Книга вторая Грозный гуп «Книжное издательство»



бет5/25
Дата10.06.2016
өлшемі1.52 Mb.
#127208
түріКнига
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   25

Не забудут тебя…

Памяти Арби Мамакаева

Любя друг друга с милых детских лет,

У одних родителей росли мы.

И, вспоминая прошлое – нет-нет, –

При встрече мы друг друга да обнимем…

Но что нам делать,

Если, верный друг,

Побед в борьбе со смертью не бывает…

О горькой вести,

Долетевшей вдруг,

Ни на минуту я не забываю.

Ты в жизни окрыленным вечно был,

Всегда стихами ты народ свой славил.

Ни с кем не враждовал –

Ты всех любил

И песни в память о любви оставил.

И люди благодарные тебя,

Арби, века и годы не забудут

И о тебе слагать стихи, любя,

Для новых-новых поколений будут.


К другу

Адизу Кусаеву

Встанет солнце,

Радуя весь свет,

От тебя я мысли не скрываю

И в письме тебе их открываю –

Ты прими сердечный мой привет.

Мудрые стихотворенья ты

Сочиняешь –

Их читают люди.

И за то народ их строки любит,

Что дарят и веру, и мечты.

Как орлы,

Что взмыли в высь спеша,

Трудимся мы так же окрыленно.

Как поток,

Что мчит весной по склону,

Так едины мы – к душе душа!

В песнях петь мужчин мы,

Между тем,

Будем, и былое вспоминая,

И народу дар свой отдавая,

И служа счастливо людям всем.




Владимир Прядко

(1926–2000)
Многие творческие люди моего поколения были и будут всю жизнь признательны этому человеку за то, что благодаря его наставничеству, строгим урокам и мудрым советам, его чуткому отношению и умению определить, где настоящие стихи, а где – набор ритмически написанных, рифмованных строк, его терпению и поддержке, мы стали и писателями, и художниками, и композиторами. были – потому что многих писателей, которых он бережно вырастил в Творческом объединении молодых талантов (ТОМе), созданном в 1962 году при редакции республиканской газеты «Комсомольское племя» и ставшем настоящей школой творческой учебы для жаждущих писать, сочинять, рисовать, нет сегодня: безвременно в разные годы не стало Магомеда Дикаева, Султана Юсупова, Абдулы Садулаева, Ивана Минтяка, Ростислава Падунова и др. А будут – потому, что все еще, слава Всевышнему, живу я и, насколько я знаю, – Виктор Богданов, Гирихан Гагиев, Галина Кузнецова (живет сейчас в Краснодар­ском крае, продолжает писать) и др.

Он умел точно определить, какое произведение уже состоявшееся, какое надо доработать, какое можно и забыть, вовремя поддержать и вселить уверенность в себе. Помню, однажды, на очередном заседании ТОМа, он попросил меня почитать стихи. Читал я плохо, потому что стеснялся и терялся в большой аудитории, да еще в такой, когда вокруг тебя хотя и были коллеги, но критиковали безжалостно, без всякой скидки, не взирая на молодость и неопытность. Я прочитал одно стихотворение – молчание, второе – молчание. Понял – не то. Тогда он вдруг сказал:

– А ну-ка, дай-ка сюда свой блокнот, – забрал его у меня и стал, внимательно читая, листать. В одном месте он остановился и с довольной улыбкой сказал:

– Да вот же хорошие стихи. Слушайте, ребята, правда же, романтично написано:

Скажите мне, а почему река

Бежит вперед неутомимо, быстро?

Наверное ее, как паренька,

Переполняет вечно любопытство…

Это было мое стихотворение «Счастье», которое он тут же с одобрения всех порекомендовал в очередную литературную полосу своей газеты – он был в те годы редактором «Комсомольского племени». Был старше нас, опытнее, мудрее и талантливее, потому что к тому времени в Чечено-Ингушском книжном издательстве вышло из печати несколько его книг повестей и рассказов, которые, конечно же, мы все хорошо знали; и потому, что прожил интересную, полную тревог жизнь, исколесил всю страну, повидал многое.

