М. Б. Кетенчиев синтаксис карачаево-балкарского языка (лекции)

Выводы по первой главе

2. Формально-семантический подход к описанию предложений позволяет установить инвентарь структуктурно-семантических типов простого именного предложения в карачаево-балкарском языке, являющегося в каждом языке уникальным, а также дает возможность показать взаимодействие между грамматической и семантической структурой указанных типов конструкций.

3. 
   Установленный лингвистами асимметричный дуализм языкового знака создает в предложении такое же принципиальное соотношение между формой и содержанием, как в языке вообще: “одно означающее – несколько означаемых”, “одно означаемое – несколько означающих”.
   
4. 
   Проблема синтаксической парадигматики, разработанная отечественными и зарубежными лингвистами, не потеряла актуальности в современном языкознании и представляет значительный интерес не только в теоретическом, но и в практическом отношении. Между тем эта проблема не нашла еще полного решения в карачаево-балкарском языкознании, тогда как в карачаево-балкарском языке наблюдается значительное количество форм и парадигм простого предложения. Однако наиболее полную и ситемную реализацию в языке получают парадигмы глагольного предложения, чем именного.
   

6. Семантику предложения, как и семантику других языковых единиц, невозможно отделить от познания, поскольку она является связующим элементом между теорией языка и теориями других когнитивных способностей, включающих в себя зрительные и слуховые перцепции, управление мышечной системой и др. Когнитивный подход к анализу языковых фактов позволяет показать, что говорящий (пишущий) в зависимости от своего мировосприятия, социального опыта и целеустановки использует всю совокупность когнитивных моделей относительно темпоральных, пространственных и иных отношений, имеющих в своей основе различные реалии, отражающиеся в системе именного предложения. При этом появляется возможность по-новому истолковать значения компонентов, входящих в семантическую структуру предложения.

Функциональная сторона также является одним из существенных элементов предложения. Функция в лингвистике понимается как предназначенность какого-либо элемента к определенному способу существования в системе языка и к определенному служению в ней (Золотова и др. 1998:45). Это имеет непосредственное отношение к грамматике любого языка.

В научных грамматиках и других работах, посвященных синтаксису тюркских языков, наблюдается чрезмерное преувеличение зависимости именных форм от глагольных. Это определяется тем, что связи слов рассматривались в основном несколько однонаправленно, т.е. исследователи за точку отсчета берут непосредственно глагол, недостаточно учитывая особенности именных синтаксем. Однако имена обнаруживают в структуре предложения весьма разнообразные синтаксические свойства.

Исходя из конструктивных, семантических и функциональных особенностей именных предложений, мы в этой главе предприняли попытку проанализировать субстантивные, адъективные и наречные конструкции, а также предложения со сказуемыми, выраженными числительными и предикативами.

В ряде работ подчеркивается, что употребление именной части сказуемого в косвенных падежах не типично для тюркских языков (см., например: Игамбердыев 1965). Другие же авторы такое утверждение считают неправильным. Так, Т.Акрамов на основе своих наблюдений приходит к выводу, что употребление именных словоформ в косвенных падежах в роли сказуемого характерно для узбекского языка и представляет собой “развивающийся фактор” (Акрамов 1965:5-6). Такой подход заметен и у других исследователей (Сибагатов 1983; Саитбаева 1984). По мнению Х.Г.Нигматова, падежи функционируют в позиции сказуемого независимо от фактора управления и значения их в этой позиции являются их досинтаксическими значениями (Нигматов 1975:24).

А.М.Щербак отмечает, что для всех падежных форм, кроме винительного и родительного падежей, характерно употребление в функции сказуемого: “Форма винительного падежа практически лишена этой функции, а форма родительного падежа в большинстве тюркских языков выполняет ее довольно редко” (Щербак 1972:5). Это положение в целом подтверждается и фактами карачаево-балкарского языка (Ахматов 1968:120-125, 1998:64-71; Кетенчиев 1993:25-35). Но в карачаево-балкарском языке родительный падеж достаточно часто употребляется в функции сказуемого. Винительный же падеж имеет незначительный синтаксический потенциал в качестве выразителя обозначенной функции. У.Б.Алиев пишет: “В редких случаях предикативный аффикс присоединяется и к существительному в винительном падеже. Редкость этого явления объясняется тем, что винительный падеж требует сказуемого, выраженного переходным глаголом. Такое сказуемое встречается только в том случае, если подлежащее выражено причастием от переходного глагола, а сказуемое - именем существительным (бывшим прямым дополнением) в винительном падеже” (Алиев 1973:140). К сожалению, это положение он не подтверждает языковым материалом. Конечно, возможны предложения типа Мени ашагъаным этди “То, что я кушаю, есть мясо”. Но вряд ли возможно при этом наличие у сказуемого аффикса =ны, характерного для определенного винительного, поэтому в данном предложении сказуемое воспринимается нами как имя в основном падеже.

Другое дело, когда в позиции сказуемого мы имеем словоформы, обозначающие трассу движения: Аны баргъаны таунуду “Его путь лежит по горам”. Здесь подлежащее выражено причастным оборотом с глаголом движения. Но носитель языка при этом обычно выбирает для передачи своей мысли предложение другой структуры: Ол тауну барлыкъды (М.Т.) “Он пойдет по горам”, что диктуется самой системой языка. Из этих соображений мы не останавливаемся на анализе подобных построений.

Ниже мы попробуем дать детальную структурно-семантическую характеристику предложениям со сказуемыми, выраженными именами существительными и послеложно-именными сочетаниями.

2.1.1. Предложения с предикатами, выраженными именами

существительными в основном падеже
Основной падеж имени в карачаево-балкарском языке имеет достаточно большой потенциал функционирования в качестве предиката именного предложения. Такие предикаты обычно ориентированы в основном на субъект, поэтому предложения с ними имеют формулу: подлежащее + сказуемое. Позицию сказуемого при этом занимают имена различных лексико-семантических групп, что не может не отражаться на семантике предложений.

Принято считать, что конструкции, состоящие из подлежащего и сказуемого в основном падеже, выражают “отношение между субъектом и его предметно представленным предикативным признаком” (Русская грамматика, т.2:279). Они представляют собой квалификативно-оценочные модели, сообщают классификационную информацию, передают признаки предмета или лица (Золотова и др. 1998:107-108).

В основе структурно-семантического анализа предложения лежит семантическая классификация предикатных слов. Подробную семантическую классификацию имени существительного содержит целый ряд исследований (Арнольд 1966 и др.). На материале лексики современного английского языка А.А.Уфимцева преподносит интересный материал для примерной структурации микросистемы антропонимов, что применимо и при анализе тюркского предложения. Для характеристики лица она предлагает опираться на биолого-физиологические и антропологические свойства человека, социально-трудовые и родственные отношения, а также на сферу его психической деятельности и эмотивных оценок (Уфимцева 1988:127). Такой подход принят и другими языковедами (Белоусова 1989).

В карачаево-балкарском языке предложения со сказуемыми, выраженными именами существительными в основном падеже, имея одинаковую формальную структуру, отличаются многообразием семантики, что подтверждается фактологическим материалом.

1.Очень часто человек характеризуется по его трудовой деятельности, а также как специалист в определенной области знаний или практической деятельности. Для этого в карачаево-балкарском языке используются слова типа ишчи “рабочий”, малчы “скотник”, къойчу “чабан”, устаз “учитель”, чалгъычы “косарь”, отунчу “дровосек”, чабакъчы “рыболов” и т.п. Этот класс слов, как и в других тюркских языках, расширился за счет заимствований инженер, зоотехник, агроном, врач и др. Примеры: l) Haнa чурукъчуду (О.Э.) “Нана - сапожник”; 2) Николай агъач устады (О.Э.) “Николай - столяр”; 3) Мухарбий агрономду (К.ж.) “Мухарбий - агроном”; 4) Ол уста багъырчыды (Б.Г.) “Он искусный жестянщик”; 5) Махамет чекчи эди (И.Г.) “Магомед был пограничником”; 6) Зекерия бегеуюлдю (С.Ш.) “Зекерия - стражник”; 7) Мен жылкъычыма (Х.Кац.) “Я табунщик”. В них позицию субъекта занимают имена лиц и их местоименные субституты.

