При сдаче крепости, взрывая свою батарею

Так в сердце я к тебе войду».

«Но в сердце у меня так тесно!»

«Вмещусь ли в сердце, неизвестно,

Но жаловаться не придётся

Тому, кто этого дождётся».

«Вы Авантюра, госпожа?»
Здесь повествование действительно доходит до самого сердца. После долгого времени повествование возвращается к Парсифалю. Нам сказано, что он перенёс много приключений, в седле, на корабле, в море. О них, правда, не рассказывается. Я задал однажды господину доктору Штайнеру вопрос: «Что это за приключения, которые упоминаются, но о которых поэт не рассказывает?» Доктор Штайнер ответил: «Это чистые имагинации, без соответствия в физическом мире. О тех приключениях, для которых в физическом мире имеется коррелят, Вольфрам фон Эшенбах рассказывает подробно, другие он утаивает, только упоминая их». Это важное указание. Ибо к таким приключениям относится и то, при котором у Парсифаля разбивается меч. Вольфрам фон Эшенбах говорит об этом:
434, 25 Дар Анфортаса странный,

Меч, при Граале данный,

За свой он поплатился взмах.

Скрепил его источник Лах.

Меч наилучщий снова цел,

Чтобы владел им тот, кто смел.

Поведав, как был разбит и восстановлен меч Грааля, Вольфрам фон Эшенбах добавляет к этому стих:

Согласно описанию Вольфрама фон Эшенбаха, Парсифаль встречает Сигуну, которая вскоре после этого умирает. Шионатуландер уже погребён. Сигуна скорбит у его гроба. Парсифаль направляется к скиту. Никакой путь не ведёт туда. Парсифаль едет среди высоких утёсов. Конь его совсем близко от скита. Парсифаль направляет его на нетронутую траву. Заметив, что в скиту женщина, он устыдился своего приближения, сошёл с коня и привязал его. Меч он сложил тоже. Сигуна носила маленькое колечко с маленьким гранатом¹⁷⁰, сверкавшим в темноте, как будто от него отлетают огненные искры. На голове у неё была чёрная повязка. Парсифаль сел на скамейку у окна. Он попросил её сидеть и не выходить, затем он обращается к ней с вопросами, не узнав её, и выражает своё удивление, найдя её в такой глуши в одиночестве. И она рассказывает, что каждую субботу, в день Сатурна, вечером появляется вестница Грааля Кундри, волшебница, и привозит ей пищу на неделю. Парсифаль спрашивает её о кольце, ведь скитницы не вступают в любовные союзы. Тут она отвечает, что она чиста, что она скорбит о человеке, который так и не сподобился её любви; Орилус убил его в битве. Но её верность пересиливает смерть. Она чувствует, что перед Богом связана с ним истинным браком, хотя не была с ним обвенчана. Так Парсифаль распознаёт Шионатулаидера и Сигуну. И она узнаёт его, глянув ему в лицо и восприняв его черты сквозь железную решётку. Тогда она спрашивала его о Граале: постиг ли он его силу, нашёл ли путь? И Парсифаль жалуется на своё горе. Его забота о Граале и о прекраснейшей госпоже. К Граалю он не вернулся, пути не нашёл. Он просит у неё совета. И она советует ему: поезжай по следу Кундри, вестницы Грааля. Недавно она была здесь. На земле ещё свежи следы, оставленные мулом. У источника между расселинами в утёсах имеет она обыкновение привязывать мула. Парсифаль принимает её совет, но след исчезает. Снова кажется ему потерянным Грааль.

Встреча с Сигуной всегда означает для Парсифаля частичное самопознание. Он выучился многому. Волшебница Кундри кажется ему достойной поисков. Он находит её след. Он ищет то, что причинило ему боль. Он научился любить сердечное горе, но конечного пути он ещё не находит. Чего-то ему ещё не хватает. Он едет и по пути встречает рыцаря. Тот останавливает его, говорит ему, что он поблизости от Монсальве-ша, где никому не дозволено ездить с оружием. Оба пришпоривают коней для поединка. Парсифаль выбивает рыцаря из седла. Он обрушивается под откос. Конь Парсифаля тоже падает и рушится вниз. Парсифаль хватается за сук и спасается. Так погибает Инглиарт, конь Гавана. То, что это происходит, должно что-то означать. Парсифалю предстоит пересесть на коня, предназначенного рыцарю Грааля. Теперь и он, как его друг Гаван, чей конь Грингульет, ездит на коне Грааля. Не следует считать это обстоятельство побочным. Этот конь, именно потому, что он конь Грааля и знает дорогу, приведёт Парсифаля к Тревреценту.

На этом коне Парсифаль продолжает путь. Проходит несколько недель, сколько именно, поэт не может сказать, и однажды утром выпал снег. Парсифаль приезжал к Сигуне в день Сатурна. Сатурн действует и теперь. Омрачённый до смерти, Парсифаль едет в снегу, холод пронизывает его. Тут он встречает старого рыцаря, его зовут Кахенис. Рыцаря сопровождает жена и с ней две девы. Рыцарь удивляется, почему Парсифаль вооружён в такое святое время. Парсифаль отвечает:

Неделям, как и дням в году,

И с временем я не в ладу,

Не ведаю, что за число

С днём нынешним сюда пришло,

А я, хорош я или плох,

Служил тому, чьё имя Бог.

Быть может, я и впрямь дурной;

Он посмеялся надо мной.

Он помогает, говорят,

Но лишь другим, а мне навряд.
Никто не может прийти ко Граалю, не постигнув тайн времени. Кронос, (Сатурн) открывает их. Старый рыцарь напоминает Парсифалю: сегодня Страстная пятница. Железного одеяния, которое носит он, не подобает носить в такой день. Он говорит о покаянии. Но дочери говорят: не брани его, лучше помоги ему, чтобы он согрелся в такой холод; как он должен мёрзнуть в своём железном платье! Парсифаль тронут их любящей просьбой, но не решается присоединиться к ним. Он в седле, они пешие, одно к другому не подходит. Он прощается и скачет, скачет по следу пути, которым шёл Кахенис. И тут разыгрывается захватывающее. Невероятное горе нападает на душу Парсифаля. Поводья выпадают у него из рук, в отчаянье он ломает руки у себя над головой и призывает Высшего Помощника из одиночества своей души.
451, 9 И вспомнил он душою сирой,

Кто всеблагой Создатель мира,

Чья творческая сила

Доселе мир творила;

Воскликнул: «В горести моей

Меня Ты, Боже, пожалей!»

Один лишь Бог бы мне помог.

Они ушей коня касались,

А шпоры между тем кусались;

Вблизи источника блуждал,

Где Орилусу клятву дал.

Там праведный жил Треврецент...

Зачем я эту тайну скрыл,

Теперь возвеселится

И перестанет злиться.

В повествовании свой ход,

И мне молчать велел Киот.

Он Авантюре был послушен,

Наказ которой не нарушен;

Что вам открыть на этот раз,

Подсказывает мне мой сказ¹⁷¹. (Ср. с. 243.)

Искал я приключений там,

Где ветреники мне встречались,

В бой, поднимая копья, мчались.

Путь из Севильи на Сицилию,

Облюбовав себе флотилию,

Через Фриули до Аглай,

Ах, ах, ах и ай, ай, ай,

Держал я, так что, наконец,

Мне повстречался твой отец.

В Севилье¹⁷² свой приют походный

Сей анжувенец благородный

Обрёл тогда на время...
Киота нужно искать там, где проходят связующие линии из Штайермарка через страну франков в Севилью.
453, 11 Нашёл в Толедо мастер Киот

Книгу, где речь о Граале идёт,

Чью тайну разглядите

В арабском алфавите,

Читать который тяжело;

Магическое помогло

Киоту посвященье,

Но также и крещенье.

Не каждому сноровка дана

Вникать в языческие письмена,

Но мощь Грааля такова,

Что в ней особенные слова.