Владимир Прядко родился в 1926 году в районном цент­ре Каланчак Херсонской области Украинской ССР (кстати: до 1991 года Чечено-Ингушетия была побратимом Херсонской области и все наши районы дружили с районами этой области. Так, например, Урус-Мартановский с Каланчакским. Центральная улица г. Урус-Мартан до сих пор называется Каланчакской, а в г. Каланчак есть улица Урус-Мартановская).

В 1943 году после окончания средней школы Владимир Прядко был призван в Действующую армию и два с лишним года до Победы в Великой Отечественной войне шагал фронтовыми дорогами, став уже в 1944 году сотрудничать в армейской газете. В армии он продолжал слу­жить и после войны и демобилизовался только в 1956 году. С 1949 года В. Прядко – ответственный секретарь военной газеты. В 1951 году окончил курсы военных журналистов в г. Львов и, продолжая работать военным журналистом, побывал во многих районах Дальнего Вос­тока, Средней Азии, Северного Кавказа.

В 1956 году переехал жить в г. Грозный, работал вначале в милиции, а в 1957 году был назначен редактором только что созданной газеты «Комсомольское племя» (преемницы чеченской молодежной газеты «Ленинец» («Ленинхо»), выходившей с 1930 по 1944 год на чеченском языке). С тех пор долгие годы В. Прядко прожил в Грозном и немало сделал для развития литературы и журналистики Чечни. Заочно закончил Московский литературный институт им. А.М. Горького.

Писать рассказы Владимир Прядко начал в последние дни войны и продолжал это делать и в годы работы в армейской печати, печатая их в военных газетах и журналах. Были они опубликованы и в альманахах: «Примор­ский край» (Владивосток), «Литературный Таджикистан» и др.

Но как писатель окончательно он сложился здесь, в Чечне, Грозном. в Чечено-Ингушском книжном издательстве вышли две книги рассказов и повестей Владимира Прядко: «Мы – пехотинцы» (1958) и «Нам подскажет земля» (1960; переиздание – 1962).

Первая из них посвящена повседневным тяжелым будням армии, «воспитавшей меня», как пишет автор в посвящении. Все рассказы книги связаны судьбами трех главных героев-пехотинцев – Матвея Елисеева, Зарифа Мирзоева и Степана Гаврюшкина – и повествуют о трудной службе пехотинцев, о которой Владимир Прядко пишет в первом же рассказе «Электрик с «Касатки»:

«Кто из нас до призыва в армию не мечтал стать моряком, летчиком, танкистом или артиллеристом? Но – пехотинцем…

Просто быть стрелком, таскать на себе почти два пуда снаряжения и шагать, шагать ускоренным маршем по пыльным, разбитым дорогам (а чаще без них!), через высоты и долины, продираясь сквозь густые заросли, взбираться на отвесные скалы с помощью одних только ремней. А потом всю ночь зарываться в землю, натирая кровяные мозоли на руках, и серым трепетным рассветом ждать сигнала в атаку, чтобы снова идти вперед, стреляя на ходу, с хриплым криком «ура» врываться на позицию «противника» и забрасывать его гранатами…

Нет, об этом, пожалуй, многие даже не думали. Судьба пехотинца мало кого прельщала».

В редакционной аннотации к первому изданию второй книги (1960) сказано: «Нам подскажет земля…» – новая книга молодого автора. Она – о сотрудниках чечено-ингушской милиции и их славных помощниках – комсомольцах-дружинниках. Но и здесь автор продолжает свою тему (армейскую): он рассказывает о демобилизованном офицере, нашедшем свое место в первых рядах бойцов невидимого фронта. По профессии Владимир Прядко – журналист, редактор республиканской молодежной газеты «Комсомольское племя», писатель-прозаик, учится на заочном отделении Литературного института им. А.М. Горь­кого при Союзе писателей СССР (окончил он его в 1962 го­ду).

Сам же автор писал в кратком предисловии: этой книгой «мне хочется выразить свою сердечную благодарность героям моей повести, с которыми я много лет жил и работал рядом. Многие из них ушли на заслуженный отдых, но большинство и поныне честно трудится в органах министерства охраны общественного порядка Чечено-Ингушетии…».

