Миллион для комфорта

Религия Хуьриста объединяло народы Кавказа с могучим Румом и через тридцать лет после айистанов алпаны приняли его веру. Меня после крешения стали называть Касус – (Касиус) по хуьристски.

Когда рассерженный Шапур прислал мне письмо, я его гонца не принял, отправил его обратно с этим письмом.

Тогда Шапур, которому удалось захватит в плен престарелого румского ампара (императора) Валерика и заключит с румом выгодный для парсов мирный договор, пошел на Алпан войной. Он разрушил крепость Дар – уба, построенный на деньги Искандера в узком проходе меж горами и морем на расстоянии дневного перехода выше реки Чоор и Туриубахской земляной крепости. А затем Шапур сговорился с моим дядей Алапехом, обещав сделать его, взамен меня царем Алпании и передать ему все золото и серебро, которое хранилось в моем доме для закупки оружия для молодых воинов.

Алапех ночью открыл парсам тайный ход от реки в крепость Тури. Потом враги волчьей стаей бросились в Ахайцах и стали убивать, грабить и жечь Ахайцах. Пока меня воины на носилках бегом принесли в Ахайцах с горячих вод, где лечил раны, Спасалар с помощью Алапеха захватил Ширин и отправил ее насильно в Персеполь.

Я, Шарвели, позвал Спасалара к себе на годекан, якобы для переговоров об условиях прекращения войны. Тот убедившись, что я не могу ходить и при мне нет никакого оружия, смело явился ко мне. Я притворился оглохшим и попросил его подойти поближе.

Когда он с опаской сделал это, то я схватил его обеими руками за туловище, сжал его грудь так, чтобы хрустнули ребра. Пока его воины пытались вырвать его из моих объятий я успел задушить и бросить его на землю, словно падаль.

Слетевшие со всех гор, словно орлы -алпанские воины, прогнали парсов. Но Ахайцах был разрушен, моя мать успела лопатой выбросить все золото из дома над скалой в реку. Много погибло воинов и амужатов (амазонок) в схватке с многочисленными войсками парсов. Многие девушки сами утопились в реке, чтобы ранеными не попасть в руки наглых персов.

С новыми ранами из моего тела до утра вытекла вся жизнь. Тогда меня уложили на войлок и оставшиеся в живых и чистыми девушки три дня несли меня на Уранлер и похоронили среди скал и льдов, под вершиной. Павших алпанских воинов богатырей похоронила на поляне Келербан, напротив Ахайцаха, где мы все мальчишками пасли телят и целый день боролись на шелковистой траве под дубами и орешниками перед родником.

Мое тело до сих пор сохранилось во льдах и под снегами Уранлера. Раны мои там быстро затянулось. Поэтому люди, которые тогда знали место моего захоронения и в год раз приходили и осматривали меня, рассказали ахайцахцам, что я в целостности и сохранности. Что я готов встать и пойти им на помощь, если они дружно, единым голосом троекратно позовут меня на бой с врагами., позовут так громко и дружно, все вместе, чтобы я услышал их зов сквозь льды и снега.

-А я ничего нигде не читал такого о тебе, Шарвели. Хоть не все книги персов и армян и читал. –Прошептал растерянно Оскар.

-Ты, Оскар, написал, когда то кому то, что я был только пахлеван. Запомни, Оскар, кто не был пахлеваном, тот не мог тогда стать царем. Это в твое обманное время царями – президентами становятся хилые и хитрые, а не сильные и телом и головой. Которые не то что за свой народ, за свою семью, за себя самого боятся жизнь отдать. Из трусов и получаются трусливые цари, которые боятся поддержать отважных или осудить подлецов.

-Я понял теперь, Шарвели. Я твой портрет сделаю. Как царя. Только не знаю, как изобразить, показать тебя народу таким, каким ты был на самом деле во время твоей жизни. Могучим и умным.

-Лучший памятник царю –это память о нем в сердце народном. Каменный памятник отважному царю всегда разрушить не способный на большие дела царек. Меня, как не положившего в свой карман ни одну общую монету, народ тысяча семьсот лет хранит в своем сердце. Поэтому, чем сооружать каменные памятники всяким смертным царям, лучше тратьте средства на добрые дела людям.

Тут, Шарвели, стукнул толстым концом копья о что-то твердое и стремительно понесся в ослепительную высь.

