определялись только экономической и хозяйственной целесообразностью в
процессе
утилизации
природных
ресурсов
среды
обитания.
Эта
консервативность обусловливалась, прежде всего, неизменностью морфологии
и физиологии основных средств производства — скота, а
также земли,
растительного покрова, водных и почвенных ресурсов и т. д. Тем более
невозможно коренное преобразование материально-технической базы кочевого
скотоводческого хозяйства (см. в этой связи Бунятян, 1984 и др.) в
условиях
аграрного доиндустриального общества, даже в рамках крупного
централизованного государства.
В этой связи следует указать на исключительную
чувствительность
казахстанской экосистемы и всех ее компонентов к внешним воздействиям,
особенно к развитию земледельческого хозяйства, а в настоящее время —
процессам
коллективизации,
индустриализации
и
урбанизации,
неоправданному укрупнению колхозов и совхозов.
Вследствие этого вполне
закономерно неизбежны различные экологические катастрофы. Уже в
дореволюционный период фиксируются многочисленные случаи засоления,
выщелачивания, заболачивания, эрозии и опустынивания земельных площадей,
на которых культивировалось земледельческое хозяйство как казахского, так и
русского и уйгурского населения. Ярким
примером экологической
лимитированности земледельческого хозяйства в Казахстане является процесс
освоения целинных и залежных земель, приведший к эрозии уже в начале 60-х
гг. 10 млн. га. Именно земледельческое хозяйство стало главной причиной
экологической катастрофы планетарного масштаба — обмеления и усыхания
Аральского моря и Балхаша, агонизирующих на протяжении последних 30 лет
(Григорьев, 1985 и др.). Недавний мощный сель из сточного озера вблизи Алма-
Аты и загрязнение Капчагайского водохранилища напомнили, что и процессы
урбанизации здесь, в пус-
Достарыңызбен бөлісу: