Книгу можно купить в : Biblion. Ru 31р. Оцените этот текст

заграничных отделений ГРУ, спрятанных под легальными масками. В одни страны

он приезжает как член различных делегаций по разоружению, сокращению и пр.,

в другие страны - как член совета ветеранов войны. Но он к разряду ветеранов

себя никак не относит, он активный боец тайного фронта. Он инспектирует нас

и, голову даю на отсечение, проводит молниеносные и головокружительные

тайные операции. Сейчас мы вдвоем с ним в "каюте". Он вызывает нас по

одному. Разговаривая с нами, он, конечно, контролирует нашего командира, а

заодно и помогает ему.

- Между двумя категориями летчиков на войне была пропасть. Никакого

связующего звена, никакого среднего класса. Ас - герой, генерал, или убитый

в первом вылете младший лейтенант. Среднего не давалось. Происходило это вот

почему. Все летчики получали одинаковую подготовку и приходили в боевые

подразделения, имея почти одинаковый уровень. В первом же бою командир

разделял их на активных и пассивных. Тот, кто рвался в драку, кто не уходил

в облака от противника, кто не боялся идти в лобовую атаку, тех немедленно

ставили ведущими, а остальным приказывали активных прикрывать. Часто

выделение активных бойцов происходило прямо в первом воздушном бою. Все

командиры звеньев, эскадрилий, полков, дивизий, корпусов и воздушных армий

бросали все свои силы, чтобы помогать активным в бою, чтобы их охранять,

чтобы их беречь в самых жарких схватках. И чем больше активный имел успеха,

тем больше его охраняли в бою, тем больше ему помогали. Я видел в бою

Покрышкина, когда у него было на счету уже более пятидесяти германских

самолетов. По личному приказу Сталина его прикрывали в бою две эскадрильи.

Он идет на охоту, у него в хвосте ведомый, а две эскадрильи идут сзади:

одна чуть выше, другая чуть ниже. Сейчас у него на груди три золотые звезды

и бриллиантовая на шее, он маршал авиации, но не думай, что все это к нему

само пришло. Совсем нет. Просто он в первом бою проявил активность, и его

стали прикрывать. Он проявлял больше дерзости и умения, и ему все больше

помогали и больше им дорожили. А не случилось бы этого, то в самом начале

его отнесли бы к числу пассивных, поставили на неблагодарную работу защищать

кому-то хвост в бою. Так бы он в хвосте у кого-то и летал младшим

лейтенантом. И, по статистике, на пятом вылете его бы сбили, а то и раньше.

Статистика, она кому улыбается, а кому рожи корчит.

Все это, - продолжает Кучумов, - я говорю к тому, что наша

разведывательная работа от воздушных боев почти ничем не отличается.

Советская военная разведка готовит тысячи офицеров и бросает их в бой. Жизнь

их быстро делит на активных и пассивных. Одни достигают сияющих высот,

другие сгорают в первой же зарубежной командировке.

Я ознакомился с твоим делом, и ты мне нравишься. Но ты прикрываешь

хвосты другим. Работа в обеспечении - это тяжелая, опасная и неблагодарная

работа. Кто-то получает ордена, а ты рискуешь своей карьерой, выполняя самую

грязную и тяжелую работу. Запомни, что от этого тебя никто не освободит.

Любой командир нашей организации за рубежом, получая свежее пополнение

молодых офицеров, использует их всех в обеспечивающих операциях, и они

быстро сгорают. Их арестовывают, выгоняют из страны, и они потом всю жизнь

прозябают в службе информации ГРУ или в наших "братских" странах. Но если же

ты сам проявишь активность, сам начнешь искать людей и вербовать их, то

командир немедленно сократит твою активность в обеспечении; наоборот, кто-то

другой будет прикрывать тебе хвост, рисковать собой, защищая твои успехи.