Оскар снова забылся во сне.

ОЛИВЕР ИЗ УСУХЧАЯ

Человек есть исхождение природы в дух,

ибо человек имеет два фаса, одним он

обращен к природе – это и есть его тело. А

другим он обращен к духу и это есть его

мышление, т.е. чистый бестелесный дух.

Этот «бестелесный человеческий дух» есть

сам Разум, или Разумный бог. Боги будете,

сказано в Писании.

Сухов –Кобылин

Каролина откуда- то снизу услышала призывные голоса, которые становились все громче и громче. Она глянула вперед, но на месте духов медленно клубясь расходились серые облака. Потом ей в лицо брызнули холодной водой и она открыла глаза и сразу услышала испуганные голоса парней и с ними усатого рослого мужчину, который из полиэтиленовой бутылки наливая себе на руку брызгал в лица застывших в странных позах Матфея, Оскара, Каримана и Джона.

На нем поверх куртки был накинут мятый белый халат.

Заметив, что Каролина открыла глаза, он взял ее большой сильной ладонью за подбородок и приподняв ее голову спросил громким требовательным голосом:

-Ты меня видишь? Видишь?! Скажи! Покажи! Сделай рукой знак.

Каролина закрыла и открыла глаза.

-Хорошо! Молодец! – Сразу повеселел доктор и, вынув из сумки на плече военную фляжку, зашитую в войлочный футляр, чтобы содержимое не нагревалось летом и не замерзало зимой, быстро окрутил пробку и налил ее жидкость, остро пахнущей водкой и протянул ко рту Каролины:

-Сразу! Махом выпей. А потом на, запей водой. Не волнуйся, я врач Аливерди, отвечаю за свои назначения перед нашим продажным законом.

Каролина дрожащей рукой взяла полную до краев пробку фляжки и вопросительно посмотрела на невесть откуда объявившегося вдруг доктора. Притом столь бесцеремонного.

Тот сердито махнул рукой, мол пей скорей, надо и о других позаботится. Каролина глубоко вздохнула, зажмурилась, и, уже поднося крышку ко рту, поняла, что это водка, но молча, безропотно, выпила и чуть не задохнулась. Это был чистый медицинский спирт.

Аливерди прямо к губам Каролины протянул бутыль с водой и когда она с перекошенным лицом сделала несколько глотков, тут же отняла у нее бутыль и крикнул наружу, подходящим на помощь парням, чтобы вывели ее наружу и уложили на что-нибудь и укрыли потеплее.

Затем он наклонился над Джоном, напрягся и со всей силой оторвав от земли и усадил его на то место, где до этого сидела Каролина.

-Тяжелый, однако, американец! –Аливерди обхватил большой сильной ладонью за такой же квадратный, как у него самого подбородок Джона и несколько раз подергал его из стороны в сторону. Тот замычал недовольным голосом, но глаза не открыл. Аливерди отпустил подбородок и стал шлепать Джона по щекам, сперва умеренно, а потом все сильнее.

Вначале Джон плохо реагировал на это, потом вдруг открыл глаза и схватил сперва за руки, а потом и за шею Аливерди, пытаясь притянуть его к себе и повалить на землю.

-Ну, что ты брательник – американец, лезешь в драку даже с теми, кто хочет помочь тебе. –Аливерди сжал запястья Джона своими привычными к физической работе сильными жилистыми руками и силой усадил на место.

-Ладно, ладно. Ты сильный, американец. Но в горах не любят тех, кто хвастает своей силой.

-А кто любят в горах? –Хриплым голосом спросил Джон, все еще не соображая, где он находиться и что с ним, и кто этот усатый в белом халате.

-Умных уважают Джон американец. Мудрых еще больше уважает, Джон- американец. –Вглядываясь в лицо Джона снисходительно объяснял врач. А потом строгим голосом потребовал:

- А теперь Джон, прими универсальное лечебное средство, которое встряхнет тебя и подымет тонус. –Аливерди доверху налил из фляжки спирт, несколько капель пролилось на колени Джона. Он втянул воздух и воскликнул:

-О, русский самогон! Хорошо! Я согласен стать мудрым горцем и выпить. Это очень нужное дело. О, кей!