В годы перестройки В. Прядко, к сожалению, уехал из Чечено-Ингушетии в родные края – на Херсовщину, но связей с Чечней не прерывал до конца дней своих – переводил рассказы наших писателей и печатал их на Украине.
«Нам подскажет земля…»

(отрывок)



Трудная задача

Грозный встретил приехавших Тимониных дымом заводов, незатухающими газовыми факелами, ажурными вышками нефтяных промыслов и буйной зеленью садов. Борис и Надя во все глаза глядели в окна вагона, стараясь определить, намного ли изменился город за десять лет, как они уехали.

– Смотри, Боря, – говорила Надя, – это Заводской район. А домов новых сколько понастроили! Да ка­кие чудесные: в садах, виноградниках. Вот бы в таком поселиться!..

– Ну-ну, – улыбался Борис. – Посмотрим.

Он и сам, грешным делом, был заражен Надиной уве­ренностью в то, что квартиру они получат в числе пер­вых и в самый короткий срок. Ведь столько новых до­мов...

Тимонины не случайно выбрали Грозный. Еще в го­ды войны сюда был переведен военный госпиталь, кото­рый разместился в школе над самой Сунжей – шустрой и грязной от нефти горной речушкой. В этом госпитале лечился раненый Борис.

Там же, когда ему стало легче, они познакомились и подружились. Борис скучал, если Нади не было на де­журстве, дерзил другим сестрам, не принимал от них ни микстуры, ни пищи.

– Пришлите мою сестру, – требовал он, делая уда­рение на слово «мою».

Однажды она коротко рассказала ему, что отец умер, когда ей не бы­ло и шести лет, а мать и сестренка, младше на два года, погибли от бомбы в Одессе.

Они полюбили друг друга. Через месяц Борис снова ушел на фронт. Надя осталась в госпитале. А после войны они поженились. Борис заехал всего на два дня, рас­писался с Надей в Грозненском загсе и увез ее в полк...

– А вокзал все такой же, – проговорила Надя, – только чище стал.

Борис очнулся от воспоминаний. Поезд стоял. Под окнами слышался разноголосый гомон, в проходе вагона толпились пассажиры.

– Может, подождем носильщика? – предложила Надя. – Тяжело ведь тебе, Боря.

– Нет, давай выйдем из вагона, тогда...

Тимонины сложили вещи на перроне как раз против двери вокзала, закутанного в виноградник...

Позже, чтобы не нести в город, Тимонины быстро сдали вещи в камеру хранения.

– Теперь, не теряя времени, будем искать пристани­ща, – сказал Борис. – Пошли.

– А может, позвонить подружкам?

– Зачем? Ты адреса их не забыла?

– Нет.


– Вот и пойдем прямо к ним в гости...

У Нади нашлось много друзей, с которыми она работала в военном госпитале. И хотя прошло десять лет, за время которых они обменялись лишь несколькими письмами, ее не забыли. Приняли Тимониных с радо­стью, три дня водили по гостям, помогли найти квартиру. А еще через несколько дней Надя устроилась на работу в городскую больницу медицинской сестрой.

Квартиру Тимонины сняли на окраине, в городке Щорса. Маленький, аккуратный домик, утопавший в гу­стой зелени сада, весело глядел на мир своими чистыми широкими окнами. Хозяева сдали его полностью на два года. И Борис чувствовал себя этаким мелким собствен­ником. Он часами возился в саду, окапывал деревья, по­ливал цветы, собирал по утрам опавшие за ночь яблоки. К возвращению Нади с работы успевал приготовить обед.

Но на третий день такого одиночества Борис не вытерпел. Когда утром Надя собралась уходить в больницу, он надел военную форму.

– В полк идешь? – пошутила жена.

– Отходился я в полк, Надюша.

– А ты не печалься. Хоть немножко поживем спо­койно: без тревог, лагерей и учений. Отдыхай...

– Стосковался я, – вздохнул Борис. – Ведь столько лет служил. И все – на боевом взводе, как пружина. А теперь сиди, придумывай себе дело, чтобы день бы­стрее прошел. Нет сил больше, Надюша. Пойду в военкомат получать военный билет и попрошу определить на работу.

– На какую?

– Там видно будет.

– Ну, что ж, пойдем вместе, нам по пути...
...В военкомате, в комнате, где сразу после приезда Борис становился на учет, кроме майора, сидел незнако­мый высокий мужчина в белых, тщательно отглажен­ных брюках и голубой рубашке. Он перелистывал пухлую папку личного дела, внимательно читая каждую бу­мажку.

Они, видимо, говорили о Борисе, потому что, увидев его, майор поднялся и промолвил с улыбкой:

– Легок на помине, Тимонин.

И пояснил, указывая на второго мужчину:

– Товарищ Рогов – полковник милиции, начальник уголовного розыска.

«Вот как?» – удивился Борис, а вслух спросил:

– Военный билет мне выписали, товарищ майор?

– Да, – ответил тот и в свою очередь поинтересо­вался: – Ну, как отдыхается? Не надоело?

Признаться, здорово надоело. Я и пришел к вам, чтобы куда-нибудь на работу определили. Хватит в саду копаться...

– Хорошо, что пришел. Я хотел вызвать тебя.

– У вас есть предложение, товарищ майор?

– Садись и выслушай. – Майор присел рядом с Тимониным на диване, положил руку на его колено. – Ты, конечно, знаешь, какое большое значение придается укреплению общественного порядка в стране. Мы хотим рекомендовать лучшие кадры в органы внут­ренних дел. Вот мы посоветовались в военкомате со мно­гими офицерами, сержантами, солдатами... Все одобря­ют. Ну и... значит... решили направить туда группу демо­билизованных воинов... вот к ним... – Он сделал жест в сторону сидевшего за столом полковника.

– Меня – в милицию?! – чуть не вскочил от неожиданности Борис.

Рогов улыбнулся:

– А что ж тут плохого?

– Да нет... я ничего... я...

– Нам, Борис Михайлович, как раз такие, как вы, и нужны – люди, прошедшие армейскую школу. Работа наша трудная, опасная, ведь милиция – это, можно ска­зать, перед­ний край, где иногда даже... стреляют...

Предложение идти работать в милицию просто ошеломило его. Ему хотелось остановить полковника на полуслове и крикнуть: «Как же вы не понимаете, что не о таком пе­реднем крае я мечтал! Пошлите меня на любую стройку, на завод, в колхоз, на самые дальние нефтяные промыс­лы. Там я всю душу вложу, там я буду на месте». А ка­кой-то подсознательный голос издевался: «Так вот ты каким оказался, Тимонин? Жидковат... Первая трудность попалась на пути, и ты уже – в сторону. Выходит, вы­ступать с призывами легче? Решай, чего ж ты струсил?..».

– Я не требую сейчас вашего окончательного реше­ния, – сказал Рогов, собираясь уходить. – Но вы поду­майте. Через недельку приходите к нам, в управление милиции. До свидания, Борис Михайлович.

Полковник пожал Тимонину руку, попрощался с май­о­ром и направился к выходу.

– Что, Тимонин, трудная задача? – спросил май­ор, чтобы прервать затянувшееся молчание.

– Да, нелегкая...

Закурили.

– Я понимаю тебя, – снова заговорил майор. – Ты сейчас думаешь: как же так, мне, армейскому офицеру, предлагают идти в милицию? Ведь милиционером даже детишек пугают... Угадал, верно?

Борис промолчал.

– Вижу, угадал... К сожалению, так думают многие наши армейские товарищи. И, полагаю, зря. В армии им редко приходится встречаться с работниками милиции, поэтому они ничего о них не знают. Вот нам, в военко­матах, виднее. В милиции действительно трудно и опас­но, как на фронте. Только на передовой хоть знаешь, что впереди тебя враг. А тут попробуй найди врага, разузнай вора, грабителя, убийцу, спекулянта-хапугу. Одним сло­вом – невидимый фронт... Короче говоря, подумай, Ти­монин. А когда решишь, заполним тебе последнюю гра­фу в личном деле – место работы.

– Хорошо, я подумаю, – сказал Борис на прощанье. Из военкомата он отправился побродить по городу: хотелось остаться одному...

Ваха Матиев

(1926–1989)
Я очень хорошо знал этого человека по совместной работе в редакции газеты «Ленинский путь» и в Государственном Комитете Совета Министров ЧИАССР по телевидению и радиовещанию. Он был, как говорится, журналистом от Бога – старательный, умный, высокообразованный, спокойный, ответственный. Я много учился у него премудростям журналистского (да и писательского – тоже: он был одним из лучших сценаристов Чечни документальных и художественных фильмов) творчества.