2.В предложениях рассматриваемой структуры позицию сказуемого занимают и имена существительные типа оруслу “русский”, къабартылы “кабардинец”, малкъарлы “балкарец”, къарачайлы “карачаевец”, татарлы “татарин”, къыргъызлы “киргиз”. Они входят в лексико-семантическую группу существительных со значением национальной принадлежности. Предложения с такими предикатами характеризуют лицо по национальному признаку. Например: 1) Мен черкесме (О.Э.) “Я черкес”; 2) Мен малкъарлыма (Х.Кац.) “Я балкарец”; 3) Эльхлепп немецлиди (И.Г.) “Эльхлепп - немец”; 4) Бухарачыла асламына таджиклиледиле (К.ж.) “Жители Бухары в основном таджики”; 5) Джамбул Джабаев къазахлыды (И.Г.) “Джамбул Джабаев - казах”. В данных предложениях и позиция субъекта, и позиция предиката занята лексемами, обозначающими лицо. Как формальная, так и семантическая структура этих конструкций двукомпонентна. Они состоят из субъекта национальной принадлежности и предиката национальной принадлежности. Имеют типовое значение - выражение признака субъекта как определение его национальной принадлежности. Примыкают к ним и пропозиции, в которых лицо характеризуется по расовому признаку: Ол негрлиди “Он негр”.

3.В языке нередки предложения с предикатами, которые называют место жительства лица. Круг таких предикатов ограничен словами с пространственными значениями, которые называют какой-либо континент, населенный пункт, страну или ее область, часть. Примеры: 1) Биз чегемлилебиз (Къ.К.) “Мы чегемцы”; 2) Николай саратовчуду (И.Г.) “Николай - саратовчанин”; 3) Ала шыкъычыла эдиле (Б.Г) “Они были шикинцами”; 4) Сен шахарчыса (О.Х.) “Ты горожанин”. В них субъект характеризуется по месту жительства.

4.В отдельную группу можно выделить предложения, характеризующие лицо по отношению к той или иной конфессии, или по вероисповеданию. Ср.: l) Myxтap муслийманды (Х.К.) “Мухтар - мусульманин”; 2) Петр христианлыды (К.ж.) “Петр - христианин”.

5.Сравните предложения: 1) Мен къартма (И.Б.) “Я старый (старик)”; 2) Асият сабийди (Н.) “Асият - ребенок”. Они характеризуют лицо по возрасту. Однако первое предложение по способу выражения сказуемого можно отнести как к субстантивным, так и к адъективным конструкциям. Дело в том, что в языке слово къарт квалифицируется как “старик” и “старый”, т.е. имеет место омонимия. Однако в позиции одиночного сказуемого указанная лексема тяготеет к классу прилагательных возраста. Для того чтобы она воспринималась как существительное, необходимо изменить структуру сказуемого введением в предложение другого имени: Ол огъурлу къартды “Он добрый старик”. Общая семантика рассматриваемых предложений заключается в характеристике лица по возрасту.

6.Некоторые построения в языке характеризуют лицо по половой принадлежности: 1) Сен эр кишисе (Б.Гул.) “Ты мужчина”; 2) Жамилят тиширыуду (Х.Кац.) “Жамилят - женщина”. Субстантивных предикатов со значением половой принадлежности относительно немного: жаш “парень”, къыз “девушка”, къатын “женщина”, эр киши “мужчина”, тиширыу “женщина”. Они могут содержать в своем значении и другие семы, о чем свидетельствуют следующие примеры: 1) Афуажан къыз тюйюлдю (Х.Кац.) “Афуажан не девушка”; 2) Сен уллу жашса (Къ.К.) “Tы большой парень”; 3) Аланы сабийлери бары да жашчыкъла эдиле (Ф.) “Их дети все были мальчиками”.

7.Биноминативные предложения передают и отношения тождества: Мен Жантемирме (Б.Г.) “Я Жантемир”; Ол Барисбийди (И.Г.) “Он Барасби”. Они квалифицируются как предложения идентификации. При этом исходят из того факта, что в них и субъект, и предикат обозначают одно и то же лицо. Их семантика не изменяется и при замене местами компонентов: Жантемир менме “Жантемиром являюсь я”. Правда, они различаются по актуальному членению. Это предложения сигнификативного тождества, так как в них констатируется равнообъемность понятий (Коваленко 1984:11).

Конструкции данной разновидности в лингвистике относят и к другому типу. Так, Т.Д.Мокрышева считает, что они являются именующими, так как в них есть субъект и его наименование, т.е. “именуется объект окружающей действительности” (Мокрышева 1985:88).