Джон сразу опрокинул в рот спирт, хотел что-то крикнут, не то возражая, не то одобряя слова Аливерди, но ни слова не мог выговорить. Аливерди протянул ему воду и заметив, что Джон оглядывается по сторонам, показал рукой на выход:

-Твоя девушка там.

-Она не моя. Еще не моя. Я в таком месте не имею право говорит не правду. Но я вам отблагодарю за помощь. Как это положено.

Джон наклонился и посмотрел через проход наружу и заметил Каролину, полулежащую на куске серого войлока и устало взмахнувшую ему рукой. Джон, как ребенок стал на четвереньки и пополз прямо по камням к Каролине.

- Человек все обещает, пока болеет, особенно, когда не уверен, выживет или нет. Как выздоровеет, обычно обещания забывает. –Сказал Аливерди, осторожно наклоняясь над лежащими рядом Матфеем и Оскарам и прикладывая ухо поочередно к их груди, чтобы прослушать сердце.

-Ничего не понятно! –Вдруг сердито проговорил он и отбросив сползший с плеча халат к ногам, пошарив себя по бокам достал из сумки, которая висела у него под курткой на ремне, упаковки с разовыми шприцами и ампулами.

-Что же вы, старички, полезли на эти скалы. Сидели бы внизу под тутовником и пили себе ароматные чаи. Чем меньше осталось лет, тем экономнее, бережно, как последние копейки у скряги, надо же тратить и здоровье, и деньги.

Говоря так, Аливерди зубами откусил и выплюнул кончики стеклянных ампул, набрал лекарство в три шприца и закатав рукава, наклонился над без признаков жизни лежащими рядом стариками и крикнув, чтобы все отошли от входа, откуда проникал тусклый свет. Зажав в зубах за ручки два заправленных шприца, Аливерди поднял вверх руку Матфея, обнажил ее по локоть, сильно шлепнув ее в месте сгиба несколько раз ладонью и обнаружив наконец еле заметную вену тут же сделал укол и отбросил пустой шприц в сторону. Такое же процедурное действо врач проделал и с безжизненной рукой Оскара.

Когда же Аливерди начал обнажать руку Каримана, тот неожиданно прижал руку обратно к себе и прищурившись строго посмотрел на врача и будто, до этого притворявшийся спящим, спросил громким начальственным голосом:

-Ты откуда здесь взялся, врач - говорун?

-Огь! С приездом, дядя! –Широко улыбнулся Аливерди. –Снизу прибежал, как только узнал, что ты застрял на вершине Уранлера. Сообщил бы еще внизу, вместе полезли бы на суровый Уранлер.

-А что с ними, ничего серьезного? –Кряхтя подымаясь на ноги спросил Кариман, показывая на Оскара и Матфея.

-Сейчас, тоже очнутся. Разреженный воздух. Тучи и гроза. Молнии. Мальчик, который прибежал отсюда, рассказывал, что молния прямо рядом с вами ударила. Хорошо, что так обошлось. Видно, все вы безгрешные люди. По большому счету, конечно.

Давайте, дядя, на минутку выйдем, чтобы к больным воздуха больше поступало.

Вслед за Кариманом и Аливерди вышел наружу, ибо начал потеть и, внимательно осмотрев толпящихся вокруг купола возбужденных происходящим юношей, которые целый день лазили по скалам и вершинам в поисках пропавших с вчерашней ночи Эсли и Вели, а тепрь прибежали спасать людей, которые попали под молнию. Оливерди велел двоим зайти внутрь и растирать со всей силой старикам и руки.

Ребята с посерьезневшими лицами нагнувшись, зашли под купол. Аливерди подождал, пока на плоский камень сядет Кариман, лишь затем устало опустился на другой камень, напротив сидящих на войлоке рядом Каролины и Джона и достал из кармана на груди пачку сигарет с собакой на коробке.

-Не гладьте, боязливо, как обидчивых девушек, а со всей силой натирайте! –Крикнул он, заметив, как осторожно, с опаской действуют его помощники.

Лишь закурив и обратно запихивая пачку в нагрудной карман, Аливерди, догадался предложит сигарету Кариману и Джону.

-Сигарет но, спиртус ес! –Ответил он.

Кариман покачал головой и недовольным голосом спросил:

-Скоро наши старики очухаются?

