Распределение природоохранных усилий государства, общественности и населения

Располагая показателями воздействия разных структур общества на природу России, можно сравнить с ними распределение экологически обеспокоенного населения, природоохранных усилий, предпринимаемых государством, и действий естественнонаучного сообщества страны.

Методическое примечание. В качестве одного из источников информации об активности и структуре прилагаемых обществом природоохранных усилий использованы уже упомянутые выше результаты контент-анализа российского законодательства в той его части, которая относится к экологической проблематике. Вторую группу данных составили сведения о средствах государственных экологических программ. Эти сведения были систематизированы И.Н.Касимовой. Для 39 программ, принятых Правительством России в период с 1993 по 1998 гг., определено распределение средств по отраслям и секторам в соответствии с тем же рубрикатором, который использован для исследования законодательства. Суммы средств, выделенных в разные моменты инфляционного роста, приведены к уровню 1998 г. по индексу-дефлятору роста цен, применяемому Госкомстатом РФ. Третью группу данных составили результаты контент-анализа названий заявок на получение природоохранных грантов, поданных в фонды МакАртуров, ISAR и проект ROLL от российских граждан и коллективов. Эти сведения, содержащие название заявок, год подачи и регион, из которого поступила заявка, были любезно предоставлены по просьбе проекта ГЭФ "Сохранение биоразнообразия" руководителями московских представительств перечисленных организаций, за что мы еще раз выражаем им благодарность. Поскольку предметом исследования были лишь представления научного сообщества страны, а не политика фондов, для анализа использованы ВСЕ ПОДАННЫЕ заявки, независимо от их последующего финансирования фондами. Классификацию поданных заявок сначала производил Д.М.Милько, однако большую часть работы и ее заключительное оформление выполнил С.А.Мартынов. Общее число заявок в фонд МакАртуров с 1993 по 1997 гг., поданных из России, составило 3237. В массиве данных, предоставленных фондом ISAR, не были указаны годы, но было оговорено, что фонд представляет информацию за весь период своей деятельности. Общее число проанализированных названий заявок по этому фонду составило 2659. Число заявок по проекту ROLL Института устойчивых сообществ за 1996-98 гг. составило 284. Общее число заявок по трем фондам составило 6180.

В отличие от законов и средств госпрограмм, заявки на гранты были классифицированы не только по отраслям и секторам, в которых предполагалась реализация заявленной деятельности, но и по типам биомов, представленных на территории России. Полученное распределение отражает наиболее часто упоминаемые специалистами-экологами взаимодействия отраслей хозяйства с объектами живой природы.

Метод, использованный в этой части исследования, основывался на сопоставлении сходства распределения природоохранных усилий общества с распределением объективно существующих угроз и нарушений состояния объектов живой природы. Степень сходства распределений разных категорий природоохранных усилий общества с распределениями энергетического эквивалента деятельности в российском обществе производилась по коэффициенту корреляции. Сходство внимания природоохранной общественности к отдельным биомам и видам их преобразования интерпретировалось как соответствие модели проблемы, созданной в коллективном сознании специалистов, ее реальным особенностям и структуре.

Сравнение распределений экологических беспокойств населения, природоохранной активности законодателя и научного сообщества с распределением материально-энергетического потенциала по основным производственным и социальным группам позволило установить степень соответствия структуры субъективных представлений и структуры объективных характеристик воздействия на природу (рис. 29).

Характерно, что структура производственного законодательства больше соответствует структуре экологических угроз, чем структура природоохранных законов и государственных экологических программ. Поскольку объемы работы, выполняемой каждым сектором общества, определяются численностью занятых в нем и уровнем энергопотребления, то высокое совпадение неудивительно. Хуже другое - распределение целевых усилий государства, направляемых на решение природоохранных проблем, в гораздо меньшей степени совпадает с распределением реальных угроз. Особенно тревожно, что наибольшие отклонения от объективно необходимого распределения приоритетов наблюдаются при финансировании государственных программ. Масштабы и направления субъективных сдвигов в приоритетах, зафиксированные для разных сфер природоохранной деятельности проиллюстрированы в следующей таблице.

Почти столь же повсеместным является субъективное завышение усилий, направляемых всеми структурами российского общества в сферу природоохранного управления. При этом грантозаявители в основном полагаются на усилия в сфере науки, образования и культуры, а государственные структуры непосредственно сосредоточены на госуправлении.

