Москва Издательство "Республика"

нистичности физиологического и общественного труда увязана у М. с идеями простой и сложной кооперации. К последней, основанной на разделении труда, М. относил буржуазное об-во, противопоставлял ему простую кооперацию эпохи первобытного коммунизма. На этом основании он полагал, что рус. крестьянская община, уступая капиталистическому Западу по степени развития, стоит выше но типу развития и поэтому ближе к социализму как идеалу будущего. Взаимоотношение личности с об-вом М. представлял как ее борьбу за свою индивидуальность, считая допустимым отказ от совершенствования об-ва, если оно мешает развитию личности. Под влиянием неадекватных оценок Плеханова в отечественной литературе возникло недостаточно объективное толкование учения М. о "героях" и "толпе", неправомерно сведенного к философ-ско-исторической идее пассивной, инертной толпы, приводимой в движение критически мыслящими единицами — героями. На самом деле оно представляет собой социально-психологическую концепцию (перекликающуюся частично с идеями Г. Тарда и Г. Лебона, но сформулированную независимо от них) стадности, табунного поведения человеческой толпы, увлекаемой по законам подражания не обязательно великой личностью, "героем", но часто просто полоумными чудаками, честолюбивыми самозванцами, авантюристами, шарлатанами и заведомыми злодеями. В 70—80-х гг. М. не без основания слыл первым литературным критиком. В этой области он продолжал просветительскую традицию 60-х гг., в версии Чернышевского и Добролюбова, согласно к-рой литература — это не сфера "чистого искусства", но орудие, служащее об-ву, поскольку она отражает его многообразную жизнь и выносит приговор социальным явлениям. Вместе с тем М. — активный противник утилитарных и нигилистических литературно-критических взглядов, выразителем к-рых был Писарев. М. относится к тем публицистам и мыслителям, к-рые пользовались большой популярностью не только в кругу своих идейных единомышленников, но и в др. общественных течениях. К 150-ле-тию М-, отмечавшемуся в 1992 г., отечественная историография сумела преодолеть отрицательное отношение к его идейному наследию, имеющее своим истоком жесткую, а порой бескомпромиссную идейную борьбу, развернувшуюся в кон. ХГХ — нач. XX в. между рус. марксистами и народниками.

Ли τ . : Чернов В. М. Памяти Н. К. Михайловского. Спб., 1906; Колосов Е. Е. Очерки мировоззрения Н. К. Михайловского. Теория разделения труда как основа научной социологии. Схема и анализ. Опыт литературного анализа. Спб., 1912; Ленин В. И. Народники

о Н. К. Михайловском // Поли, собр. соч. Т. 24. С. 333- 337; Горев Б. И. Николай Константинович Михайловский. Его жизнь, литературная деятельность и миросозерцание. Л., 1931; Галактионов Α. Α., Никандров П. Φ. Η. К. Михайловский // Идеологи русского народничества. Л„ 1966 (гл. 6); Вияенская Э. С. Н. К. Михайловский и его идейная роль в народническом движении 70-х — начала 80-х годов XIX века. М., 1979; Слинько А. А. Н. К. Михайловский и русское общественно-литературное движение второй половины XIX -- начала XX века. 2-е изд. Воронеж, 1982; Володин А- И. Выдающийся деятель русской культуры // Отечественная история. 1993. № 6; BilHngton J. Mikhailovsky and Russian Populism. Oxford, 1958.

