Никколо Макиавелли. Государь: сочинения ocr: Ихтик

531

VIII

Якопо долгое время воевал под началом своего отца, а затем вместе с

братом сперва за герцога Филиппо, потом за миланский народ, так что в

результате этих длительных отношений имел в Милане много друзей и

пользовался всеобщим расположением, еще увеличившимся из-за нынешних

обстоятельств. Ибо неизменная удачливость Сфорца и его теперешнее могущество

породили зависть, а злосчастие Якопо да и длительное его отсутствие -

жалость к нему в народе и желание видеть его в Милане. Все это проявилось,

едва лишь он прибыл. Почти не было нобилей, которые не вышли бы встречать

его. Улицы, по которым он проезжал, были полны народа, и все громкими

криками приветствовали людей его свиты. Почести эти ускорили его гибель, ибо

они породили в герцоге подозрения и усилили желание уничтожить его. Чтобы

сделать это тайно, он пожелал торжественно отпраздновать свадьбу Якопо со

своей побочной дочерью Друзианой, с которой недавно помолвил его. Затем он

договорился с Ферранте, что король принимает Якопо к себе на службу со

званием капитана всех его войск и жалованьем в сто тысяч флоринов. После

этой договоренности Якопо вместе с герцогским послом и женой своей Друзианой

отправился в Неаполь, где принят был радостно и с почетом, так что много

дней прошло во всевозможных празднествах. Однако, когда он попросил у короля

разрешения отправиться в Сульмону, где находилось его войско, тот пригласил

его на обед в королевский замок, а после обеда Якопо вместе с сыном своим

Франческо был схвачен, брошен в темницу и вскорости умерщвлен. Так наши

итальянские государи, лишенные всякой доблести, страшились ее в других и

старались с нею покончить. В конце концов ее не осталось ни у кого, и страна

наша оказалась жертвой бедствий, которые в скором времени начали угнетать и

разорять ее.

IX

К тому времени папа Пий умиротворил Романью, и так как повсюду теперь

царил мир, он считал, что настала пора поднимать христиан против турок, и

принял

532

все те меры, которые принимались в таких случаях его предшественниками.

Все государи, как и следовало ожидать, обещали содействие - кто войском, кто

деньгами. Особенно же Матвей, король венгерский, и Карл, герцог Бургундский,

- пообещали свое личное участие и получили от папы назначение капитанами

всего похода. Надежды столь окрылили папу, что он выехал из Рима в Анкону,

где должны были соединиться все участники похода, и оттуда венецианцы

обещали на своих судах переправить их в Словению. Однако после прибытия папы

в городе этом собралось такое количество войск, что за несколько дней

припасы, имевшиеся там, и все продовольствие, какое можно было доставить из

округи, оказались съеденными, и все без исключения страдали от голода. К

тому же не было денег для раздачи неимущим участникам похода и оружия для

тех, кто его не имел. Матвей и Карл вовсе не появились, а венецианцы послали

одного капитана с несколькими галерами - больше для того, чтобы пустить пыль

в глаза и сделать вид, что выполняют обещание, чем для действительной

перевозки войск. Кончилось тем, что папа, будучи человеком старым и больным,

умер в разгар всех этих трудностей и неустройств, а после его смерти все

разошлись по домам. Случилось это в 1465 году, и главою церкви избран был

Павел II, родом венецианец. И словно бы во всех итальянских государствах

должны были прийти к власти новые правители, в следующем году скончался

Франческо Сфорца, герцог Миланский, после шестнадцатилетнего правления, и

новым герцогом объявлен был сын его Галеаццо.

X

Смерть этого государя разожгла во Флоренции разногласия и ускорила их

пагубные следствия. Едва умер Кози-мо, как сын его Пьеро, наследник его

имущества и власти, призвал к себе мессера Диотисальви Нерони, человека

весьма влиятельного и пользовавшегося у сограждан большим уважением. Козимо

же настолько доверял ему, что, умирая, наказал сыну руководствоваться его

советами во всем, что касалось управления личным достоянием семьи, и в делах

государственных. Пьеро поэтому проявил

533

к мессеру Диотисальви такое же доверие, с каким относился к нему

Козимо, и так как он хотел повиноваться воле отца после кончины его так же,

как и при жизни, то и решил в делах имущественных и государственных

поступать так, как посоветует ему Нерони. Для начала же он заявил, что велит

принести все расчеты по доходам с имущества и передаст их мессеру

Диотисальви, чтобы тот рассмотрел, что там в порядке, а что нет, и затем дал

ему советы по своему разумению. Мессер Диотисальви обещал проявить в этом

деле всяческое рвение и величайшую честность, но когда документы оказались у

него в руках, он обнаружил всюду довольно существенные неполадки. А так как

личное честолюбие свое он ставил выше дружеских чувств к Пьеро и памяти

былых благодеяний Козимо, то и решил, что теперь ему нетрудно будет отнять у

Пьеро его добрую славу и лишить его положения, оставленного ему в наследство

отцом. И вот мессер Диотисальви явился к Пьеро с советом, по видимости

вполне разумным и благородным, но по существу своему гибельным. Он сообщил

ему, что дела его в расстройстве, и назвал сумму денег, которую необходимо

иметь для того, чтобы не поколебался его кредит, а вместе с ним его

репутация богача и влияние на дела государства. При этом он сказал, что

самый правильный способ поправить беду - это постараться получить обратно те

деньги, которые отец его мог потребовать от своих должников, как сограждан,

так и чужеземцев. Козимо, стремясь заручиться сторонниками во Флоренции и

друзьями за пределами ее, был так щедр на деньги, что Пьеро теперь являлся

заимодавцем на сумму весьма немалую и могущую быть для него существенно

важной. Пьеро, которому хотелось дела свои поправить своими же средствами,

совет этот показался разумным и справедливым. Но едва лишь он распорядился

потребовать возвращения этих денег, как должники пришли в негодование,

словно он домогался не своего же добра, а пытался присвоить их имущество, и

принялись беззастенчиво поносить его, называя неблагодарным и жадным.