Парни не плачут. (“Boys don’t cry”)

- Идиоты! Брат, не слушай её!..

- Джон… - её лицо в свете фонаря было совсем ангельским. Он не знал человека добрее... Чувствовал, как колотится сердце врага, сжатое в его руке. И он мог его раздавить. Не слышать тока крови. Не слышать хрипловатого голоса. Ах, как смеялся и пел песни этот чудный парень… Убрать! Убить! Уничтожить… три слова на букву «у»… Джон стиснул его горло так, что Брэндон почти не мог дышать. А в следующую секунду он перестал. Потому что вожак согнул локоть, прижал пистолет к его подбородку. Грянул выстрел…

Кровь брызнула на стену. Хрупкое тело конвульсивно дёрнулось в его руках. Джон первый раз в жизни вышиб кому-то мозги… он отбросил от себя оружие, выпустил обмякшего мальчишку. Его кривая ухмылка завяла. Лана поражённо затихла… Парень бросился на колени, провёл ладонью по волосам своей жертвы, нашёл рану и начал зажимать, будто надеясь в секунду вылечить, собрать кусочки кости воедино… Он думал, что Брэндон встанет, улыбнётся ему или нахамит… да всё, что угодно, лишь бы он был жив… Но звёзды недостижимы. А сны кончаются. Быстро и катастрофически… Он умер.

Кэндис зарыдала в голос. Том подобрал пистолет с ковра и тоже выстрелил. Девушка упала, как подкошенная. Из-за её плеча, неловко переступая, вышел Коди. Он плакал, повторяя интонации только что убитой матери.

Том развернулся, почти не соображая, что делает. Он помнил только одно - что нужно убрать свидетелей. Ему показалось, что Брэндон ещё дышит. В его руке блеснул выкидной нож, лезвие угрожающе пропороло воздух… Раненых нужно добивать, своих ли, чужих. Том зарезал его и выпрямился с чувством выполненного долга. Освобождаясь от ступора, в который её вогнала увиденная кровавая баня - Лана с криком бросилась на светлоголового парня и оттолкнула его. Она царапала Тома, замахивалась и кричала… что именно, она потом не помнила. Она стремилась защитить того, кому уже нельзя было помочь. Том упал лицом в ковёр, вскочил на ноги и выругался. Девушка обняла застывшее тело, не замечая, что пачкается в крови. Вряд ли она осознавала, что грозит ей. Прогремел ещё один выстрел… Разбилось стекло, всхлипнуло и упало вниз сотней маленьких осколков. Джон дрался с Томом, напарником, который вышел из повиновения.

- Отстань от неё!.. Уходим отсюда! - он заломил ему руки. Мощным ударом отбросил в сторону. Потом повернулся к Лане, которая тоже могла погибнуть. Крови было слишком много, она собиралась в лужицы и текла к его ногам…

- Бежим!..

- Бежим…

Джон выстрелил ещё раз. Ему уже нечего было терять. По свитеру Брэндона расползалось ещё одно тёмное пятно…

Убийцы покинули дом и выехали на шоссе. Остановившись у реки, они выбросили оружие и перчатки в воду, а затем спокойно вернулись в Фоллз-сити.

Мальчишка… Высокого роста, худой. Он был миловидным, с хорошими манерами. Он ходил по барам в компании местных парней, играл в карты и бильярд, пил виски, мягко улыбался на сальные шуточки о женщинах, дрался, болтал о машинах, пользовался мужским туалетом, даже брился… Брэндон Рэй Тина. Он умер. Он умер, и она ощупывала руками его бездыханное тело, как слепая… не в силах поверить.

Иней покрыл траву, машину, детские качели… Облака медленно, но верно окрашивались розовым с оттенками жёлтого. Пришло новое утро.

Она помнила звуки кантри. Она больше не была подавленной или испуганной. Она просто лишилась всего… при одном грохочущем звуке, отнявшем у её любовника жизнь… У неё задрожали губы - и она плотно сжала их. Слёзы кончились. Наступила безысходность. Она так и не смогла ему помочь…

Покойся в мире, Брэндон.

Я люблю тебя, друг…

Я люблю тебя…

Я…

Мать увела её. Какой бы она ни была, она осталась её матерью. Она заботилась о Лане. Она даже смогла проснуться в пять часов утра, приехать в Гумбольдт и увезти дочь с места преступления… Всё, что девушка уносила с собой - это клочок бумаги и серебряное колечко, которое соскользнуло с её руки во время занятия любовью… Она нашла их в его карманах. Она обнимала его так, будто надеялась воскресить. Но он не шевелился. Он больше никогда не засмеётся, не посмотрит на неё, не наградит ласковым словом. Сказка кончилась.

… «Дорогая Лана! Если ты читаешь это письмо, значит, я нахожусь достаточно далеко. Во всяком случае, уже на дороге к Линкольну. Честно говоря, я немного боюсь того, что должно произойти - как, наверное, и ты... Ты была полностью права - Мемфис кажется близким, если ехать по большому шоссе, среди огней, похожих на парное молоко. Мы туда доберёмся, рано или поздно. А пока я поймаю кого-нибудь, и поеду домой... Я не убежал, ты не думай. Я буду ждать тебя. Всегда. Брэндон.»
Яркие лучи наискосок перерезали лицо, как остриё шпаги из литого серебра. Размытые контуры фермерских домиков и придорожных заправок покорно уходили назад, провожая её неопределённым чувством тоски - словно приятельские собаки, свернувшиеся клубком у порога. Она чуть сильнее сжала холодный ободок руля - кольцо врезалось в палец... Ей его принёс коротко стриженый мальчик в нелепой ветровке, скрывавшей небольшого размера крылья - то, что сверкающую штучку он попросту спёр у продавца в супермаркете, не считалось. С ним можно было быть собой, потому что он умел стряхивать с плеч заботы и конкретность осязаемой городской пустоты, был лёгким и ненавязчивым - как и положено быть истории с печальным концом. Разве с каждым можно было сесть на траву, прикуривая от колеблющегося огонька зажигалки? Он был красивым, как тонкий ивовый прутик ранней весной, как поцелуй свободы - единственный и запоминающийся. Господи... Скрипучий голос, читающий выдержки из протокола, безумно раздражал - но сколько раз она его слышала... он даже во снах приходил.

«Джон Лоттер был признан виновным в двойном убийстве с отягчающими обстоятельствами, и приговорён к смертной казни. Сейчас он дожидается исполнения приговора в тюрьме для особо опасных преступников. Подаёт апелляции...

Марвин Томас Ниссен, соучастник Лоттера, находится в исправительной колонии штата, имея согласно вынесенному вердикту три пожизненных срока. Вердикт в отношении подсудимого был смягчён в связи с его помощью следствию...

Брэндон Тина (Тина Брэндон): 1972 - 1993...»