правительство. Индия заинтересована в урегулировании конфликта, так как является соседним государством, на территории которого проживает около 60 млн тамилов (южные штаты страны)¹². Тамилы в Индии сочувствуют шриланкийским тамилам. Настроения поддержки выразились во время антитамильских погромов 1983 г.

Особенно активной Индия стала в 1987 г., когда правительственные войска начали наступление на территории, контролируемые ТОТИ. В индийской прессе это наступление было описано как предельно жестокое, с большим количеством жертв среди мирного населения. Из-за нарастающего недовольства в среде собственных тамилов Индия открыто вмешалась в конфликт, начав сбрасывать гуманитарную помощь с самолетов на территорию Джаффны. Это было расценено как открытое вмешательство третей стороны в шриланкийский конфликт. Последовали переговоры между индийским и шриланкийским правительствами¹³.

Раджив Ганди выступил с инициативой посредничества в деле разрешения конфликта. В 1987 г. правительство Шри-Ланки и Индии договорилось о предоставлении автономии шриланкийским тамилам, но не смогли прийти к согласию по вопросу о размерах предоставляемой автономной провинции¹⁴.

Для нормализации обстановки правительство Шри-Ланки пошло на такую экстраординарную меру, как добровольное ущемление государственного суверенитета. На северо-восток острова были введены индийские войска, с помощью которых предусматривалось обеспечить условия для претворения в жизнь заключенного соглашения путем гарантирования безопасности тамилов и полного разоружения сепаратистских группировок. Однако Тигры настаивали на получении независимости и поэтому выступили против индо-шриланкийского соглашения, проигнорировав требование о прекращении огня. В результате индийские войска (15-тысячный контингент которых за 2 месяца удвоился) стали пытаться разоружить тамилов, вместо того, чтобы защищать их¹⁵. Для этого им пришлось отказаться от своей миротворческой роли и применить силу, после чего Индию обвинили в намерении отторгнуть северные районы Шри-Ланки и присоединить их к Индии.

В результате вмешательства в конфликт Индия, ранее пользовавшаяся доверием как одной, так и другой стороны, была вынуждена вывести свои войска с территории Шри-Ланки. ТОТИ в отличие от других тамильских группировок не получила никакой выгоды от присутствия индийского контингента, наоборот были случаи военного столкновения индийских войск и Тигров.

Кроме того, вмешательство Индии имело самые серьезные последствия для дальнейшей радикализации обстановки в стране. Джаявардане обвинили в том, что он открыл дорогу индийскому империализму и пошел на необоснованные уступки в вопросе тамильской автономии. В 1989 г. он вынужден был уйти в отставку, и его место занял премьер-министр Рамасингхе Премадаса.

В начале 1990 г. новое правительство Шри-Ланки настояло на выводе индийских войск с территории острова. Уход Индии из Шри-Ланки означал фактическую передачу ее северной и восточной части (Джаффны) под управление тамилов. В литературе по данному вопросу можно встретить название «квази-государство тамильских тигров». Время образования структуры называют начало 90-х г. То есть, оставшись единственной доминирующей группировкой, обладающей военной силой, ТОТИ взяла на себя административные функции. В период с 1991–1993 гг. были созданы полиция Тамил Илама (включающая подразделения дорожной полиции), Совет по развитию образования, министерство юстиции, Военная академия Тамил Илама, национальное телевидение Тамил Илама (Голос Тигров), система судов. Для восстановления инфраструктуры, промышленности и сельского хозяйства была создана Организация экономического развития Тамил Илама. Квази-государство собирало налоги за проезд по его территории, выдавало разрешение на пересечение своей границы¹⁶.

Отношения между квази-государством и правительством Шри-Ланки можно характеризовать как сложные и противоречивые. Правительство вынуждено было наложить эмбарго на ввоз товаров на территорию тамильского «государства», проводить военные операции, во время которых страдало мирное население Джаффны. Такое положение не могло длиться долго, тем более что ТОТИ приобретала все большую поддержку местного населения, так как предоставляло людям рабочие места и оплачивало их труд. В августе 1995 г. правительство Шри-Ланки предложило проект о предоставлении права широкой автономии северным и восточным районам страны, контролируемым тамилами. На это предложение пошли так называемые конституционные представители тамилов, делая первый шаг в сторону мирного урегулирования. Однако ТОТИ не устраивала автономия, меньшее, на что они были согласны в то время, – это суверенное государство тамилов в рамках шриланкийской конфедерации.

Одновременно с выдвижением предложения о даровании автономии правительство Шри-Ланки дает приказ на оккупацию и проведение военной операции против квази-государства на территории Джаффны. В кругах правящей политической элиты сохранялся курс на решение проблемы военной силой, то есть никакие переговоры не будут вестись, пока сепаратисты не сложат оружие. Таким образом, на Шри-Ланке была объявлена война до «победного конца». 90-е гг. отмечены самыми жестокими боями (на это время приходится до 70% всех жертв)¹⁷.

Однако даже полномасштабная атака правительственных войск не привела к уничтожению тамильского сопротивления, а лишь усилила его. Все это привело к пересмотру подходов к разрешению конфликта, как среди сингальской политической элиты, так и в кругах ТОТИ, а также позволило международному сообществу принять участие в этом урегулировании. ТОТИ постепенно пошли на уступки шриланкийскому правительству, перестали претендовать на создание независимого государства. Политическая и экономическая автономия в рамках единого шриланкийского государства устраивала тамилов.

В 2001 гг. на очередных парламентских выборах победил Объединенный национальный фронт, пропагандирующий мирное урегулирование конфликта. В ответ на это Тамильские Тигры предложили одностороннее прекращение огня, которое было поддержано новым шриланкийским правительством. В феврале 2002 г. две стороны подписали совместный меморандум по перемирию. В качестве посредника изначально была приглашена Норвегия, соответствующие соглашения были подписаны в Осло. Для контроля за соблюдением соглашения о прекращении огня была создана Мониторинговая миссия, в которую вошли представители пяти скандинавских стран: Норвегия, Швеция, Финляндия, Дания и Исландия¹⁸. Несмотря на наличие Миссии и ее работу, условия перемирия периодически нарушаются то одной, то другой стороной. Было зафиксировано более 1000 нарушений со стороны ТОТИ и около 140 – со стороны правительства.

О том, что разрешение данного конфликта является важным для мирового сообщества, свидетельствует список участников Токийской конференции доноров 10 июля 2002 г., куда входят 51 государство и 21 международная организация¹⁹.

Среди международных организаций, вовлеченных в урегулирование конфликта, особую роль играет ООН, ее специализированные агентства и подразделения (UNDP, Верховный Комиссариат по делам беженцев, группа Всемирного банка и т.д.)

Исследуя возможность более активного участия ООН в урегулировании конфликта, Нейл де Вотта, профессор университета в Остине, в своем исследовании «Направляемая демократия, институциональный распад, борьба за Илам: объяснение этнического конфликта на Шри-Ланке» цитирует другого ученого – Барбару Волтер, – рассматривая вопрос привлечения третьей стороны для урегулирования конфликта. По Волтер, третья сторона может реально ускорить урегулирование кризиса, если «третья сторона заинтересована в урегулировании; она обладает военными средствами и готовностью применить их при необходимости; третья сторона продемонстрирует решимость»²⁰.

Подобным критериям соответствует и Индия, но в силу исторических причин (участие в данном конфликте) маловероятно, что она будет воспринята как непредвзятый арбитр обоими участниками конфликта. В то же самое время заинтересованность Индии исключает участие какой-либо другой региональной державы в качестве гаранта стабильности. Поэтому де Вотта делает вывод, что при необходимости участия третьей стороны ей может выступить ООН.

При этом для разрешения противоречий необходима коренная перестройка всего правительственного аппарата Шри-Ланки и существующих практик, чтобы тамилы почувствовали, что они могут жить в этой новой атмосфере, где их не подавляют. Для этого деволюция (делегирование властных полномочий регионам) видится в качестве единственного реального источника реформирования и урегулирования конфликта. К сожалению, продолжающаяся риторика подсказывает, что многие элементы среди сингальского большинства (особенно буддийское духовенство) не готовы к такому развитию событий.

В завершение, исходя из анализа конфликта, можно сказать, что в своей динамике он прошел полный цикл: от возникновения конфликтной ситуации до завершающего этапа мирного урегулирования. На протяжении своей истории конфликт характеризовался значительной степенью жестокости, нежеланием сторон долгое время идти на компромисс и использованием насилия как основного метода взаимодействия. Конфликт усугубляется асимметричным статусом сторон, что ведет к применению террористических методов борьбы. Соглашение о прекращении огня стало ключевым пунктом на пути к мирному урегулированию. Однако, судя по выступлению представителей Шри-Ланки на заседании Генеральной Ассамблеи ООН первостепенное значение имеет восстановление экономики острова, а потом уже изменение конституционного порядка. Люди устали жить в состоянии войны и испытывать материальные лишения из-за продолжительного и кровопролитного конфликта²¹.

Режим доступа:

www.peaceinlanka.org/insidepages/Internationalsuppoer/TokyoDonor/Tokyodec 100603.asp, свободный.

²⁰ Neil De Votta. Control democracy, institutional decay, and the quest for Eelam: Explaining ethnic conflict in Sri Lanka // Pacific Affairs. Spring 2000. Vol. 73.

²¹ Выступление премьер-министра ДСР Шри-Ланка на заседании ГА ООН, 18.09.2002 [Электрон. ресурс]. Режим доступа: www.un.org/russian/documen/57sess/sri_lan.pdf, свободный.

А.Н. Урбан

Позиция Маргарет Тэтчер по отношению к социальной политике Европейского союза на примере Единого европейского акта (1986 г.) и Хартии основных социальных прав трудящихся ЕС (1989 г.)
Социальная политика является одним из приоритетных направлений развития Европейского союза (ЕС). В связи с этим изучение позиции Великобритании в период правления премьер-министра Маргарет Тэтчер (1979-1991 гг.) является актуальным вопросом, поскольку М. Тэтчер скептически относилась не только к европейской интеграции в целом, но и к формированию единого социального пространства в частности. Великобритания не желала углубления интеграционного процесса в социальной сфере, опасаясь не только потери завоеваний в данной области, но и вмешательства во внутреннюю политику страны. Помимо всего, Великобритания выступала против строительства Европейского союза на основе федеративного подхода и являлась сторонницей межправительственного подхода. По мнению представителей консервативной партии, присоединение к единой социальной политике ЕС послужило бы ещё одним шагом в сторону федеративного подхода.

В своей знаменитой речи, произнесённой в Брюгге (Бельгия) 20 сентября 1988 г., Тэтчер заявила о том, что «самый лучший путь строительства процветающего Европейского сообщества – это добровольное взаимоотношение между суверенными государствами»¹. Премьер-министр поддерживала активное экономическое сотрудничество, но выступала против формирования единой социальной политики Союза.

В итоге обозначился вопрос о том, каким социально-экономическим образованием станет Европейский союз. Будет ли это Союз, основанный на принципе невмешательства государства в экономику (принцип laissez-faire), с невысоким уровнем социальных расходов, или на принципе регулирования государствами – членами экономической сферы ЕС и увеличением социальных расходов.

Основы социальной политики ЕС были заложены ещё в официальных договорах, оформивших создание Европейских сообществ (Договор об учреждении Европейского объединения угля и стали (ЕОУС), Европейского экономического сообщества (ЕЭС) и Европейского сообщества по атомной энергии (Евратома)).

В конце 1970 – начале 1980-х гг. развитие социальной политики получает новый импульс. К примеру, президент Франции Франсуa Миттеран в 1981 г. предложил идею о создании «Европейского социального пространства». В 1985 г. его идею поддержал Жак Делор, ставший в этом году председателем Европейской комиссии.²

Значение социальных аспектов развития европейского интеграционного процесса в 80-е гг. было обозначено в Едином европейском акте, подписанном 17 февраля 1986 г., Хартии основных социальных прав трудящихся Сообщества, которая была одобрена 9 декабря 1989 г., и других документах³.

