Н. гумилева ministry of education and science of kazakhstan

1. 
   Клюева Н.В. Технологии работы психолога с учителем. – М.: ТЦ «Сфера», 2000.
   
2. 
   Овчарова Р.В. Технологии практического психолога образования: Учебное пособие для студентов вузов и практических работников. – М.: ТЦ «Сфера», 2000. – 448 с.
   
3. 
   Практическая психология образования/ Под ред. И.В. Дубровиной: Учебник для студентов высших и средних специальных учебных заведений.
   
4. 
   Грановская Р.М. Элементы практической психологии .— 2-е изд.— Л.: Издательство Ленинградского университета. 1988. – 560с.
   
5. 
   Клюева Т.Н. Концептуальные основы построения региональной психологической службы//Прикладная психология. 2001. №4. - С.1 - 8. 192с.
   
6. 
   Байер Е.А., Стародубцев С.В. Педагогика для студентов вузов. – Ростов н/Д.: Феникс, 2006. – 156с.
   
7. 
   Кузьмин Е.С. Основы социальной психологии. - Л.: ЛГУ, 1967. – 173с.
   – М.: ТЦ «Сфера», 2000. - 528с.
   
8. 
   18 программ тренингов: руководство для профессионаловпод редакцией В. А. Чикер. СПб.: Речь, 2007. — 368 стр.
   

Сходное определение кризиса дает Г. Хэмбли: «Кризис – это опасная возможность с сопутствующей тревогой» /1, с. 43/. Признание двойственной природы кризиса – опасности и возможности – является фундаментальным для определения стратегий профессионального взаимодействия с людьми, находящимися в кризисном состоянии, – клиентами психолога и социального работника, пациентами психотерапевта. Противоречивый характер кризиса признается большинством как отечественных (К.А. Абульханова-Славская,

Л.И. Анцыферова, Р.А. Ахмеров, В.Ф. Василюк, С.Л. Рубинштейн и др.), так и зарубежных (Р. Ассаджиоли, Т. Йоманс и Э. Йоманс, К. Гроф и С. Гроф, И. Ялом, К.Г. Юнг и др.) исследователей, занимавшихся кризисной психологией. Они придерживаются мнения о том, что кризис является предпосылкой важнейших личностных изменений, характер которых может быть как позитивным (конструктивным, созидательным, интегрирующим), так и негативным (деструктивным, разрушительным, разъединяющим).

В случае если кризис не разрешен или разрешен неадекватно, это может привнести в личность деструктивный аспект и тем самым затруднить процесс дальнейшего роста и развития.

Как отмечает Б. Якобсен, деструктивной стороной кризиса является потеря: «Кризис несет в себе потерю. Индивид теряет что-то, чего ему потом не хватает. Реакцией на потерю является скорбь. Скорбя, индивид либо вновь приобретает то, что было потеряно, либо смиряется с потерей, насколько это возможно. В течение этого процесса индивид постепенно вновь начинает радоваться жизни» /2, с. 17/. При этом можно выделить несколько видов потерь.

Во-первых, прямая и физическая потеря, например, когда человек теряет кого-нибудь из близких или же он вынужден покинуть свой дом или страну. Потерей также может быть потеря части тела в результате аварии или хирургической операции. Такие конкретные и прямые потери могут быть глубоко болезненными, однако у них есть преимущество в том, что они конкретны и легко заметны.

Во-вторых, психологическая потеря, например, изменения в психике члена семьи. Это может произойти либо в связи с болезнью (болезнь Альцгеймера или психотическое состояние), либо в связи с развитием новых черт характера, религиозного обращения или чего-либо подобного. В этих случаях тело другого остается нетронутым, однако связи с его психикой или душой такими, какими они были ранее, потеряны. Человек, получивший новую работу, переехавший в другую страну или изменивший политические или религиозные взгляды может также переживать разные потери, например потерю определенных форм социальных взаимоотношений, настроений, чувства общности или форм общения. Это может привести к смутным и гнетущим чувствам лишения, недостатка, с которыми бывает нелегко справиться, поскольку тяжело сказать, чего конкретно не хватает.

Третьим видом потери является потеря смысла и картины мира. На этот аспект обращают внимание целый ряд исследователей. Так, по В. Франклу, отсутствие смысла жизни, так называемый, экзистенциальный вакуум, ведет к развитию невроза, делает человека беспомощным перед лицом трудностей.

Четвертый тип потери особо подчеркивается экзистенциальными мыслителями: индивид, который находится в кризисе, теряет часть своей собственной жизнии таким образом часть себя самого. По словам М. Босса «исчезает вероятность когда-либо еще быть вместе с объектом... в определенном смысле человеческая экзистенция разрывается или ломается» /3, с. 102/. Говоря об объектах, людях или событиях, которые исчезают из жизни человека, М. Босс пишет: «Когда что-нибудь ускользает от меня, мои отношения с этим объектом потеряны, и эти отношения с тем, что присутствует в моей экзистенциальной очевидности являются именно тем, что составляет мое существование и делает меня тем, кем я являюсь. В той мере, в какой присутствующее ускользает от меня и я его забываю, я убываю как человеческое существование» /3, с. 125/.

Таким образом, когда человек теряет другого человека или какой-либо дорогой ему объект, он теряет и отношения с этим человеком или объектом. Он также теряет ту часть себя, что была связана с другим человеком или вещью. Он теряет определенную полноту жизни, которая была связана с этими отношениями.

Опасность кризиса заключается и в том, что происходит разрыв нормального течения жизни. Разрыв появляется внезапно и с такой необычайной интенсивностью, будто кажется, что жизнь находится в опасности до тех пор, пока продолжается кризис. Согласно

О. Больнову, кризисы являются «событиями, которые из-за своей критической и опасной природы выступают из непрерывного течения жизни» /4, с. 96/.

Но кризис – это не только «угроза катастрофы» для личности, но и возможность ее изменения, перехода на новую ступень развития, источник силы. И в этом его позитивный аспект. Кризис в данном случае может стать для личности возможностью изменить что-то в себе и в своей жизни, научиться чему-то новому, переосмыслить, а иногда и впервые осознать свой жизненный путь, собственные цели, ценности, отношение к себе и к другим людям. К. Гроф и С. Гроф отмечают, что «если правильно понять кризис и относиться к нему как к трудному этапу в естественном процессе развития, то он способен дать спонтанное исцеление различных эмоциональных и психосоматических нарушений, благоприятное изменение личности, разрешение важных жизненных проблем и эволюционное движение к тому, что называют высшим сознанием» /5, с. 173/. Подобных идей придерживались в своих работах К.Г. Юнг и Р. Ассаджиоли.

Позитивная сторона кризиса предоставляет возможность открытия глубин существования. Б. Якобсен сравнивает переживание кризиса с ситуацией, когда в земле открывается трещина, которая прежде была засыпана песком, или когда трещина появляется в земле во время землетрясения. Трещина позволяет индивиду глубже заглянуть во что-то очень важное. Таким образом, кризис становится экзистенциальным и может стать поворотной точкой в жизни человека, новой жизненной возможностью.

В своей книге «Existential Psychotherapy» И. Ялом описывает четыре основные экзистенциальные данности: 1) смерть (мы живем, но однажды мы умрем), 2) свобода (мы строим свои жизни сами, но из пустоты), 3) изоляция (мы рождены и умираем одни, но нам необходимы другие люди и чувство общности), и 4) бессмысленность (мы ищем и строим смысл жизни, но во Вселенной без смысла).

Согласно И. Ялому, переживание кризиса является как разрушительной, так и плодотворной возможностью найти собственную позицию по отношению к этим четырем и другим основным экзистенциальным диллемам. В исследовании выживших во время кораблекрушения корабля «Scandinacian Star» в 1990 г. рассматривалась связь между вызванным кораблекрушением кризисом и вышеупомянутыми четырьмя базисными постулатами. У большинства участников исследования четыре экзистенциальных аспекта были заметно активизированы кризисом.

Согласно О. Больнову, кризис является частью человеческой природы как болезненный, но важный путь развития: «Жизнь человека это не только что-то, что находится здесь. Она должна быть принята на себя, и этого можно достигнуть только через процесс острого отделения ее от будничной жизни» /4, с. 115/. В моменты кризиса, жизнь проживается с особой интенсивностью. Именно тогда представляется возможность взять свою экзистенцию на себя. Так что кризис, говорит О. Больнов, играет в жизни крайне необходимую роль. Только переживая кризис индивид проходит путь от состояния природного создания до подлинного «я».

Экзистенциальные теоретики рассматривают кризис как открытие возможностей. Каким бы тяжелым не был кризис, он всегда будет содержать в себе как боль, так и возможность. При этом путь к возможности лежит через боль, позитивное достигается через негативное. Боль, которую испытывает человек в кризисе, мотивирует его на поиск новых путей решения, ресурсов, на приобретение новых навыков, и как следствие, на дальнейшее развитие. Кризис можно характеризовать как трансформирующий, поскольку он одновременно несет не только отказ от старых, привычных способов бытия, но также поиск и совершенствование новых, более прогрессивных.

Кризис перемещает человека в маргинальное положение или нейтральную зону, положение, когда привычные стереотипы мышления и поведения уже не работают, а новых – еще нет. Это состояние «между небом и землей», «промежуточный период», о котором

Э. Йоманс пишет, что это «время вопросов, а не ответов на них, это время учиться любить вопросы, любить то, что пока не имеет решения» /6, с. 108/. О нахождении в этой пограничной области свидетельствует появляющееся в этот период сопротивление, переживаемое как страх изменений, как страх быть другим, оторваться от привычных и потому безопасных стереотипов и отправиться на поиски неизведанного в себе и в окружающем мире. Кризис требует от человека изменения способа бытия – жизненного стиля, образа мышления, отношения к себе, окружающему миру и основным экзистенциальным проблемам.

Итак, суть психологического кризиса – это противоречие между старым и новым, между привычным прошлым и возможным будущим, между тем, кем ты был и тем, кем бы ты мог стать. Действительно, с одной стороны, в кризисе всегда присутствует риск его деструктивного проживания личностью, снижающего ее возможности развития, самореализации. С другой, любой кризис – это возможность позитивных изменений, переосмысления своей жизни, а может быть и начала нового пути. Как писал

Л.С. Выготский: «Кризисы – это не временное состояние, а путь внутренней жизни» /7, с. 291/.

Исходя из понимания кризиса как «полного опасности шанса», необходимо отказаться от оценочных суждений. Привлекательным с нашей точки зрения может стать мудрость буддийской философии: «Нет добра и зла, – есть благо». Она говорит о том, что при освобождении любых событий, происходящих с человеком, от оценок в категориях «хорошо – плохо», они становятся просто опытом, очередным шагом в самопостижении. Как пишет

Э. Йоманс, «проблема состоит в том, чтобы, встречаясь с болью, страданием, близостью смерти, не стараться отвернуться от них, избежать их или смягчить, а научиться их принимать. Если мы научаемся включать страдание в духовный контекст, это меняет как переживание само по себе, так и значение страдания» /6, с. 119/.

Выше мы говорили, что кризис – это одновременно опасность и возможность, разрушение и созидание, потеря и приобретение, смерть старого и рождение нового. Приняв и осознав законы дуального мира, становится ясно, что в кризисе заключен не только период разрушения, но и период созидания, и оба эти периода являются естественными составляющими процесса роста и развития. Нельзя что-то приобрести, ничего не потеряв при этом; точно также невозможно постоянно терять, ничего не получая взамен. И только тогда человек действительно делает очень важный шаг в сторону личной свободы и обретению внутренней силы.

В силу нашего восприятия жизни, процесс созидания привлекает нас больше, поэтому мы лучше знаем его сильные стороны. Период же разрушения сопряжен с болью, что заставляет создавать массу защит, чтобы избежать его, а также обходить стороной переживания других людей, находящихся в этом состоянии. Однако, как пишет Э. Йоманс, «понимающее и уважительное отношение к процессу разрушения как к необходимому этапу личностного и общественного развития – это дар, который мы можем преподнести самим себе, нашим семьям и нашим пациентам, если действительно научимся видеть деструктивную фазу развития» /6, с. 135/. Разрушение – это дар, так как оно содержит в себе еще непроявленное созидание и наша роль как консультанта состоит в том, чтобы помнить об этом и стараться видеть то, что пока еще скрыто. Процесс разрушения также необходим для нас как процесс созидания, потому что эти два процесса – суть один.

Подводя итоги, можно сказать, что кризис обозначает одновременно как ненадежную ситуацию, так и потенциальную возможность подняться к более высокому уровню бытия. Кризис – это всегда момент выбора из нескольких возможных альтернатив, момент выбора регрессивного или прогрессивного решения в дальнейшем развитии. От того, какой именно выбор будет сделан, зависит вся последующая жизнь личности.
Литература

1. 
   Козлов В.В. Работа с кризисной личностью. М.: Изд-во Ин-та Психотерапии, 2003. 300 с.
   
2. 
   Якобсен Б. Жизненный кризис в экзистенциальной перспективе: могут ли травма и кризис рассматриваться как помощь в личном развитии? // Экзистенциальное измерение в консультировании и психотерапии. Бирштонас-Вильнюс: ВЕЭАТ, 2005.
   
3. 
   Руткевич А.М. От Фрейда к Хайдеггеру: Критический очерк экзистенциального психоанализа. М.: Политиздат, 1985. 175 с.
   
4. 
   Больнов Отто Ф. Философия экзистенциализма. СПб.: Лань, 1999. 222 с.
   
5. 
   Гроф С., Гроф К. Духовный кризис: понимание эволюционного кризиса. // Духовный кризис. Статьи и исследования. М.: МТМ, 1995. 256 с.
   
6. 
   Йоманс Э. Самопомощь в мрачные периоды. // Психосинтез и другие интегративные техники психотерапии. / Под ред. А.А. Бадхена, В.Е. Кагана. М.: Смысл, 1997. С. 108-135.
   
7. 
   Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса. // Соч. в 6-ти томах. Т. 1. Вопросытеориииисториипсихологии. М., 1982. С. 291.
   

The East – West or Post-Communist vs. Non-Communist split of Europe will be documented with empirical data pertaining to the last twenty years, since the transformation of 1989.

Objects of analyses will be European countries appearing in the existing data-bases collected by research institutions (e.g. Eurostat and OECD) or by individual researchers. Thus, all the analyses will be secondary to the original studies appearing in the literature. Such approach is getting more and more popular in the field of cross-cultural psychology.
Economic – EuroStat and Health – OECD data

First set of analyses will be performed on EuroStat and OECD data, freely available in the internet for all 27 member states of European Union, and covering last decade (2000-2009).

GLOBE is a name for an international research program on organizational and societal cultures, carried out by a large group of investigators in 62 countries from 1995 till its publication by House et al. (2004). GLOBE presents continuation of the earlier project by Hofstede (1980/2001), whose original five dimensions were given the same names, but not necessarily the same empirical meaning. Altogether, GLOBE postulated has postulated and measured nine dimensions of cultural practices (how things are?); and corresponding with them nine dimensions of cultural values (how things should be?). They are: Performance orientation, Future orientation, Uncertainty avoidance, Family collectivism, Institutional collectivism, Power distance, Gender equality, Assertiveness, Humane orientation. House and his colleagues report substantial correlations between the scales of practices too. This is why, statistical procedures, such as multidimensional scaling will be used to reanalyze the existing country scores.

Schwartz’s research project on values is a large, still ongoing - though about 25 years old - cross-cultural investigation. Schwartz and his collaborators were able to collect data from 78 culture state or ethnic groups. Seven culture level value types have been postulated, with some changes in terminology (Schwartz, 1994, 2004). Currently, these seven constructs are called: Embeddedness, Hierarchy, Mastery, Affective autonomy, Intellectual autonomy, Egalitarianism, and Harmony. Schwartz proposed three bipolar vectors across the value space: Autonomy – Embeddedness, Egalitarianism – Hierarchy, and Harmony – Mastery. In order to further reduce the number of value types or dimensions, it was decided that secondary analyses would be performed on the original country scores provided by the author.

Habitually, subjective well-being is usually considered as the final outcome variable in the chain of explanation/prediction. My work conforms to this tradition. The purpose is this study is to find out to what extent the defined above cultural measures contribute to country happiness in the two parts of Europe.

Of several instruments available in international projects on subjective well-being, three known of their large data-bases have been selected: (i) Diener’s SWLS (Satisfaction With Life Scale); (ii) Veenhoven’s (2008) Life Satisfaction; (iii) Inglehart’s (2008) Survival – Self-expression dimension from the World Value Survey, measuring the value of good life.
Results

Comparing Eastern and Western Europe: Economic and socio-demographic indices

EuroStat provides country level data for 27 EU member states and for three other countries belonging to European Economic Area: Iceland, Norway and Switzerland (http://epp.eurostat.ec.europa.eu/tgm/table.do?tab=table&init=1&plugin=1&language=en&pcode=tsieb010 ). Relatively complete data for these thirty countries, cover the period of the last decade (2000-2009). Russia and Ukraine are not included in EuroStat, but some of the indices for these two countries are available from other sources. All measures included in further analyses were standardized.

We categorized the countries into two categories. The post-communist category includes 10 with communist-past: Bulgaria, Czech Republic, Estonia, Hungary, Latvia, Lithuania, Poland, Rumania, Slovakia, Slovenia; and Russia and Ukraine as non-EU or EEA members.

Twenty countries with a non-communist past form another category: Austria, Belgium, Denmark, Cyprus, Finland, France, Germany, Greece, Iceland, Ireland, Italy, Luxemburg, Malta, Netherlands, Norway, Portugal, Spain, Sweden, Switzerland, and United Kingdom.

Multidimensional scaling on a large number of economic indices reported for the sample of 30 countries was performed as the next step of data analysis. Its rationale was to check if there was one dimension responsible for the above clustering, or more of them. A two dimensional solution offers a good fit to data (stress=.157 and R²=.903). Figure 1 brings the relevant mapping of thirty European countries.

[Figure 1 about here]

Countries are lined up along the horizontal dimension, with all 10 post-communist having low scores: Slovenia, ranking highest in this group, is at the level of Malta, the lowest of non-communist states; the contrast between the two sets of countries is highly significant, F(1,28)=58.06^***, η²=.675. Since this dimension strongly correlates with most variables which differentiated between the two country categories in univariate analyses (please see last column, table 1), it has been called Prosperity & Life Quality (P&LQ).

It is interesting to note, that the thirty countries are laid on Prosperity & Life Quality symmetrically, between Romania {-1.914} and Luxembourg {+1.798]. When two other countries – Russia and Ukraine - are added to the analysis (based on data available for them), the distances become highly asymmetrical, with Russia scoring extremely low {-4.787} and most countries squeezed to low/medium positive scores [max. for Luxembourg=+1.407].

The second, vertical dimension has lower distinctiveness; it has few significant correlates that would be also differentiate it from P&LQ: GDP growth rate (r=528^**); GDP growth rate swings (r=.461^**); Government debt (r=-.691^***); and Population density (r=-.682^***). This dimension is not related to communist past and it was called Growth rate & Population density (GR&PD).

Closer inspection reveals, that the two dimensions have clear geographical interpretation: horizontal P&LQ correlates with geographical longitude, measured by country’s capital location on West to East meridian (0^o=Greenwich), r(30)=.616^***. Vertical GR&PD correlates even higher with Northern geographical latitude (measured again by country’s capital position on a parallel), r(30)=.699^***. Thus, geographical coordinates which have been of historical importance, retain their relevance as correlates of two socio-economic dimensions.

