Концепции фольклористики проверялись и кор
жүктеу/скачать 6.74 Mb. Pdf көрінісі
|
| γ
aǰar-un eǰen, практически совсем вытесненного данным заимствованием — в силу его семантической непрозрачности в монгольском язы- ке и отсутствия полисемии, а следовательно — большей «терминологичности». По свидетельству Г.Н. Потанина (конец 1870-х годов), дух-хозяин горы по-дербетски назы- вается «сабдык», а по бурятски — «хат» (Пот. Оч. IV. С. 123, 126). А.М. Позднеев (в дневнике 1892 г.) пишет о кроплении козьим молоком сабдаку, «покровителю урочища», кото- рое старик-домохозяин совершает перед перекочевкой, и делает примечание: «Гений-хранитель местности, культ коего собственно шаманский» 117 ; дело происходит на се- вере Монголии. Сходное определение дает и А.П. Бенниг- сен: «Сабдыки — это духи земли <…> гор, лесов, степей, пустынь, жилищ, вообще всего, что есть на земле. Они за- ведуют животными» (Беннигс. С. 8–9). Бросается в глаза чрезвычайное сходство лусов (~ лусу- тов) и савдаков, согласно описанию А.П. Беннигсена. И те и другие относятся к разряду «гениев мест», первые водо- емов («каждое озеро, каждая река, ручеек, ключ и колодец имеют своего лусута»), вторые — земель («гор, лесов, сте- пей, пустынь, жилищ, вообще всего, что есть на земле»), обе категории духов обладают «условной невидимостью» (лусы: обычно не показываются человеку, «но бывали слу- чаи, что они допускали людей к себе»; савдаки «людям… вообще не показываются, но бывали случаи, когда их ви- дали»). Однако по своему генезису они существенно раз- личаются: лусы, как мы помним, суть прямые потомки 117 Позднеев А.М. Монголия и монголы. С. 7. 196 II. МИФОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ И ТЕКСТЫ драконов луу (и в лингвистическом, и в мифологическом смысле), тогда как савдаками становятся души умерших «сильных людей» — ханов, правителей, военных, а также «людей, которые при своей жизни умели насылать порчу», видимо, шаманов и колдунов (Беннигс. С. 9). Практически деятельностью лусов и савдаков ока- залась охвачена вся ландшафтная сфера (газар-ус ‘зем- ля-вода’), издавна существующая в монгольской кар- тине мира как единое целое. Поэтому соединение этих персонажей в некий обобщенный образ было неиз- бежным, как и взаимная инфильтрация их функций, а также устранение проблемы их различного генези- са. Теперь при попытке изолированного истолкования компонентов сочетания лус савдак носители традиции, как правило, испытывают определенные затруднения, и лишь не сразу, после некоторых размышлений, гово- рят о различных сферах их деятельности. Лус-савдак — парное слово, одно и то же (с сомнением) (Лха- наажав, 21.08.2007). Лус — например, рыба, савдак — скорее дерево. Но все же лус и савдак — одно и то же (Хандсурэн, 22.08.2007). Лус-савдаки — как змеи, те, которые летают — как орел (Оюун, 25–26.08.2007). Савдак — хозяин гор и мест- ностей, лус — хозяин рек и озер (Богд-Очир, 23.08.2006). СПУСК И ПАДЕНИЕ КАК УТРАТА СТАТУСА Итак, смена драконом «мифологического амплуа» может быть описана как перемещение персонажа вниз по ярусам многоуровневого космоса, с небес на землю, и затем — в инфернальные области мироздания; при этом переход из категории благодатного (хотя и гроз- ного) бога-громовержца в опасного для человека (даже прямо зловредного) духа Нижнего мира сопровождает- ся его неминуемой демонизацией. Ни один из этих переходов не является однолиней- ным. В финальной фазе своей эволюции данный образ не столько трансформируется, сколько раздваивается на ‘дракона-громовержца’ (луу) и ‘духа-хозяина земных вод’ (луус → лус → лусууд), причем подобное раздвоение имеет диалектный характер и не является всеобщим в 197 М НОГОЛИКИЙ ДРАКОН монгольских традициях. Базой для возникновения но- вого «специализированного» персонажа, вероятно, яв- ляется представление о множественности небесных дра- конов, которые далее ассимилируются с локальными духами ландшафтных объектов, преимущественно «во- дными». Катализатором данного процесса, по-видимому, становится сближение монгольских луу с тибетскими лу, гораздо более хтоническими, чем китайские лун, живая связь с которыми драконов луу 118 продолжает сохранять- ся монгольской традицией. Наконец, размещению лу- сов в подземных / подводных царствах мифологического космоса могло, в свою очередь, способствовать отождест- вление тибетских лу с буддийскими нагами. Первоначально воды «земные» и «небесные», выпа- дающие на землю дождем, зависимость от которого в засушливых монгольских степях чрезвычайно велика, находятся под общем управлением небесных духов. Однако их сезонное / метеорологическое нисхожде- ние, обусловленное мифологической «природой вещей» (вспомним также падение на землю духа грозы) 119 , па- радоксальным образом приводит к окончательному за- креплению подобных «небесных кураторов» за подве- домственными им земными угодьями, а завершается их полным слиянием с местными духами-хозяевами, потенциально опасными для человека, если не прямо демоническими (вспомним о «зле, исходящем от зем- ных лусов»). Наконец, тех же лусов (~ их хтонических родственников / двойников) мы обнаруживаем и оби- тающими в различных областях Нижнего мира. Здесь можно усмотреть довольно близкую аналогию народным версиям ветхозаветного мифа об ангелах, сбро- шенных с неба и ставших адскими духами либо превра- тившихся в духов тех мест, на которые они упали 120 . 118 На самом деле — результат вторичного сближения «через голову» посредующего звена в виде уйгурского luu (см. выше). 119 Можно в этом плане сравнить обряд призывания луса (Поздн., Оч. быта. С. 403–404) и обряд вызывания дождя (см. с. 434–435). 120 жүктеу/скачать 6.74 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|