Родился Ваха Матиев 5 мая 1926 года в с. Старые Атаги Грозненского района, известном всему миру именами выходцев из него (достаточно назвать хотя бы имя Махмуда Эсамбаева). Восемнадцатилетним В. Матиев был депортирован в Казахстан и провел в ссылке тринадцать лет, выполняя разные работы. В 1957 году возвратился на Родину и с 1959 года всю свою жизнь связал с журналистикой.

Повышая свою квалификацию, углубляя знания, в 1971 году закончил журналистское отделение Высшей партийной школы при ЦК КПСС в Москве, а в 1960 году был принят в Союз журналистов СССР.

Параллельно с журналистской работой Ваха Матиев занимался и литературной деятельностью: писал художест­венные очерки, рассказы и киносценарии. По ним было снято несколько документальных и телевизионных фильмов. В их числе был документальный фильм в трех частях «Юность бессмертная» (о подвигах чеченской молодежи на фронтах войны и в дни мирного созидания). За него автор был отмечен Почетной грамотой ЦК ВЛКСМ и памятным знаком «60 лет ВЛКСМ».

Главным же делом жизни и творчества Вахи Матиева стало возвеличение подвигов Героя Советского Союза бессмертного пулеметчика Ханпаши Нурадилова. Он впервые в истории Чечни написал сценарий художест­венного фильма о герое – «В семнадцать мальчишеских лет». Создавали первый чеченский художественный фильм очень трудно: десятки лет сценарий перебрасывали из одной киностудии в другую, пока Чечено-Ингуш­ский обком партии не вынужден был обратиться к минист­ру культуры СССР Е.А. Фурцевой с просьбой помочь снять фильм. Только после ее вмешательства фильм, наконец, был снят на студии «Грузия-фильм». Я помню ликование, которое царило в республике после выхода его на экраны. Он был показан и по первой общесоюзной программе Центрального телевидения.

Позже по этому сценарию Ваха Матиев написал документальную повесть о Герое Советского Союза Ханпаше Нурадилове «Гранитное сердце» (Грозный, 1986). Кроме того, он является автором книги публицистики «Старые Атаги и староатагинцы».

Ваха Матиев – один из тех писателей и журналистов Чечни, имя которого достойно уважения, почитания и памяти. Имя, которое, к сожалению, ничего не говорит новым поколениям нашим. И надо, чтоб оно заговорило, если мы действительно от души, а не для красного словца, говорим – никто не забыт, ничто не забыто!

Ия Николаенко

(1926)
Ия Николаенко родилась в начале ноября («Я родилась в начале ноября, когда листва с деревьев опадала…») 1926 года в г. Астрахань. Окончив среднюю школу, поступила на факультет русского языка и литературы Воронежского государственного педагогического института. По направлению приехала в Чечено-Ингушетию. Вскоре перевезла в г. Грозный и маму Александру, выпускницу Орджоникидзевского Горского педагогического института. Александра очень активно занималась журналистикой, литературной деятельностью и историей. В своих журналист­ских исследованиях она открывала малоизвестные и вовсе неизвестные имена чеченцев и ингушей, оставивших яркий след в истории России. Например, я хорошо пом­ню ее очерки «Летчик Асланбек Базоркин» (о неизвестном первом ингуше-летчике, погибшем в первую мировую вой­ну), «Кто скрывался под псевдонимом «Нохчо» (об одном из первых журналистов конца XIX – начала ХХ века), «Писатель и переводчик с чеченского и ингушского М. Слободской» и др. В те годы это были запретные темы истории Чечни.

именно мама Александра и сыграла решающую роль в формировании взглядов дочери Ии Николаенко, привила ей любовь к поэзии, переводам, литературоведению, журналистике.

Трудовая деятельность Ии Николаенко в Чечено-Ингушетии началась с преподавания в школе. Затем она долгое время работала в системе подготовки рабочих кадров в профессиональных училищах, была заместителем директора среднего городского профтехучилища №5, вела клуб любителей литературы, выполняя должность культ­организатора Дома культуры нефтегазодобывающего управления «Старогрознефть» им. Пролетбата (Пролетар­ский батальон был организован из рабочих «Старогрознефти» и под командованием Михайлика сражался на позициях Правого (Особого) фронта в дни Стодневных боев в г. Грозный в 1918 году).

Одновременно Ия Николаенко писала стихи и материалы в газеты, что начала делать под наставничеством матери еще в школьные довоенные (1941–1945) годы. И постепенно переключилась на журналистскую деятельность – много лет сотрудничала в республиканских газетах «Грозненский рабочий» и «Комсомольское племя» вмес­те с матерью Александрой (поэтому знаю ее очень давно). Еще в 1975 году она была принята в Союз журналис­тов СССР. Пережила в Грозном обе войны и, несмотря на возраст – восемьдесят три года, – продолжает работать методистом-организатором детского сада.

Стихи Ии Николаенко регулярно печатались на страницах газет и журналов не только Чечни, но и в журналах «Дон» (Ростов-на-Дону), «Нефтяник» (Москва) и др. Публиковались они и в коллективных сборниках литераторов Чечено-Ингушетии – «Первая радуга» (1977) и «Негаснущие звезды» (1989). И, наконец, в 1985 году вышел в свет ее персональный сборник поэзии «Кольцо из радуги». Она же была инициатором издания в 1977 году сборника статей, исследований и воспоминаний о великом чеченском историке, писателе, драматурге, публицисте и просветителе Халиде Ошаеве «Пламенный борец», на материалы которого я ссылался при написании очерка о нем в первой книге «Писатели Чечни».

Большой вклад внесла Ия Николаенко в развитие чеченской детской и переводческой литературы. Сегодня юные читатели (да и взрослые тоже) с большой пользой для себя читают ее поэтический чеченский алфавит «Я чеченский язык учу» и другие детские стихи. Она мастерски, с хорошим знанием особенностей чеченского стихо­сложения, языка, образного строя, переводила на русский язык поэзию Яраги Цуева, Шарипа Цуруева и др. И сейчас продолжает активную переводческую и литературную деятельность – ее стихи часто можно прочитать на страницах журналов «Вайнах» и «Нана». Она – член Союза писателей России и Чечни. И по достоинству и гордо носит это звание.
Сила слов

Нет, мы словами не играли,

Не кружева плели из слов.

Мы строки крепкие ковали

И обдирали сердце в кровь.
Мы так писали, так писали,

А все ж не знали силы слов,

Что нас друг к другу приковали

Куда сильнее, чем любовь.


Поэт и река

– Живешь?

– Живу.

– Что делаешь?



– Пишу…

Пишу всю жизнь.

Ищу свою строку.

– Бежишь?

– Бегу.

Спешишь опять?



– Спешу.

– Куда?


– Я к морю дальнему бегу-у-у.

– А не боишься раствориться в нем?

– Нет, не боюсь. В кипенье волн крутом

Я тоже стану пенистой волной,

В поэме моря – вольною строкой.

Увижу я огни далеких стран…

Здесь я – река, а там я – океан.

В просторы моря, в вечный непокой

Бежим со мной! Бежим со мной!..

– Нет, не хочу. Мой путь совсем иной.

В поэзии – и моря непокой,

И ярость


К морю мчащейся реки,

И ясность

Вновь родившейся строки.

В ней плачут скрипки, и гудит орган,

Поэзия – великий океан…

Лишь там живет поэзия моя,

Где мой народ и где моя земля.
Каменные бабы

Заросшие травой воронки

Окопы, редкие кресты…

Убит? Зарыт без похоронки?

Что знаем мы?

Что помнишь ты?

Что живы будем, верим слабо.

Кругом беды – невпроворот.

Но помним: каменеют бабы.

Нас провожая до ворот.

И с ночи той, под звездопадом.

Как символ грозной красоты.

Стоят, как каменные, бабы,

Луне подставив животы.

И ожидают нас, прощая

И наш приход, и наш уход.

А мы шагаем да шагаем,

Хотя все знаем наперед.

Увидишь каменную бабу –

Стоит в степи, под ветерком.

Она-то верила не слабо,

Что снова будем жить вдвоем.

И та, что каменною стала,

Как та, что людям жизнь дала,

Стоит и ждет нас, как бывало,

С войны, хоть мертвыми, ждала.



Достарыңызбен бөлісу:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   25




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет