Глава 1. Источники и историография

Глава 1. Источники и историография

1.1. Источники

Источниковая база диссертации формировалась в соответствии с определенным предметом, целью, задачами и хронологическими рамками. Ее можно разделить на несколько групп.

В настоящем исследовании основное внимание уделено не хроникам, наиболее распространенному типу произведений средневековой европейской историографии, а документальным и нормативным памятникам: грамотам светских лиц, грамотам монастырей, аббатств и т.д., законам, указам, постановлениям церковных соборов, договорам, судебным протоколам, которые рассматриваются с точки зрения саморепрезентации их «действующих лиц», и образуют первую группу источников. Большую часть грамот нормандской знати в Англии, Нормандии и Франции составляют документы правящих королей, а также их ближайших родственников.

История издания и изучения грамот первых нормандских королей Англии Вильгельма I (1066-1087 гг.) и его сына Вильгельма II Рыжего (1087-1100 гг.) имеет давние традиции. Начиная с XVII в., интерес к ним стали проявлять английские и французские историки¹, однако их исследовательские пристрастия зачастую ограничивались лишь обращением к содержательной стороне документов, в то время как проблема внешней критики источников оставалась открытой. К примеру, антикварий раннего нового времени Томас Хирн (конец XVII – первая треть XVIII вв.), редактор многих английских хроник (до появления во второй половине XIX в. фундаментальной коллекции в 255 томах британских и ирландских источников под общим заголовком The Rolls Series его комментарии оставались, пожалуй, единственными, но они и по сей день представляют огромную историческую ценность), выступил как издатель Hemingi Chartularium ecclesiae Wigorniensis, благодаря чему мы имеем по меньшей мере три документа, относящихся к периоду правления Вильгельма Завоевателя¹.

Первые попытки фундаментального издания и анализа англо-нормандских грамот второй половины XI в. предприняли британские историки, чья деятельность протекала во второй половине XIX – начале XX столетий. В то время бытовала точка зрения, что, несмотря на огромное количество документов, выпущенных после 1066 г., «не так много сохранилось грамот, которые были изданы во времена Вильгельма Завоевателя и Вильгельма Рыжего»². Англосаксонист Бенджамин Торп, известный, прежде всего, как автор универсального учебника древнеанглийского языка (Analecta Anglo-Saxonica, 1834 г.), переводчик Старшей Эдды (1866 г.), «Беовульфа» (1865 г.) и редактор Англосаксонской хроники (1861 г.), опубликовал собрание древних английских грамот, куда вошли и документы, относящиеся к изучаемому периоду времени³.

В 1899 г. британский историк и специалист по генеалогии, переводчик «Книги Страшного Суда» (обработка данных по графству Эссекс) Джон Раунд выпустил подробнейший аннотированный список документов, «сохранившихся во Франции, которые иллюстрируют историю Великобритании и Ирландии»⁴, и охватывают период с 918 по 1206 гг. Географический принцип построения и изложения материала позволил Раунду составить перечень разноплановых источников, найденных историком в церковных архивах многих французских аббатств. Из внушительного списка в 1461 документ, по меньшей мере, 168 относятся ко времени герцогства Вильгельма в Нормандии (1042-1066 гг.) и правления в Англии первых нормандских королей (1066-1100 гг.). Им же десятилетием ранее была издана коллекция королевских и частных грамот (хронологически – до 1200 г.) в серии The Pipe Rolls Society¹.

В издании 1929 г., предпринятом У. Стеббсом², содержатся указы, постановления, хартии, статуты и ранние законы Вильгельма Завоевателя, а также выдержки из «Книги страшного суда»³.

Английский медиевист конца XIX-первой трети XX вв., профессор королевской кафедры Оксфордского университета Генри Уильямс Дэвис в 1913 г. опубликовал (совместно со своим коллегой Р. Уайтвеллом) перечень англо-нормандских грамот, охватывающих период с 1066 по 1100 гг., который составил первый том четырехтомного сборника Regesta Regum Anglo-Normannorum⁴. По замечанию самого Дэвиса, цель сборника – «дать в хронологическом порядке и с аннотацией перечень королевских законов и подобных документов, относящихся к данному периоду времени, которые доступны историку»⁵. Нормандские грамоты, обнаруженные Дэвисом в английских рукописях, письма, некоролевские хартии и текст 92 грамот в приложении также составляют содержание издания. Предваряет первый том раздел «Ошибки и дополнения» (Errata and Addenda), в котором содержатся замеченные издателем неточности в датировках, опечатки в текстах и замечания по поводу аутентичности источников сомнительного происхождения (всего 13 замечаний в списке и 1 в тексте (приложении)). Таким образом, идея создания алфавитного списка опубликованных документов, задуманная в 1904 г. группой оксфордских медиевистов, в том числе и как вспомогательного справочника для личных исследовательских «нужд», переросла в солидное издание реестра англо-нормандских грамот 1066-1154 гг.

На сегодняшний день наиболее полным является фундаментальное издание грамот периода правления Вильгельма I, выполненное британским историком Д. Бэйтсом в 1998 г.¹ Оно служит своего рода продолжением (пятым изданием) ранее опубликованных сборников, содержащих списки и тексты королевских грамот. Бэйтс, сопроводив «Акты Вильгельма I» обширным предисловием, источниковедческим и историографическим анализом, отмечает, что в нашем распоряжении имеется 355 грамот, а также предлагает пространное деление изучаемого вида источников на т.н. «нормандские и континентальные акты» (всего – 144 акта, большинство из них сохранились более чем в одном списке) и «английские постановления и законы» (211 документов). Среди первой группы Бэйтс выделяет «нормандские официальные документы» (58 документов, сохранившихся в личных архивах двадцати бенефициариев), т.н. «нормандские грамоты-подтверждения» (или ратификационные грамоты, т.е. официальные документы, воспроизводящие текст более чем одного документа, которые в основном исходили от короля с целью дарования, пожалования или подтверждения уже имеющегося земельного надела какому-либо монастырю, аббатству или диоцезу), «нормандские отчеты о судебных тяжбах и соглашения о договоренностях» (13 документов), «акты бенефициариев и глав церковных приходов», «прочие континентальные законы» (27 актов, некоторые – более чем в одном списке). Ко второй категории официальных государственных актов относятся 32 «постановления» на древнеанглийском языке, 91 «королевское послание на латинском языке», 4 – как на древнеанглийском, так и на латыни, 25 судебных отчетов (официальные постановления, написанные от имени одного из участников судебной тяжбы), 59 грамот, приписываемых второй половине XI в., но в действительности являющимися подделками XII в.

Публикации грамот эпохи Вильгельма I осуществлялись и в других изданиях¹. Особое внимание нами уделено нормандским грамотам Вильгельма Завоевателя, анализ которых позволяет пролить свет на т.н. «внутреннюю» идентичность нормандской знати. Значительная их часть (до 1066 г.) содержится в фундаментальном издании Л. Мюссе «Сборник документов герцогов Нормандии с 911 по 1066 гг.» ², документы с 1066 по 1087 гг. – в упомянутом сборнике Д. Бэйтса Regesta Regum Anglo-Normannorum.

Сравнительно небольшое количество грамот сохранилось от времени правления Вильгельма Рыжего³, однако их изучение важно с точки зрения анализа эволюции герцогского и королевского титулов сына Вильгельма Завоевателя. Грамоты супруги Вильгельма I королевы Матильды, и их сыновей Роберта, Ричарда и Генриха также рассматриваются в настоящем исследовании¹.

Существенное внимание нами уделено анализу грамот нормандской светской знати (шерифы, графы, бароны)², а также английских, нормандских и французских монастырей и аббатств³. Наиболее многочисленны документы священнослужителей, для изучения самовосприятия которых нами были использованы грамоты семи нормандских аббатств: Авранша, Байе, Кутанса, Эвре, Лизье, Руана и Си (представлены в приложении (втором томе) к фундаментальному изданию Ричарда Аллена «Нормандский епископат»)⁴, английских аббатств Кентербери, Сент-Этельдреда в Или, Сент-Мэри и Сент-Экгвин в Ившеме, Сент-Бенедикт в Рэмси, собора Сент-Пол в Лондоне, монашеской общины в Вустере, а также документы отдельных представителей духовенства (архиепископов Ланфранка, Томаса, епископа Вульфстана)⁵.

К анализу грамот стоит подходить с известной долей осторожности, поскольку далеко не всегда удается определись их подлинность. Многие документы сохранились в списках и копиях более позднего времени, в концовках ряда грамот (особенно нормандских) отсутствуют печати или списки свидетелей, являющиеся важным атрибутом для установления их аутентичности. В нашем распоряжении имеются 57 грамот, написанных на латинском языке, которые предположительно были даны Вильгельмом I, однако их подробное изучение позволило Д. Бэйтсу прийти к выводу, что они были составлены гораздо позже (как правило, в XII в.)¹. 28 английских документов, рассматриваемые как грамоты Вильгельма I, таковыми на самом деле не являются, поскольку это более поздние подделки. Фальсифицированные документы – важная составляющая культурной памяти англо-нормандского общества последней трети XI в., к тому же они привлекают немалое исследовательское внимание².

Одной из важных проблем, связанной с подлинностью грамот, является проблема достоверности информации, которая содержится в том или ином документе. По справедливому замечанию И.Н. Данилевского, «до сих пор методика и практика выяснения того, насколько она соответствует реальным событиям и обстоятельствам, слабо разработаны. Одной из причин такого положения является то, что традиционно акты относились к категории источников, которая в меньшей степени, нежели иные виды источников, нуждается в «критике дел» (к так называемым источникам-«остаткам»). Поэтому основное внимание уделялось проблемам установления подлинности актового материала»³. В связи с этим сведения, содержащиеся в грамоте, должны быть верифицируемы путем сопоставления имен, топонимов, прочих реалий с другими источниками, а также известными событиями прошлого.

Отдельного рассмотрения требует вопрос, связанный с местом создания грамот. Кем, где и когда составлялись документы и можно ли вести речь о королевской канцелярии в последней трети XI в., а также определенной канцелярской традиции? По этому вопросу существует несколько точек зрения. По мнению Пьера Шапле, до 1066 г. в Англии не существовало канцелярии, и говорить о ее зачатках можно лишь после начала правления Вильгельма I⁴. Противоположной позиции придерживается Саймон Кейнс: он убежден в том, что в Англии и до 1066 г. составлялись документы от имени короля, поэтому с полной уверенностью можно говорить о существовании канцелярии до Нормандского завоевания, которая усовершенствовалась после 1066 г.¹ Ряд историков сходится во мнении, что и в Нормандии до 1066 г. у Вильгельма не было ни канцелярии, ни канцлера², правда, так считают далеко не все³. Д. Бэйтс приводит в качестве примера писца, которого можно с полной уверенностью назвать составителем трех разных грамот: одной нормандской (дана аббатству Фекан⁴), одной французской (аббатству Клюни⁵) и одной английской (предписание Вестминстерскому аббатству⁶). Этот писец был одним из немногих, кто точно работал при Вильгельме Завоевателе, более того, он продолжил заниматься составлением документов и при Вильгельме Рыжем⁷.

Однако здесь возникает не менее важный вопрос – вопрос терминологии. Можно ли называть канцелярией место, сам процесс составления документов, а также результат этого процесса, который, как правило, выражался в контроле над созданием грамот? По замечанию Д. Бэйтса, для XI в. наиболее верным следует признать, что «термин «канцелярия» должен использоваться для обозначения организации, ответственной за ратификацию грамот, а не за их создание»⁸. К тому же сам термин «писец» (либо «глава канцелярии») (cancellarius), который, кстати, входит в употребление не раньше XII в., «следует определять не как лицо, контролировавшее или возглавлявшее канцелярию, а как человека, который работал над составлением документов от имени короля или сеньора»⁹. С этой точкой зрения, в целом, можно согласиться, однако, на наш взгляд, стоит еще раз расставить акценты и обозначить исследовательские приоритеты. В первую очередь, нас интересует процесс составления грамоты, а также ее аутентичность. По большому счету, в случае полной уверенности в подлинности документа, необходимость в выяснении имени писца отходит на второй план. К тому же зачастую мы не в состоянии узнать, кто был ответственен за создание той или иной грамоты. И все же, зададимся вопросом: насколько была велика роль писца, и пользовался ли он своим положением в личных целях при составлении документа? Учитывая факт существования канцлеров во время правления Вильгельма Завоевателя, следует признать, что они (канцлеры) играли важную, но не определяющую роль в процессе создания грамот, тогда как многое зависело именно от писцов. Остановимся на этом вопросе подробнее.

Как было отмечено выше, составителем трех сохранившихся в оригинале грамот был один и тот же писец, работавший, по-видимому, все же в канцелярии, а основным способом создания документов в период с 1066 по 1087 гг. являлся труд бенефициария. При этом многие оригинальные грамоты были написаны неизвестными писцами, чьи имена до нас не дошли, тогда как документы, сохранившиеся в копиях (а их большинство), были составлены королевскими переписчиками. Прочие оригинальные грамоты, наряду с многочисленными копиями, создавались бенефициариями¹. В Нормандии при некоторых монастырях существовали постоянно действующие религиозные общины, отвечающие за создание документов, однако сложно говорить об их регулярности применительно к крупнейшим городам Нормандии Кана и Руана². По мнению Д. Бэйтса, многие исследователи преуменьшают тот размах, с которым составлялись документы после 1066 г., при этом «не может быть сомнений в том, что канцелярия Вильгельма Завоевателя в период с 1066 по 1087 гг. была серьезной и важной структурой»³, а ее происхождение следует связывать, главным образом, с Англией. В канцелярии работали образованные и грамотные люди, сведущие в области документооборота, а также «опытные в технической стороне вопроса», разбирающиеся в политической ситуации, такими же качествами обладали составители нормандских грамот до 1066 г. В то же время, каким бы ни был масштаб деятельности королевской канцелярии, нельзя сказать, что она «объединила» отдельные территории, которыми Вильгельм управлял, в лучшем случае, она лишь изменила и в незначительной степени усовершенствовала уже известные образцы и модели составления и написания грамот.

Контроль над печатью осуществлялся лично королем и его окружением, они решали, какие именно королевские «знаки» ставить в конце конкретного документа. По-видимому, к моменту восшествия на престол Вильгельма Рыжего в 1087 г., абсолютное большинство грамот, которые были составлены от имени короля, создавались в королевской канцелярии.

Рассмотрим вопрос, связанный с адресатами англо-нормандских грамот. Один из крупнейших медиевистов, специалист по средневековой дипломатике, профессор Университета Оксфорда Ричард Шарп посвятил этой проблеме целое исследование, а также ряд статей¹. Проанализировав грамоты королей Англии, начиная с Вильгельма Завоевателя и, заканчивая Генрихом II, Шарп пришел к выводу, что после 1066 г. эволюция инскрипционной части начального протокола формуляра документа, т.е. его адресная часть, шла в направлении изменения от личного, частного обращения к общему с постепенным добавлением новых «действующих лиц». Если в грамотах Вильгельма I и Вильгельма II уже встречаются общие обращения, то, начиная с Генриха I и Стефана Блуаского, эта практика становится практически повсеместной. Произошли изменения и в самой дипломатической форме, здесь можно увидеть заимствования из «каролингской дипломатической практики»². В течение XI в. т.н. writ-charter, которая была распространена еще при короле Эдгаре, стала окончательно устаревшей. Шарп это связывает с ростом централизации Английского государства в целом, а также увеличением числа должностных лиц, которым эти грамоты адресовались¹. По мнению Д. Бэйтса, существенные изменения в дипломатической форме англо-нормандских грамот произошли в 1070-х гг., что также является «результатом решений, принятых в центре»². Они выразились в практически полном исчезновении запретительных клаузул, принижении роли, которую играли епископы в адресной части документа, а также в использовании глаголов в повелительном наклонении при обращении к специально назначенным королевским уполномоченным³.

В сравнении с английскими грамотами, документы, составленные в Нормандии, содержат гораздо большее языковое и структурное разнообразие, что также может быть объяснено усилением центробежных тенденций в самой Нормандии.

При анализе грамот необходимо учитывать социально-политический контекст, а также отношения центральной власти и монастыря, короля и бенефициария. Английское делопроизводство в целом было более централизовано, чем нормандское, к тому же мы имеем разное число сохранившихся документов от двух территорий (несмотря на меньшинство нормандских грамот, они содержат более разнообразный материал). Документальный «разрыв» обусловлен разными социокультурными условиями, в которых эти документы создавались: если классическая нормандская грамота являлась продуктом относительно недавно образованных религиозных учреждений, в которых архивы только начинали упорядочивать, то английские грамоты часто создавались сообществами с давней историей, и документы Вильгельма Завоевателя просто-напросто добавлялись к уже имевшемуся массиву грамот. В целом, Нормандское завоевание не привело к каким-либо глобальным изменениям в практике создания королевских и герцогских грамот в Англии, Нормандии и Мене.

Не менее важный вопрос заключается в изучении того, из каких частей состояла средневековая грамота, и каковы были ее основные компоненты? Здесь мы должны упомянуть о формулярном анализе. Для начала определим, что такое формуляр. Под формуляром принято считать структуру текста средневековой (и не только) грамоты, ее устоявшуюся модель построения. Он, как правило, стабилен и состоит из стандартных оборотов, расположенных в определенной последовательности. Формулярный анализ основан на сравнении формуляров конкретных актовых документов, для их более точного датирования и классификации по группам. При этом различают условный, абстрактный, конкретный и индивидуальный формуляры. Условный формуляр, то есть идеальная модель средневекового акта, наиболее общая схема построения документа, состоит из следующих частей¹:

• 
  invocatio (инвокация, посвящение высшим силам),
  
• 
  intitulatio (интитуляция, указание лица, от которого исходит документ),
  
• 
  inscriptio (инскрипция, указание лица, которому адресован документ),
  
• 
  salutatio (салютация, приветствие)
  

• 
  arenga (аренга, преамбула, сообщение о мотивах составления документа),
  
• 
  promulgatio (промульгация, публичное объявление, требование довести суть документа до адресата),
  
• 
  narratio (наррация, обстоятельства, предшествовавшие составлению документа),
  
• 
  dispositio (диспозиция, изложение сути и условий документа),
  
• 
  sanctio (сакнция, запрет на нарушение условий документа),
  
• 
  corroboratio (корроборация, сведения об удостоверительных знаках документа)
  

• 
  datum (дата и место написания документа),
  
• 
  apprecatio (аппрекация, заключение – благожелание)
  

• 
  subscriptio (субскрипция, формула, выражающая существо удостоверительного действия),
  
• 
  signature (сигнатура, подпись – личная или нотариальная).
  

Важным источниковым материалом для изучения самовосприятия нормандской знати являются нормативные памятники, а именно постановления церковных соборов и синодов. По интересующей нас проблеме они, как правило, дают косвенную информацию. В исследовании были рассмотрены постановления Лондонского синода 1075 г.², «Постановление о главенстве Кентербери»³, официальная резолюция Винчестерского синода 1072 г.⁴, постановления синодов церкви Шотландии, важнейшее из которых – «Постановления короля Малькольма III и королевы Маргарет по реформированию злоупотреблений в шотландской церкви»⁵.

К нормативным памятникам также относятся королевские законы, статуты и указы¹. Мы располагаем т.н. «Статутами Вильгельма Завоевателя» (Willelmi articuli Londoniis retractati), которые представляют собой постановления, сделанные Вильгельмом I сразу после коронации (однако созданы в конце XI – начале XII вв. и в основном дублируют латинский перевод «Установлений Кнута», содержат семнадцать положений (расширенная версия «Десяти статутов Вильгельма Завоевателя»), ряд пунктов повторяется)², т.н. «Установлением короля Вильгельма» (Institutio regis Willelmi)³, и «Законами Вильгельма» (Leis Willelme), «сохранившимися в двух французских и одной латинской версиях»⁴. Мы использовали латинскую версию «Законов». По мнению Г. Ричардсона и Г. Сэйлс, «Законы Вильгельма» – французский перевод утерянных Leis Willelme, написанных первоначально на латыни в период с 1150-1170 гг., а затем переведенных на французский язык⁵. Издатель «Законов» немецкий историк Феликс Либерманн, напротив, считает, что они были первоначально написаны на французском между 1090 и 1135 гг., а только потом переведены на латинский язык⁶. Еще раз подчеркнем, что данные источники не являются аутентичными, они были составлены гораздо позже описываемых в них событий, поэтому данное обстоятельство необходимо учитывать при анализе сведений, которые в них содержатся.

Ко второй группе источников относятся нарративные памятники, большое внимание среди них уделено богатому эпистолярному наследию представителей церкви и светской знати, а именно переписке Вильгельма Завоевателя с римскими папами (Александром II, Григорием VII), архиепископом Кентерберийским Ланфранком (1070-1089), другими священнослужителями; письмам духовных лиц. Основной фокус направлен на анализ писем архиепископов Ланфранка, Ансельма, Томаса и Иво, епископа Шартрского¹.