В. Ф. Пустарнаков

МИХНЕВИЧ Иосиф Григорьевич

(1809—1885) — религиозный философ, историк философии. Окончил магистром Киевскую духовную академию, в 1836—1839 гг. был в ней проф., а затем перешел в одесский Ришельевский лицей. Нек-рое время был помощником попечителя Варшавского и Киевского учебных округов. Первой работой М. было исследование "Об успехах греческих философов в теоретическом и практическом отношениях" (Журнал Министерства народного просвещения. 1839. Ч. 24). Отдав должное греч. философам, М. переходит к рассмотрению христианской философии. По его мнению, в новом христианском мире философия приобретает более "возвышенное" направление, ее умственное зрение расширяется и она обнимает всю целость бытия, сосредоточенную в верховном начале ее. Боге. У философии два начала: "закон неписаный, природный, закон ума" и "закон писаный, положительный, закон Откровения", и философ должен руководствоваться тем и др. законом, в противном случае он или "разрушит все для своей философии", или "уничтожит саму философию". Только та философия вводит в святилище истинной мудрости, считает М., к-рая исходит из ума, нимало не удаляясь от Откровения, ибо "слепа та вера, в которой нет знания, но не дальновидно и то знание, в котором нет веры". Такая философия соответствует духу "Святой Руси, которая издревле чуждалась мудрований ума, несогласных с заветными истинами веры". К 1850 г. относится "Опыт простого изложения системы Шеллинга, рассматриваемый в связи с системами других германских философов" ("Речь профессора Иосифа Михневича", Одесса). Германия, утверждал М., заняла по справедливости первое место в истории философии. "Это — Греция в новом мире". Что же касается русских, то для них система Шеллинга и др. "ему подобных", доведенная до "той высоты умозрений, на которую едва могут восходить и умы, посвященные в таинства этой науки", важна единственно по своим результатам, из к-рых следует, что "знание само требует веры, так как она составляет для него и неточное начало, и верное руководство, и твердую опору;

Младороссы

что философия не может обойтись без религии, так как одна только религия своими вечными истинами может доставить философии ту "положительность", которой в настоящее время от нее требуют и которой напрасно ищут в других источниках". Благодаря природному настроению рус. ума, в основу к-рого, по М., положены "твердые начала религии, охраняющие его от всех уклонений", наша философия так сроднилась с религией, что привыкла и мыслить в ее духе, выражаться ее языком, находя своих представителей в кругу лиц, изучающих истины ума наравне с догматами Откровения. "Семена ложных мудрований" если и были заносимы к нам, то никогда не могли привиться к нашей благодатной почве, к-рая "так проникнута духом евангельского учения, что не может принимать в себя ничего такого, что несогласно с началами нравственности и религии, на которых незыблемо держится благоденствие России". Но если кто-то скажет, что потому-то у нас не было и нет философии, то М. на это дает следующий ответ: "Не было, нет и — скажем более к чести русского народа — никогда не будет у нас того суетного мудрования, которое в буйном стремлении к мечтательному всезнанию ниспровергает все священное и заветное; но была, есть и будет та истинная мудрость, которая, не выходя из границ ума, всегда готова преклониться пред верою там, где самою природою положен предел умственным изысканиям". Все это, по мнению М., соответствует духу рус. народа, воспитанного на традиционных началах "православия, законности и порядка".

Соч.: Опыт постепенного развития главных действий мышления, как руководство для первоначального преподавания логики. Одесса, 1847; Опыт простого изложения системы Шеллинга, рассматриваемый в связи с системами других германских философов. Одесса, 1850; Руководство к начальному изучению логики. Одесса, 1874.

МЛАДОРОССЫ — одно из течений рус. эмиграции (оформилось в 1923 г. в Мюнхене, самораспустилось в 1939 г. в Париже), соединившее в себе нек-рые элементы сменовеховства (национал-большевизм) и евразийства на платформе признания свершившейся революции. Центры М. — традиционные места проживания эмигрантов: Берлин, Прага, Париж, где выпускался ежемесячный журн. "Младоросс" (1931—1932), газ. "Младоросская искра" (1931—1939), вышел ряд сборников. Организационно "Союз младороссов" включал представителей относительно молодого поколения эмигрантов: А. Л. Казем-Бека (лидер движения), Н. Арсеньева, Г. Бутакова, К. Елита-Вельчковского, С. Зеньковского, А. Львова, С. Оболенского. Обзор осн. публикаций "Младоросса" свидетельствует о вторичности мн. идей участников движе-

302

ния, но в них содержатся оригинальные положения, определившие его лицо. Ядро политической философии М. — идея социальной монархии, неомонархизм как союз советов и царя в форме органического государства (в духе О. Шпенглера, О. Шпанна), способного якобы обеспечить социальную справедливость. Казем-Бек обосновал идею пореволюционного монархизма как естественного порядка для России — без нарушения уже созданных органов власти (Младоросс. 1931. № 1). Он определял социалистическую революцию как национальную по своему характеру,, а поскольку рус. народ склонен к автократическому правлению, то и как неомонархическую (Там же. № 4). Постоянные темы последующих публикаций — агония либерального демократизма и сопутствующего ему парламентаризма на Западе, обличение сталинской плутократии, контуры органического государства в форме социальной монархии. Социально-экономическая платформа М. включала апологию индустриализации как пути к национальному возрождению (говорилось, в частности, что "подлинный хозрасчет будет осуществлять не социализм, а монархия" (Младоросс. 1932. № 1. С. 13). Советы как надклассовую организацию управления Казем-Бек считал соответствующими национальным задачам. "Вся страна теперь — один класс... Победа национальной реальности над классовой мистикой и будет решающей победой Русской национальной революции" (Младоросс. 1931. № 14. С. 1). Сталинское государство плутократи-чно по своей природе, ибо извращает идею власти Советов, дать ее полное выражение может только монархия. Казем-Бек доказывал, что крестьянство является основой неомонархического движения, поэтому и следует повернуться лицом к деревне, но не так, как это происходило » нач. 30-х гг. Взгляды М. подвергались критике со стороны практически всех направлений эмигрантской мысли. В свою очередь и М. критиковали не только социалистов, но и умеренно буржуазные партии (особенно яростно кадетов) и монархистов. Относительно же евразийства они отмечали, что это течение родилось в оскорбленном самолюбии рус. интеллигента, нарядившегося в бухарский халат, но не могущего спрятать его красной подкладки. Со сменовеховцами их роднило признание факта революции, необходимости процессов индустриализации, но если первые делали ставку на постепенное в чем-то интернациональное "обуржуазивание" страны — по логике ее тогдашнего экономического развития, — то М., принимая во внимание преобладание крестьянства и монархического начала в нем, скорее выступали за сотрудничество классов в рамках национальных основ и под эгидой принципов неомонархизма. М. упрекали в близости к фашизму и в апологии советизма. После войны лидер М. Казем-Бек вернулся

Морозов

Э. Г. Лаврик

МОРОЗОВ Николай Александрович (25. 06 (7. 07). 1854, Ярославская губ. — 30.07.1946)

— революционный народник, ученый, писатель, член исполкома "Народной воли", участник покушений на Александра II. М. провел в одиночке Шлиссельбургской крепости 22 года. После Октября 1917 г. — почетный академик (по предложению Ленина, выдавшего М. охранную грамоту на имение). Как общественный деятель сформировался под влиянием "русского социализма", ценил труды Прудона и Чернышевского (у последнего выделял политэкономию трудящихся и теорию разумного эгоизма). Под влиянием заговорщического социализма Ткачева М. в статье "Русское террористическое движение" (опубликована в эмигрантской газ. "Общее дело", 1880) изложил концепцию террористической революции. Он утверждал, что "внутренние причины революций вечно одни и те же" — ухудшение положения масс и взрыв их недовольства. Вместе с тем революции неодинаковы, своеобразны. Своеобразие рус. революции происходит из отсталости патриархального крестьянства, незначительности городского пролетариата и наличия активной интеллигенции, готовой "подтолкнуть историю", сводя счеты с реакционным правительством и продажной бюрократией. Интеллигентское революционное меньшинство, "сильное и страшное своей энергией и неуловимостью", обретает в террористической революции, "самой справедливой из всех форм революций", рычаг для социального переворота. Она более гуманна, нежели "массовая революция, где гибнет много людей", и требует меньше "личных сил". Террор, включая индивидуальный, по М.,

— это месть "за поруганное человеческое достоинство" и одновременно "действие самозащиты партии". Он считал, что "3—4 удачных и быстро идущих одно за другим цареубийств" развяжут социальную революцию, а в перспективе откроют "широкую дорогу для социалистической деятельности в России". В Шлиссельбурге и после революции 1905 г. М. обратился к изучению истории философии, науки, религии и христианства. Он резко критиковал религиозное миросозерцание, мн. события "Священной истории" (Ветхого и Нового Заветов) связывал с космическими процессами, уточняя их на основе данных древн. источников о затмениях Солнца, Луны, движении комет и метеоритов, землетрясений. Считал, что начало христианства было стихий-

но-демократическим, а его первичной формой выступал "монашеский коммунизм", затем оно выродилось, ибо приспособилось к интересам власти. Православие, по М.. всегда "оставалось вне жизни" и потому еще "ниже критики", чем самодержавие. Возникновение и развитие философии М. усматривал в ее антропологической природе и связывал с решением вопроса: ' "Как произошел человек и все его окружающее?" В общих проблемах науки примыкал к механистическому материализму, считая, что "первоначальные силы природы немногочисленны" и объясняются на основе законов механики. Диалектика представлялась М. методом абстрактной философии, а не конкретных наук, к-рые не обязаны ей ни одним своим открытием. В вопросах общественной теории придерживался своей версии "эволюционной социологии". Личность, по его мнению, имеет приоритет перед "абстракцией общества", поэтому в основе социологии лежит психология. Эволюция психики человека есть причина его социальной эволюции. Человек стремится к свободе, и его деятельность, фиксируемую в исторических событиях, следует рассматривать в первую очередь с т. зр. эволюционной справедливости, нравственной ценности. Что касается таких факторов, как классы и классовая борьба, то они, по мнению М., преходящи, играют лишь роль средств достижения лучшей жизни для будущих поколений.

Соч.: Литературная злоба дня //Отечественные записки. 1877. № 1; Русское террористическое движение// Общее дело. Женева, 1880; Откровение в грозе и буре. История возникновения Апокалипсиса. М., 1907; Христос. Небесные вехи земной истории человечества. М., 1927: Повести моей жизни. М., 1917—1918. Т. 1--Ч.

Лит .: Куковская Л. Н. Н. А. Морозов. М., 1912; Морозова К. Н. А. Морозов. М.-—Л., 1944.

"МОСКВА — ТРЕТИЙ РИМ" — теория, в к-рой идея Рима как центра христианского мира связывалась с эсхатологической идеей странствующего царства, удерживающего приход антихриста, а также бытовавшей в Европе после падения Зап. Римской империи идеей передачи имперской власти. Историческим прологом ее появления было взятие турками в 1453 г. Константинополя, столицы Вост. Римской империи, названной уже в постановлениях II Вселенского (Константинопольского) собора "новым Римом", и возвышение московского князя вследствие присоединения к его княжеству новых земель (Новгорода и Пскова). На нее оказали также влияние ожидания конца света на исходе седьмого тысячелетия от сотворения мира (1492). Впервые идея о преемственности христианского царства высказывалась в изложении пасхалии "на осьмую тысящу лет" митрополита Зосимы (1492), затем — в посланиях старца Спасо-Еле-азарова монастыря Филофея: к Василию III (ок.

Московское психологическое об-во

304

5J__45). Согласно Ипполиту Римскому, истукан

символизирует четыре царства, последовательно сменявшие друг друга в мировой истории: вавилонское, мидо-персидское, эллино-македонское и римское. С падением римского царства должен явиться антихрист. Тема странствующего царства — царство или град находится в странствии в скитании до тех пор, пока не придет час бежать в пустыню, — встречается и в византийской литературе. В историософской концепции Филофея установление христианского царства в Москве является третьей и последней попыткой создать земной православный град и задержать пришествие антихриста. "...Храни и внимай, благочестивый царь, — обращается он к Василию III, — то-щу, что все христианские царства сошлись в одно твое, что два Рима пали, а третий стоит, четвертому же не бывать. И твое христианское царство другим не сменится, по слову великого Богослова, а для христианской церкви сбудется блаженного Давида слово: "Вот покой мой во веки веков, здесь поселюсь, как пожелал я того". Мысль об отвержении Византии раскрывается Филофеем постепенно: в послании к Василию III он просто констатирует факт падения Константинополя, в послании к Мунехину по поводу звездочетцев и латинян видит причину его падения в измене греков православной вере, а в послании к Ивану IV падение второго Рима представляется полным и бесповоротным вследствие его соединения с лат. верой (Флорентийская уния 1439 г.). Помимо эсхатологического, теория "М. — т. Р." содержит мессианический аспект, выражающийся в идее смены богоизбранности народов, отвержения одного и призвания другого народа как оплота христианства. Филофей развивает этот мотив, прозвучавший в "Слове о законе и благодати" митрополита Илариона. Со временем указанная теория превратилась в идеологическое подкрепление самодержавной власти московского царя, созидающего новый Рим взамен прежнего, а отнюдь не продолжающего традиции второго Рима. Именно в таком ключе она интерпретировалась Данилевским, Катковым, А. А. Киреевым, Тихомировым. Ее отзвуки были в кантате П. И. Чайковского "Москва" на слова А. Н. Майкова, написанной дня торжеств по поводу коронации Александра III. О ее эсхатологическом смысле напоминает В. С. Соловьев в стихотворении "Панмонголизм" (1894): "И третий Рим лежит во прахе, /А уж четвертому не быть".

Лит . : Послания старца Филофея //Памятники литературы Древней Руси. Конец XV — первая половина XVI века. М., 1984; Малинин В. Старец Елеазарова

монастыря Филофей и его послания. Киев, 1901; Аверин-цев С. С. Византия и Русь: два типа духовности. Статья первая //Новый мир. 1988. № 7; Громов М. И., Козлов Н. С. Русская философская мысль X—XVII вв. М., 1990; Прот. Мейендорф И. Византия и Московская Русь. Париж, 1990.

А. П. Козырев

МОСКОВСКОЕ ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО (МПО) — Психологическое общество при Императорском Московском ун-те (1885—1922). Создано по инициативе проф. ун-та Троицкого. Он же был первым председателем МПО (до 1887 г.), затем его сменил Грот. В "доме Лопатиных" собиралась группа философов: Лопатин, В. С. Соловьев, С. Н. и Ε. Η. Трубецкие, Грот. Благодаря их участию в МПО стали преобладать философы. В этот период МПО становится одним из центров культурной жизни Москвы. С 1888 г. начинают выходить "Труды МПО" и "Издания МПО". В основном это переводы Спинозы, Лейбница, Канта, К. Фишера, Э. Кэр-да, Вундта, Паульсена, Геффдинга. Издавались и сб. статей членов МПО: "О свободе воли" (1889) и др. С 1889 г. под ред. Грота начинает выходить журн. "Вопросы философии и психологии". На титульном листе значилось: "При участии Московского психологического общества". Издателем журн. был А. А. Абрикосов, передавший его в 1893 г. в собственность МПО. Членами МПО были почти все известные тогда философы, психологи и психиатры России, а также математики Б. Н. Бабынин, Бугаев, Н. А. Васильев, И. И. Жегалкин, Б. К. Млодзеевский, Некрасов, ученые-естественники В. И. Вернадский, Н. Е. Жуковский, К. А. Тимирязев, Н. А. Умов, историки Ключевский, Д. М. Петрушевский, И. В. Цветаев, Милюков ("магистр русской истории"), юристы А. Ф. Кони, С. А. Муромцев, Φ. Η. Плевако, историки литературы А. Н. Веселовс-кий, М. Н. Розанов, В. Ф. Саводник, Н. И. Сто-роженко, проф. Московской духовной академии А. И. Введенский, П. П. Соколов, А. А. Спасский, П. В. Тихомиров, И. В. Попов, писатели П. Д. Боборыкин, Иванов, В. И. Немирович-Данченко, Толстой, А. И. Эртель, М. К. Морозова. Были и иностранные члены: В. Виндельбанд, В. Вундт, Э. Гартман, Г. Гельмгольц, Г. Геффдинг, У. Джемс, Э. Дюбуа-Реймон, X. Зигварт, Т. Рибо, Ш. Рише, Г. Спенсер, Э. Целлер и др. (в 1914 г., после начала войны, по распоряжению министра народного просвещения из МПО были исключены германские подданные). С 1899 г. председателем МПО становится Лопатин. С нач. XX в. деятельность МПО ослабевает в связи со смертью его активных членов: Троицкого (1899), Грота (1899), В. С. Соловьева (1900), С. С. Корсакова (1900), А. А. Токарского (1901), С. Н. Трубецкого (1905). На этот процесс повлияло также увлечение членов об-ва политикой. Но после 1907 г. деятельность МПО постепенно активизируется.

305

ϊ?£ΐ

В эти годы МПО сосуществует с вновь возникшими религиозно-философскими обществами: с Религиозно-философским об-вом памяти Вл. Соловьева (с 1905 г.) и с Кружком ищущих христианского просвещения (с 1908 г.), к-рые сосредоточили внимание на религиозно-философской проблематике. После смерти Лопатина в 1920 г. председателем МПО становится И. А. Ильин. Знаменательно, что на последнем заседании МПО в 1922 г. под председательством Ильина Лосев читал доклад "Эйдос и идея у Платона". После закрытия МПО мн. философы — члены МПО эмигрировали добровольно или были высланы в 1922 г. Большинство оставшихся — репрессировано. Протоколы заседаний и списки членов МПО печатались в журн. "Вопросы философии и психологии".

Ли τ . : Виноградов Н. Д. Краткий исторический очерк деятельности Московского Психологического общества за 25 лет //Вопросы философии и психологии. 1910. № 103.

С. М. Половинкин

МОЧУЛЬСКИЙ Константин Васильевич (28. 01 (9. 02). 1892, Одесса — 21. 03. 1948, Камбо, Франция) — литературовед, философ. Род. в семье проф. Новороссийского (Одесского) ун-та В. Н. Мочульского, автора исследования о рус. духовных стихах. Окончил в 1914 г. Петербургский ун-т по романо-германскому отд. историко-филологического ф-та. В 1916 г. сдал экзамен на степень магистра и был избран приват-доцентом Петроградского ун-та. В 1918 г. состоял доцентом Новороссийского (Одесского) ун-та. В 1920 г. эмигрировал в Болгарию, где до нач. 1922 г. был штатным доцентом Софийского ун-та. В 1922 г. переехал в Париж. Преподавал на рус. курсах в Сорбонне, где читал с 1924 по 1941 г. циклы лекций по истории рус. литературы и рус. мысли XIX и XX вв. С 1934 г. преподавал в Свято-Сергиевском богословском православном ин-те историю западноевропейских литератур, а в последние годы жизни — историю зап. церкви, лат. и славянский языки. В сер. 30-х гг. вступил в Братство Св. Софии, созданное по инициативе А. В. Карташева, Булгакова, Г. Н. Трубецкого, Н. О. Лосского, П. Б. Струве, Новгородцева в Праге и в Париже в 1924—1925 гг. Испытал глубокое влияние Булгакова, оказался весьма восприимчивым к софиологической проблематике. В кн. "Владимир Соловьев. Жизнь и учение" (Париж, 1936) считает софиологию "живым сердцем всего богословствования Соловьева, систематической основой его веры и жизни" и резко отрицательно относится к теократическому периоду творчества Соловьева. В сентябре 1935 г. М. входит в созданное матерью Марией (Скоб-цовой) объединение "Православное дело", возникшее в недрах РСХД для социального христианского служения — организации "социальной

работы" в больницах, столовых, общежитиях, воскресно-четверговых школах, избирается заместителем председательницы. После войны это объединение упрекали за-просоветскую ориентацию. М. — автор ряда исследований о рус. писателях XIX—XX вв. Их отличает глубина, обстоятельность, умение тонко передать особенности художественного мышления того или иного.писателя. По отзыву епископа Кассиана (С. С. Без-образова), "у него было сердце нежное до хрупкости и исключительный дар любви. Ловкие люди умели его эксплуатировать, и он часто был неспособен оказать отпор... Чарующая тонкость его духовного облика — не нашей эпохи. Она относится к тому же наследию духа и в наше время грубой силы звучит каким-то анахронизмом. Но в этих анахронизмах светит вечная правда. Разрывая рамки времени, она вторгается в нашу жизнь как благое упование и залог спасения".

Соч.; Духовный путь Гоголя. Париж, 1934 (2-е изд. — Париж, 1976); Владимир Соловьев. Жизнь и учение. Париж, 1936 (2-е изд. — Париж, 1951); Великие русские писатели XIX в. Париж, 1939; Достоевский. Жизнь и творчество. Париж, 1947 (2-е изд. — Париж, 1980); Александр Блок. Париж, 1948; Андрей Белый. Париж, 1955; Валерий Брюсов. Париж, 1962; Гоголь. Соловьев. Достоевский / Сост. и послесл. В. М. Толмачева. М., 1995.

Ли τ . ; En. Кассиан (Безобр.азов). Родословие духа (Памяти К. В. М.) //Православная мысль. 1949. № 7; Митр. Евлогий (Георгиевский). Путь моей жизни. Париж, 1947 (2-е изд. — М., 1994); Яновский В. С. Поля Елисейские. Книга памяти. Нью-Йорк, 1983 (2-е изд — Спб., 1993).

А. П. Козырев

МУРАВЬЕВ Валериан Николаевич (28. 02. 1885—1932) — математик и философ, восприемник и интерпретатор идей и проектов Федорова. Происходил из старинного дворянского, графского рода Муравьевых. Его отец — Н. В. Муравьев, ученый-юрист, долгие годы занимал пост министра юстиции при Николае II. По окончании Императорского Александровского лицея М. до 1913 г. служил сотрудником рус. посольств в Гааге, Париже, Белграде; во время 1-й мировой войны — в центральном аппарате министерства иностранных дел, при Временном правительстве заведовал отделом Балканских стран. Политически был близок партии кадетов. Октябрьскую революцию первоначально воспринял как национальную трагедию. Является одним из авторов сб. "Из глубины". В 1920 г. был приговорен к расстрелу, как участник т. наз. тактического московского центра, но по личному ходатайству Троцкого приговор был отменен. После освобождения М. служил в ряде советских учреждений, в т. ч. ученым секретарем Центрального ин-та труда, возглавляемого А. К. Гастевым, где широко пропагандировал новое "федоровское" понимание труда как осн. средства в борьбе против

Муравьев

слепых, разрушительных сил природы, в деле иреображения мира и человека. В 1930 г. после вторичного ареста был сослан в Нарым, где скончался от тифа (по др. версии — Соловках). М. заимствовал не только центральные федоровские идеи (воскрешение предков, регуляция природы), но и отдельные его мысли, определения (превращение Земли в управляемый космический корабль, строительство городов-кремлей я т. д.), однако нравственно-религиозный пафос учения Федорова у него сменился верой в технический прогресс, в непогрешимость и абсолютность человеческого разума. Автор мн. философских трудов, он смог опубликовать лишь работу "Овладение временем как основная задача организации труда" (М., 1924) на собственные средства. Не вызвав широкого научного резонанса, она не осталась незамеченной в отечественных g эмигрантских философских кругах. Оригинальной в ней является постановка вечной философской проблемы времени, его необратимости, однонаправленности. Время, по мнению М., не обладает абсолютной реальностью, а привязано с материи, оно есть изменяющиеся отношения между вещами, движение и изменения в мире вещей. Поскольку в его представлении это совокупность множественностей, состоящих, в свою очередь, из определенных комбинаций элементов, к-рые могут быть зафиксированы с помощью математических формул или др. символов, то вполне возможно решение проблемы временной необратимости и управления временем через восстановление комбинаций элементов вещей, отсюда — путь и к воскрешению людей (сущность и индивидуальность для М. — также определенная комбинация элементов). Т. обр., овладение временем оказывается тесно связанным с возрастанием господства людей над материальными, природными процессами. Любая деятельность по изменению природы обозначается М. как культурная деятельность, а культура — как непрерывный процесс передачи из поколения в поколение определенных "формул" для восстановления вещей. Чтобы научиться овладевать временем, необходимо, по М., прежде всего преодолеть разделение культуры на два типа: "символическую", в к-рую входят все виды искусства, теоретические науки, знание в целом, способное вырабатывать проекты и символы для возможных действий, и "реальную", в к-рую входят все виды деятельности, реально изменяющие мир. М. считает необходимым создание единой культуры нового типа с организующей ролью разума, "сознательной волей человечества", где не будет также разрыва между теорией и практикой. Возможность для создания такого типа культуры М. видит в объединении человечества на основе общего дела, организованного в виде проекта и выраженного системой математически формул, фиксирующих действия как всего

человечества в целом, так и каждого отдельного участника этого грандиозного дела. Культурный идеал эпохи будет создаваться на основе синтеза результатов науки и достижений искусства. Все это позволит объединенному человечеству правильно организовать совокупность множеств элементов, к-рые сопряжены друг с другом и со всей Вселенной, и осуществить коренное преобразование всех основ жизни согласно идеалам разума. Тип нового братского управления собой и миром М. называет "космократией", "панто-кратией". Победу над смертью в конце концов одержит "анастатика" — искусство воскрешения мертвых. В результате на смену земной истории придет история солнечная, к-рая впоследствии в силу развития технического прогресса и роста мощи объединенного человечества сменится историей космоса. Архивный фонд М. содержит значительное количество еще не исследованных философских и художественных произведений.

Соч.: Овладение временем как основная задача организации труда. М., 1924; Рев племени //Вехи. Из глубины. М., 1991; Внутренний путь// Вопросы философии. 1992. № 1; Философские заметки, афоризмы// Там же.

Ли τ . : Сетницкт Я. А. В. Н. Муравьев //Вселенское дело. Рига. 1934. № 2; Голинков Д. Л. Крушение антисоветского подполья в СССР. М., 1978. Кн. 2; Hagemeister M. V. N. Muraviev //Nikolaj Fedorov. Studien zu Leben, Werk und Wirkung. München, 1989.

H. Г. Бых

МУРАВЬЕВ Никита Михайлович (19 (30). 07. 1796, Москва — 28. 04 (10. 05). 1843, с. Урик Иркутской губ.) — декабрист, теоретик конституционализма. По окончании Московского ун-та М. был определен (1812) на службу в Министерство юстиции. Участник заграничных военных походов 1813—1814 гг., дослужился до капитана (1825). Один из основателей "Союза спасения", член "Союза благоденствия", член Верховной думы и глава "Северного общества" декабристов. Осужден правительством к лишению чинов и дворянства и к ссылке в каторжные работы на 20 лет (в 1832 г. срок был сокращен до 10 лет). Осн. теоретический труд —г три проекта Конституции, свидетельствующие об эволюции его социально-политических воззрений (3-й проект был написан им уже после ареста, в 1826 г.). Исходя из принципов естественного права и конституционализма, уже в преамбуле первого варианта проекта конституции М. заявлял: "Нельзя допустить основанием правительства произвол одного человека, невозможно согласиться, чтобы все права находились на одной стороне, а все обязанности на другой. Слепое повиновение может быть основано только на страхе и недостойно ни разумного повелителя, ни разумных исполнителей. Ставя себя выше законов, государи забыли, что они в таком случае вне закона, — вне человечества!" Главным субъектом общественно-исто-

306

307