Такова наша философия. Несколько лет назад наш командир в Париже приказал

пассивному помощнику военного атташе пожертвовать собой ради успеха

нескольких других офицеров. Будь уверен, что командир жертвовал своим

пассивным офицером. Активному, успешному он никогда такой неблагодарной

задачи не поставит, и мы это полностью поддерживаем. Руководство ГРУ

стремится как можно больше вырастить активных, дерзких, успешных асов. Не

беспокойся, чтобы прикрыть таких людей, у нас всегда найдется множество

пассивных, малодушных, инертных, И не думай, что все это я тебе говорю

потому, что тебе отдаю предпочтение. Совсем нет. Я всем вам, молодым, это

говорю. Работа у меня такая - боевую активность и боевую производительность

повышать. Да вот беда, не до всех это доходит. Много у нас ребят хороших,

которые так никогда и не выбираются в ведущие, чужие хвосты прикрывают и

бесславно горят на песке. Желаю тебе успеха и попутного ветра. Все в твоих

руках, старайся, и тебя будут две эскадрильи в бою прикрывать.
8.

Советское посольство в Вене очень похоже на Лубянку. Тот же стиль, тот

же цвет. Типичная чекистская безвкусица. Фальшивое величие. Лубянский

классицизм. Было время, когда всю мою страну заполнило это фальшивое

чекистское величие - колонны, фасады, карнизы, шпили, башенки и бутафорские

балконы. Внутри посольства тоже "Лубянка" - мрачная и скучная. Фальшивый

мрамор, лепные карнизы, колонны, кожаные двери, красные ковры и запах

дешевых болгарских сигарет.

И все же не все посольство - филиал Лубянки. Есть тут независимый

остров - суверенный и независимый филиал Ходынки, резидентура ГРУ. У нас

свой стиль. У нас свои традиции и законы. Мы презираем стиль Лубянки. Наш

стиль простой и строгий. Никаких украшений, ничего лишнего. Но наш стиль

скрыт под землей. Его видим только мы. Все, как в Москве: огромное здание

КГБ в самом центре города на виду у всех. А здание ГРУ - Аквариум - спрятано

от посторонних глаз. ГРУ отличается от КГБ тем, что ГРУ - это секретная

организация. Тут, в Вене, стиль Лубянки тоже виден всем. Стиль ГРУ - спрятан

от всех.

Но есть в советском посольстве еще и третий стиль. Рядом, в густом

саду, - торжественно возвышается большой православный храм. Он стоит гордо и

одиноко, и его золотые кресты выше, чем красный флаг. В утренней мгле первый

луч солнца падает на самый высокий золотой крест и дробится, рассыпаясь на

тысячи искр. Я твердо знаю, что Бога нет. В своей жизни я никогда не был в

церкви. Мне никогда не приходилось долго находиться возле какой-нибудь

церкви, пусть даже разрушенной. Но тут, в Вене, мне приходится каждый день

бывать рядом с ней. Не знаю почему, но она смущает меня. В ней что-то

таинственное и чарующее. Она стоит тут больше ста лет. В ее строгом облике

нет ни крупицы фальши. Столько цветов и столько узоров собрано вместе, но

каждый узор и каждый оттенок неотделим от других, и вместе они образуют то,

что называется словом гармония. Я прохожу мимо и смотрю себе под ноги. Мне

удается это с трудом, ибо церковь властно притягивает взгляд к себе...

"Именем Союза Советских Социалистических Республик Министр иностранных

дел СССР просит правительсгва дружественных государств и подчиненную им

военную и гражданскую администрацию пропустить беспрепятственно

дипломатическую почту СССР, не подвергая ее контролю и таможенному досмотру

в соответствии с Венской конвенцией 1815 года. Министр иностранных дел СССР

А. Громыко".

Полицейский читает документ, отпечатанный на хрустящей денежной бумаге

с узорами и гербом. Если ему не понятно, то можно прочитать тот же текст на

французском или английском языке. Тут же все это и отпечатано. Коротко и

ясно: дипломатическая почта СССР. Скрипит полицейский зубами и косится на

огромный контейнер. Непривычно это. Через Вену советская дипломатическая

почта потоком идет. Водопадом. Ниагарой. Через Вену пролегает ее маршрут.

Это означает, что раз в неделю советские вооруженные курьеры останавливаются

в Вене, следуя дальше в Берн, Женеву, Рим. Потом они возвращаются тем же

маршрутом. По дороге туда они оставляют контейнеры в советских посольствах.

Возвращаясь назад, они принимают в посольствах контейнеры и везут их в

Москву, Из Москвы они обычно везут пять-десять контейнеров килограммов по 50

каждый. А возвращаясь, они везут по 30-40 контейнеров. Иногда, случается, и

по 100 контейнеров. За потерю контейнера курьерам грозит смерть. За каждый

контейнер головой отвечает советский посол. Он обязан организовать встречу и

отправку дипломатической почты. И потому мы ее встречаем и провожаем. Гоняют

нас на это дело в порядке живой очереди. Пока курьеры со своими контейнерами

следуют по стране, рядом с ними всегда советский дипломат находится, чтобы в

случае необходимости напомнить о том, что за попытку захвата контейнера

Советский Союз может применить санкции, включая и военные. Ну, а с малыми

группами желающих ознакомиться с содержанием контейнеров - курьеры имеют

право расправиться своей властью. Это их привилегия. Защита контейнеров с

помощью оружия - предусмотрена конвенцией, и потому курьеры сильны и оружия

у них достаточно.

Много везут дипломатические курьеры. Много. Все, что мы соберем, все

они и везут в контейнерах: патроны и снаряды, оптику и электронику, куски

брони и части от ракет, и документы, документы, документы. Всякие документы:

военные планы, технические описания, проекты нового оружия, которое будет

когда-нибудь производиться или никогда никем производиться не будет. Везут

курьеры то, что Западом принято, и то, что Западом отвергнуто. Мы посмотрим.

Мы обмозгуем. Может, мы примем то, что Запад отверг; может быть, мы

придумаем противоядие против того, что Запад намерен производить. Идет

информация в зеленых ящиках. Скрипит полиция зубами. Много ящиков.

Совершенно секретно! Именем Союза Советских Социалистических Республик! В

соответствии с Венской конвенцией 1815 года!

Едут курьеры. Везут контейнеры. Скрипит полиция зубами.

Но сегодня скрип особенный. Случай необычный. Сегодня у наших курьеров

не 50-килограммовые контейнеры, нет, сегодня совсем большой контейнер - 5

тонн! Именем Союза Советских Социалистических Республик! Собралось все

полицейское начальство. Ругаются тихо. На наш контейнер косые взгляды мечут.

Контейнер сопровождаю я.

Я им уже все документы предъявил. И уж фраза у меня заготовлена:

"Задержка дипломатической почты Союза ССР, а равно попытки ее захвата,

контроля, досмотра влечет за собой...", ну и т.д.

Контейнер пригнали в Вену на особой платформе, продемонстрировав на

таможне, что он пуст. Но теперь он загружен. Теперь он опечатан огромными

красными печатями: "Дипломатическая почта СССР. Отправитель: Посольство

СССР, Вена". Теперь у контейнера наши курьеры. Теперь у курьеров оружие.

Теперь у контейнера советский дипломат. У дипломата не очень высокий

дипломатический ранг. Это всегда так делается. И все же он неприкосновенный

представитель СССР. Троньте его - попробуйте. Нападение на дипломата -

оскорбление государству, которое он представляет. Оскорбление дипломата

может быть расценено как нападение на само государство. Скрипят полицейские

чины зубами.

- Можно осмотреть правильность крепления контейнера на платформе?

- Это ваше право, - соглашаюсь я. Но трогать наш контейнер руками они

права не имеют. Только попробуйте. У меня прямая связь с генеральным

консулом СССР в Вене, а у него прямая связь с Министерством иностранных дел

СССР. Осматривайте.

Ходят полицейские чины вокруг контейнера. Ах, как хочется им узнать,

что там, внутри! Но не выгорит вам, господа. Что с воза упало, то не

вырубишь топором.

Когда контейнер из ворот посольства вывозили, все наши соседи из КГБ с

завистью матерились: ну, прохвосты, обскакали. Не иначе, ГРУ кусок ядерного

реактора сперло. У полиции местной, наверное, то же мнение. Вот один совсем

рядом с контейнером трется. Не иначе, радиометр в кармане имеет. Попробовать

решил, не везем ли мы атомную бомбу. Остановить того полицейского я не могу.

Контейнер он руками не трогает, а просто рядом прохаживается. Ну, хрен с

тобой. Прохаживайся. Твое право. Но не защелкает твой радиометр - внутри не

атомная бомба и не кусок от ядерного реактора. Вот еще один полицейский у

контейнера трется. День жаркий. Но он в плаще. Не иначе, под плащом у него

аппаратуры электронной напихано. Не иначе, они стараются определить, металл

там у нас внутри или нет. Может, мы двигатель секретного танка сперли? Но и

тебе, братец, ничего не выгорит. Ни хрена ты своей электроникой не

определишь. Вот и собаки рядом. Вроде как для нашей безопасности.

Принюхиваются собаки. Ах, не выгорит вам, серые. И не нюхайте.

Курьеры наши на меня с уважением смотрят. Им-то ясно, что я к этому

делу прямое отношение имею. Но что внутри контейнера - не положено курьерам

знать. И никогда они этого не узнают. Ясно им, что контейнер не КГБ

наполняло, а ГРУ. У дипломатических курьеров на этот счет особый нюх. Годами

они эту работу делают. Знают, кто будет багаж принимать, а отсюда ясно, кто

его отправляет. В данном случае им следует только переправить контейнер

через границу, а в Братиславе советский военный конвой встретит, которому

контейнер и следует передать.

Ах, как бы удивились дипломатические курьеры, если бы узнали, что,

попав в Братиславу, контейнер будет переправлен на первый советский военный

аэродром, и там все его содержимое будет сожжено в печке. А ведь так оно и

будет.
Давно Навигатор наш у посла чердак посольства просил. Давно посол

нашему Навигатору отказывал. Нет, говорит, и точка. Но у Навигатора нашего

растет хозяйство. С каждым годом растет количество серых ящиков с лампочками

да антенн разных. Нужен Навигатору чердак. Просит он посла, умоляет.

Пропадает место, а мне электронику подслушивающую устанавливать некуда.

Плюнул посол. Хрен с тобой, говорит. Забирай чердак. Но авгиевы конюшни там.

Вычистить их надо. Сумеешь - твой чердак. Только, чур, меня не подводить. И

грязь с чердака убрать своими силами. Много ли грязи? - Навигатор

интересуется. Все, что есть, - все твое, посол отвечает. Как ее убрать, я не

знаю. Знал бы, давно бы там все очистил. От предшественников наследие там

осталось... Ударили они по рукам. Отдал посол Навигатору ключик и еще раз

попросил не болтать о том, что там, наверху, лежит. Вскрыл Навигатор чердак,

личную печать посла нарушил, включил фонарь и обомлел. Забит чердак книгами.

Красивые книги. Бумага рисовая, обложки глянцевые. Названия у книжек разные,

а автор один: Никита Сергеевич Хрущев. Сообразил Навигатор ситуацию. Много

лет назад хотела партия, чтобы голос ее весь мир услышал. Оттого речи самого

умного в партии человека на лучшей бумаге печатались и по всему свету

рассылались. Тут посольства их всем желающим даром раздавали, во все

библиотеки рассылали. А партия внимательно следила, какой посол слово партии

хорошо распространяет, а какой - не очень. Между послами соревнование: кто

больше книг бесплатно распространит. Рапортуют послы: я сто тысяч

распространил! Я - двести тысяч! А я - триста!! Ну, хорошо, в Москве

говорят, раз так легко их распространять, раз народы мира так сочинениями

нашего дорогого вождя интересуются, вот тебе еще сто тысяч! Распространяй да

помни - в Париже посол лучше тебя работает! А в Стокгольме необычайный

интерес! А в Канаде люди так и прут валом, чтобы книги те заполучить... Как

там в Париже и в Оттаве эти книжки распространяли, не знаю, но в Вене их

спустя много лет на чердаке обнаружили. Пошел Навигатор к послу:

- Выкинуть их на свалку, - говорит.

- Что ты, - посол взмолился. - Узнают газеты буржуазные, скажут, что

прошлого лидера нашей родной партии мы обманывали, может, и современного

лидера так же обманываем. Что будет, если такая статья появится?

- Ну, сжечь их! - Навигатор предлагает. Но тут же и осекся. Сам понял,

что нельзя такую уймищу книг сжечь. Всякий знает, что, если в посольстве

несколько тонн бумаги сжигают, значит, война. Паника начнется. А кому

отвечать? Сжигать их понемногу тоже нельзя - чердак и за год не очистишь.

Поматерился Навигатор, шифровку в Аквариум настрочил: получим чердак

для электроники, если посла выручим без особого шума. Аквариум согласие дал.

Контейнер прислал и документы соответствующие.

Две ночи мы, борзые, книги на себе с чердака в контейнер таскали.

Тронешь их - чихаешь потом два часа. Пыль, жара на чердаке. Лестницы крутые.

Пробежишься вверх-вниз по ступенькам, сердце прыгает. Пот льет. Ах, как же

мы тебя, Никита Сергеевич, матом крыли!

Контейнер к самым дверям подогнать пришлось, и просвет между дверью и

контейнером брезентом укутать да караул установить. Смотрят соседи из КГБ на

охрану да на огромный контейнер, с завистью посвистывают.
Посмотрели полицейские чины еще раз на контейнер, проверили бумаги еще

раз, махнули рукой, мол, черт с вами, проезжайте. Ничего не поделаешь. Ясно

полиции, что сперла советская военная разведка что-то важное, и непонятно,

как сумела эту штуку в посольство протащить. А уж если это удалось, то тут

ничего не поделаешь. Проезжай!
* ГЛАВА IX *

1.

В ГРУ новые веяния. В ГРУ новые люди. Фамилии новых начальников 2-го,

11-го Управления мне ничего не говорят. Генералы да адмиралы. Но фамилия

нового начальника 5-го Управления знакома до боли Кравцов.

Генерал-лейтенант. Пять лет назад, когда я уходил в академию, он получил

свою первую генеральскую звезду. Теперь их две. Наверное, скоро будет три.

Все его предшественники на этом посту были генерал-полковниками, 5-е

Управление! Под контролем этого небольшого жилистого человека весь Спецназ

Советской Армии. Ему подчинены диверсионные и добывающие агентурные сети

шестнадцати военных округов, четырех групп войск, четырех флотов, сорока

одной армии и двенадцати флотилий. Ему сейчас сорок четыре года. Успехов

вам, товарищ генерал.

А у меня нет успехов. Я знаю, что нужно искать выходы к секретам, но у

меня на это не остается времени. Дни и ночи я в агентурном обеспечении без

выходных, без праздников. Спидометр моей машины взбесился. Не проходит

недели, чтобы на спидометре тысячи километров не прибавилось. Иногда эти

тысячи прибавляются катастрофически быстро, и тогда Сережа Нестерович, наш

автомеханик, по приказу Младшего лидера подкручивает спидометр, сбрасывая

лишние тысячи. У него для этого есть специальный приборчик: коробка и

длинный металлический тросик в трубочке. Был бы я на его месте, непременно

сбежал бы с этим приборчиком в Америку. Покупал бы старые машины,

прокручивал спидометры и продавал их, как новые.

Крутит он спидометр не мне одному. Много нас, борзых, в резидентуре. И

каждый носится по Европе интенсивно, как Генри Киссинджер.

Спидометр - лицо разведчика. И не имеем мы права показывать своего

истинного лица. Крути, Сережа!
2.

Навигатор руки потирает:

- Заходите. Рассаживайтесь. Все?

Младший лидер окидывает нас взглядом. Пересчитывает. Улыбается

Навигатору:

- Все, товарищ генерал, за исключением шифровальщиков, группы

радиоконтроля и группы радиоперехвата.

Навигатор ходит по залу, смотрит в пол. Вот он поднимает голову и

радостно улыбается. Таким счастливым я его никогда не видел.

- Благодаря стараниям Двадцать Девятого наша резидентура сумела добыть

сведения о системе обеспечения безопасности на предстоящей в Женеве выставке

"Телеком-75". Подобные материалы сумели добыть дипломатические резидентуры

ГРУ в Марселе, в Токио, в Амстердаме и в Дели. Но наша информация наиболее

полная и получена раньше других. Поэтому начальник ГРУ, - он выжидает

мгновение, чтобы придать заключительной фразе больше веса, - поэтому

начальник ГРУ доверил нам проведение массовой вербовки на выставке!

Мы взвыли от восторга. Мы жмем руку Двадцать Девятому. Зовут его Коля

Бутенко. Он капитан, как и я. В Вену он приехал позже меня, но уже успел

совершить две вербовки. Варяг.

- Двадцать Девятый.

- Я, товарищ генерал. - Коля вскочил.

- Благодарю за службу!

- Служу Советскому Союзу!

- А теперь тихо. Восторги будут после выставки. Как делается массовая

вербовка, вы знаете. Не дети. На выставку выезжаем всей резидентурой. Все

работаем только в добывании, В обеспечении работают дипломатическая

резидентура ГРУ в Женеве генерал-майора Звездина и бернская резидентура

генерал-майора Ларина. Если потребуется выход на территорию Франции, то

марсельская и парижская резидентуры ГРУ готовы к обеспечению. Общее

руководство осуществляю я. На время операции мне временно будет подчинен

начальник 3-го направления 9-го Управления службы информации ГРУ

генерал-майор Фекленко. Он прибывает во главе мощной делегации. Николай

Николаевич...

- Я, товарищ генерал... - Заместитель по информации вскочил.

- Встреча делегации, размещение, транспорт на твоей совести.

- Да, конечно, товарищ генерал.

- В ходе массовой вербовки применяем обычную тактику. Если кто совершит

глупость, то я принесу его в жертву общему успеху точно так, как парижский

лидер ГРУ пожертвовал пешкой - помощником военного атташе в ходе массовой

работы на выставке в Ле Бурже. Мой первый заместитель - (Младший лидер

встает) - познакомит каждого из вас с теми членами делегации, с которыми

каждый будет работать. Желаю удачи.

Московский экспресс прибывает в Вену в 5.58 вечера. Медленно мимо нас

проплывают зеленые вагоны. Чуть скрипят тормоза. Здравствуйте, товарищи!

Приветствуем вас на гостеприимной земле Австрии! Носильщиков звать не надо.

Их много. Они знают, что официальная советская делегация не поскупится на

чаевые.

комитета (ВПК) Совета министров СССР, эксперты военной промышленности,

конструкторы вооружения. Конечно, ничего этого не вычитаешь в их паспортах.

Если верить паспортам, то они из Академии наук, из Министерства внешней

торговли, из каких-то несуществующих институтов. Но разве можно верить нашим

паспортам? Разве в моем дипломатическом паспорте указано, что я офицер

добывания ГРУ? Здравствуйте! Здравствуйте.

На нашей маленькой смешной планете происходят удивительные вещи. Но они

почему-то удивляют только меня, и никого более. Никому дела никакого нет до

огромной советской делегации. Никто вопросов не задает. А неясных вещей

множество. Почему, к примеру, советская делегация прямо в Женеву не едет,

зачем она на три дня в Вене останавливается? Отчего делегация в Вену прибыла

единым монолитным строем, как батальон, а в Вене вдруг раздробилась,

распалась, рассыпалась? Отчего делегаты направляются в Женеву разными

путями, разными маршрутами: кто поездом, кто автобусом, а кто самолетом

летит? Что за чудеса, до Вены поездом не спеша, а дальше самолетом? Отчего

на выставке в Женеве советских дипломатов сопровождают советские служащие