§ 5 Противоположность бюрократического и революционного централизма

Пролетарский политик и теоретик-марксист должны быть свободны от политического консерватизма, эмпи­ризма, прагматизма, оппортунизма, бонапартизма, интеллигентского скептицизма и импрессионизма [2, 34, 48—49, 104—106, 124—126]. Пролетарский политик и теоретик-марксист обязаны видеть, что «во всех революциях воля большинства рабочих и крестьян, т. е., несо­мненно, воля большинства населения, была за демократию. И тем не менее громадное большинство революций кончилось пора­жением демократии» [2, 34, 124]. Для пролетарского политика и теоретика нужны свобода от политических иллюзий и умение обна­жать их социально-экономическую и классовую сущность; необходи­мо исходить из того, что политическая борьба в мирные и революцион­ные периоды исключает добровольность действий в отношении поли­тических противников. Именно поэтому партия пролетариата должна быть особенно нетерпимой в отношении бюрократических шаблонов восприятия действительности и управления в собственной среде. Ленин показал, что преодоление бюрократии и полная демокра­тия для народа — единые по своей социальной и политической сущно­сти процессы [2, 33, 109—110]. Но отсюда не следует, что эти процес­сы тождественны во всех формах своего проявления. Если сохраняет­ся бюрократизм вследствие противоречивых тенденций революцион­ного процесса в условиях буржуазной революции (как это было в России после февраля 1917 г.), то нет полной демократии для народа, точнее — народ не готов к такой демократии. Если народ не готов к демократии и сохраняется бюрократизм, то партия пролетариата не в состоянии сразу, одним ударом преодолеть противоречил между демократическими (пролетарскими) и бюрократическими (буржуаз­ными и мелкобуржуазными) тенденциями революционного процесса. Формой разрешения этих противоречий является централизм принципиально нового — революционного типа: «Централизм воз­можен и со старой и с новой государственной машиной. Если рабочие добровольно объединят свои вооруженные силы, это будет центра­лизм, но он будет покоиться на «полном разрушении» государствен­ного централистического аппарата, постоянной армии, полиции, бюрократии» [2, 33, 113]. Революционный централизм предпола­гает разрушение государственного аппарата буржуазного общества в революционном процессе, в том числе — бюрократических структур, отношений и форм мысли. Поэтому революционный централизм про-

155

тивоположен бюрократическому. Революционный централизм — это синтез марксистской теории, обосновывающей необходимость слома государственной машины буржуазного общества и преодоления бюрократии, и практики этой ломки и преодоления в каждом конкрет­ном революционном действии. Пролетарская партия вырабатывает стратегию и тактику революционного процесса. Поэтому она является носителем революционного централизма. Каковы его составные части?

Для бюрократического управления, как было показано, характерен антагонизм между знанием и властью. Поэтому партия пролетариата должна преодолевать этот антагонизм и способствовать тому, чтобы отношение между знанием и властью стало диалектическим. Это значит, что специальные и социальные знания образуют необходимый элемент процессов осуществления власти, а эти процессы во всей их сложности становятся компонентом специальных и социальных зна­ний. Преодоление рутины и косности в деятельности аппарата управ­ления зависит от того, насколько успешно каждый его орган и член преодолевает противоречия между бюрократическими и демократиче­скими тенденциями революционного процесса, властью и знанием, управлением и марксистской теорией, политикой и наукой.

Теоретически бесспорно — и Ленин многократно это подчерки­вал,— что пролетариат — наиболее последовательный классовый, политический и идейный противник буржуазии и бюрократии. По­этому революционный централизм (освобождение аппарата власти от рутины, косности, политического консерватизма, политических, юри­дических и управленческих иллюзий, всех элементов бюрократиче­ского отношения к действительности и управления) соответствует интересам и историческим целям пролетариата. Но для реализации этих целей и интересов пролетариат — на уровне отношений, деятель­ности и сознания — должен быть свободен от любых связей с буржуа­зией и бюрократией, свободен от антагонизма между демократизмом и бюрократизмом, знанием и властью, политикой и наукой. Лишь в этом случае может быть подорвана социальная основа, полити-

156

Между тем пролетариат несвободен от противоречий разделения труда, материальной и духовной культуры, знания и власти. Эти противоречия накапливались на протяжении многовековой истории классового общества и усилились в буржуазную эпоху. Революцион­ный централизм тем самым зависит от процессов преодоления данных противоречий, от степени самостоятельности и независимости нового аппарата власти и управления от социальной структуры общества в период революционных преобразований буржуазного общества. В частности, Ленин показал, что государственная машина буржуазии вследствие бюрократического характера самостоятельна в отношении классов, образующих социальную структуру буржуазного общества. Эта самостоятельность возрастает по мере перехода капитализма в государственно-монополистическую фазу, что ведет к дальнейшей бюрократизации аппарата власти, управления, социальной и полити­ческой жизни. Теоретическая и практически-политическая проблема при создании революционного централизма, таким образом, состоит в изучении параметров самостоятельности нового аппарата власти и управления, их производности от целостности социально-экономиче­ских, социально-политических противоречий и противоречий созна­ния, характерных для периода революционного преобразования буржуазного общества в эпоху его перехода в государственно-моно­полистическую фазу развития.

Острота данной проблемы зафиксирована Лениным. В работе «Государство и революция» он показал, что при господстве буржуа­зии без бюрократии обойтись невозможно и потому социальная база демократии узка. Государственно-монополистический капитализм усиливает бюрократизацию аппарата власти и управления. Проф­союзные и политические организации пролетариата создаются в обстановке растущей бюрократизации социального и политического бытия по мере перехода капитализма в государственно-монополисти­ческую фазу. Буржуазные революции, осуществляемые в рамках указанного периода, только усиливают эту бюрократизацию. Деятель­ность Временного правительства России — достаточно показательный тому пример. Кроме того, социальная база демократии в значительной степени зависит от политических форм и традиций бюрократического управления конкретной страны. Этим определяются экономические, социальные и политические причины бюрократизации профсоюзных и политических организаций и лидеров, призванных выражать инте­ресы пролетариата и других трудящихся классов.

В чем сущность этой бюрократизации? Профсоюзные и политиче­ские руководители рабочего класса по мере создания организаций, призванных отражать и защищать интересы рабочего класса, приобре­тают самостоятельность и отрываются от масс. А самостоятельность

157

аппарата управления и отрыв от масс — общие характеристики бюрократического управления. Эти характеристики проявляются как бюрократические тенденции в организациях рабочего класса. Вслед­ствие этого возникает возможность трансляции бюрократических шаблонов мысли и действия, господства организаций и руководителей над рабочим классом. Учреждения и руководители обладают мате­риальными и властными привилегиями в отношении рабочего класса. Такие привилегии — общая характеристика бюрократии. И она зна­чима при анализе бюрократических тенденций в профсоюзных и политических организациях рабочего класса.

Ленин показал, что массы идут на революционное действие не столько для того, чтобы воплотить в действительность революционную теорию марксизма, сколько под давлением материальных условий своего существования: «...десятки миллионов людей не идут на рево­люцию по заказу, а идут тогда, когда настает безысходная нужда, когда народ попал в положение невозможное, когда общий напор, решимость десятков миллионов людей ломает все старые перегородки и, действительно, в состоянии творить новую жизнь» [2, 32, 186— 187]. С другой стороны, революционное действие зависит от уровня знаний и сознания масс, воплощающихся в партийности: «Известно, что партийность есть в одно и то же время и условие и показатель по­литического развития. Чем более политически развиты, просвещены, сознательны данное население или данный класс, тем выше, по обще­му правилу, его партийность. Это общее правило подтверждается опытом всех цивилизованных стран» [2, 32, 190]. Переплетение ма­териальных условий, политических знаний и партийности определяет конкретные формы революционного централизма и борьбы с бюрокра­тическим централизмом.

Революционный централизм есть средство борьбы с бюрократи-

158

Следующий момент революционного централизма — устранение права центральной власти назначать чиновников сверху и утверждать выборных лиц из местного населения. Эти права, по характеристике Ленина, лежат за пределами демократизма. Они способствуют укреп­лению центральной власти, воспроизведению иерархических отноше­ний между различными звеньями власти, называющей себя револю­ционной, и бюрократизации революционных действий, «ибо сверху «назначаемое» — для «руководства» местным населением — чинов­ничество всегда было и всегда будет вернейшим залогом восстановле­ния монархии, таким же, как постоянная армия и полиция» [2, 31, 463]. Сама идея о необходимости руководства народом через назна­чаемых сверху чиновников-комиссаров «...является в корне фальши­вой, недемократичной, цезаристской или бланкистской авантюрой»,

* «Выдвигая их снизу, практикой, проверяя их талант на деле, надо всех их проводить в «министры»— не в старом смысле, не в смысле награждения портфелем, а в смысле должности общенародного инструктора, разъездного организатора, помощника в деле налаживания повсюду строжайшего порядка, величайшей экономии человеческого труда, строжайшей товарищеской дисциплины» [2, 32. 111).

159

Пролетарская партия отличается от буржуазных и мелкобуржуаз­ных тем, что она в наибольшей степени доверяет массам, свободна от бюрократического недоверия к ним. Она вводит инициативу, само­деятельность и творчество масс в число компонентов революционной теории, стратегии, тактики и повседневной политической деятель­ности. Любая попытка ввести творчество масс в предписанные сверху рамки противоречит революционному централизму и влечет за собой бюрократизацию революционного действия. Вслед за ней наступает контрреволюция и реставрация. Бюрократизация революционных действий, контрреволюция и реставрация — это только различные этапы одного и того же процесса.

Чтобы избежать такого развития событий, после Февральской буржуазной революции Ленин разработал программу революционно-демократического контроля и показал, что такой контроль — важней­ший элемент революционного централизма. При реакционно-бюро­кратическом контроле, как уже было сказано, создаются специальные контролирующие учреждения на местном и центральном уровнях для того, чтобы под видом контроля охранять прибыли капиталистов, их всевластие в производстве и распределении продуктов. Критикуя меньшевистско-эсеровские проекты преодоления разрухи в производ­стве путем создания особых контролирующих учреждений, Ленин называл эти проекты чисто бюрократической игрой в реформы, чисто бюрократическими рецептами [2, 32, 206].

Революционно-демократический контроль противоположен реак­ционно-бюрократическому потому, что он предполагает н а п ρ я ж е н и е интеллектуальных сил и революционной энер­гии масс: «Создание действительного демократизма в этой области, проявление действительной революционности в организации контро­ля как раз наиболее нуждающимися классами народа было бы вели­чайшим толчком к напряжению каждой наличной интеллигентной си­лы, к развитию действительно революционной энергии всего народа» [2, 34, 181 — 182]. Реакционно-бюрократический контроль никакого напряжения интеллекта и, тем более, развития революционной энер­гии, не предполагает. Он означает создание учреждений и заимство­вание у бюрократии образцов деятельности. Революционно-демокра­тический контроль как элемент революционного централизма не есть создание особых контролирующих учреждений. Революционный

централизм стимулирует ум и энергию масс для преодоления на практике бюрократического действия и мысли.

Пролетарская сущность и небюрократические формы контроля переплетаются. Поэтому программа революционно-демократического контроля равносильна «...вопросу о программе всякого действи­тельно революционного правительства...» [2, 34, 161]. Составные части этой программы состоят в следующем: объединение населения в потребительские общества; трудовая повинность и бесплатный труд богатых; контроль за производством и потреблением; равномерный раздел продуктов потребления между населением; контроль за бога­тыми со стороны бедных; объединение всех банков в один государ­ственный банк и контроль за его операциями; национализация синди­катов и других монополистических союзов; отмена коммерческой тай­ны; принудительное синдицирование промышленников, торговцев и хозяев [2, 34, 160-174].

Ленин подчеркивал, что данные мероприятия социально-экономи­чески подготовлены капитализмом. Поэтому их проведение в жизнь не представляет особых технических трудностей. Вместе с тем револю­ционно-демократический контроль — по объему и содержанию меро­приятий — означает постепенный переход от контроля за отдельными промышленными предприятиями, банками, акционерными общества­ми и т. д. к контролю экономики страны в целом и регулированию не только потребления, но и производства. Причем контроль за развитием производства — важнейшее условие преодоления реак­ционно-бюрократического контроля. Подобно тому, как всеобщее во­оружение народа увеличивает военную мощь страны, так и совокуп­ность перечисленных мероприятий «...была бы гигантским плюсом, она подняла бы «военную мощь» страны в громадных размерах» [2, 34,165]. Поэтому революционно-демократический контроль содер­жит не только внутриполитические, но и внешнеполитические функции.

Политической формой такого контроля является революционный централизм, при котором во всех направлениях деятельности револю­ционной власти обеспечивается большинство рабочих, все партийные и профсоюзные организации получают право участия в контроле, такое же право получают все крупные демократические и социалисти­ческие партии [2, 32, 240]. Если реакционно-бюрократический кон­троль соответствует интересам эксплуататоров и выражается во мно­жестве документов, циркулирующих по «революционным канцеля­риям», то революционно-демократический предполагает два вида не­посредственно контролирующей деятельности: со стороны общества по отношению к отдельным предприятиям и звеньям революционной власти; со стороны революционной власти по отношению к экономике страны в целом. Если реакционно-бюрократический контроль не от­крывает глаза народу и держит его в неведении относительно ситуа-

161

§ 6

В ленинской концепции революцион­но-демократической диктатуры, осно­вы которой были заложены в тру­дах К. Маркса и Ф. Энгельса, развиты в работах В. И. Ленина, написанных в период первой русской революции 1905 — 1907 гг., и конкретизированы в период с февраля по октябрь 1917 г., содержит­ся теоретико-методологическое и практически-политическое резюме анализа бюрократии царской России. Вместе с тем концепция рево­люционно-демократической диктатуры — важнейшая предпосылка ленинской программы слома государственной машины эксплуататор­ских классов и преодоления бюрократии в ходе социалистической революции.

Ленин разработал критерии отличия революционно-демократи­ческой диктатуры от ^буржуазной демократии: 1. От буржуазной демо­кратии к монархии возврат совсем легок, если армия, полиция и бюро­кратия остаются в неприкосновенности. Революционно-демократи­ческая диктатура означает слом государственной машины буржуаз­ного общества в целом и преодоление бюрократии как ее важнейшей составной части 2. Парламентарная буржуазная республика стесняет политическую инициативу и самодеятельность масс по их непосред­ственному участию в демократическом строительстве государства снизу доверху. Революционно-демократическая диктатура стимули­рует эту инициативу и обеспечивает участие масс в демократическом строительстве государства. 3. В рамках буржуазной республики невозможно экономическое освобождение трудящихся. Революцион-

162

Сообразно этим критериям, революционно-демократическая дик­татура ликвидирует барьеры между трудящимися массами и государством и различными частями государственной машины. Аппарат власти и управления переходит полностью в руки парода. Его участие в строительстве государства обеспечивается различными способами выявления, отбора и распространения революционной инициативы па основе проверки практикой. Вследствие этого политическая сфера приобретает динамизм, которого невозможно достичь пи в одной из политических форм буржуазного общества. Если народ постоянно участвует в принятии и исполнении всей массы социальных и поли­тических решений,— падает различие между законодательной и исполнительной властью, парламентом и бюрократией, типичное для буржуазной демократии. Революционный почин усваивается всеми звеньями революционной власти, а различие между ними относитель­но. Каждое звено революционной власти становится сгустком поли­тической инициативы и интеллектуальной энергии народа, производ­ив от сложности тех социально-исторических задач, которые необхо­димо решать. Тем самым революционная власть способствует устране­нию антагонизма между верхами и низами и преодолению иерархии как стереотипа бюрократических отношений, деятельности и со­знания.

Эти положения содержатся практически во всех работах Ленина, посвященных анализу революционного процесса в России после Февральской буржуазной революции. В них Ленин показал, что сохранение армии, полиции и бюрократии в процессе буржуазно-демократических преобразований в России было важнейшим сред­ством торможения революционного процесса и перехода к контррево­люции. Этот переход включал три основные направления политиче­ской деятельности: 1. Партия, представляющая во Временном прави­тельстве интересы буржуазии (кадеты), уходит из правительства, образующего сумму мелкобуржуазных партий, и предъявляет ему ультиматум. 2. Этот ультиматум был связан во времени с захватом верхушкой армии фактической государственной власти и осуществле­нием репрессий (расстрел революционных частей армии, подавление революционных выступлений народа, аресты руководства левых партий, закрытие газет и т. п.) без суда и постановлений правитель­ства. 3. Правая пресса переходит к травле левых партий и подго­тавливает общественное мнение к разгрому Советов — органов вла­сти, в которых концентрировалась революционно-демократическая тенденция буржуазной революции.

