Антропологический поворот философии

Захаров В.Д. Метафизический образ мира 
27
ляется это в том, что он способен фиксировать лишь состояния, а не реаль-
ный процесс, и если признаёт изменения («эволюцию»), то лишь как рядо-
полагание уже имеющихся состояний или механическую перегруппировку 
того, что уже существовало. Бергсон называет это свойство «кинематогра-
фическим инстинктом нашего мышления» [19]. И продолжает: «Наша логи-
ка… не желает признать, что нечто появляется, создаётся, что время дейст-
венно… В новом качестве она видит только перегруппировку прежнего; аб-
солютная новизна для неё не существует» [12, с. 133]. Простые снимки
с действительности, представляемые разумом, суть свойства самого разума; 
«они не имеют существования в себе» [19, c. 306], но нужны нашему интел-
лекту как предметное знание, создаваемое им лишь из интересов приспособ-
ления к внешнему миру. Нужно такой тип познания преодолеть, разорвать. 
«Нужно порвать с научными привычками… нужно совершить насилие над 
разумом, пойти против естественных склонностей интеллекта. В этом и за-
ключается роль философии» [19, с. 63]. 
Эту роль философии вскрывает также Н. Бердяев, строивший свою «ме-
тафизику персонализма» [18, 20], противополагаемую им классической ме-
тафизике. Он вскрывает, что «сама структура сознания легко создаёт рабст-
во» [20, с. 36]. Это есть рабство человека у чуждого внешнего мира, в кото-
рый выброшено наше Я и в котором нашему Я предстоит выжить. И наше 
сознание, в процессе приспособления к миру, одерживает верх над тем, что 
его породило, – нашим личным Я. 
Философия персонализма при рассмотрении феномена человека вскры-
вает сложное и противоречивое соотношение между человеческой лично-
стью и человеческим сознанием. Первичным признаётся то, за что борются 
герои Достоевского, – человеческая личность. «Личность из глубины сози-
дает своё сознание» [20], с помощью которого она утверждает себя, выделяя 
себя из мира, из смешения и хаоса феноменов, путём антитезы Я и не-Я. Мы 
уже видели шаткость этой антитезы. Наше Я не есть что-то определённое, 
оно не исчерпывается одним лишь нашим сознанием. Я как целостный чело-
век, то есть личность, есть нечто большее, чем Я как субъект познания. 
Личность выше всяких форм познания и потому ни из чего невыводима.
Я как субъект познания есть некое частичное, рационализированное Я, спо-
собное создавать понятия. Я как личность, ни из чего рационально не выво-
димая, недоступна рациональному познанию. «Источник трагического для 
философского познания, – пишет Бердяев – лежит в невозможности достиг-
нуть бытия через объективацию… в вечном конфликте между “я” и объек-
том» [18, с. 227] – конфликте, порождённом классической философией.
Откуда, например, появилось понятие «классическая реальность» – ре-
альность «объективного», лежащего вне нашего Я объектного мира? Оно 
появилось из определённой рабской ориентации нашего сознания. Навязан-
ные нашему сознанию представления о причинности сами по себе уже по-
стулируют предположения о свойствах самого сознания – предписывают 
ему принудительные формы и структуры, раз и навсегда определённые. Тем 

Метафизика, 2012, № 1 (3) 
28 
самым они создают и формируют навязанный ему раз и навсегда образ ми-
ра. Вынуждаемая таким образом ориентация сознания рождает его гносео-
логию предметного познания – «правила опыта», необходимые, чтобы
ориентироваться в этом мире и выжить в нём. 
Вспомним, однако, завет Платона, который призвал отбросить страх пе-
ред железной аристотелевой Ананке (роковой Необходимостью), отринуть 
рабство перед миром. Для этой цели надо отказаться от нормального, есте-
ственного зрения, от «нормальной» философии, поставив на её место непо-
стижимую для lumen naturalе философию трагедии, названную в «Федоне» 
«философией умирания» (об этом см. [21, с. 145]). Как видим, уже Платон, 
предтеча философского «антропологического поворота» ХХ в., призывал к 
тому, что Бергсон назовёт потом «насилием над разумом». 
Во имя чего требуется совершить насилие над разумом? Разумеется, во 
имя познания, а оно возможно только о бытии и в бытии; оно не рефлексив-
но, а конститутивно – входит в состав самого бытия и является проявлением 
(раскрытием) бытия. По Хайдеггеру, «бытие – не продукт мышления. На-
оборот: сущностное мышление – это свершение бытия» [8, с. 43]. Такое по-
знание осуществляется не разумом, а вѝдением, называемым intueri. Тем in-
tueri, которое ликвидирует субъект-объектное отношение. Такой тип intueri 
Ф. Шеллинг характеризует как «интеллектуальное созерцание» – самосозер-
цание нашего Я, способное «посредством свободы сделать для себя объек-
том то, что не есть объект» [22, c. 258]. А. Бергсон идёт дальше и связывает 
наше intueri, сознание бытия, с нашим существованием во времени: «Мыс-
лить интуитивно – значит мыслить в длительности» [23, с. 102]. Это – воз-
рождение метафизики элеатов, ибо мыслить в длительности – это значит 
мыслить бытие в самом Я, переживаемое в своём внутреннем времени (durée 
intérieure). 

жүктеу/скачать 1.86 Mb.

Достарыңызбен бөлісу: