653
62
Термин «аллегория» ('αλληγορία) выступает вместо первоначального υπόνοια «догадка, предположение»
(Plut. de aud. poet. 19e).
63
Я допускаю, что значение «договор» (σΰμβολον) для термина «символ» может основываться либо на
характере соглашения, либо на документальности.
64
St. Vet. Fragm II, 257 f.
65
συμβολικως και άναγωγικώς (de Coel. hier. 1 2).
66
См.: Solger К. Vorlesungen über Ästhetik, ed. Heyse, 1829, S. 127.
67
Следовало бы изучить, когда именно произошел перенос слова «аллегория» из собственного языкового
употребления в сферу изобразительного искусства. Только лишь как следствие эмблематики? (см.: Mesnard P.
Symbolisme ed Humanisme. — In: Umanesimo e Symbolismo, ed. Castelli, 1958). В XVIII веке, напротив, когда
речь шла об аллегории, в первую очередь имели в виду изобразительное искусство, и освобождение поэзии
от аллегории, представляемое Лессингом, прежде всего подразумевает ее освобождение от образца
изобразительных искусств. Впрочем, положительное отношение Винкельмана к понятию аллегории никоим
образом не совпадает ни с современным ему вкусом, ни с воззрениями таких теоретиков того времени, как
Дюбо и Альгаротти. Создается впечатление, что, когда он требует, чтобы кисть художника «обмакивалась в
разум», то находится скорее под влиянием Вольфа и Баумгартена. Таким образом, он не отвергает аллегорию
вообще, но апеллирует к классической античности, на фоне которой новейшая аллегория обесценивается.
Пример Юсти (см.: Justi С. Diego Velasquez und sein Jahrhundert, I, S. 430 ff.) учит нас, насколько мало может
оправдать воззрения Винкельмана всеобщее анафематствование аллегории в XIX веке,— точно так же, как и
та полная безмятежности самоуверенность, с которой ей противопоставляли понятие символического.
68
В работе «О грации и достоинстве» он говорит, что прекрасный предмет служит «символом» идеи (см.:
Шиллер Ф. Собр. соч., т. 6, с. 115-170).
69
Канτ И. Соч., т. 5, с. 377.
70
Тщательные изыскания гётеанской филологии относительно употребления слова «символ» у Гёте (см.:
Müller С. Die geschichtlichen Voraussetzungen des Symbolbegriffs in Goelhes Kunstanschauung, 1933)
показывают, насколько важным было столкновение современников с винкельмановской эстетикой аллегории
и какое значение в связи с этим получили эстетические воззрения Гёте. В издании Винкельмана у Ферно (Bd.
I, S. 219) и у Генриха Мейера (Bd. II, S. 675 ff.) предваряется разработанное в русле веймарского
классицизма понятие символа как само собой разумеющееся. Насколько быстро ни внедрилось в эту область
языковое употребление Шиллера и Гёте — как представляется, у Гёте это слово еще лишено какого бы то ни
было эстетического значения. Заслуга Гёте в шлифовке понятия символа явно проистекает из другого
источника, а именно из протестантской герменевтики и учения о таинствах, что признает вероятным Лооф
(см.: Lооff H. Der Symbolbegriff, S. 195), опирающийся на указание Герхарда. Особенно удачно представляет
это в наглядном виде Карл-Филипп Мориц. Хотя его взгляды на искусство целиком наполнены духом Гёте,
Гадамер Х.-Г.=Истина и метод: Основы филос. герменевтики: Пер. с нем./Общ. ред. и вступ. ст. Б. Н. Бессонова.— М.: Прогресс, 1988.-704 с.
Янко Слава
(Библиотека
Fort/Da
) ||
slavaaa@yandex.ru
336
тем не менее в критике аллегории он пишет, что аллегория «приближается к простому символу, в случае с
которым нет места понятию прекрасного» (цит. по: Müller, S. 201).
71
Gоethe I. W. Farbenlehre, Das ersten Bandes erster, didaktischer Teil, Nr. 916.
72
Письмо Шуберту от 3 апреля 1818 года. Сходным образом высказывается молодой Фридрих Шлегель (см.:
Schlegel F. Neue philoso-
Достарыңызбен бөлісу: |