Нетрудно убедиться, что переход к контрреволюции воспроизводит основные элементы искусства внутренней дипломатии — составной части коллективного опыта и разума правящих, базирующегося на

взаимосвязи бюрократического и политического действия и мышле­ния. Этот опыт заимствуется буржуазными и мелкобуржуазными партиями и лидерами независимо от революционных преобразовании. Кроме того, политические ориентации членов государственного аппа­рата (армии, полиции и бюрократии) совпадают с крайне правыми политическими концепциями и формами правления. Поэтому сохра­нение бюрократии в Февральской буржуазной революции было важ­нейшим средством борьбы буржуазии и мелкой буржуазии с действи­тельным демократизмом пролетариата и трудящегося народа.

Социальной основой и главной гарантией воплощения револю­ционно-демократической диктатуры в действительность и борьбы с бюрократическими тенденциями буржуазной революции Ленин счи­тал революционное творчество масс и показал, что в революционные периоды изменяется отношение между теорией и практикой. Богат­ство и разнообразие практических задач революционного процесса способствует распространению марксистской теории как единственно верного средства политических преобразований. Теория становится компонентом повседневной политической борьбы с буржуазией, мел­кой буржуазией и бюрократией. Тем самым создаются социальные и политические предпосылки для разрушения многовекового барьера между теоретиками и практиками, наукой и политикой. Теория и политика органически взаимосвязаны в повседневной революционной деятельности масс. Поэтому революционная власть противостоит идеологии и практике бюрократического отношения к действитель­ности и управления в стабильных условиях политического господства буржуазии.

Теоретическая и практически-политическая проблема состоит в том, что для изменения отношения между марксистской теорией и практикой политических преобразований весь пролетариат и боль­шинство трудящегося народа должны обладать революционным сознанием и, следовательно, быть свободны от бюрократического восприятия действительности и мышления [2, 31, 44]. Поэтому Ленин проводил различие между революционным энтузиазмом пролета­риата и трудящегося народа, с одной стороны, и «чудесами проле­тарской организации»— с другой. Это различие позволяет рассматри­вать организационные формы революционной власти как опосре­дующий и важнейший элемент для изменения отношения между теорией и практикой. Таким способом могут быть созданы поли­тические предпосылки для преодоления бюрократического отноше­ния к действительности в революционном процессе. Революционная практика обусловливает динамику и конкретные формы взаимосвязи между теорией, сознанием, организацией и энтузиазмом масс в каж­дом конкретном революционном действии.

Поэтому в условиях революционного процесса надо создавать такие организационные формы власти, которые препятствуют появле-

164

Но этому искусству, указывал Ленин, можно научиться только методом проб и ошибок, поскольку революционно-демократическая диктатура — принципиально новая форма политической власти. Ре­волюционно-демократическая диктатура, непосредственная власть вооруженных и организованных рабочих, государство рабочих и беднейших крестьян — это только различные выражения для обозна­чения динамики революционного процесса, в котором неразделимы теория и практика, сознание и организация, политика и управление: «Мы отличаемся от анархистов тем, что признаем необходимость государства для совершения революционного переворота. Но мы отли­чаемся от оппортунистов и каутскианцев тем, что говорим: нам тре­буется не «готовая» государственная машина, как она существует в самых демократических буржуазных республиках, а непосредствен­ная власть вооруженных и организованных рабочих. Э τ о то государ­ство, какое нам требуется» [2, 31, 76—77].

Власть революционна, способна поощрять революционное, со­циальное творчество, если она доверяет массам. Для бюрократиче­ского управления, наоборот, свойственно недоверие к ним. Если массы не чувствуют каждодневного доверия со стороны власти к своим повседневным нуждам, действиям и представлениям, это способствует ограничению революционного творчества масс. Вследствие этого сужается социальная база революционного процесса: он лишается статуса непосредственной, а не бюрократической, всеобщности, становится делом особых политических групп и личностей, а револю­ционное действие масс подвергается регламентации. Послушание народа власти характерно для такого политического устройства, в котором аппарат власти отделен от народа, а управление государ­ством является бюрократическим. Уважение народа к власти зависит от степени ее доверия политическому творчеству масс и свободы от бюрократических стандартов действия и мысли. Революционная власть, таким образом, изменяет установки народа в отношении вла­сти с бюрократических (послушание, верноподданность) на демокра­тические (уважение).

Поэтому необходимым условием развертывания революционного процесса для преодоления бюрократических тенденций Февральской буржуазной революции Ленин считал недоверие масс в отношении

165

политических структур и лиц, выступающих от имени народа, но транслирующих в своих программах и практической политике буржуазно-бюрократические представления о народе, власти и государ­стве. Если народ доверяет таким концепциям и программам (типа народническо-эсеровских), то он не осознает бюрократической составляющей политической и идеологической деятельности и мышле­ния. Λ партии буржуазии и мелкой буржуазии эксплуатируют нераз­витость политического сознания народа, перенимают у бюрократии политико-бюрократические стереотипы действия и мысли в их наибо­лее рафинированной форме (коллективного опыта и разума правя­щих) и маскируют с помощью революционной фразеологии и дема­гогии свое стремление к экономическому, политическому и идейному господству.

Ум и опыт «проклятьем заклейменных голодных и рабов» должен выдержать пробу непосредственным революционным действием. Таким способом в массовое сознание входит представление о целост­ности объективных социально-исторических противоречий и проти­воречий сознания, обусловленных классово-антагонистической эпо­хой человеческой истории, и о бюрократически-политически-идеоло­гической форме «преодоления» данных противоречий. Прямое, и непосредственное революционное действие миллионов трудящихся создает предпосылки для массового усвоения, конкретизации и разви­тия марксистской теории в самом революционном процессе. Полити­ческое действие масс, не отягощенное бюрократическими стандарта­ми, не запачканное болотом буржуазного парламентаризма, означает, что народ самостоятельно выдвигает политические инициативы, проверяет их на практике и отбирает наиболее падежные стратегии и тактики их реализации. Тем самым осуществляется практическое соединение революционной теории с революционным процессом.

166

Таким образом спадаются условии для преодоления бюрократически идеологических стандартов в деятельности и сознании народа, a политическая и управленческая сферы перестают быть монополией особых политических групп и личностей.

Ведь политические структуры и лидеры эксплуататорских классов в повседневной политической практике постоянно выступают от имени народа. По они вкладывают в это понятие смысл, обусловлен ный длительным господством эксплуататоров и бюрократии над па­родом. Любой эксплуататорский класс и любая партия, выражающая его интересы, стремятся представить эти интересы как всеобщие и навязать их народу с помощью бюрократически-идеологических методов. Профессиональные политики-бюрократы и идеологи-бюро­краты, в соответствии с политическими традициями классового общества, коллективным опытом и разумом правящих, искусством внутренней дипломатии, делают понятие народа производным от бюрократически-политической софистики, направленной па затемне­ние народного сознания. Установить размеры этой софистики и, сле­довательно, социально-политической основы недиалектического мышления можно посредством анализа более общего вопроса: на­сколько политические формы буржуазного общества, предшествую­щие революционно-демократической диктатуре, успешно препятство­вали политической инициативе народа и дебюрократизации политиче­ской и управленческой сфер? Анализ этого вопроса в конкретно-исторических обстоятельствах помогает понять действительность или мнимость экономической, политической и идеологической всеобщ­ности интересов классов, политических программ и целей политиче­ских партий, выступающих от имени народа в революционном процессе.

В заключение подчеркнем, что, проводя различие между револю­ционно-демократической диктатурой и диктатурой пролетариата, Ле­нин предостерегал, что оно не может быть абсолютным. В револю­ционном процессе изменяется классическое отношение между практи­кой и теорией, а революционное творчество и власть оказываются зависимы от множества актуальных и перспективных социально-политических задач, которые должны быть разрешены «здесь и сейчас» [2, 31, 44; 2, 32, 26]. Поэтому противопоставление револю­ционно-демократической диктатуры и диктатуры пролетариата —

167

§ 7