В целом с середины 1970-х гг. консервативная партия начинает отходить от своей поддержки государства благосостояния⁴. «Новые правые» мотивировали подобный шаг изменениями условий внутри Великобритании, поскольку в 1970-1980-е гг. наблюдается ухудшение мировой экономической конъюнктуры и экономической ситуации в самих государствах – членах ЕС.

По мнению «железной леди», «государство благосостояния» не должно было исчезнуть бесследно, его место призвано было занять другое, более скромное социальное государство, которое обеспечило бы минимум средств к существованию и услуг⁵. Для этого Тэтчер проводила жёсткую социальную политику, снижая расходы на социальное обеспечение. Она полагала, что «строительство единой европейской социальной модели пагубно отразится на развитии экономики стран, поскольку это повлечёт за собой более высокий уровень государственных расходов, более высокий суммарный уровень налогообложения, более высокие социальные расходы, а также высокий уровень регулирования рынков труда»⁶. Отметим, что в Великобритании и континентальной Европе сложились разные традиции регулирования рабочего рынка. В отличие от стран континентальной Европы в Соединённом Королевстве присутствовали черты волюнтаризма (от англ. Voluntaryism) в регулировании рынка труда, т.е. государство напрямую не вмешивалось в отношения между работодателями в сфере бизнеса и наёмными рабочими, которые договаривались между собой на принципе добровольности⁷. Великобритания отрицательно отреагировала на раздел «Социальная политика» Маастрихтского договора, касающийся основ и политики Сообщества. В частности Маргарет Тэтчер заявила о том, что «сами по себе социальные меры могут казаться безобидными и даже привлекательными. Однако их введение есть не что иное, как нежелательное вмешательство в дела Великобритании, да и цель этого очевидна – понизить нашу конкурентоспособность»⁸.

Тем не менее М. Тэтчер активно поддерживала формирование общего рынка, обосновывая это экономическими выгодами не только для самой Великобритании, но и для ЕС в целом. Поэтому подписание Единого европейского акта рассматривалось Великобританией в качестве значительного шага на пути создания общего рынка. В интервью для газеты «Санди таймс» (Sunday Times) Тэтчер отметила: «именно Великобритания являлась инициатором подписания Единого европейского акта (ЕЕА), который предоставил возможность сформировать единые стандарты для передвижения товаров и услуг, создать общий рынок, в котором наши граждане могут реализовать себя в выбранной профессии в любой стране ЕС»⁹.

В ЕЕА была сформулирована задача непосредственного формирования единого социального пространства в рамках Сообщества, как отмечено в преамбуле, для «улучшения экономического и социального положения путём расширения сферы действий общей политики и постановки новых целей»¹⁰. Хотя социальная политика не была основным аспектом данного документа, полномочия Европейского сообщества в социальной сфере были существенно расширены¹¹.

Хартия основных социальных прав трудящихся, принятая в декабре 1989 г. в Страсбурге, позволила продолжить строительство социальной Европы, заложив основы минимальных социальных стандартов всех трудящихся ЕС. Несмотря на то, что данный документ носил декларативный характер, Великобритания не поставила своей подписи под ним¹². На пресс-конференции после саммита Европейского совета в Страсбурге Тэтчер заявила о том, что «Великобритания не подпишет этот документ, поскольку он не имеет практического значения»¹³. В итоге Хартию подписали только 11 государств – членов ЕС.

Британское правительство, в отличие от континентальной Европы, нередко использовало свой аппарат для решения экономических проблем за счёт прав трудящихся, в то время как правительства других государств – членов ЕС стремились смягчить негативные последствия «неолиберальной революции» в интересах рабочих. В результате в Западной Европе оформилось несколько моделей отношений между рабочим движением и властью. Первая модель, «северная» («корпоративная») включала в себя партнёрские отношения между властью, трудом и бизнесом. Вторая модель, «англосаксонская» («соревновательная») была внедрена в Великобритании, где социально-экономические реформы проводились главным образом за счёт интересов рабочих слоёв населения¹⁴.

В связи с этим отметим тот факт, что в 1980-е гг. в ЕС наблюдался высокий уровень безработицы в связи с экономическим кризисом. К примеру, средний уровень безработицы достиг более 10% в странах Западной Европы¹⁵. Многие государства видели выход из сложившейся ситуации в увеличении регулирования рынка рабочей силы¹⁶. Маргарет Тэтчер, наоборот, резко выступала против подобных мер, отметив, что это «приведёт, скорее всего, к увеличению уровня безработицы, чем созданию новых рабочих мест»¹⁷. Так, благодаря гибкому рабочему рынку уровень безработицы в Великобритании был ниже, чем в других странах ЕС¹⁸. Великобритания опасалась того, что принятие Хартии повлечёт за собой снижение уровня гибкости рабочего рынка. Поэтому абсолютно неприемлемыми для консерваторов были пункты Социальной хартии о введении обязательных максимума рабочего времени и минимума отпускных дней, о единых коммунитарных нормах условий труда, об обязательном заключении трудовых договоров. Премьер-министр заявила о том, что гибкий рынок рабочей силы привлекает в Великобританию около 40% всех инвестиций, идущих в ЕС¹⁹.

Маргарет Тэтчер рассматривала Хартию в качестве пережитка старой британской системы индустриальных отношений с тред-юнионами²⁰. Она не намеревалась менять жёсткие законы относительно профсоюзов. Например, Акт о занятости 1988 г. ужесточил меры против профсоюзов, организующих забастовки в обход установленных законодательством процедур. Акты 1988 и 1990 гг. отменили положения о «закрытом цехе», благодаря которым на ряде предприятий тред-юнионы могли добиваться поголовного членства в них всех наёмных работников и не допускать найма лиц, не состоящих в профсоюзах²¹. В случае подписания документа Великобритании пришлось бы смягчить законы относительно тред-юнионов. Тэтчер опасалась того, что принятие Хартии может повлечь за собой пересмотр концепции экономической либерализации и прекращения регулирования экономики страны. Работодатели будут с неохотой принимать на работу служащих, поскольку это потребует обеспечения минимальных стандартов заработной платы, установления минимального количества рабочих часов, взносов на социальные пособия и т.д.²²

Таким образом, можно отметить, что для консерваторов был неприемлем диалог между «социальными партнёрами», т.е. профсоюзами и работодателями на уровне Сообщества. Премьер-министр негативно относилась к идеям социализма. Она опасалась того, что присоединение к Хартии может повлечь за собой «проникновение социализма через «чёрный вход» посредством контроля со стороны бюрократии Брюсселя»²³.

Поскольку М. Тэтчер выступала против усиления централизации власти со стороны Брюсселя, опасаясь того, что это может привести к формированию федеративной Европы, на заседании палаты общин, которое прошло после саммита в Мадриде в июне 1989 г., на вопрос мистера Джона Смита (одного из членов палаты) о том, что же конкретно не устраивает госпожу премьер–министра в Хартии, она ответила, что в Великобритании «существует своё национальное законодательство, или своя национальная политика, основанная на собственных традициях и истории, и она в значительной степени отличается от законодательств других стран Сообщества. Если навязывать законодательства других стран своему собственному, то в конечном итоге это выльется в дополнительные расходы для промышленности, что подорвёт конкурентоспособность Европы на мировых рынках»²⁴. М. Тэтчер неоднократно заявляла, что «социальная политика должна находиться в компетенции национальных парламентов, но не в компетенции Комиссии для принятия основных директив в этой сфере»²⁵.

В целом можно отметить, что социальная модель Великобритании при Тэтчер в большей степени тяготела к либеральной модели социальной политики США (и в какой-то степени Японии), где государство играло минимальную роль в распределении социальных благ среди населения²⁶. Помимо всего, Тэтчер являлась ярой сторонницей политики монетаризма, включавшей в себя сокращение государственного вмешательства в экономику, в том числе и в социальную сферу, в то время как в странах континентальной Европы возрастала роль государства в экономике, в том числе и в распределении социальных благ среди населения.