Аливерди достал из другого нагрудного кармана ручные часы и посмотрев на них сказал, с надеждой в голосе:

-Если инъекция в ампулах окажется нормально действующей, то через три минуты. Если не очнутся, придется вколоть двойную дозу. Я и через час возвращал инфарктных к жизни. Смерть надо выдавливать из человека силой. Как врага с захваченной им территории. –Аливерди раскрыл широко и резко сжал свои жилистые ладони с длинными жесткими пальцами и с гордостью сказал:

-Каждый день тренирую часами. Без крепких сильных рук из всех этих пигалиц и хлюпиков, которых выпускают медицинские институты, никогда не получаться ни уверенных и способных хирургов, ни терапевтов. Да и воли у них бороться с смертельными болезнями нет. Все ищут оправдания своему трусливому бездействию. Причиной которого является медицинская безграмотность. Дипломы врача купит можно, но знания никогда и ни за какие деньги не купишь. Знания надо даже детям миллиардеров и президентов зарабатывать своим личным трудом. Иначе прозовут «врачом без головы».

-Да, мы почувствовали на себе, ваши не традиционные методы лечения. Так решительно с больными наверно нигде не обращаются.

-Заметила Каролина чувствуя как до сих пор горит кожа на ее подбородке.

-Не с больными, а с их болезнью. И важно не обращение. Важен результат. Любой ценой. Ибо человеческая жизнь не имеет цены. И все средства и методы хороши, если они помогли, спасли его, так дядя. –Глянул Аливерди в осунувшееся лицо Каримана. –Сердце как? Стучит?

-На то оно и сердце, чтобы стучало. –Ответил хмурым голосом Кариман и кивнул в сторону входа под купол, где ребята растирали руки и ноги Матфею и Оскару:

- Может водой побрызгать, на мокрую землю положить, даже засыпать мокрой землей. Я слышал, что помогает после удара молнией.

-В том то и дело, молния никого не задело. Вас всех спас каменный купол святого ученого Ярагского. Вам еще предстоит раздать садака за чудесное спасение. Под куполом, возведенным великим пророком свободы Магомедом Ярагским.

Из каменного прохода выглянуло испуганное лицо одного из молодых людей, который растирал руки и ноги Матфея:

-Он хочет пить!

Аливерди отшвырнул сигарету и доставая из кармана куртки фляжку полез внутрь. Следом придвинулись в входу Кариман, затем и Каролина с Джоном.

Аливерди легко поднял и посадил у стены еще бледного Матфея и поднес прямо к его кубам пробку со спиртом. Тот морщась выпил. Глотнув затем воду из бутыли Матфей спросил дрожащим глухим голосом:

-Как Оскар, друг мой?..

-Вот он, под боком. Сейчас и его разбудим. Фронтовые нальем. -Эй, юлдаш Оскаров, проснись. Ты не в своей мастерской. Где никто не мешает сутками высыпаться. Называя это творческим процессом. –Слабым голосом прошептал Матфей, пытаясь рукой растормошить лежащего впритык к нему Оскара.

Но Оскар не откликался.

Аливерди сунул в карман халата фляжку, рукой сделал знак отойти мальчику, который растирал лежачему Оскару руки, затем наклонился и взяв старика подмышки, наклонился, и осторожно потянул его за собой через узкий каменный лаз наружу. Там доктор приподнял безжизненно волочащего ноги Оскара , будто собирался в борцовским приеме перекинуть его через себя, несколько раз встряхнул его, пытаясь вывести его из продолжающего оцепенения. Прием показался всем странным, но Оскар охнул, затем ойкнул, открыл глаза и уставился удивленно на раскрасневшуюся усатую морду Аливерди.

-Ты, кто Шарвели? –Спросил Оскар тонким удивленным голосом.

-Я Аливерди – эфенди. Духтур – пухтур из Усухчая. А Шарвели через ахцахских родственников мне был родственник, Эскер – дядя. –Ответил Аливерди, усаживая еще вялого Оскара рядом с улыбающимся Джоном и доставая фляжку.

–Ну и напугали вы меня. –С довольным видом присел на край большого камня у входа Аливерди. - Обычно происшествия бывают здесь с молодыми. Когда лазают на самую макушку, гоняются за турами, а то и вовсе пропадают куда -то с Уранлера.

Аливерди нацедил из фляжки спирт и протянул крышку Оскару.

-Вот, пропустите в лечебно –профилактических целях, надо дать встряску организму и изнутри. Этому научил меня мой дядя, военный хирург Хаджи.

- Фронтовики после войны все болезни только водкой и лечили. Других лекарств не признавали. –Заметил Кариман.

-А лекарств разве было? Не считая йода, зеленки и хинина.

Оскар морщась выпил. Потом и сам Аливерди «как говориться, за компанию» тоже пропустил полную крышку спирта. Затем внимательно вглядевшись в лицо каждого бодрым голосом спросил:

-Ну как, господа высокие гости, очухались? Головы не побаливают? Ноги и руки не дрожать? Внутри ничего не мандражит, не ноет – не беспокоит?

-Вроде спали, спали и никак не выспались.

-Чувствую как после долгой вечеринки и много виски, который пил без счету.

-Молния подбросила вверх или во сне бросила в другой мир. Который был, который я ищу. Я во сне видела, и даже разговаривала с Прометеем. Нет. Я разговаривала с человеком, похожим на него. Чья реальная история стала основа для мифа о Прометее.

-У шаровых молний много неразгаданных загадок. –Сказал Матфей. - Одна из них то, что случилось с нами. Молния распалась или взорвалась, вот, камни обуглены, но никто из нас не пострадал. Видимо на камнях, на высоте такой молния действует не так, как внизу. Во всяком случае, мы на себе, против желания провели эксперимент.

-Как над подопытными мышками господа бога. -Устало улыбнулся Оскар, осознавая беззащитность человека перед грозными стихиями природы.

-Вы провалились в летаргический сон. Не подоспей во время медицинская помощь, вы же могли и не проснуться. Остаться там, со своими видениями, летая во сне. –Усмехнулся Аливерди.

-А там было не так уж и плохо. –Заметила Каролина.

-С ушедшими давно в мир иной родственниками можно повстречаться. –Сказал Кариман, силясь вспомнить, о чем же он говорил с духом деда во время летаргического сна, как объяснял теперь это состояние Аливерди.

-А что с нами могло бы случиться, если не проснулись, не пришли в себя? –Спросил Оскар.

-Из летаргического сна – комы, постепенно провалились бы в летаргическую смерть. Извините, я не должен был вас пугать, но вы образованные культурные люди и это я вам говорю потому, чтобы на будущее не рисковали собой. Человек городской уже плохо адаптирован к природным явлениям. Даже от легкого сквозняка горожанин быстро заболевает. А чабану, промокающему насквозь под холодным дождем со снегом никаких болезненных последствий для здоровья не происходит.

-Но я в такой пограничной ситуации вовсе не терял сознания. –Возразил Кариман. - Я там видел людей, которых давно нет на земле. Это были, правда не совсем люди, а их духи. Но я их узнал такими, какими помнил в жизни. Я с ними разговаривал, наконец. Они мне рассказывали что-то интересное. Я сейчас не могу все точно припомнить, но я обязательно вспомню и даже запишу, чтобы снова не забыть.

-А как такой феномен, такой неожиданный ракурс восприятия объяснить. –Спросил Оскар задумчивым голосом и посмотрел выжидая ответа на друга, физика и механика, академика Матфея Никоновича.

Матфей улыбнулся и стал читать вдруг вспомнившиеся ему строки известного философа Манеева:

-Биополя в бессмертии желанном,

Паря над прахом, что в земле сырой,

Светло сияют крупно-звездным планом,

Где вечной музыки высокий строй.

-Можно я тоже прочитаю вам очень содержательные стихи об этом Виктора Гюго, которые я специально в Москве поискала в библиотеке на русском языке и записала в свой блокнот.

-Мы ловим каждый звук в пространствах опустелых,

Мы слышим: бродит дух в таинственных пределах,

И темнота дрожит..
ВЕРХНИЙ ЭТАЖ ЕВРОПЫ

Где Шахдаг пленяет душу,

Я привстал на стременах.

Ходят женщины Куруша

В ватных стеганых штанах.

Н. Тихонов

На западной стороне гор, тропа была закрыта клубами темных туч, там громыхали молнии и лил дождь. А на востоке небо открылось от туч и стали видны отвесный массив Яру-дага, припорошенный по верху только что выпавшим снегом. До темноты оставалось мало времени и Кариман с Аливерди в один голос решили идти в сторону Куруша. Туда тропа была не такой уж крутой, как та, по которой они поднялись на Уранлер. Да и гроза на той стороне уже прошла и небо медленно прояснялось.

Солнце, сквозь уходящие на запад тучи, осветило горы.

Скалы и камни стали парит, становилось жарко. Члены экспедиции осторожно переставляя ноги по мокрым камням, держась и помогая друг другу, двинулись по круто спускающейся вниз тропе. Кариман два года назад по этой тропе со стороны Куруша подымался на Уранлер и потому, как проводник, шел впереди.

Двое молодых парней, вызвались помогать гостям до самого Куруша. Они шли рядом с Матфеем и Оскаром, поддерживая их на опасных местах среди скал и движущихся вниз под ногами щебенистых осыпей.

Джон и Каролина шли держась за руки друг друга. Чуть поодаль следом за ними шагал Аливерди, дымя сигаретой и думая о том, как «сообщить в Махачкалу, своему медицинскому начальству, о спасении им столь важных гостей. Может хоть какую грамоту дадут. От районного начальства, которое не захотела вновь поставить его главврачом, ничего хорошего он не ожидал. Ибо они думают лишь о собственном кармане и брюхе. И хотят, чтобы главврач стоял перед ними на задних лапках и услужливо вилял хвостиком. Хотя я, опытный специалист, намного полезней для народа, чем они, двуличные взяточники. Которые говорят людям одно, а делают все наоборот, но с пользой не для всех людей, а лично для себя и своего клана.

-Скажите, пожалуйста, господин доктор, что с нами случилось во время грозы. Это не будет опасно для здоровья в будущем? –Обернулась к Аливерди и с какой то заискивающей улыбкой на лице спросила Каролина.

-Всю жизнь поминайте имама Ярагского добром. При ударе молнии в землю даже на большем расстоянии от его поражающего действия гибнут и люди, и скот, хотя видимых следов на теле не всегда обнаруживаются. Не будь над вами каменного купола, возведенного руками алима полтора века назад, вряд- ли помогли бы вам мои уколы и растирания. Как говорят у нас, «мертвому Абдалу даже самая жирная шурпа уже не поможет. Хоть вливай ее ему через задний проход.» -С присущей медикам бесцеремонностью объяснил Аливерди, пыхтя своей сигаретой.

-Скажи, уважаемый Аливерди. –Спросил Джон. - Вам родители дали имя английского буржуазного революционера Оливера Кромвеля, который убивал королей?

-Я от родителей слышал, что так звали моего прадеда. Но студенты в институте меня то же обзывали Оливером. Сперва я думал, что это кличка какая то оскорбительная. Лез в драки. Потом, понял, даже стал гордиться, что меня так зовут.

-Наверно, это одно имя, Оливер и Аливерди. –Остановившись, обернулся назад Кариман. - Просто у лезгин ко многим старым, очень древним именам добавлено окончание «дин». Что означает «вера». Получается, что ты «Оливер веры».

-Не знаю. Я врач. Со специализацией на рентгенолога и специалиста по иридодиагностике, определении болезней по радужной оболочке глаз. Дважды в Москве проходил специализацию. Это я знаю. А вот, откуда у кого какие имена как произошли – не могу диагноз поставить. Потому что не обучался таким делам.

-Дий был одним из имен Зевса, по лезгински Цевса – Цева, что означает небо. Получается, Аливерди это есть Оливер неба. Или Оливер данный богом. –Объяснил Кариман.

-А как объяснить многие другие имена, очень похожие на индоевропейские? –Спросила Каролина. Вот, например, –Агаси, Даниэл, Эсли, Вели .

-Джохан, Эмма, Иса, Аливерди.. -Продолжил Кариман.

-Мое имя не какое то там индоевропейское, а чисто лезгинское. –Возразил Аливерди. –Мы имена берем у своих дедов и прадедов. А не у индоевропейцев.

-Тогда остается другая версия о том, что это индоевропейцы с вашими кавказскими именами пошли отсюда и освоили новые земли на северо-западе.

-С такой теорией я вполне могу согласиться. –Заявил довольный Аливерди.

Разговоры постепенно прекратились, ибо шагать по крутой тропе вниз было труднее, чем идти в подъем. Достаточно было при спуске споткнутся на крутой каменистой тропе или не удержаться, то скатишься в ущелье, не очень и глубокое, но усыпанное острыми обломками скал.