Большинство организационно оформленных структур совершенно недостаточно уделяет внимания проблеме регулирования деятельности в лесной отрасли. При этом численность обеспокоенных состоянием природной среды среди занятых в лесозаготовках и проживающих в регионах с большой ролью лесной отрасли в экономике также занижается. А вот внимание, уделяемое рыбопромысловым аспектам деятельности общества, практически является почти адекватным, хотя может быть, чуть завышенным.

Принципиальным является низкий уровень беспокойств населения по поводу экологических последствий сельского хозяйства. Воздействиям на живую природу, исходящим от сельского хозяйства, мало внимания уделяют и экологическая общественность, и законодатель. Но вот в госпрограммах эта сфера представлена со значительным запасом. Мы уже обращали внимание на серьезные признаки того, что эти средства до реальной охраны природы в сельскую местность просто не доходят. Неэффективность использования средств, направляемых в агроэкологию в рамках федеральных целевых программ, определенно обуславливается полной бесконтрольностью. Нет внимания со стороны населения, нет внимания со стороны законодательного регулирования и недостаточно внимания природоохранных движений - лучшей обстановки для разворовывания средств придумать трудно.

Исследование субъективных причин распределения внимания к сохранению природы отдельных регионов страны возможно лишь для группы природоохранного актива России и населения. Соотносить с отдельными типами природных комплексов внимание государственных структур на имеющемся материале не представляется возможным. Поскольку население и оформленная в неправительственные организации экологическая общественность точнее определяют истинные потребности охраны живой природы, мы можем считать, что субъективные ошибки в сфере охраны отдельных природных комплексов, допущенные учеными и лидерами экологических движений, при их использовании государственными структурами могут только умножаться.

Для групп населения, связанных своей жизнью и деятельностью с разными биомами, помимо соотношения мировоззренческих типов, были определены средние значения индексов их деятельной активности и индивидуализма. Это позволило перевести исследование интересующих нас свойств из табличной формы в графическую, поместив оценки для каждого биома в уже знакомые координаты социального "поля" (цв. рис. 35-36). Из всех интегральных феноменов, исследованных на взаимосвязь с уровнем трансформации природных экосистем, обнаружена небольшая положительная корреляция (+0.58) с традиционной формой религиозности и отрицательная корреляция (-0.60) с деятельной активностью. Таким образом, можно говорить, что формирование отношения к природе у деятельного населения чаще происходит в условиях малонарушенных экосистем. Напротив, у религиозного населения аналогичный процесс в большей степени происходит в условиях сильно трансформированной человеком среды обитания, образ и состояние которой закреплены как естественная норма.

Особенно важно, что в этой части страны (Черноземье) осуществляется основное воспроизводство населения, которое впоследствии активнее других расселяется по территории России (Е.Скатерщикова, 1996). Значение же этого процесса очень серьезно. "Запечатление каких-либо образов (в нашем случае - местности) мозгом в детстве и на всю жизнь этологи называют импринтингом - "впечатыванием" в формирующийся мозг. Заметьте, что инстинктивная родина не обязательно место рождения, это место, где прошел чувствительный отрезок детства... Видимо, этот же механизм действует и у детей в возрасте старше 2 и моложе 12 лет." (В.Р. Дольник, 1994. Стр. 13).

Эти факты в значительной степени проясняют субъективную природу несоответствий уровня разрушения природных экосистем и осознания его опасности населением России. Степень опасности преобразования природы в районах основного расселения - в степях, лесостепи и широколиственных лесах, а также в речных поймах и долинах в наибольшей степени недооценивается массовым сознанием (цв. рис. 37). Напротив, внимание к природе открытого океана, Балтики, Байкала, высокогорий, северной Атлантики и морей Тихого океана достаточно высокое. Характерно, что наибольшие расхождения в расстановке приоритетов связаны с группами населения, имеющими максимальный индивидуализм взглядов.

В верхней части шкалы социального поля присутствуют одновременно как максимальная недооценка опасности (население, связанное с широколиственными лесами и лесостепью), так и ее субъективная переоценка (Балтика и открытый океан). Это еще одно подтверждение опасности, связанной с высокой ролью узкой группы экологически обеспокоенного населения в формировании приоритетов экологической политики. Индивидуализм, свойственный этой группе, чреват субъективными ошибками при выборе сфер приложения деятельной активности.

Объективность и субъективность актива природоохранных движений России.

Наиболее детальное сопоставление структуры опасностей, угрожающих состоянию объектов живой природы и структуры приоритетов их охраны, доступно при исследовании распределения внимания природоохранного актива страны, проявляющегося в подаваемых этой группой населения заявках на гранты. Распределение этих заявок (принятых за 100%) по регионам и типам биомов России (столбец 2 таблицы на цв. рис. 38) было сопоставлено с распределением общей площади нарушенных экосистем России между этими же типами (столбец 3).

Природоохранный актив экологического движения страны, как и все население, недооценивает экологическую опасность преобразования природы в зоне основного расселения, приходящуюся на биомы широколиственных лесов, лесостепи и степи. Скорее всего, первичной является эта недооценка у основной массы населения страны, однако очень тревожно, что экологический актив, который в других случаях демонстрирует свою способность противостоять мнению большинства, не делает этого в принципиальной для сохранения природы страны зоне основного расселения народов России.

Другим огрехом, явно унаследованным лидерами природоохранных движений от массовых взглядов населения, является недостаток внимания к сохранению природы болот. Традиционное отношение человека к болотам всегда было враждебным. Болот боялись, считали местом обитания нечистой силы, а когда появлялась возможность и ресурсы - их осушали без всякой на то надобности. Подобное отношение распространено не только в России. Именно этот тип биомов стал наиболее дефицитным в Западной Европе (А. Мартынов, Н. Доманова, Е. Симонов, 1998).

Удивительно другое: уровень внимания специалистов к этому типу биомов оказался даже ниже, чем это характерно для экологической обеспокоенности населения, связанного по жизни и деятельности с болотами. Не удивительно, что при подготовке материалов международных соглашений по регулированию выброса парниковых газов, российские специалисты допустили ограничение национальных вкладов в природную аккумуляцию углекислого газа лишь лесами (да и то лишь древесиной). При этом за рамками соглашения осталось депонирование углерода болотами и лесной подстилкой, учет которых как минимум в 2.5 раза (250%) повышает оценку роли России в глобальном регулировании климата. Подобная небрежность расчетов может впоследствии дорого (в прямом экономическом смысле) обойтись стране. Этот пример призван показать, как субъективный фактор в восприятии природоохранных проблем способен оборачиваться вполне осязаемыми потерями и упущенными выгодами.

Недостаточно внимания специалисты природоохранного актива страны уделяют сохранению природы Белого и Баренцева морей и экосистемам лесотундры. Сферой повышенного внимания грантозаявителей вполне традиционно является Байкал. Этот факт согласуется с представлениями, сложившимися в массовом сознании, в формировании которых не последнюю роль играет устойчивое внимание к проблеме средств массовой информации. Позитивным фактом можно считать повышенное внимание экологического актива страны к сохранению природы речных экосистем. Особенно это важно в связи с тем, что у большинства населения трансформация этих экосистем не ассоциируется с экологической опасностью и скорее воспринимается как норма. Ситуация повышенного внимания грантозаявителей к сохранению природы высокогорий, не обусловленная критическими процессами в экосистемах этого типа, скорее всего имеет эмоционально-психологическую природу - эти районы имеют повышенную привлекательность как места проведения экспедиций и полевых работ. Из морских экосистем отмечена однотипность с обнаруженным в массовых взглядах повышением внимания к сохранению природы открытого океана и дальневосточных морей, и принципиальное различие в отношении к природе Балтики. Причины расхождения высокой экологической обеспокоенности населения прибалтийских регионов (Калининградская и Ленинградская области, С-Петербург) и грантозаявителей, остаются нам неясными.

По материалам контент-анализа заявок на природоохранные гранты возможно наиболее детальное исследование субъективных отклонений внимания к экологической опасности отдельных воздействий для конкретных биомов. Критерием для сравнения стали ранее полученные оценки влияния антропогенных воздействий на биоту основных территорий и акваторий страны (цв. рис. 33). Часть оценок была объединена в силу однотипности влияния на объекты живой природы. Сумма воздействий от каждой отрасли (группы отраслей и секторов) были приравнены к 100%, что позволило выделить специфические особенности влияния каждой отрасли на живую природу.

Полученный результат в нюансах отражает субъективизм российской общественности при определении ею приоритетов охраны живой природы. Из общих закономерностей можно обратить внимание на устойчивое занижение внимания к опасности практически всех видов деятельности в зоне основного расселения - широколиственных лесах и лесостепи. Наиболее отчетливо недостаток внимания отразился на оценке воздействия промышленности и лесного хозяйства. В этой части можно говорить об унаследованности этой модели восприятия природы от массового сознания.

Из водных экосистем, по субъективным взглядам экологического актива, недостает внимания живой природе Баренцева и Белого морей, особенно проблеме промыслового освоения их рыбных ресурсов. В то же время влияние промысла на рыбные ресурсы Тихоокеанского бассейна и внутренних рек пользуется существенно более высоким вниманием, чем следует из данных об опасности этих воздействий на природу. Ситуация на Байкале характеризуется субъективным завышением внимания практически ко всем аспектам воздействия на природу, кроме использования рыбных запасов.

