Книга II. По благословению Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II. Издательский Совет Русской Православной Церкви

 

Когда придет конец последнему монастырю, когда прекратится Литургия, тогда будет всему конец.

Валаамский старец Михаил (Питкевич)

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Приладожье... Этот край на протяжении многих веков был предметом спора между славянами и скандинавами. Отправляя военные корабли в плавание по Ладожскому озеру, шведы не раз захватывали и разоряли остров Валаам. Этот остров был для них просто опорным пунктом для нашествия, а для русского народа он являлся святыней. После войн и набегов вновь и вновь возрождался из развалин древний Валаамский монастырь, но бурные века не пощадили его библиотеки: так было утрачено духовное сокровище – списки жития преподобных Сергия и Германа. Сохранилась лишь одна фраза жизнеописания, говорящая о них как о великих и преславных чудотворцах. Даже определение века, в котором совершалось их земное житие, вызывает разногласия.

Валаам находится у черты, разделяющей народы; здесь – северный светильник Русского Православия. Некогда Апостол Андрей Первозванный прошел по будущей Руси: знамением креста осенил Киев, Новгород и Валаам. Преподобных Сергия и Германа позднейшая народная молва называла даже учениками святого Андрея. Что ж, в духовном смысле Валаамские чудотворцы действительно являлись мужами апостольскими и поныне почитаются как просветители Карелии и Олонецкого края. Однако основанный ими монастырь возник немного позднее первохристианских времен. Апостолу Андрею не довелось утвердить благовествование среди скифско-славянских племен: проходя по северным землям, он только как бы отмечал те края, где впоследствии милостью Божией возгорятся светочи благодати. Валаам был самым дальним, граничным местом в этом странствии святого Апостола. Здесь он установил каменный крест; впоследствии и валаамские иноки высекали поклонные кресты из огромных каменных глыб.

Некоторые церковные историки пытались отнести житие преподобных Сергия и Германа к XIV веку. Это мнение основывается на двух новгородских записях, говорящих, что в 1329 году на Валаам пришел старец Сергий. Однако такое доказательство представляется шатким. Преподобный Герман в записях не упомянут. Что же касается старца Сергия –  мало ли было подвижников с таким именем в стране, где просиял Преподобный Сергий Радонежский? Вероятно, одним из них и был старец XIV века. Думать так заставляет другое известие: еще за двести лет до того честные мощи преподобных Сергия и Германа переносились в Новгород, очевидно ввиду какого-то скандинавского набега. Еще одно свидетельство: в XI веке пришел на Валаам юноша-язычник Иверик, чудесно исцеленный от паралича силою Христовой. В Валаамском монастыре он принял Святое Крещение, а затем иноческий постриг с именем Авраамия и впоследствии сделался великим просветителем Ростовской земли, сокрушившим там идола и культ скотьего бога Велеса. Воспитанник Валаамской обители, преподобный Авраамий Ростовский словно бы свидетельствует о времени жития ее основателей – преподобных Сергия и Германа. Таким образом, нет смысла сомневаться в достоверности устойчивого Валаамского предания: преподобные Сергий и Герман были греческими иноками, создавшими монастырь на этом острове во времена равноапостольной княгини Ольги (или, возможно, вскоре после ее кончины).  Можно предположить, что, когда русская Великая княгиня, приняв веру Христову в Константинополе, возвращалась на родину, с ней вместе прибыли на Русь из Византии эти два святых монаха, возгоревшихся ревностью о просвещении северных земель.

В Х веке, к которому следует отнести житие Валаамских чудотворцев, Приладожье уже не являлось духовной пустыней. Неподалеку от места впадения реки Волхов в Ладожское озеро еще в 862 году был основан знаменитый в летописях славянский город Ладога. Этот город известен как стоянка Рюрика, родоначальника русских князей. Уже в те времена существовал христианский храм в варяжском конце города. А к 1116 году, когда посадник Павел обносил Ладогу крепостной стеной, там уже имелось несколько храмов, причем не деревянных, а каменных. Этот город воспевался и в скандинавских сагах под названием Альдейгаборг; обладание им издревле было варяжской мечтой. Когда шведская принцесса Ингигерд (Ирина) выходила замуж за русского князя Ярослава Мудрого, она потребовала себе Ладогу в качестве свадебного подарка. Крупнейший город на севере Новгородской земли, Ладога являлась ключевым пунктом у начала пути из варяг в греки. До ордынского завоевания Руси шведы в своих набегах не могли продвинуться на Новгородчину далее города-крепости Ладоги. Так, в летописи под 1164 годом отмечено: Придоша Свье (шведы) под Ладугу, и подожьгоша ладожане хоромы своя, а сами затворишася в граде.

Впрочем, воины-скандинавы не только тревожили набегами Северную Русь; в те времена их было немало и в дружинах русских князей. Среди них многие уже были христианами. Так, первыми (и вплоть до нынешнего столетия – последними) христианскими мучениками на Руси стали жившие в Киеве варяги, святые Феодор и Иоанн. Возможно, именно вспышки языческого фанатизма в начале правления Великого князя Владимира заставили преподобных Сергия и Германа покинуть южнорусские земли и отправиться на север. Это, конечно, только предположение. Столь же вероятно, что святые подвижники удалились на Ладожское озеро еще до начала гонений в Киеве, просто в поисках уединения и высоких подвигов.

Через город Ладогу по пути из грек в варяги шли преподобные Сергий и Герман. На попутной ладье добрались они до Валаама и решили остаться здесь. Подвижникам полюбился этот дикий и безлюдный, девственно-прекрасный остров. На пустынном Валааме, вдали от мирской суеты и смут, им ничто не мешало предаваться молитве и богомыслию. По обычаю иноков-первопроходцев они своими руками выстроили кельи, а потом построили храм Господень. Высоки были их подвиги, тяжки труды. Можно только догадываться, как терзала их лютая стужа и как соблазнял их лукавый тоской по родному краю, лазурному Средиземноморью. Но преподобные Сергий и Герман выстояли в краю, куда привел их Бог. И Всевышний благословил их деяния.

Подвижников Русского Севера так же обжигал мороз, как некогда солнечные лучи опаляли великих отшельников Египетской Фиваиды. Белые заснеженные поля были под стать желтым пескам пустыни. Томительные песни вьюги будто бы вторили завыванию знойных ветров. Одинаково велик был труд и высока молитва тех, кто искал подвига на холодном севере и на жарком юге: египетские отцы-пустынники первых веков христианства благословляли иноков северных пустынь. Валаамский монастырь, созданный преподобными Сергием и Германом, явился первенцем Русской Фиваиды. Деяния Валаамских чудотворцев – то был зов, обращенный к будущим основателям обителей соловецких, вологодских, сибирских. Именно монахи первыми приходили в северные земли Руси, огнем боголюбивых сердец согревая эти края для идущих следом поселенцев.

На остров, где затеплились святые лампады, потянулись люди, ищущие высокой жизни с Богом и в Боге. Начала собираться монашеская братия. Поначалу, вероятно, большинство составляли подвижники-скандинавы. Затем, когда равноапостольный князь Владимир познал Истину Православия и крестил Русь, из новопросвещенных Ростова и Новгорода начали приходить славяне. Когда на Валааме появился преподобный Авраамий Ростовский, братия обители была уже русской.

Святая вера Христова укоренилась среди недавних идолопоклонников далеко не сразу. Даже русский народ в течение трех веков изживал остатки язычества. А христианское просвещение коренных жителей Приладожья: карелов, веси – началось только в XIII столетии. К несчастью, вскоре после этого Русь была обессилена Батыевым нашествием, и шведы, воспользовавшись русской бедой, захватили Приладожье.

К тому времени гордый Рим уже отделился от Православной Церкви, и Скандинавия, как и другие европейские страны, впала в папизм. Печально известны средневековые методы латинского миссионерства огнем и мечом. Подобные «миссии» иногда сопровождались геноцидом: так, в Прибалтике паписты полностью истребили славянский народ пруссов. Сходным образом действовали среди карелов шведские «проповедники», пытками и казнями «обращая» язычников или «перекрещивая» успевших принять Православие. Особый размах эти зверства приобрели в XIV веке, при паписте-фанатике короле Магнусе. Однако шведская «миссия» дала результат, прямо противоположный ожидаемому. Упрямые карелы не желали признавать Римского Папу своим духовным главой: возвращаясь к прежним обычаям, они бежали в глухие непроходимые места и там продолжали поклоняться своим идолам. Преподанное в латинском варианте христианство вызывало к себе народную ненависть.

Но, к счастью, тогда же карелы увидели, какова истинная вера во Вселюбящего Христа Спасителя. Именно в те годы пришел на Валаам старец Сергий (второй), одноименный преподобному основателю монастыря. Очевидно, это был подвижник высокой духовной жизни, не случайно упомянутый в летописях. Но большую, чем он, славу в Приладожье стяжал другой инок –  преподобный Арсений. Это был новгородец, несколько лет подвизавшийся на Афоне. Там он получил от игумена образ Пречистой Богородицы и заповедь служить Господу на Дальнем Севере. Вернувшись на родину и утвердившись в монашеских подвигах среди братии Валаамской обители, святой Арсений решился искать для себя отдельное поприще. Он сел в лодку и отдался на волю ветра и волн. Буря выбросила его на остров Коневец. Это место, использовавшееся карелами для выпаса лошадей, было обиталищем бесов. У огромного валуна, названного Конь-камнем, карелы приносили в жертву коней, пытаясь задобрить злых духов. Преподобный Арсений, помолившись, окропил Конь-камень святой водой – тотчас же из-под него вылетели демоны в образе вороньей стаи и с карканьем устремились прочь. Избавив карелов от страха перед темными силами, святой Арсений кротостью и любовью привлекал их сердца к Христовой вере. Поселившись на Коневце, преподобный Арсений создал там монастырь. Так, словно свеча от свечи, затеплилась от обители Валаамской обитель Коневская, и уже два Острова благодати вместе светили духовно обессиленному краю.

Продолжалась борьба между Русью и Швецией, и Приладожье переходило из рук в руки. Не раз смиренные обители на ладожских островах переживали тяжелые испытания. Особенно страшному разгрому Валаамский монастырь подвергся в 1611 году, во времена Великой смуты на Руси, когда шведы под личиной союзников вторглись в ее северные пределы. По свидетельству возглавлявшего обитель в конце XVII века архимандрита Макария, год ее опустошения недругами был предвозвещен преподобными Сергием и Германом.

В ходе Северных войн, которые вели император Петр I и императрица Елисавета, Приладожье, как казалось, было окончательно закреплено за Россией. Валаамский монастырь уцелел при гонениях, которые воздвигла на святые обители императрица Екатерина II. В XIX веке начался духовный расцвет Валаама. Этому не помешала даже военная удача Александра I, тяжело отразившаяся на православном населении края. В результате победы, одержанной в 1809 году над Швецией, в состав Российской империи вошла Финляндия. Александр I, желая всячески обласкать новых подданных, даровал Финляндии статус Великого княжества и практически полное самоуправление; более того, к Финскому княжеству был присоединен бывший до того российской губернией Приладожский край. (Несмотря на императорские привилегии, Финляндия так и осталась для империи чужеродным придатком. Впоследствии финские власти укрывали на своей территории разнообразнейших заговорщиков: и террористов-цареубийц, и анархистов, и большевиков, прятался там и «вождь революции» Ленин.) Православные жители Приладожья оказались под властью лютеранского Сената; Православие в Финском княжестве стало второстепенной религией, которую только терпели и исподтишка теснили. В сознании простых русских людей Финляндия по-прежнему оставалась заграницей, чужой землей. (Так, иеросхимонах Михаил (Питкевич), в молодости получивший от старца благословение отправиться на Валаам, поначалу не хотел идти на чужбину.) Но несмотря ни на что, светоч Валаамского Спасо-Преображенского монастыря разгорался все ярче. Сюда стремились самые мужественные ревнители благочестия, искавшие на северном острове жестокого жития во славу Божию. Среди тогдашних иноков бытовала поговорка: кто суров, тому путь в Саров, а кто совсем упрям – тому на Валаам. Здесь, среди дружной иноческой семьи, угождали Господу подвижники самых разных духовных дарований. Существует умилительный рассказ о двух валаамских старцах. Один – строжайший аскет, вкушавший только хлеб и воду, ни с кем не общавшийся молчальник – поселился под сенью высоких мрачных сосен, куда никогда не проникали солнечные лучи. Другой – веселый пасечник, любитель попить чайку с медком – ходил в белой аккуратненькой ряске, привечал любых гостей, звонким тенором распевал хвалы Богородице, а для кельи своей отыскал светлое местечко среди белоствольных березок. Среди братии оба эти старца были равне почитаемы.

