Предисловие составителя
жүктеу/скачать 4 Mb.
|
- Бұл бет үшін навигация:
- Л. А. Дмитриев
- Как и во всех спорных ситуациях, прибегаю к цитированию различных авторов.
- «В сочинениях греческих писателей конца VIII - начала IX в. содержатся краткие, но весьма ценные сведения о появлении русов в причерноморских владениях византийской империи.
- «Кроме восточных есть ещё один, на этот раз византийский, источник часто, но, по моему мнению, ошибочно, привлекаемый для описания восточных славян VIII века - житиё Стефана Сурожского.
- Анализ же русского текста не позволяет как либо интепретировать ни город Новгород, ни народ русь, ни князя Бравлина.
- Таким образом пока остаётся только надежда на будущий анализа греческого текста, который, воз-можно, что-то и прояснит» (К. Егоров).
- В 839 г. к Людовику явилось посольство византийского императора Феофила (829-842 гг.), который
Боян в своих песнях, видно, не придерживался строго исторической традиции, но давал широкий простор своему «замышлению», которому автор «Слова» противопоставляет «былины сего времени». В конце прошлого века М. Г. Халанский высказал предположение о скальдическом характере творчества Бояна. Он отметил, что определение Бояна «Велесовым внуком», даваемое автором «Слова»., «находит себе ближайшие параллели в образах поэзии скандинавских скальдов». Эта точка зрения была развита Д. М. Шарыпкиным. Песнотворчество Бояна в стадиально-типологическом отношении находится в сродстве с поэзией скальдов. Хвалебные песни властителям-князьям «как скальдов, так и Бояна, представляют собой стадию, промежуточную между фольклором и литературой». Боян либо непосредственно был «знаком со скандинавской скальдической традицией, а может быть, и учился у варяжских скальдов». Если признать, что творчество Бояна было связано со скальдической традицией, то это будет служить аргументом в пользу конъектуры И. Забелина «Рек Боян и Ходына». Именно в традициях скальдической поэзии «певцы обменивались присловьями в амебейном чередовании, импровизируя в заданных традицией формулах». Становится понятным, почему двум лицам принадлежит афоризм, состоящий всего из двух фраз: второй певец при подобного рода поэтических импровизациях-состязаниях досказывал недосказанное первым исполнителем. Я. Б. Боровский, по существу никак не обосновывая свою догадку, считает, что во фразе «Слова» Даниила Заточника «Дивья за буяном кони паствити, а за добрым князем воевати» под Буяном следу-ет подразумевать Бояна. Он так трактует смысл этой фразы: «Выражение „хорошо за Бояном коней пасти“, то есть за внуком Велеса, покровителя скотоводства и поэзии, могло иметь значение: хорошо следовать умелому певцу. Сравним современное „оседлать Пегаса“, что значит „стать поэтом“, „ощутить вдохновение“» \Лихачёв, 43\. Литература. Вельтман А. Упоминаемый «бо Ян» в Слове о полку Игореве есть старец Ян, упоминаемый Нестором // Москв. 1842. № 1.; Буслаев Ф. Русская поэзия XI и начала XII века // Буслаев Ф. Исторические очерки русской народной словесности и искусства. СПб., 1961. Т. 1. Русская народ-ная поэзия.; Барсов. Слово. Т. 1.; Забелин И. Заметка об одном темном месте в «Слове о полку Игореве» // Археол. изв. и заметки. 1894. № 10.; Архангельский А. Боян // Новый энциклопедич. словарь. СПб., (1912). Т. 7. Ст.Боян; Перетц. Слово.; Шляков Н. В. Боян // ИпоРЯС. Л., 1928. Т. 1., кн. 2.; Айналов Д. В. Заметки к тексту «Слова о полку Игореве». III. На каком инструменте играл Боян? // ТОДРЛ. 1940. Т. 4.; Поспелов Г. Н. К вопросу о стиле и жанре творчества Бояна вещего // Докл. и сообщ. филол. ф-та МГУ. М., 1947. Вып. 2.; Будовниц И. У. Идейное содержание «Слова о полку Игореве» // Изв. АН СССР. 1950. Т. 7. Сер. истории и философии. № 2.; Тихомиров М. Н. Боян и Троянова земля // Слово. 1950.; Ржига В. Ф. Несколько мыслей по вопросу об авторе «Слова о полку Игореве» // ИОЛЯ. 1952. Т. 11, вып. 5.; Адрианова-Перетц В. П. «Слово о полку Игореве» и памятни-ки русской литературы XI—XIII вв. Л., 1968.; Боровський Я. Є. 1) Особа віщого Боя-на в пам’ятках давнього письменства // Рад. літ. 1970. № 6.; 2) Віщий Боян із «Слова о полку Ігоревім» // Укр. мова и літ-ра в школі. Київ, 1981. № 10.; Рыбаков Б.А. Русские летописцы и автор «Слова о полку Игореве». М., 1972.; Шарыпкин Д. М. 1) «Рек Боян и Ходына...»: (К вопросу о поэзии скальдов и «Слове о полку Игореве») // Сканд. сБоянТаллинн, 1973. Т. 18.; 2) Боян в «Слове о полку Игореве» и поэзия скальдов // ТОДРЛ. 1976. Т. 31.; Сокол М. Т. Биографическая ремарка о Бояне // Некоторые проблемы отеч. историографии и источниковедения. Днепропетровск, 1976.; Никитин А. Л. 1) Наследие Бояна в «Слове о полку Игореве»: Сон Святослава // Слово. СБоян— 1978.; 2) Испытание «Словом» // Новый мир. 1984. №№ 5—7. С. (то же: Никитин А. Л. Точка зрения: Документ. повесть. М., 1985.) [рец.: Дмитриев Л. А. Испытание «Словом» // Сов. культура. 1985. 17 сент.; Лихачев Д. С. 1) В защиту «Слова о полку Игореве» // ВЛ. 1984. № 12.; 2) Против дилетантизма в изучении «Слова о полку Игореве» // Исследования «Слова». С; Робинсон М. А., Сазонова Л. И. Несостоявшееся открытие («поэмы» Бояна и «Слово о полку Игореве») // РЛ. 1985. № 2. (то же: Исследования «Слова».)]; Баскаков. Тюркская лексика.; Тищенко В. И. Загадки «темных мест» в «Слове о полку Игореве» // РР. 1985. № 3.; Толочко З. П. З приводу скальдич. традицій у творчості Віщого Бояна // Укр. іст. журнал. 1987. № 8.; Демин А. С. Куда растекался мыслию Боян? // Слово. 1988.; Макеев Л. Н. Древнерусское имя Боян // РР. 1989. № 2.; Махновец. Про автора.; Пушик С. Дараби пливуть у легенду. Київ, 1990. СИЭ; Булахов. Энциклопедия. Л. А. Дмитриев БРАВЛИН (первая половина IX в.) – предводитель русов, отбивших на рубеже VIII-IX вв. у греков богатый торговый город Сугдею и переименовавших его в Сурож (ныне Судак), откуда их флотилии стали тревожить северные берега Малой Азии. По преданию тот же Бравлин основал Новгород около 859 г., а уже в июне 860 г. (по византийским источникам, в которых имена руководителей похода не называются) новгородское войско появилось у стен Царьграда. Подразумевается тот самый поход на Царьград, который ПВЛ под 866 г. без всяких оснований приписывает Аскольду и Диру (в Начальном своде их имён нет). Существует свидетельство, что Бравлин был крещён в том же 860 г. Как и во всех спорных ситуациях, прибегаю к цитированию различных авторов. «Даже прежде еще Аскольдова похода, обыкновенно относимого к 866 году, мы встречаем известия о нападениях руси на греческие области и о принятии христианства некоторыми из русских вождей: таково известие, находящееся в житии святого Стефана Сурожского, о нападении на Сурож русского князя Бравалина и о крещении его там; известие это относится к началу IX века, подобное же известие находим в жизнеописании святого Георгия, епископа Амастрийского» (С.М. Соловьёв). «В сочинениях греческих писателей конца VIII - начала IX в. содержатся краткие, но весьма ценные сведения о появлении русов в причерноморских владениях византийской империи. Так, в жизнеописании Георгия Амастридского, которое было составлено его ближайшими учениками не позже 842 г., упоминается о походе Руси (по-гречески - народа "Рос") на южное побережье Черного моря. В этом сочинении сообщается, что народ русов разорил область Пропонтиду, лежавшую на Черноморском побережье Малой Азии, и достиг Амастриды. Для нападения на Пропонтиду русам, несомненно, пришлось пересечь Черное море, так как иной возможности достичь малоазиатского берега у них не было. В жизнеописании Стефана Сурожского рассказывается о том, что вскоре после его смерти, в конце VIII в., на Сурож (Судак) напал русский князь Бравлин, который овладел страной от Керчи до Сурожа. И этот поход русы совершили на своих судах, пройдя морем от устья Днепра до Керченского пролива. Последующие морские экспедиции Руси имели еще больший размах. К 860 г. относится крупный морской поход русов на Константинополь. Неожиданное появление флотилии русов под стенами византийской столицы говорит о прекрасной осведомленности их в политическом положении Византии и о большом опыте морских походов. Момент для нападения был выбран очень удачно. Как раз в это время обострилась борьба Византии с арабами, и это заставило императора Михаила III летом 860 г. с основной частью войска отправиться в Малую Азию. Флот русов, не замеченный морской стражей, вошел на рейд Константинополя 18 июня на закате солнца, не встретив никакого сопротивления. Воины высадились на берег и стали разорять городские предместья. Описание этого нападения дано очевидцем его, константинопольским патриархом Фотием, в "беседах", написанных по поводу грозного нашествия русов. Фотий картинно описывает появление русов, которые, проходя мимо укрепленных стен, угрожающе простирали в сторону города обнаженные мечи. Ужас охватил все население византийской столицы. Древняя столица могущественной империи, воины которой одержали множество побед над городами Европы, Азии и Ливии, оказалась беззащитной перед воинственными русами. "Те, для которых некогда одна молва о ромеях казалась грозною, - писал Фотий, - подняли оружие против самой державы их и восплескали руками, неистовствуя в надежде взять царственный город, как птичье гнездо". Император Михаил был вынужден возвратиться из похода, чтобы заключить с русами договор "мира и любви". Русы вернулись на суда и с богатой добычей ушли в море. Фотий называет народ русов "дальнесеверным", т.е. живущим далеко на север от Константинополя. Это дает возможность утверждать, что русы жили к северу от Черного моря. Византиец Фотий, гордившийся могуществом своей империи, называл русов народом "незнатным". Однако после неожиданного поражения в 860 г. он вынужден был признать, что со времени этого похода народ русов приобрел славу и достиг "блистательной высоты". Поход русов на Константинополь в 860 г. не был грабительским набегом. Арабские писатели второй половины IX в свидетельствуют о том, что между Русью (славянами) и Византией существовали постоянные торговые сношения. Ибн-Хордадбех в "Книге путей и царств" сообщает, что русские купцы привозили к Черному морю товары из отдаленных мест славянских земель. Византийское правительство взимало с них пошлину - десятину. В сочинении Фотия нет прямых указаний на причину нашествия русов, но некоторые косвенные данные об этом можно извлечь из тех обличительных частей его бесед, в которых он касается несправедливостей и насилия, чинимых греческим населением: "Тех, которые должны нам нечто малое и незначительное, мы жестоко истязали и наказывали... и не обращали внимания на маловажность и незначительность в сравнении с нашими долгами, но, получая себе человеколюбивые прощения многого и великого, других за малое бесчеловечно ввергали в рабство". Вряд ли эта фраза заключает в себе лишь отвлеченную риторику. Речь, очевидно, шла о действительном притеснении греками иностранцев, торговавших в византийской столице, среди которых находились и русы. Неожиданное нападение большой флотилии русов на Константинополь было вызвано этими несправедливыми действиями византийских властей» (К.В. Базилевич). «Возможно, что блокирование Византией устья Днепра и того побережья Черного моря, которое было необходимо русам для каботажного плавания к Керченскому проливу или в Царьград, и послужило причиной русского похода на византийские владения в Крыму, отраженного в "Житии Стефана Сурожского". Поход "новгородского князя" Бравлина исследователи относят к концу VIII или к первой трети IX века. Русы взяли Сурож (современный Судак), а их князь крестился; быть может, принятие какой-то частью русов христианства объясняет упоминание Ибн-Хордадбега о том, что русы выдают себя за христиан и платят в странах Халифата подушную подать (как христиане). Появившись в Черном море, вооруженные флотилии русов не ограничились юго-восточным побережьем Тавриды, лежавшим на их обычном пути в Хазарию и на Каспий, но предпринимали морские походы и на южный анатолийский берег Черного моря в первой половине IX века, как об этом свидетельствует "Житие Георгия Амастридского"» (Рыбаков). Заметим, что в цитируемом отрывке профессор Базилевич отождествляет русов со славянами только со второй половины Х в. Б.А. Рыбаков считает русов VIII- IX вв. приднепровскими славянами, но эта просоветская, а в настоящее время проукраинская точка зрения с 70-х гг. ХХ в. подвергалась всё большему сомнению. В последнее время господствующей стала гипотеза о северном происхождении этого этнонима. Самоназвание норманнизированной социальной группы {а не народа} возникло, очевидно, в Приладожьи и затем распространилось далее. Ладога же по новейшим археологическим данным возникла около 750 г. и в самых ранних пластах раскопок её наличествуют скандинавские элементы. Более того, выявлены находки скандинавского происхождения {в том числе ремесленные инструменты}, говорящие о том, что варяги входили в состав постоянного {а не транзитного} населения Ладоги с момента её возникновения {о предыстории и возникновении Новгорода см. статьи Гостомысл и Рюрик}. Но перейдём к следующему автору. «Кроме восточных есть ещё один, на этот раз византийский, источник часто, но, по моему мнению, ошибочно, привлекаемый для описания восточных славян VIII века - житиё Стефана Сурожского. Воинственный и сильный князь Новгорода русского... Бравлин... с многочисленным войском опус-тошил места от Корсуня до Керчи, с большой силой пришёл к Сурожу... сломал железные ворота, во-шёл в город с мечём в руке, вступил в св. Софию... и ограбил всё, что было на гробе... По мнению первого публикатора и исследователя этого текста В.Г. Василевского ЖСС было создано на рубеже VIII-IX вв., святой умер в 787 г., а само нападение, базируясь на указании "через малое число лет", различными авторами датируется от 790 до 820 года. До настоящего момента не выдвинуто никаких сколько-нибудь удовлетворительных объяснений этого сообщения. Дело осложняется тем, что исследователям доступны только различные редакции славянской версии самая древняя из которых, краткая, содержится в документе XVI в. и, вероятно, имеет в основе текст XV в. Существующая в природе греческая копия XIV краткого жития находится в Стамбуле и недоступна даже Г.Г. Литаврину. Анализ же русского текста не позволяет как либо интепретировать ни город Новгород, ни народ русь, ни князя Бравлина. Новгород. В указанное время с одной стороны ещё не существовало никаких славянских Новгородов - ни на Волхове, ни тем более Северского или Нижнего, а с другой стороны уже не существовало как города Неаполя Скифского близ современного Симферополя (версия М.И. Артамонова , поддержанная Л.Н.Гумилёвым), так жалкие остатки былого величия. Версия об нападении с моря, совершённом из некоего нового города, основанного в то время где-то на побережье, хотя и не лишена логичности, но требует для принятия к рассмотрению как минимум открытия этого города либо текстологически, либо археологически. Русь. Как последователи Г.В. Вернадского, отстаивающие Азово-Черноморскую локализацию скандинаво-аланской руси, так и последователи Б.А. Рыбакова, придерживающиеся версии Киево-Росьской славянской руси, связывают эту русь с единственный раз упомянутыми Иорданом росомонами IV в. В обеих случаях никаких достоверных связующих данных между событиями разнесёнными во времени более чем на 400 лет не предоставляется. Связь со скандинавской русью, к чему в конечном итоге склоняется Г.Г. Литаврин, представляется ничуть не менее сомнительной. Эпоха викингов в самом конце VIII в. только-только начинается в Западной Европе и у норманнов просто нет ещё ни времени ни сил для похода через неведомые восточные пространства. Бравлин. Достаточно традиционно мнение о германском происхождении этого имени. Например по Л. Мюллеру Бравлин - "Бровастый" (Augenbraue). Однако установление принадлежности имени чисто лингвистическими методами, без привлечения сопутствующих обстоятельств, может быть корректно осуществлено, если этих имён много и они образуют статистически достоверную группу, как имена послов в договорах Олега и Игоря, или если приведён смысл этого имени. Ни того, ни другого нет. Поэтому с этим именем кто во что горазд. Например Г.В. Вернадский Бравлина превращет в "бранливого" т.е. воинственного, любящего брань. Причём, эта версия была предпочтена другой вполне такой же: Бравлин - прозвище участника битвы при Бравалле (Швеция, 770 г.). Замечателен переход из крайности в крайность, от "гипернорманизма" к "антинорманизму", минуя состояние равновесия. Таким образом пока остаётся только надежда на будущий анализа греческого текста, который, воз-можно, что-то и прояснит» (К. Егоров). Далее историк образает внимание на то, что поход Бравлина состоялся в то время, когда в Крыму произошло столкновение интересов Византии и Хазарии. «В то же время в зависимых от кагана районах примыкавших к древним греческим центрам в Крыму и на Кубани (Захии) постепенно распространялось среди населения христианство. До некоторого момента это не создавало политических трудностей. Однако когда христианство стало достаточно распространено и организационно оформилось в готскую епархию, возникла проблема, связанная с тем, что по представлению Константинополя все христиане должны подчиняться де-юре патриарху и де-факто императору. Здесь есть некоторая сложность, т.