Значение отношения идентификации гораздо глубже того значения, которое передается предложениями указанного типа. В лингвистической литературе подчеркивается, что идентификация устанавливает тождество объекта самому себе на основе “сопоставления свойств, признаков, фактов и т.п., данных в непосредственном наблюдении или поступающих по каналам информации сo сведениями или впечатлениями, вытекающими из прошлого опыта” (Арутюнова l976:284). В зависимости от характера сопоставляемого опыта Н.Д.Арутюнова выделяет несколько ситуаций идентификации: 1) ситуация детективного поиска, 2) ситуация перехода от знания к знакомству, 3) ситуация “воплощенной мечты”, 4) ситуация узнавания, 5) ситуация идентификации личности (Арутюнова 1976:291-300). В карачаево-балкарском языке для них мы имеем фреймы следующего типа: l) Сени ёлтюрген Ижаланы Муссады (Ф.) “Убивший тебя является Ижаевым Муссой”; 2) Иш мен суннганча болмады, сени сюйген къарындашынг бу кёреме (М.Т.) “В действительности оказалось не так, как я думал, оказывается, это любимый твой брат”; 3) Узакъда бир къарелди кёрюндю. Биз сакълагъан да ол болду (Ш.) “Вдалеке показался один силует. Тот, кого мы ждали, оказался им”; 4) Мен аны олсагъатдан таныдым. Ол мени къоншум эди (К.ж.) “Я его узнал сразу. Это был мой сосед”; 5) Ол бизни аллыбыз бла ётген жаш болурму? (Ж.З.) “Может, это прошедший здесь парень?”.

В качестве предикатов рассматриваемых предложений нередко выступают фразеологизмы, соотносимые с точки зрения грамматической структуры с именами существительными: l) Бy акъ алтынды (М.Т.) “Это платина”; 2) Бу уа гара сууду (Ш.) “А это является минеральной водой”; 3) Ала акъ гвардиячыла болгъандыла (К.ж.) “Они были белогвардейцами”; 4) Бу бёрю от ушайды да (М.Т.) “Это же яд”. Указанные и другие фразеологизмы входят в различные лексико-семантические группы: названия болезней (тели ауруу “тиф”, къара ёлет “чума”, къара ёлюм “холера”), наименования природных ископаемых (акъ алтын “платина”, къара алтын “нефть”, гара суу “минеральная вода”) и т.п.

Некоторые предложения с фразеологическими предикатами соотносятся с глагольными предложениями в прямом значении: Ол башына бёрк кийгенди (Ш.). Данное предложение можно квалифицировать двояко: “Он надел на голову шапку” и “Он тот, кто носит на голове шапку (мужчина)”. Для устранения подобного противоречия необходимо оформление последнего компонента предложения аффиксом исходного падежа =ден: Ол башына бёрк кийгенледенди (М.Т.) “Он из тех, кто носит на голове шапку (из мужчин)”. То же касается и предложения Ол башына жаулукъ къысханды (Н.) “Это человек, который носит на голове платок (женщина)”.

В предложениях идентификации позицию предиката нередко занимают личные, лично-возвратные, указательные и другие местоимения (мен “я”, сен “ты”, ол “он”, биз “мы”, сиз “вы”, ала “они”, кесим “я сам”, кесинг “ты сам”, кеслери “они сами”, кеси “он сам”, кесибиз “мы сами”, кесигиз “вы сами”, бу “этот”, ол “тот” и др.). Они группируются в зоне исходных местоимений ким “кто”, не “что”, которые противопоставляются друг другу обозначением человека и иных живых существ и неживых предметов. Эти местоименные лексемы, указывая на обращенность к основополагающим понятиям физического и ментального мира, обозначают “определенность указуемого, знание о нем и, следовательно, его существование” (Шведова, Белоусова 1996:9). Примеры: 1) Хатаны этген кесигизсиз (Ж.Т.) “Вы сами испортили все”; 2) Манга тюнене тюбегенле быладыла (И.Г.) “Вчера мне повстречались они”.

На первый взгляд кажется, что местоимения 3-го лица выражают неопределенное значение. Но это не совсем так. Во-первых, участники ситуации известны собеседнику из контекста. Во-вторых, если даже они не известны, то лицо, предмет, обозначаемый указанными местоимениями, сразу же конкретизируется: Бизни малларыбызны кютгенле да ала болгъандыла - Азиз бла Хасан (М.Т.) “Наш скот пасли они - Азиз и Хасан”. Совершенно права Н.Ю.Шведова, которая считает, что в смысловое пространство вершинного местоимения ким “кто” и его сегментов входят языковые средства разного уровня: именования человека, личные имена, морфемика, идиоматика и грамматика (Шведова 1998:56).

8.Ср. предложения: 1) Бёрю жыртхыч жаныуарды (М.Т.) “Волк - хищник”; 2) Ийнек юй хайыуанды (Н.) “Корова - домашнее животное”; 3) Нарат ийнели терекди (З.) “Сосна - хвойное дерево”; 4) Булбул чыпчыкъды (С.Ш.) “Соловей - птица”; 5) Биттиркоч кёкде учхан чычханды “Летучая мышь - мышь, которая летает”. Они являются чисто классифицирующими конструкциями, или конструкциями отношения включения (Категория отношения ... 1997:42). Компоненты таких пропозиций представляют собой привативные оппозиции, имеющие родо-видовой характер. В них слова, выражающие субъект, являются гипонимами, так как обозначают видовое понятие. Предикаты же - гиперонимы, ибо обозначают родовое понятие (Кузнецова 1989:45). Иначе говоря, классификационный признак, переданный предикатом, показывает, что объект, обозначенный подлежащим, принадлежит более широкому классу предметов.

А.В.Супрун указывает, что в высказываниях классификационного значения “слова, стоящие в позиции подлежащего, обозначают конкретные предметы реальных ситуаций” (Супрун 1977:154). Этим они отличаются от имен, употребленных в позиции сказуемого. Здесь складываются отношения включения: подлежащее является включаемым именем, а сказуемое - именем включающим. Хотя при инверсии может быть и наоборот. Семантическая структура рассматриваемых предложений также состоит из двух компонентов: субъекта классификации и предиката классификации. Конструкции эти имеют в карачаево-балкарском языке тенденцию к росту, что обусловлено как внутрилингвистическими, так и экстралингвистическими факторами. Следует отметить, что в ряде исследований круг классифицирующих предложений расширяется за счет предложений с семантикой рода деятельности, родственных отношений и др. (Супрун 1977:152-174; Золотова 1982:137).

9.Для значительной части именных (субстантивных) предикатов характерна оценочность. Оценочная семантика наличествует в каждом языке, ибо объективный мир членится говорящим с точки зрения его ценностного характера - добра и зла, пользы и вреда и т.д.

Оценочность традиционно изучается в связи с эмотивной лексикой. Взаимосвязь оценочности и эмоциональности не вызывает сомнения. Однако при обращении к характеру их связи наблюдаются различные подходы. Одни лингвисты считают, что оценочность и эмоциональность являются нерасторжимым единством, другие рассматривают их как часть и целое, третьи же полагают, что они, хотя и предполагают друг друга, являются различными категориями (см.: Бабенко 1989:8-10).

Семантическая структура конструкций с субстантивными предикатами оценочного значения, характеризующими лицо, состоит из четырех компонентов: 1) субъекта оценки (говорящего), 2) объекта оценки (лица), 3) основания оценки, 4) собственно оценки (Кононенко, Емельяненко 1986:71). В реальных высказываниях обычно субъект предложения соответствует объекту оценки, а предикат выражает собственно оценку. Правда, субъект предложения и субъект опенки, если они выражены местоимениями 1-го лица, могут совпадать. Ср.: 1) Мен сатхыч тюйюлме (М.Т.) “Я не предатель”; 2) Ол сатхычды (Х.Кац.) “Он предатель”.

В языкознании уделяется большое внимание различным средствам выражения оценки - лексическим и синтаксическим. Принято считать, что имеется значительный пласт специальных оценочных слов. Наряду с этим слова получают оценочное значение и в контексте, что универсально для всех языков (см., например: Маркелова 1995, 1996 и др.).

Имена существительные в карачаево-балкарском языке имеют значительный потенциал для выражения семы оценки. Им присуща большая экспрессивность. Как пишет А.Вежбицкая, “охарактеризовать действие некоторого лица как подлое, или сказать, что кто-то поступил подло, это означает дать этому человеку вполне негативную оценку, однако значительно хуже, конечно, назвать человека подлецом” (Вежбицкая 1996:79). Н.Д.Арутюнова также отмечает, что в русском языке отрицательная характеристика лица тяготеет к выражению существительными, в то время как одобрительность предпочтительно передается прилагательными. “Существительное ставит клеймо, запечатлевает человека. Это приговор. Назвать значит обозвать. Прилагательное же - характеристика, и она может отрицаться” (Арутюнова 1999:62).

В карачаево-балкарском языке предложения с предикатами оценочного значения, выраженными именами существительными, нами делятся на несколько подгрупп:

а) предложения с предикатами, выражающими оценку лица по чертам характера: 1)