Валаамская обитель явилась духовной опорой не только для православных жителей края, но и для всей России. Вслед за преподобным Серафимом Саровским и великими оптинскими старцами опытные валаамские подвижники приняли на себя труд духовного наставничества – возрождаемый на Руси спасительный для множества душ подвиг старческого окормления народа.

По числу паломников Валаам стал равен знаменитым лаврам: Троице-Сергиевой и Киево-Печерской. У гроба преподобных Сергия и Германа совершались чудесные исцеления телесных болезней, а рядом находились врачи душевных немощей – старцы, готовые прийти на помощь заблудшим и кающимся грешникам. Оптина пустынь притягивала к себе срединную, старинную Россию; на Валаам стекались издерганные дети нового времени, из имперской столицы – Петербурга-Петрограда. И все эти массы людей, ищущих утешения и совета, обретали душевный мир, вставали на путь спасения под руководством мудрых старцев.

Новое бедствие, ставшее несравненно страшнее иноземных нашествий, уже надвигалось на Русь. Богоборческое безумие грозило растоптать душу народа, истребить даже память о Святом Православии. В 1912 году отошел ко Господу валаамский затворник Онуфрий. Перед своей кончиной он предсказал безбожную революцию, убийство царя, массовые расправы над духовенством, обновленческий раскол в Русской Церкви, а для Валаама – смуты и разделения.

После большевистского переворота в России Финляндия получила самостоятельность. Новое государство сохранило за собой все территории, подаренные Александром I Финскому великому княжеству. Так Валаам действительно оказался за рубежом своего страдающего Отечества. Валаамская обитель избежала того разгрома, какому богоборцы подвергли Оптину пустынь. Северный монастырь получил более изощренный удар, расколовший и обескровивший его.

Вслед за правительством своей республики Финская епархия отошла от России  и перешла в юрисдикцию Константинопольского Патриархата. Был принят и введенный в Константинополе григорианский календарь. Этот «арифметический» соблазн вызвал раскол среди братии Валаамского монастыря, разделившейся на новостильников и старостильников.

Никакой календарный стиль, никакой способ отсчета дат никогда не был, да и не мог быть догматом Церкви, то есть входить в число основ спасительного Христова Учения. Единственное догматическое указание, связанное с определением праздничной даты, – это 7-е правило Святых Апостол, под угрозой извержения священнослужителей из сана запрещающее праздновать святый день Пасхи прежде весеннего равноденствия, с иудеями. Это действительно относится к вероучению: христиане не должны были иметь общего праздника с распинателями Христа Господа. Но при условии соблюдения этого правила Поместная Церковь может пользоваться тем или иным светским календарем – это не догмат и не канон, а просто церковный обычай.

На протяжении многих веков Церковь Христова пользовалась календарем юлианским, установленным еще до Рождества Спасителя язычником Юлием Цезарем, и не испытывала от этого никаких неудобств. В 1582 году римский Папа Григорий волевым решением возвел в догмат собственный, григорианский, календарь; на новый стиль перешло большинство стран Европы. В новейшее время Константинопольский Патриархат, пытаясь найти взаимопонимание с римо-католиками, также принял григорианский стиль. Это вопрос внутренней жизни Константинопольской Церкви, не препятствующий общению с ней других Поместных Церквей. В пользу григорианского календаря говорит только одно явление: чудо Благодатного огня на Гробе Господнем в Иерусалиме совершается на Пасху, исчисленную по старому стилю. Но даже не в этом знамении Всевышнего главный довод против календарных нововведений.

Хранительница апостольских заветов, Православная Церковь Христова недаром относится с осторожностью к любым новшествам, пусть даже касающимся не вероучения, а обряда или обычая. В церковной жизни необходимо проявлять мудрость и избегать всего, в чем может таиться соблазн для малых сих. Общеизвестно, каким страшным расколом отозвалась в Русской Церкви реформа, которую царь Алексий Тишайший проводил репрессивными методами, а ведь речь шла не о канонах и догматах, а в основном об обрядовой традиции. Точно так же принятие Константинополем григорианского календаря вызвало раскол Элладской Церкви. Против того же новшества восстала часть валаамских иноков, отказавшись праздновать Пасху по новому стилю со словами: Хоть живыми нас в землю закопайте – не отступим!

Можно понять валаамских старостильников – слишком свежа была рана от разрыва с родной Россией, слишком дорого было все, что относилось к старорусскому благочестию. Подвижники-монахи привыкли строго следовать Уставам Церковным, и изменение календаря они связали с изменой вере. Устав стал их жизнью: когда идет ломка живых традиций, очень трудно различить главное и второстепенное.

Если старостильников можно было упрекнуть в непослушании епархиальному начальству, то на их противников падает укор в немилосердии, даже в жестокости. Отнюдь не в духе примирения, терпения и братской любви совершался перевод Валаама на григорианский календарь. Лютеранские власти Финляндии (вероятно, не без затаенной усмешки) крутыми административными методами решили спор между православными монахами в пользу новостильников. Несколько иноков были посажены в выборгскую тюрьму. Иеромонах Поликарп, обратившийся с жалобой в газету, был за это выслан в СССР на верную смерть в большевистских лагерях. Многие приверженцы старого стиля были изгнаны с Валаама. В глухую ненастную осень 1926 года были вывезены из Валаамского монастыря с помощью полиции 30 иноков, проживших до того в обители по двадцать и даже по тридцать лет. Среди них были старцы, убеленные сединами, и иеромонахи с наперсными крестами. И за что так жестоко с ними поступили? Не за какие-либо греховные проступки, а лишь за то, что они отказались принять новый стиль и новую Пасхалию, – пишет очевидец, иеромонах Никандр. Оставшихся старостильников отправляли в самые суровые дальние скиты. В такой ссылке вскоре умер от разрыва сердца духовник обители иеросхимонах Михаил-первый (до схимы Маркиан). Перед кончиной этот старец написал стихи, исполненные надежды, звавшие к примирению:

Свой век доживают монахи седые,

В тиши проводя монашеский путь...

Хранят они в душах стремленья святые,

Все нудятся к Богу сердцами прильнуть.

Хотя стиль отнял в них былое согласье,

Но верят они, что придет снова счастье –

И даст единенье Господь в их сердцах.

Бессмысленность пагубного для обители разделения проявилась в 1940 году, когда после победы СССР в Финской войне Валаамский монастырь снова перешел к Русской Церкви, и тот же игумен и другие возглавители обители, которые гнали старостильников, без колебаний сами возвратились к старому стилю.

(В наши дни ведутся разговоры о том, что Русской Церкви надо бы принять григорианский календарь. Ссылаются на пример «цивилизованной» Европы, на удобство соответствия церковного календаря гражданскому, на тот же диалог с римо-католиками... Что касается последних, такие римские нововведения, как «исхождение Духа от Сына», «догмат папской непогрешимости», чистилище, искажение Таинства Евхаристии, с православной точки зрения расцениваются однозначно – ересь. Пока латиняне не приведут свои верования в соответствие с верой апостольской, никакие календари не помогут их сближению с Православием. Не слишком ли дорогой платой будет смута в Православной Церкви – множество бессмертных человеческих душ, отравленных расколом за эти весьма сомнительные выгоды? У нас перед глазами грозные примеры старообрядчества, а в новые времена – Эллады и Валаама. И сейчас наверняка найдется немало ревнителей старого стиля, готовых умереть за единую букву аз юлианского календаря. Так нужны ли новшества, чреватые душепагубным соблазном?)

Во время Второй мировой войны валаамскими иноками во внутренней Финляндии была создана обитель, получившая название «Новый Валаам». А сам благодатный остров на Ладожском озере в послевоенные годы был обмирщен: на нем организовали колхоз, а в братских корпусах монастыря разместили дом инвалидов. (Все это в духе еще добольшевистских антицерковных реформ царя Петра I и императрицы Екатерины II, превращавших святые обители в богадельни и дома для умалишенных.) Хорошо еще, что миновали времена массового красного террора и на Валааме не было тюрем и лагерей,  зато туда высылали отсидевших свои сроки уголовников-рецидивистов.

Насельник «Нового Валаама», старец схиигумен Иоанн сетовал: Наша монастырская жизнь помаленьку еще теплится, много старичков ходит с помощью палочек, вновь поступающих нет, так как в данное время молодежь воспитывается не в религиозном духе. Впрочем, судьбы Господни непостижимы нам, грешным. Буди, Господи, воля Твоя во всем. Всещедрый Бог, паче чаяния, явил Свою милость и финляндскому Ново-Валаамскому монастырю, куда пришло новое поколение иноков, а затем – и к древней прославленной обители на острове Валааме.

В 50-х годах наконец наладилось общение Русской и Финляндской Церквей. Группа валаамских монахов воспользовалась этим, чтобы вернуться на родину. Последний валаамский старец, иеросхимонах Михаил (Питкевич), говорил: В России сейчас сияет истинное Православие, как солнце, – это земля полита кровью мучеников, это земля исповедников. Вместе со старцем Михаилом в многострадальное Отечество вернулись еще шесть его сподвижников – по свидетельству очевидца, это были лучшие отцы Валаама. Иеросхимонах Михаил окончил земное служение в Псково-Печерском монастыре. Из своего многотрудного жития последний старец Валаама вынес убеждение: Кого Господь любит, того и скорбями наделяет –    к будущей жизни приготовляет.

В 1989 году полуразрушенные монастырские здания были возвращены Русской Православной Церкви. Началось восстановление обители. Иноки нового поколения – сыновья русского народа, душу которого не сумели убить семьдесят лет богоборческого ига. Они пришли на развалины, чтобы Валаам вновь стал местом благодатной молитвы. А противники у  возрождения монастыря оказались неожиданные – те, кто называет себя Русской Зарубежной Церковью. Суть нападок отражает статья, помещенная в их газете «Православная Русь» («Ортодокс Раша». 1991. № 24). В вину Русской Православной Церкви вменяется требование, чтобы миряне покинули священную землю Валаама. Выражается недовольство даже тем, что Московская Патриархия за свой счет строит для выселяемых островитян жилье на материке. Дескать, монахи должны прежде всего не молиться, а воспитывать своих соседей. Каковы эти соседи, знают сами зарубежники. Среди них немало алкоголиков, бывших уголовников, не отставших от прежних привычек; они взорвали «на кирпич» храм, в другом храме торговали из алтаря водкой, устроили в монастырской ризнице видеосалон с показом боевиков и порнофильмов. Да, жаль этих несчастных заблудших людей. Но разве дело иноков, отрекшихся от мира, возвращаться в мирскую грязь, чтобы миссионерствовать среди тех, кто сам не ищет просвещения? Разве Православная Церковь обязана терпеть продолжение святотатства? Стремление просветить закоренелых грешников – долг отнюдь не иноков, а белого духовенства: таков был подвиг праведного Иоанна Кронштадтского. Но основатели Валаама преподобные Сергий и Герман не шли в мир, а бежали от мира – так на что толкают «зарубежники» их преемников?

Подстрекаемая тем же зарубежьем, заразилась духовной дикостью местная церковная община. Не найдя общего языка с иноками, эти люди ударились в амбиции и ушли в раскол, примкнув к самосвяту Лазарю Обоянскому. Теперь, под аплодисменты «зарубежников», они грозят обители: чем больше будете требовать, тем меньше будет возможности получить желаемое.

Сама статья в «Ортодокс Раша» имеет кощунственное название: «Пошлет ли Господь Ангела на Валаам?». Это намек на явление Ангела Божия, некогда изгнавшего мирян с Соловецких островов, предназначенных для обитания иноков. «Зарубежники» как бы с издевкой замечают: пусть Бог снова пошлет Ангела Своего, иначе наши ставленники не уйдут с Валаама.

Так же издевательски пишет автор-«зарубежник» о молитвенном делании и подвигах иноческой жизни. Дескать, важнее забота о местных жителях. Неужели зарубежные «ортодоксы» совершенно забыли о том, что такое православное монашество? Молиться за весь мир – это кровь проливать, – говорит преподобный Силуан Афонский. Молитвенный труд – это лучшая помощь, которую могут оказать иноки Валаама и падшему миру, и Отечеству, и, в конечном счете, тем же заблудшим островитянам. Валаам для мирян должен быть не местом жительства, а местом паломничества – святыней, которую благочестивые люди стремятся посетить ради духовной пользы.

Валаамский монастырь освящен в честь Преображения Спасителя нашего Иисуса Христа. Если возгорится вновь с прежней силой этот пламенник благодати, он станет способным преображать своим светом множество душ, явится духовным оплотом возрождающейся Руси.

Возлюбленные о Господе братья и сестры!

Так мало знаем мы о житии преподобных Сергия и Германа! Эти смиренные угодники Божии скрыли свой духовный путь от мира. Но поколения благочестивых русских людей чувствовали их духовную близость – живое присутствие Валаамских чудотворцев. Словно веяние из Небесного Царства – их нескончаемые чудеса. Они рядом с нами – добрые врачи верующих, целители душ и телес наших, защитники Православного Отечества.

Насельники Неба, преподобные Сергий и Герман уже более тысячелетия продолжают свое житие на земле, в истории созданного ими Валаамского Острова благодати, вновь и вновь торжествующего над войнами и смутами, побеждающего темные силы и просветляющего сердца спасительной Христовой верой.

Сокрыты от нас подвиги Валаамских чудотворцев, но явны великие благотворные следствия, которые проистекли из их богоугодного жития. Таков их урок всем нам: не заботиться о мирской известности и славе, жить не напоказ, а для единого Господа Всевидящего, угождая Ему трудами благочестия. Из сокровенного, чуждого тщеславию делания милостью Божией произрастает щедрый урожай благодати, спасительный и для самого делателя, и для множества душ человеческих. Будем же подвизаться не в угодничестве миру с его соблазнами, а в служении Спасителю своему, памятуя слова старца схиигумена Иоанна Валаамского: На смертном одре – вот тогда-то придется испытать неожиданные явления, тогда человек познает, что мир сей обманщик. Не знай мирской суеты, наполненной лукавствия, тщеславия, лицемерия, лжи и гордыни: с этими пороками разве когда почувствуешь в душе своей умиление и благодать?

Припадем же с теплыми молитвами к преподобным отцам Сергию и Герману, их предстательством да обретем благодатную помощь для богоугодной жизни, чтобы не постыдиться нам, когда приидет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения, и тогда каждому будет похвала от Бога  (1 Кор. 4, 5). Аминь.