к. с одной стороны политика империи могла в конкретных обстоятельствах и не руководствоваться этой генеральной идеей, а с другой стороны, ею самостоятельно могли руководствоваться лидеры христиан на местах. Как бы то ни было, в 787 г. готский епископ Иоанн поднял восстание против хазар. В какой связи с этим восстанием было нападение на Херсонес Бравлина и было ли оно именно в связи и именно в период восстания не ясно, тем более что от Бравлина в равной степени досталось и греческому Херсону и хазарской Керчи. В 791 г. восстание потерпело поражение, и Византия приложила колоссальные усилия для спасения единоверцев. Константинополь сначала добился помилования для главы восстания - епископа Иоанна, а затем не только сохранения церковной структуры, но и повышения её статуса - была создана Готская митрополия» (К. Егоров). Как видим, даже въедливый и язвительный Егоров оставляет вопрос о Бравлине открытым. К его списку интепретаций имени Бравлина «кто во что горазд» могу добавить от себя отождествление его личности с легендарным князем ильменских словен Буривоем, отцом Гостомысла. Интересно, что именно Буривоя предание связывает с появлением на Руси варягов. Но я хочу предложить и другую, более привлекательную для меня лично, гипотезу о том, «откуда есть пришёл» в Крым Бравлин. «Скандинавские находки с территории Руси достаточно разнообразны и многочисленны. Более 1200 предметов вооружения, украшений, амулетов и предметов быта, а также орудий труда и инструментов VIII-XI вв. происходит примерно из 70 пунктов, разбросанных на огромном пространстве от Ладожского озера до нижнего Днепра (Днепровские пороги) и от Минска до Прикамья. Кроме того, известно около 100 находок граффити в виде отдельных рунических знаков, надписей или магических фигур… Наиболее древние находки VIII в. - Ладога. Далее по времени Темирево {под Ярославлем} и Гнездово {под Смоленском}. И только не ранее X в. эти находки появляются в регионе среднего и нижнего Днепра. Ещё раз укажем на то, что первоначальное освоение варягами Восточно-европейской равнины шло по "восточному" пути. Это важно для понимания первых сообщений западных европейцев о руси. 839 (6347) г. "Самое древнее, но достаточно пространное сообщение о Руси находится в источнике, который относится ещё к общеимперской анналистической традиции единой Франкской державы (окончательно распавшейся после смерти в 840 г. императора Людовика Благочестивого, сына Карла Великого) - так называемых "Бертинских анналах" ("Annales Bertiniani"). Название это условное и дано по месту находки основной рукописи в аббатстве св. Бертина (ныне Bertincourt на севере Франции). Созданы же были анналы (в той части, где находится известие о Руси) Пруденцием, придворным капелланом сначала императора Людовика I (814-840 гг.), а затем его сына, западнофранкского короля Карла Лысого (840-877 гг.). Таким образом анналист, вероятно, был очевидцем описанного им прибытия русских послов ко двору франкского императора. В 839 г. к Людовику явилось посольство византийского императора Феофила (829-842 гг.), который ...прислал также... некоторых людей, утверждающих, что они, то есть, народ их, называется Рос [Rhos]; король [rex] их, именуемый хаканом [Chacanus], направил их к нему [Феофилу и] просил..., чтобы по милости императора и с его помощью они получили возможность через его империю безопасно вернуться [на родину], так как путь, по которому они прибыли в Константинополь, пролегал по землям варварских и в своей чрезвычайной дикости исключительно свирепых народов, и он не желал, чтобы они возвращались этим путём, дабы не подверглись при случае какой-нибудь опасности. Тщательно расследовав [цели] их прибытия, император узнал, что они из народа шведов [Sueones], и, сочтя их скорее разведчиками и в той стране, и в нашей, чем послами дружбы, решил про себя задержать их до тех пор, пока не удастся доподлинно выяснить, явились ли они с честными намерениями, или нет. Об этом он не замедлил... сообщить Феофилу, а также о том, что из любви к нему принял их ласково и что, если они окажутся достойными доверия, он отпустит их, предоставив возможность безопасного возвращения на родину и помощь; если же нет, то с нашими послами отправит их пред его [Феофила] очи, дабы тот сам решил, как с ними следует поступить." Как видно, византийцы не связывали этих русов ни с крымскими росомонами, ни с северокавказскими роксаланами-аланами-ясами, они вообще не знают, кто бы это могли быть, так как никакого государства с таким названием, и вообще никакого государства (а не племенных союзов), на север от Чёрного моря им известно не было. Вести дипломатические переговоры с этой группой император и патриарх отказались, но и враждебности не выказали. Послы были отпущены с миром. Возвращаться они предпочли не Чёрным морем, сославшись на опасность Днепровского пути через территории, занятые кочевниками - печенегами, а через Западную Европу. Во Франции послы были задержаны - в них узнали хорошо знакомых франкам норманнов. Привлекающей внимание всех учёных титулатуре - король их, именуемый хаканом, наиболее приемлемое объяснение дают американские исследователи Глоб и Прицак. Они предполагают существование первого государства руси на древнем восточном пути в районе Ярославля - Темиревское городище. Соответственно, будучи завязанной на Хазарский каганат элита этого протогосударственного объединения и перенимает у хазар элементы государственного устройства. И снова нужно констатировать, что ориентация на Восток непродуктивна. Этот Русский каганат канул в лету практически не оставив следов, кроме викингских могильников. Киевская Русь к Русскому каганату не имеет никакого отношения, разве что титулатура раз появившись далее живёт самостоятельной жизнью и перенимается киевскими властителями, доживая до времён Ярослава Мудрого… Время появления руси-норманнов в Константинополе весьма характерно. В 837 г. арабы разгромили Хазарию и восточная торговля временно приостановилась, что вынудило варягов искать новых торговых партнёров. Но греки не проявили ни враждебности, ни заинтересованности, сведя переговоры к минимуму, и постарались избавится от непрошеных гостей. С.С. Ширинский предполагает, что посольство таки "благополучно" вернулось на Русь. "Благополучно" - потому, что свой вывод основывает на данных погребения 47 в Гнездове. По его мнению, состав находок в могиле скандинавского типа (трупосожжение в ладье): золотой византийский солид императора Феофана {описка К. Егорова или опечатка ─ такого императора не было, имеется в виду Феофил; интересно, что в Европе обнаружена ещё всего лишь одна монета (серебряная) императора Феофила ─ в Бирке (Швеция)}, превращённый в подвеску, цельно-серебренная каролингская шпора, серебренное каролингское же шитьё; говорит о том, что это не обычное имущество знатного викинга, а посольские дары. А время и происхождение даров указывает на то, что их владелец был членом описанного выше посольства» (К. Егоров). Фактически историк излагает {но не формулирует} текстуально и археологически подтверждаемую гипотезу о кратковременном существовании какого-то государственного объединения {точнее, не какого-то, а первого на Руси!} ─ Русского каганата ─ в районе будущего Ярославля, послами которого в Константинополь и были варяги. Если вспомнить арабские свидетельства о трёх центрах на Руси (Куявии, Славии и Арсании), то и это может служить подтверждением данной гипотезы. «И русов три группы [Первая] группа, ближайшая к Булгару, и царь их в городе, называемом Куйаба, и он больше Булгара. И группа самая высшая [главная] из них, называют [её] ас-Славийа, и царь их в городе Салау, [третья] группа их, называемая ал-Арсанийа, и царь их сидит в Арсе, городе их. И достигают люди с торговыми целями Куйабы и района его. Что же касается Арсы, то я не слышал, чтобы кто-либо упоминал о достижении её чужеземцами, ибо они [её жители] убивают всех чужеземцев, приходящих к ним» (цитата приведена по Ибн Хауклю, но аналогичные сведения встречаются у многих арабских писателей). Самая распространённая гипотеза о современной географической привязке трёх центров древней Руси: Киев, Новгород и Ростов Ярославский. Общепринято, что первоначальная активность норманнов была направлена непосредственно в сторону арабского серебра ─ по Волжскому водному пути. жүктеу/скачать 4 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|