Маршрутами, тропами

1995 г. – На Амуликане

Этот год был последним временем моей работы в агонизирующей «Таёжке». Многие экспедиции тогда испытывали финансовые и прочие трудности, но в своем большинстве выжили. «Таёжка» скончалась. Думаю, что причина была не только в скудных ассигнованиях, но и, мягко говоря, равнодушном «руководстве».

Лагерь поставили в районе слияния речек Амуликан (приток Хайкана) и Амулинджи. В первый же вечер увидели бредущего тропой по другому берегу здоровенного медведя. Подойдя к нему поближе, я выстрелил в сторону косолапого из ракетницы. Услышав грохот и увидев летящий в него огонь, медведь немедленно пустился наутёк.

Место нашей стоянки представляло собой межгорную котловину с высотой около тысячи метров над уровнем моря, что в тех широтах уже ощущается по более прохладному климату. Вокруг впадины возвышались небольшие и средние по размерам горы – отроги Луриканского хребта. Выше по Амулинже располагалась наледь, от которой в жаркие дни приятно веяло прохладой, ещё выше – большая ровная поросшая травкой поляна, на которой любили пастись дикие олени. Такие же крупные чистые поляны, длиной километров до полутора, встречаются и по другим притокам Амуликана. Выйдя к их краю, можно было наблюдать, как на них одновременно паслись олени, по нескольку особей и медведи, по одному-два. Конечно же, они держали друг друга в постоянной видимости, и стоило медведям подойти чуть поближе, олени перемещались на такое же расстояние подальше. Думается, что олени были потомками одичалых домашних: в тайге мы находили остатки дарпиров – заград из жердей, а на левом берегу Амуликана – хуторок из двух ветхих деревянных домов, судя по всему, годов пятидесятых. Как я слышал, выпасала там оленей семья эвенков Колесовых. Сохранилось и скромное кладбище с деревянными крестами и остатками оградок на террасе, откуда открывался дальний обзор в разные стороны.

По зверовой тропе мы сходили несколько раз на выброс на ручей Сологу-Дыгамкан. Всё бы ничего, но начался сезон гроз и дождей, и, бывало, приходили туда уже в темноте и до нитки мокрые. Но в один заход погода нас побаловала, и я по вечерам после маршрутов с удовольствием походил на рыбалку за хариусом, который здесь водился во множестве.

Особенно мне нравились маршруты на реку Хайкан (переводится с эвенкского – «Весёлый»). В самом деле, вид там открывался приятный, и ходить маршрутами было удобно: в обед приходишь на берег, закусываешь там чаем с консервами на песчаном пляже и возвращаешься обратно по склонам сопок, усеянных огромными глыбами песчаников.

Одной из маршрутных «ниток» зацепили приличную по размерам линейную аномалию в песчаниках. Удивительно, что она оказалась ториевой – возможно, была связана с древнейшей палеороссыпью. Ториевыми, с апатитом оказались и докембрийские скарны в архейских гранитах.

В своём лагере мы основательно обжились, построили погреб, большую палатку и лабаз на деревьях, а я с небольшой помощью других ребят срубил даже небольшой домишко и навесил на него дощатую дверь. В лагерь хорошо было приходить из изматывающих выбросов: объявлялся отдых, топилась палаточная банька, желающие шли на рыбалку. Налаживалось кухонное дежурство, пеклись лепёшки. Их, кстати, можно делать и без масла. Для этого тесто круто замешивают, раскатывают в тонкую лепёшку и поджаривают на сковородке. Или ещё: крутое тесто змейкой накручивают на прутик и пекут над углями, как шашлык, до румяного состояния.

Рыбачить по тем местам было удобно, берега речек и ручьев были не заросшими – иди себе, забрасывай удочку. Иногда стрелял рыбу – линков – прямо из ружья: подкрадёшься и – «бум!». От гидравлического удара у рыбы лопается позвоночник по всей длине, и она всплывает кверху брюхом.

Последний выброс получился на реку Тыркан (по эвенкийски – «Старик»). Подбросили нас туда с маленькой палаткой и печкой на вертолете. Тыркан – река серьезная, многоводная, со стремительным и мощным течением, с такой шутки плохи. Течёт она в красивых крутых скалах; места это глухие и дикие, самое сердце тайги. Для того, чтобы выполнить маршруты на том берегу, мы смастерили плот из лиственницы. Студент и Владимир Л. погрузились на него; тяжёлая лиственница погрузилась почти до кромки воды, я оттолкнул плот, который стало быстро сносить течение, и собака Граф поплыла следом. Им удалось и вечером благополучно добраться обратно, но на следующий день начался паводок и плот, напитав влаги, почти утонул, в связи с чем пришлось нам оставить попытки работать на том берегу.

Возвращались в лагерь на Амуликане берегом и потом по охотничьей тропе через перевал. Места эти оказались глухариными; здоровенные птицы в переполохе суматошно летали над нами, пытаясь спрятаться в ветвях деревьев.