Psycho-cultural measures

Findings of three projects will now be used to compare the two categories of European countries: the GLOBE (House et al., 2004) measures of cultural practices; and culture level value types (Schwartz, 2006).

These results are reported in Figure 2; reduced though to European countries only.

[Figure 2 about here]

Inspection of figure 2 shows that seven out of eight post-communist countries, participating in the project, are located at the left side indicating low Societal Effectiveness⁵. Post-communist countries are slightly lower on this dimension than the rest of European countries, F(1,21)=6.33^*, η²=.232, and substantially lower than the North-Western part of Europe, after five Mediterranean EU members have been excluded, F(1,16)=26.69^***, η²=.625.

[Figure 3 about here]

The first of these scales corresponds to the main axis postulated by Schwartz in his own analyses, and is called in his terms as Embeddedness – Individual autonomy; it correlates strongly with six out of seven value types: harmony, r(78)=.679^***, intellectual autonomy, r=.909^***, affective autonomy, r=.745^***, egalitarianism, r=.569^***, embeddedness, r=-.897^***, and hierarchy, r=-.762^***. The second scale obtained from ALSCAL is significantly and distinctively related only to mastery, r=-.873^***. With the larger sample of participating countries we have equal numbers with communist and non-communist past, 17 in each category. Post-communist countries are located towards the embeddedness end of the scale, while those with no communist experience are closer to individual autonomy, F(1,32)=32.22^***, η²=.502. Mastery did not differentiate the two sets of countries.

Subjective well-being

Subjective well-being has become one of the leading themes at individual as well as at cultural level of psychological inquiry (Diener, & Suh, 2000). Often it is considered as an outcome variable: the last link in the chain process of prediction. It is also the case of this work, where the questions linking communist experience, economic prosperity, and cultural-psychological dimensions with nations’ happiness are raised.

SWLS measures were collected and computed by Marks et al. (2006) in their publication The happy planet index. On a smaller sample of countries this measure is highly convergent with another respectable index by Veenhoven (2006) r(91)=.945. What strikes, is extremely low level of subjective well being among post-communist countries. Their level of life satisfaction is considerably below that expected from the objective indicators of quality of life. Together with the poorest and war ravaged West African nations, the post-communist region is the most unhappy region of the world.
Societal somatic health

The thirty three country level OECD indices of health were subjected to another MDS, which resulted in two dimensional silution. Scale_1 loads high positive on longevity indices and has high negative loadings with death incidence on most health problems; that’s why, it was called Longevity and general healt . Scale_2 is characterized by high death rate of suicidal attempts and incidence rate (but not deaths!) of various cancer diseases. Figure 4 shows the map of Europe spread on these two dimensions.

[Figure 4 about here]

Scale_1: enters significan relations with other variables of our earlier analyses. Thus, it is much higher in the countries without communist past, F(1,29)=110.73^*** , η²=.798; and it correlated with the mean GDP gross/per cap. (for the first decade of 21^st century), r(30)=.892^***, with Schwartz’s autonomy, r(25)=.759^***, and for GLOBE social effectiveness, r(17)=.676^**.

In the last stage of our empirical analyses, a path model binding all previous variables was tested. We started it with the distinction of two categories of European countries, followed by country affluence (GDP/capita). Next, two cultural variables, social effectiveness (GLOBE) and autonomy (Schwartz) were introduced. Finally, their impact on sociatal health and subjective well-being was tested. This model is presented in Figure 5.

[Figure 5 about here]

The model fits the data very well : Χ²(7)= 7,916, p=.340; CFI=.996; RMSEA=.051. All paths are highly significant, and the percent of explained variance in both outcome variables is extremely high: 88% for societal health and 95% subjective well-being. It should be noted, that general somatic health becomes the crucial predictor of psychological well-being. Healthy societies become happy societies.