Архиепископ Кентерберийский Ланфранк (1070-1089 гг.) оставил после себя богатое эпистолярное наследие, из которого до нас дошло лишь 61 послание. Вместе они составляют т.н. «Письма архиепископа Ланфранка»² и включают переписку Ланфранка с римскими папами, королями Англии, Шотландии и Ирландских земель, аббатами, епископами, архиепископом Йорка Томасом, настоятелем Бека Ансельмом (будущим архиепископом Кентерберийским), архидиаконами, и другими прелатами. По словам П. Хили, «сохранившийся корпус аутентичных писем Ланфранка также демонстрирует важность устных сообщений как дополнения к письменному слову, и оживляет спор, согласно которому епископские коллекции [писем] в одиннадцатом веке никогда не составлялись с целью всеохватности»³. Главным образом, в письмах Ланфранка выделяются такие темы, как «использование исторических аргументов для оправдания церковного главенства Кентербери над Британскими островами, отношение нормандцев к англосаксонским святым»⁴ и ситуация в английской церкви в целом. Первое собрание писем Ланфранка было составлено на рубеже XI и XII в., но не в самом Кентербери, а, вероятно, в Рочестере, «хотя с использованием архивов архиепископской кафедры». Позднее, в середине XII в. «еще одна копия этого собрания писем была изготовлена в нормандском аббатстве Бек»¹.

Гораздо больше писем до нас дошло от преемника Ланфранка в должности главы Английской церкви Ансельма Кентерберийского (1093-1109 гг.), который оставил после себя, по меньшей мере, 259 посланий, вошедших в издание Patrologia Latina² (в общей сложности – более 470 писем³). Это переписка Ансельма с Ланфранком, Осберном Кентерберийским, Томасом Йоркским, нормандскими и английскими священнослужителями, представителями светской аристократии (письма шерифу Хаймо, герцогу Нормандии Роберту, королю Англии Генриху I и его супруге Матильды, а также послания Ансельму короля Ирландии Муйрхертаха О’Брайена (1050-1119 гг.)).

Если Ланфранк и Ансельм в большей степени олицетворяют Английскую церковь (несмотря на то, что оба родились в Италии), то архиепископ Шартра Иво является представителем французского духовенства, чья переписка была выбрана нами для сравнения с письмами английских и нормандских священнослужителей. Как и Ансельм, Иво оставил большое количество писем (всего – 288 послания). Его переписка с римскими папами (главным образом с Урбаном II), королями Франции Филиппом I и Англии Вильгельмом Рыжим, французским, нормандским и английским духовенством, а также со светским лицами представлена, по меньшей мере, в двух изданиях: 162 томе латинской «Патрологии» аббата Миня⁴ и первом томе «Переписки Иво Шартрского» (70 писем, составленные в период с 1090 по 1098 гг.)⁵.

К нарративным памятникам также относятся агиографические сочинения. В исследовании рассматриваются анонимные «Панегирик королеве Эмме»⁶ и «Житие короля Эдуарда»¹. «Панегирик королеве Эмме», который содержит в себе черты светской биографии, представляет собой восхваление второй супруги датского короля Кнута Великого (1017-1035 гг.) Эммы Нормандской, дочери нормандского герцога Ричарда I. Предположительно, источник создан в 1041 или 1042 гг. неизвестным фламандским монахом по заказу самой Эммы, и явился «ответом на ситуацию, которая сложилась при английском дворе»². Рукопись сопровождается обильными иллюстрациями. До 2008 г. полагали, что она сохранилась в единственном экземпляре, из которого утерян один лист (его текст воспроизведен в более поздних бумажных копиях), однако новая рукопись была обнаружена в библиотеке 18-го графа Девона, британского пэра Хью Руперта Куртене. По-видимому, она была составлена в 1043 г., примерно два года спустя известной сохранившейся версии³. «Панегирик» состоит из трех книг: первая посвящена Свейну Вилобородому и завоеванию Англии, вторая – его сыну Кнуту Великому, его женитьбе на Эмме, а также новому завоеванию Англии, третья – правлению в Англии Гарольда I и восхождению на престол сыновей Эммы Хартакнута и Эдуарда Исповедника. Источник интересен с точки зрения наличия в нем различных этнонимов и топонимов, которые характеризуют нормандцев и их территории.

«Житие короля Эдуарда» (полное название «Житие короля Эдуарда, который покоится в Вестминстере») тоже не является в полной мере классическим образцом агиографического жанра. Оно сочетает в себе черты королевской биографии и жития и состоит из двух частей: первая повествует о ситуации в Англии накануне Нормандского завоевания (1066 г.), правлении Эдуарда, а также эрле Годвине и его детях, во второй описывается святость короля Эдуарда и чудеса, которые с ним происходили. «Житие» сохранилось в одной рукописи начала XII в., его автор неизвестен. По мнению Ф. Барлоу, он был священнослужителем (монахом аббатства Сен-Бертен), служил королеве Эдите и не являлся англичанином и нормандцем, но, скорее всего, фламандцем или уроженцем Лотарингии¹. В исследовании проанализированы главы, где содержатся этнонимы, характеризующие нормандцев.

Дополнением к основному классу используемых документов является другой вид нарративных источников – хроники второй половины XI – XII вв.

Важным источником по истории Англии второй половины XI в. является Англосаксонская хроника². Она сохранилась в девяти рукописях³, написанных в разное время между концом IX и серединой XII вв. Для нас представляют интерес рукописи C, D и E, из которых можно почерпнуть сведения о первоначальном отношении англосаксов к нормандцам, а также восприятии первыми последних⁴.

Сочинения нормандских хронистов проливают свет на восприятие нормандцами англичан, в них описывается политическая история Нормандии и Англии, а также англо-нормандские отношения в изучаемый период времени. К важнейшим источникам изучаемого периода относится труд монаха из Жюмьежа Вильгельма «Деяния нормандских герцогов»⁵. Около 1070 г. Вильгельм Жюмьежский, по-видимому, по просьбе Вильгельма Завоевателя включил в свою книгу пассаж о завоевании Англии нормандцами, который «фактически придал пронормандской версии ее классические формы»¹ и «стал главным текстом нормандской исторической традиции на протяжении следующего столетия»². Своими «Деяниями…» он оказал огромное влияние на последующее развитие нормандской исторической традиции. Опираясь на своих предшественников (главным образом, на труд Дудо Сен-Кантенского «О нравах и деяниях первых герцогов Нормандии»³), Вильгельм Жюмьежский пытается дать интерпретацию описываемым событиям, представить свою точку зрения на генезис этнической категории “Normannitas”, а также показать отношения между англосаксами и нормандцами сразу после Нормандского завоевания. Внимательное прочтение труда Вильгельма Жюмьежского позволяет сделать вывод о том, кого он включал в этническую категорию “gens Normannorum”.

Работа другого хрониста Вильгельма из Пуатье (около 1020 – 1090 гг.) «Деяния Вильгельма, герцога нормандцев и короля англичан»⁴ (около 1077 г.) дает представление о первоначальном отношении победителей-нормандцев к побежденным-англосаксам. Подобно «Деяниям нормандских герцогов» Вильгельма Жюмьежского, «книга каноника из Пуатье стала важной вехой в формировании «официальной» истории Завоевания»⁵. Несмотря на свою ангажированность, «Деяния Вильгельма» дают нам представление об англосаксонском и, особенно, нормандском обществах накануне 1066 г., подробные описания битвы при Гастингсе, а также демонстрируют средневековую литературную традицию. Труд Вильгельма из Пуатье был подвергнут критике: так, более «младший» хронист Ордерик Виталий (первая половина XII в.), использовавший «Деяния» в качестве источника для своей «Церковной истории», исправлял некоторые пассажи или вовсе исключал их из своего сочинения. Несмотря на большое количество апологетики, книга Вильгельма из Пуатье является важным источником по истории Англии и Нормандии последней трети XI в.

Репрезентативные сведения содержатся в сочинении хрониста, имевшего смешанное англо-нормандское происхождение, Вильгельма Мальмсберийского (1090-е – около 1042 г.) «Деяния английских королей»¹. Оно состоит из пяти книг. Первые три книги посвящены истории донормандской Англии, а с третьей по пятую рассказывается о правлении Вильгельма Завоевателя и его сыновей. Нами были использованы книги II и IV.

