При сдаче крепости, взрывая свою батарею
жүктеу/скачать 4.25 Mb.
|
VI. В шестой авантюре мы узнаём о великой опасности, которой Парсифалю удаётся счастливо избежать благодаря чудесному водительству судьбы. Парсифалю не суждено стать рыцарем Артура — рыцарем меча. Ему скорее суждено стать рыцарем Слова — рыцарем Грааля. Когда поэт рассказывает нам о том, как Артур ищет Парсифаля, чтобы привлечь его к своему Круглому столу, это означает большую опасность для Парсифаля. На этом отрезке Парсифалю предстоит пережить нечто весьма болезненное. Но именно эта боль, причинённая изгнанием из-за Артурова стола проклятием вестницы Грааля, окажется для него целительной. Прежде чем рассказать подробности, да будет нам позволено одно общее замечание об архитектоническом построении поэмы. Мы сопутствовали Парсифалю в многочисленных приключениях. Они расположены так, чтобы мы могли постигнуть: Парсифаль — истинный солнечный герой. Начинаясь от Близнецов, поэма движется по зодиаку. Перемещая от созвездия к созвездию, нас ведут к Овну. Когда Парсифаль вступает в обитель Грааля, повествование достигает настроения, соответствующего Овну. Мы потом узнаем, как Парсифаль, покинув обитель Грааля, начинает жить в обратном порядке, подверженный строгой закономерности судьбы. Это соответствует настроению Тельца. В следующей главе мы снова оказываемся в знаке Близнецов. Парсифаль впадает в сомнение, он отрекается от Бога. Поднимаясь по спирали, поэма в более высокой степени вторично проходит зодиак. Но когда она переходит к такому возвышению в повторении на более высокой ступени, к силам зодиака поэт присовокупляет планеты. И всё дальнейшее преисполнено воздействием планет. Позднее, когда Парсифаль станет королём Грааля, будет отчётливо высказано то, на что данная ступень только намекает. Кто в точности проследит весь ход поэмы, тот заметит, что упоминание о безвременном летнем снеге связано у Вольфрама фон Эшенбаха с указанием на Сатурн. Алхимические писания Средневековья говорят о Сатурне, что он соотносится с холодом162. Сатурн должен пониматься не просто как носитель холода. Замечание Вольфрама (782, 14-16) о том, что планеты в своём боренье противятся ходу мировых событий, имеющих в виду, прежде всего, исключительно условия движения, показывает, однако, при этом, что Сатурн упомянут в связи с необычным холодом, так как этот холод от него. На соотношение пёстрого копья и Сатурна, который во всех алхимических писаниях, например, у Василия, назван многоцветным, мы уже указывали. Осознаем, что в следующих стихах поэт указывает на созвездие, чью действенность вызывает в особенности Сатурн. 281, 10 Хотите знать, откуда он Валезанец Парсифаль? Снег насылала ночью даль. Был тихий, но густой снежок, Поскольку шёл снежок не в срок. И слышал я: хоть сумрак хмур, Но майский человек Артур, И должен я сказать о нём: Он движим Троицыным днём, Когда отрадный май в цвету И услаждает на лету, Засыпана быль моя снегом.
Несытым не в пример утробам И с Парсифалем ночевал. Парсифаль и сокол в тёмном лесу. Они не знают ни дороги, ни тропы, и они страдают от холода. Когда всходит солнце, все дороги заснежены. Тогда ранним утром летели гуси, и слышался их крик. Одного из этих гусей преследовал сокол. Гусь едва улетел от него, но был им ранен. На снег упали три капли крови. Такой особенностью отличается судьба Парсифаля: что происходит в его душе, то сразу же является ему как физическое переживание. Стражник на подъёмном мосту в обители Грааля крикнул ему вслед: «Ты гусь!» Теперь он увидел, как пролетают гуси. Сам он разве не ранен, как этот гусь? Его душа разве не похожа на заблудившегося сокола? Он созерцает эти образы, и по мере того, как он их видит, в глубинах его души нечто происходит. Попытаемся выразить это словами! Поэт умалчивает об этом. Эти мысли отсутствуют в душе Парсифаля, они остаются глубоко в его подсознании, в его сознание поднимаются лишь образы и чувства. Тем не менее попытаемся эти чувства высказать. Он мог бы сказать себе так: «Вот я был в обители Грааля. Если бы я выдержал испытание, я стал бы рыцарем Лебедя. Я не выдержал его, и потому стражник мог мне, как в насмешку, крикнуть вслед: „Рыцарь гуся!” Но вот существо моей души, в образе охотничьего сокола я переживаю его. Это ниспадает во мне к силе, которая не стала тем, чем должна была стать, гусь вместо лебедя. Что-то ранено в моём глубинном существе, организм моей жизни ранен организмом моей души. Моя душевность заблудилась и ранила во мне жизнь. Я принуждён мысленно оглянуться, я принуждён искать причину, по которой всё это произошло. Я должен подумать о том, каковы силы томления в моей душе. Силы эгоистического томления, стремящиеся присвоить любимое как собственность, вот что помешало мне выдержать испытание в обители Грааля». Всего этого он не думает буквально, он только чувствует это, грезит этим, и когда он грезит, в нём возникают образы. И сразу же грёза предстаёт ему как действительность. Он видит три капли крови на белом снегу. Тут его томление достигает его сознания, и он разражается словами: «Кондвирамур, твой отсвет здесь!» И это отнимает у него осмысленность. Из глубин его неосознанной душевной жизни что-то противится душевному холоду. Вот что мешает его осмысленности. Что разыгрывается в душе Парсифаля, то разыгрывается и в природе. Когда весной пробиваются растения, их выманивают силы, которые вполне расцветают летом. Но эти силы ещё не могут подействовать вполне. Противостоят снег и лёд уходящей зимы. Тут вторгается Сатурн и приглушает холод. Этому Парсифаль должен внутренне подражать. Он не может предаться в душе ни весенней силе, ни зимнему холоду. Он должен взывать к холоду ясного мысленного мира, чтобы противостоять жарким порывам, но этот холод следует смягчить душевным теплом мысленной жизни. Что делает Сатурн, выпадая безвременным снегом, он должен делать внутри себя. Он этого ещё не может. Сила Сатурна приблизила его однажды к обители Грааля. Теперь томление отнимает у него осмысленность. 283, 5 Я не напомнить не могу: Был снег в крови, кровь на снегу. Кондвирамур так хороша, И тело её, и душа, Лик её той порою; Как две горячих льдинки, На щеках две слезинки И ниже губ ещё одна...
Любви неколебимой Он думал о любимой.
Одна любовь его влекла. Так этот снег был бел и ал, Что рыцарю напоминал Он королеву Перлапера, Чему другого нет примера; Такое снится лишь во сне.
Тут появляется паж Кунневары. Он не подозревает, что рыцарь, которого он видит в лесу, — вернейший служитель его госпожи. Он видит лишь поднятое копьё, и что ещё он может подумать, кроме как: вот рыцарь, ищущий боя. И он торопится прочь. Он свистит в два пальца, и поэт подражает его свисту: фи, о фи-фи, о фи-фи! Так будоражит он рыцарей Круглого стола. Он кричит, что они будут обесчещены, если уступят рыцарю, ищущему боя. Так бывает с людьми в душевном состоянии Парсифаля. Силы, стремящиеся в мир, ищущие приключений, эти силы возбуждаются, если в себе самом не победишь томления. Парсифаль переживает это внутренне, но это же одновременно предстаёт ему извне. Тогда приходят они все, один за другим, эти рыцари Артурова круглого стола. Первый из них Сеграмор. Но ему нельзя без околичностей принять это приключение, ибо близка обитель Грааля, и король Артур запретил вступать в борьбу, он боится, как бы один из его рыцарей не ввязался в бой с хранителем Грааля. Так запретил он своим рыцарям борьбу, и Сеграмор должен просить особого разрешения. Артур по его просьбе даёт ему ответ: 286, 9 Когда бы завязался бой, В него вступить бы мог другой, Которому позволю Свою искать я долю. Так переступит он рубеж И посягнёт на Монсальвеш, И своего дождавшись часа, Их встретит войско Анфортаса, И что, если вместо побед Постигнет нас немалый вред. Артур и рыцари его Круглого стола служат ритуалу, представляющему на земле звёздные силы: в Артуре сила Солнца, в Гиневре сила Луны, звёздные силы в рыцарях. Так нам возвещено через Рудольфа Штайнера и подтверждается всеми украшающими эпитетами, приданными личностям в поэме. Гиневра прекрасна, как луна, Артур вводится в соотношение с весенней силой солнца. Гиневра за то, чтобы Сеграмор принял бой. Артур — против, но уступает. Силы Луны побеждают. И Сеграмор скачет. 287, 4 Бой Парсифалю был суждён. Он трижды кровью принуждён И строгою любовью.
(тремя каплями крови), Наградой новой восхищён. Он с крови не спускает глаз А на него напал как раз Неустрашимый Сеграмор. Дал Парсифаль ему отпор. Явил он мужество своё, Подняв троянское копьё, Щит Сеграмору не помог: Тяжёлый для него урок. Сноровка у него сдала, И был он выбит из седла.
От вас не могут уберечь Ни крепкий щит, ни острый меч, Нет никаких твердынь для вас... И Парсифаль сверх юных сил
Так что рехнулся из-за вас».
Он верность вынужден хранить; Вновь снег, три капли крови вновь С ума сводящая любовь; И королеву, и Грааль Не мог не вспомнить Парсифаль. Не скажешь, кто и что ценней, Но всё-таки любовь сильней, Такое приключенье Поистине мученье; Влюблённый разума лишён. Любовью разум сокрушён.
«Да он любовью обуян, И я пленён любовью был, Испытывал такой же пыл, Томясь в её тугих тенётах».
Путь Парсифаля ведёт из обители Грааля, где находит он в звёздных далях силы познания, через мир планет, где он грезит в чувствах, в подземный мир, где он должен обрести себя в своей воле. Это последнее — приключения в Шательмервее. Парсифаль жалуется: 302, 7 О горе, лучшая из жён, Я с твоим телом разлучён. И на многое другое жалуется он. Но он находит верное слово и говорит: «Марево глаз похитило тебя при ясном солнце у меня, не знаю как». 302, 17 Сказал он: «Горе! Где копьё, Оружье верное моё?» Пропали все прекрасные пёстрые образы, возбуждавшие его томление. Гаван, его учитель, сухо отвечает ему: 302, 20 Оно потеряно в бою. Тогда Парсифаль спрашивает: «С кем?» У Парсифаля нет представления о своём противнике; он полагает, что он один. Так и есть, Парсифаль действительно один. Он вступает в столкновение с силами своего собственного существа, вот что он выдерживает. Только из-за его бесчувствия оно предстаёт ему как внешняя судьба, а не как внутреннее переживание. И вот Гаван рассказывает ему, что произошло. Что он ранил Кея, что он вообще бился. Парсифаль этим чудовищно удивлён. Тогда рыцарь называет ему своё собственное имя — Гаван — и говорит: 303, 29 Я с моим именем за вас, Но избегайте вы проказ163. Эти стихи не следует пропускать. Буквально поэт говорит, что Гаван предоставляет в распоряжение Парсифаля своё имя. Не должно упускать из виду: за приключениями Гавана в эпизоде с Гаваном скрывается Парсифаль. Только Парсифаль ещё не знает, что живёт в бесчувствии, что он внутри себя должен осуществить то, что снаружи предстаёт ему в лице Гавана. Так с изумлением спрашивает он: «Ты-то и есть Гаван?» И они скачут назад ко двору Артура. Там Парсифаля принимают с радостью. Госпожа Кунневара, хранительница источника, где обновляется меч Грааля, рада ему. И тут Парсифаль подвергается великому искушению, состоящему в том, что он должен стать рыцарем Артура. Артур готов простить ему даже убийство Итера. Он готов принять его в рыцари Круглого стола. Но если это случится, Парсифаль пропал. Никогда не вернётся он в обитель Грааля, никогда не найдёт ни Кондвирамур, ни своих сыновей Кардайса и Лоэнгрина. Но Божественное водительство не забывает его. Его спасительница близится. Как примечательно, что человек жалуется на мучительный удар судьбы, постигающий его, хотя именно этот удар ниспослан ему на величайшее благо. Так происходит и с Парсифалем. Собственно, ему следовало бы понять, что приближается его добрый ангел, а что он видит? 312, 2 Та, о которой говорю, Наивернейшая из дев, Чей с бешенством граничил гнев, И людям весть её вредит, На муле вестница сидит, Хоть с лошадью венгерской схож Облезлый мул не для вельмож, Но блещет за ездою Отменною уздою; Богатой сбруей он прельщал, Хотя добра не предвещал, Шагал он ровным шагом, Не обнадёжив благом. В ней женственности не видать. Чего от этой девы ждать? Артуру горести сулит, И вид её не веселит. Хотя не всем науки впрок, Их знала дева назубок. Французский знала и латынь, И речь языческих пустынь, И в диалектике сильна, И в геометрии умна, Она астрономии предалась; Кундри вестница эта звалась.
Ты оказался вне закона; На свой ты край навлёк укор И более того, позор. Как допустил ты, чтобы вдруг Зловредный яд проник в твой круг, Так, право, не годится: Не тот за стол садится. Имеется в виду Парсифаль. Он «не тот», ибо ему предназначен Грааль, а не кубок охочего до приключений Артурова рыцаря. Он должен преобразить силы Артурова рыцарства. Из глубин он должен поднять его на высоты. Недаром обитель Грааля наверху, где гнездятся орлы, а шатёр Артура на плоском камне в долине у реки. И он слышит предназначенное ему проклятие: 316, 2 О вы, весьма неверный гость! Так восклицает она, упрекая его в бессердечии в обители Грааля. 316, 7 Аду вы обречены И от небес отлучены, Пусть в жизни однократен, Ваш грех земле отвратен; Вы лишены желанных благ, И самому себе вы враг. Хромает честь, и спорь не спорь, На душу нападает хворь. Неизлечим недуг такой, Клянусь я вашей головой. Пускай такая клятва — грех, Но ваша кривда хуже всех. Проступок ваш зловредно груб, Пролаза вы, гадючий зуб. Не зря ли меч дарован вам, Когда удел ваш — стыд и срам? 316, 23 Молчать вы были не должны, Но вы игрушка Сатаны. И вам, бесчестный Парсифаль, Не явлен разве был Грааль, В крови копьё и серебро164 И скорбь, и вместе с ней добро? И она напоминает ему, что своим вопросом он избавил бы не только Анфортаса, но и Фейрефиса. Если бы вы спросили, говорит она, вы узнали бы о городе в далёкой языческой земле, он зовётся Табронит и выполняет любое желание. Тогда бы вы услышали о Фейрефисе из рода Анжу, покорившем королеву той страны; он чёрен и бел одновременно. Кундри, вестница Грааля, хочет, чтобы он осознал: у него есть брат. У каждого человека есть такой брат, человекобрат. Это строгое правило Грааля: «Если ты хочешь приблизиться к Граалю, то не должен приходить один, ты должен привести своего человекобрата. Ты не можешь искать лишь своего собственного развития, ты должен его искать лишь во имя другого человека. И не только тех можешь ты приводить, которые сами обладают способностью видеть Грааль, которые носят уже белые одеяния, но и тех должен ты привести ко Граалю, которые ещё являются белыми и чёрными, так как причастны небу и аду. Они ещё не видят Грааль, но носитель Грааля им виден, и как тот, кто укоренён в практической жизни, они могут это воспринять». Так Парсифалю внушают: дело в том, чтобы вверить себя Граалю через практическую жизнь. И тут одна за другой быстро разыгрываются две сцены. Одна между вестницей Грааля Кундри и Парсифалем, другая между вестником другого царства, полярно противоположного Граалю, и Гаваном. Оба прокляты, Парсифаль, как и Гаван, и над судьбами обоих властвует тесная связь. О проклятии Кундри мы уже слышали. Теперь выслушаем другую часть истории. 319, 19 Умчалась Кундри, всё сказав, И тут же, с виду так же прав, Явился рыцарь на коне.
Потому рыцарь вызывает его на поединок. В течение четырнадцати дней он должен предстать перед королём Аскалона в столичном городе Шампфанцон. Круглый стол обесчещен, за круглым столом сидит предатель. Душевная задача Парсифаля в том, чтобы постичь: вестница Грааля обезображена его собственным несовершенством. Он должен научиться переводить внешнее во внутреннее. Испытание Гавана в обратном. Не во внешнем он должен видеть своё собственное существо, его обременяет деяние другого, и он должен это переносить. Гораздо позже (413, 15) мы узнаем, что виновный не Гаван, а пфальцграф Экунат, тот, кто послал своей возлюбленной пса по имени Гардевиас как «дикое письмо». Экунат — брат Махауты, матери Шионатуландера. Так что он соотносится с теми людьми, которых мы нашли в тесной связи с тайнами звёздных письмен. Мы будем всё точнее понимать, что судьбы Парсифаля и Гавана объединены удивительным сходством, но также совершенно различны. Мы должны будем тут же рассказать, как Парсифаль, идущий путём познания, препровождается через чудовищное сомнение. Гаван не идёт путём познания, он идёт путём сердца и не становится сомневающимся, он скорее становится объектом сомнения, он оклеветан. И теперь мы узнаём ложные обвинения против Гавана: он убил Кингрисина — это только первое обвинение в длинной цепи обвинений, которым подвержен Гаван. В действительности в Парсифале и Гаване поэт описывает лишь две полярные стороны единой человеческой натуры. И кто идёт в сторону Грааля, тот сделает открытие, что Парсифаль и Гаван ему одинаково близки. Нельзя идти только путём познания, нельзя одному проникнуть в обитель Грааля; нужно идти также путём сердца, которым идёт Гаван. Нужно выдержать также приключение в Шательмервей. Позже мы увидим, что Парсифаль и Гаван, вступая в поединок друг с другом, должны будут сказать: каждому из них кажется, что он бьётся с самим собой. Они представляют различные стороны человеческой натуры. Да, дальнейшее изъяснение истории Грааля нам ещё покажет, что нечто подобное полностью относится и к Фейрефису. Но прежде всего последуем дальнейшему ходу повествования. Прежде чем Парсифаль покинет Артуров двор, ему предстоит продвинуться дальше в осуществлении своей судьбы. Женившись на Кондвирамур, он сделал несчастным короля Кламида, сватавшегося к ней. Теперь он должен загладить содеянное. Он это может. Он содействует женитьбе Кламида на Кунневаре. 327, 27 Кламиду отдал Кунневару, И рад он был такому дару; Вознаграждённый по закону, Ей преподнёс Кламид корону. Когда это произошло, когда Парсифаль износил ещё один клочок своей вины, только тогда узнаёт он, что продвинет его вперёд на его пути ко Граалю. Как говорит Экуба фон Йанфузе, Фейрефис, упомянутый Кундри, — брат Парсифаля со стороны отца. Она же сама, сообщающая ему это — дочь сёстры первой жены Гамурета (см. схему).  Это известие явит своё величайшее значение, когда Парсифаль встретит Фейрефиса. Парсифаль благодарит за это разъяснение и за попытку его утешить. Потом он говорит: «Я лишился душевного мира, я должен снова обрести Грааль. Как найти мне путь, чтобы исправить незаданный мной вопрос? Как я приду к тому, чтобы помочь Анфортасу?» И тогда он говорит: «Зачем здесь мне дольше оставаться, я должен отсюда уйти». Так решает Парсифаль уехать прочь. Он прощается с Кунневарой. Он не будет больше посылать к ней рыцарей: теперь она принадлежит другому герою. Потом он прощается с Гаваном. Гаван целует его и говорит: 331, 25 Я знаю, мы должны проститься, Мой друг, ты должен в путь пуститься Дай Бог тебе побед в бою, А мне — делить судьбу твою, Чтобы Его святая сила Меня с Тобой соединила. А Парсифаль отвечает: 332, 1 О горе! Что такое Бог? Скажи, за что такой подвох? Когда мне так нужна подмога, Не вижу я, где сила Бога. Я только для Него и жил, Ему молился и служил, А Бог меня возненавидел. За что меня так Бог обидел? В это мгновение Парсифаль отрекается от Бога. Сомнение охватывает его, когда он произносит такие слова: «О горе! Что такое Бог?» Парсифаль проходит через три стадии: отупение, сомнение, блаженство. Теперь он вступает в переживание второй стадии. Началась поэма в созвездии Близнецов, затем мы прошли по всему зодиаку, Парсифаль пересёк его в отупении. Когда его душу охватывает сомнение, поэма опять в знаке Близнецов. Парсифаль должен вторично вступить на путь солнечного героя на высшей стадии, когда у него в сердце сомнение. Теперь перед нами два героя, а не один. Два героя возвещают две стороны человеческого существа: Парсифаль и Гаван. Поэма будет завершена, когда к ним присоединится третий: Фейрефис. Кунневара говорит ему последнее «прости». До сих пор Парсифаль был Красным Рыцарем, теперь он белый. Но пока ещё не навсегда. 233, 1 Сидел, отважный, на коне, Который был в стальной броне; В доспехах белых был он сам; Меч прочим не чета мечам. Садясь на коня, он сверкает светом. Он будет носить вооружение в прозрачных алмазах, когда станет королём Грааля. А пока он должен пройти через испытания. Изъянов нет у крепких лат, Кольчуге радуется взгляд, И всё на нем сверкало, Когда бы не забрало, Почти готов торжествовать, Решился бы поцеловать Он деву Кунневару, Но сладостному жару В душе противится герой, Перед разлукой сам не свой. Парсифаль уезжает, и в сердце у него самоотречение, в сердце у него печаль, в сердце у него сомнение. Все три сопутствуют ему. А поэт высказывает знаменательное слово, говоря: 333, 15 Сын Гамурета едет смело, Как Приключение велело, И не совсем уже о нём166 В дальнейшем речь мы поведём. А кто до рыцарства охоч, Тому придётся превозмочь Свой вкус изысканный, когда Душа заблудшая горда. Итак, поэт полагает: кто читает его поэму поверхностно, тот может подумать, что в дальнейшем речь о Парсифале не пойдёт. Но кто читает с более глубоким пониманием, тому не стоит упускать из виду, не откроется ли ему, что в так называемом эпизоде с Гаваном речь также идёт о Парсифале. Куда ведёт путь, поэт кратко намекает нам, когда рассказывает, какие множества, не жалея усилий, стремятся к цели, к замку Ша-тельмервей. Там был побеждён грек Клиас. Его свалил тюрко-вит. Поэт может поведать и о четырёх королевах в замке. Мы узнаем также, как четыреста дев удерживаются там властью волшебника. Кто освободит их? В повествовании слышится сага о Шательмервей. Это противоположность повествованию о Граале. Всё в Шательмервей полярно обители Грааля. Обитель Грааля трудно найти. В обитель Грааля трудно войти. Из Шательмервей трудно выйти. Вот различие. И поэт повествует, как разделяются герои: Артур отправляется в Каридель, Кунневара с Кламидом в Брандиган, Йешута и Орилус туда же в угоду Кламиду. Этим завершается шестая авантюра. жүктеу/скачать 4.25 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|