В конце предыдущей главы были приведены данные о значительном расхождении взглядов населения и власти в России на основные проблемы. Не будучи склонными оценивать эти различия как однозначный признак ошибок власти или столь же однозначную заслугу в виде упреждения ею еще не осознанных большинством проблем, мы поставили задачу исследования приоритетов экологической политики власти и актива природоохранного движения страны. Исследование основано на сопоставлении распределения природоохранных усилий общества с распределением объективно измеримых индикаторов состояния природы и воздействий на нее. Сопоставив распределение экологической обеспокоенности населения, законодательной активности, средств госпрограмм и заявок на гранты, мы смогли оценить соответствие реальности тех моделей экологической опасности, которые созданы коллективным сознанием в перечисленных сферах природоохранной активности.

Только после проведенного сравнения предположение об ошибках власти стало утверждением. Можно считать установленным факт более точного понимания экологических угроз природоохранным активом и населением страны, по сравнению с действиями власти. Власть ошибочно или принципиально выбирает не самые необходимые направления приложения усилий. Чем больше отклонения от объективных потребностей, тем больше оснований видеть за ним субъективные мотивы, сознательное желание изменить акценты. Максимум такого желания зафиксирован при распределении средств госпрограмм, что позволяет вполне обоснованно предполагать финансовые интересы как причину неверной расстановки приоритетов экологической политики. Финансовое влияние, возможно, стоит даже за пусть незначительными, но закономерными отклонениями в приоритетах у соискателей грантов в неправительственных фондах. Заниженное внимание к промышленным воздействиям на природу может быть связано с прямым ограничением донорской поддержки отдельных исследователей, а также фондов и программ, проводящих эти работы, в которых крупный бизнес не заинтересован.

Отклонения экологических беспокойств под действием финансовых интересов менее всего характерны для населения. Однако массовое сознание имеет иные причины субъективных ошибок в восприятии остроты экологических проблем. Так, для населения характерна недооценка нарушенности экосистем в зоне традиционного расселения - в широколиственных лесах, лесостепи и степи. В этих регионах, где глубина культурных традиций проявляется в распространении религиозности, отношение к природе формируется в условиях сильно трансформированной среды. В результате возникает эффект запечатления (импринтинга) именно такого образа природы как "нормы", которая замещает здесь представления о естественном состоянии экосистем.

Именно традиция спокойного отношения русского крестьянства к вырубке лесов, восходящая к подсечной системе земледелия и остро проявившаяся в своде лесов после отмены крепостного права, может объяснять низкую обеспокоенность состоянием природы, характерную для населения лесозаготовительных регионов. Для групп населения с выраженным индивидуализмом взглядов отмечены полярные отклонения уровня экологической обеспокоенности: недооценка экологических угроз в Азово-Черноморском бассейне, в подзоне широколиственных лесов, с одной стороны, и завышенный уровень экологических беспокойств для групп, связанных с Балтийским морем и открытым океаном. Поскольку природоохранные инициативы формируются экологическим активом страны, имеющим высокий индивидуализм сознания, можно ожидать значительного субъективизма еще на стадии первичной формулировки приоритетов экологической политики.

Детальное исследование системы расстановки приоритетов экологическим активом страны подтвердило наличие отклонений, явно унаследованных естественнонаучными экспертами и лидерами НПО от массового сознания. Это относится к недооценке экологической опасности в южных лесах и степях, недостаточному вниманию к проблеме охраны природы болот. Наиболее принципиальным является провал внимания к аграрным аспектам разрушения природы. Очевидно, что создание моделей экологически безопасного хозяйственно-бытового поведения для этой зоны страны является серьезнейшей задачей.

Неэкологичность массового сознания опирается в сельском хозяйстве страны на глубокие традиции. В этих условиях даже активно рекламируемые в свое время модели экологизации полеводства (Т.С.Мальцева, А.П.Айдака, Ф.Т.Моргуна) не оставили заметного следа в хозяйственной культуре России. Характерно, что в США, где экологические проблемы сельского хозяйства возникли на фоне молодой культуры, не успевшей обрасти корнями традиций, решение было найдено и, главное, эффективно внедрено в исторически краткий отрезок времени 30-х - 50-х г. нашего столетия. Это стало возможным в том числе и потому, что реализация экологической политики не должна была противодействовать инерции столетних традиций.