Старшим современником Вильгельма Мальмсберийского был Ордерик Виталий, монах аббатства Сент-Эвруль в Нормандии и автор «Церковной истории»². По словам биографа Генриха I Ч. Уоррен Холлистера, Ордерик был «честным и заслуживающим доверия путеводителем по истории своего времени»³. Изучению деятельности хрониста посвящено немало работ⁴. Отметим, что его трактовка Завоевания (сочинение создано, по всей вероятности, в 20-х гг. XII в.) проливает свет на споры вокруг морали деяний герцога Вильгельма.

Сведения о восприятии нормандцами англичан и их отношении друг к другу содержатся в «Истории нового времени в Англии» монаха и регента хора кафедрального приората Кентербери Эадмера⁵, «Истории английских королей» Симеона Даремского¹, «Хронике» Иоанна Вустерского², «Хронике из Гайды»³, «Истории норманнов» Амата из Монте-Кассино⁴.

Важную информацию об этнической и социальной самоидентификации нормандской аристократии в Англии дает «История церкви Йорка» каноника Гуго Кантора (1080-е – около 1140 гг.)⁵. Основная линия повествования – противостояние архиепископских кафедр Кентербери и Йорка и обоснования в защиту последней. Гуго дает характеристики архиепископам Ланфранку, Ансельму и Томасу, однако больший интерес вызывает используемые им топонимы и этнонимы.

Интересные сведения содержатся в источнике лироэпического характера. Речь идет о написанной на латинском языке поэме «Песнь о битве при Гастингсе»⁶ (состоит из 835 строк), автором которой, по всей вероятности, является Ги Амьенский⁷. Впервые «Песнь…» была обнаружена Георгом Пертцем в 1826 г. в одном из манускриптов XII в. Королевской Библиотеки Брюсселя, а уже в 1840-х гг. опубликована во Франции (Франциском Мишелем) и Англии (Генри Питри)⁸. Р. Дэвис отмечает: «Хотя первое впечатление от поэмы таково, что это только литературное изобретение, некоторые ученые пришли к мысли о том, что она [поэма] была написана вскоре после битвы при Гастингсе и имеет ценность исторического источника»⁹. Действие поэмы начинается с момента высадки нормандского герцога Вильгельма в Сен-Валери в устье реки Соммы в Понтье в сентябре 1066 г. и завершается его коронацией в Вестминстерском аббатстве на Рождество (25 декабря 1066 г.). Рассмотренная в данном источнике с точки зрения этнонационального фактора битва при Гастингсе позволяет нам считать ее началом противостояния английской и нормандской идентичностей.

Источником, который позволяет наглядно воспринять историю Англии последней трети XI в., является знаменитый гобелен из Байе¹, памятник средневекового искусства. Он представляет собой вышивку по льняному полотну шириной около 50 см и длиной 68 м. На вышитых сценах гобелена изображена предыстория завоевания Англии герцогом Вильгельмом (поездка Гарольда в Нормандию и клятва Вильгельму), смерть Эдуарда Исповедника, а также битва при Гастингсе. Часть полотна была утеряна. Впервые гобелен упоминается в описи сокровищницы собора Байе, произведенной в 1476 г., где отмечается, что его натягивали в церкви вокруг нефа в дни демонстрации реликвий. В 1730-х гг. французский филолог и историк Бернар де Монфокон опубликовал его первые репродукции. Во время Великой французской революции конца XVIII в. гобелен хотели использовать в качестве брезента для военных повозок, но один из адвокатов Байе подобрал его и спрятал, предоставив военным другую ткань. Наполеон I Бонапарт в 1803 г. выставил его на обозрение на несколько дней в Париже, после чего он был возвращен в Байе, где хранится по сей день. Изображения гобелена из Байе дают интересные сведения об идентичности как “gens Normannorum”, так и “gens Anglorum”, что позволяет вести речь о наглядном противостоянии англосаксов и нормандцев (французов).

Таким образом, источниковая база исследования достаточно широка и разнопланова: источники – прямо или косвенно – предоставляют информацию о нормандской знати в Англии в последней трети XI в. На основании их анализа и сопоставления можно обстоятельно изучить основные тенденции идеологического и социокультурного развития нормандского и английского обществ, а также постараться проследить динамику изменения самовосприятия высшего социального слоя нормандского социума.