Не чужд искусств и высших сил,

Имел видение времён,

Как предок его Соломон;

Он родом был израелит,

Крещенье — наш от ада щит,

Так что Флегетаниса жаль;

Он первым описал Грааль,

Язычник истый по отцу,

Он, поклонившийся тельцу,

Как будто это вправду бог...
Тут возникаем вопрос: кто Флегетанис? Флегетанис — не имя, а персидское слово, означающее «звездочёт». Так что Флегетанис был астрономом. Однако он был не из тех астрономов, которые наблюдают внешность неба, он из тех, кто обладает небесными проявлениями. «Он происходил от Соломона», — что не обязательно относится к физическому происхождению. «Предок» следует сразу за словом «видение». Возможно, так обозначен вид его ясновидения. Ясновидение бывает разным. Можно быть последователем пророка Ионы или быть последователем Соломона, так обозначаются разные виды ясновидения. Об этом говорит евангелист Матфей (12:39; 16:4). Там идёт речь о знамении пророка Ионы, о рыбах. То же самое мы находим у евангелиста Луки (11:29). Но потом у Луки этому противопоставляется мудрость Соломона. Рудольф Штайнер обратил внимание на это противопоставление. Он так интерпретировал это, когда говорил: «Есть два способа проникнуть в сверхчувственное, или через знамение пророка Ионы, путём внутренней выучки; или через мудрость Соломона, то есть из врождённой силы». Только это подразумевается стихом Вольфрама:
453, 27 Он родом был израелит.
Подытожим смысл сказанного: язычник, видениями приведённый к астрономическим постижениям, приобрёл эту силу не выучкой, а благодаря своему происхождению. Он был первым, кто, предавшись этим видениям, записал весть о Граале. Так что книга, о которой идёт речь, -— астрономическая книга (на что указал Рудольф Штайнер). Тут же сказано, что Флегетанис поклонялся тельцу, как будто это бог. К этому присовокуплено, что он со стороны отца язычник, а со стороны матери иудей. Более подробные сведения об этой личности даёт поэма¹⁷³ о Вартбургской войне, которую я без колебаний использую как источник, хотя она сравнительно поздняя, но тот, кто написал её — это показывает содержание, — обладал глубоким оккультным знанием. Там упоминается книга, которая называется книгой Завулона, где говорится:
Там говорится о книге сей¹⁷⁴,

О мастере, боготворившем тельца;

Мастер по матери был иудей,

Язычник со стороны отца¹⁷⁵

Он первый в науку звёздную вник.

Скажу я правду, хоть скажешь ты: «Нет!»

Прочёл он в звёздной книге книг:

Младенец родится через тысячу двести лет

И всех иудеев славы лишит.
Здесь иными словами несколько отчётливей сказано то же самое, что в «Парсифале» Вольфрама. Если сравнить слово со словом, выяснится, что видения были звёздной наукой и первая весть о Граале была вестью о Младенце, который родится через 1200 лет. Этот Младенец не кто иной, как Иисус, так что Иисус и есть Грааль. Он сосуд, в котором следует искать Христову Кровь.

Но кто же Флегетанис? Сведение, согласно которому он происходит со стороны матери из рода израелитов, а со стороны отца от язычников, указывает на Хирама Тирского. Другое сведение, согласно которому Флегетанис за 1200 лет до Христа предсказал его пришествие, указывает на Валаама, чья история рассказана в Четвёртой книге Моисеевой. Призванный врагами израильского народа, чтобы проклясть Израиль, он благословляет израильский народ, так как Божественное, спасающее Израиль, говорит из уст Валаама. Но кто вдохновитель Валаама? Кто благословляет Израиль его устами? Кто спасает Израиль, обречённый на гибель?

Чтобы ответить на этот вопрос, представим себе положение Израиля за 1200 лет до Христа. Моисей, которого Манетон называет Осарсиф¹⁷⁶, ведёт израильский народ из Синайской области в Ханаан. Он возвещает народу лунного Бога Иегову, но не постигает Христа, предшествующего ему днём в виде облака, а ночью как огненный столп. Пока есть манна, продолжается водительство Моисея. Перед ним идёт его жезлоносец¹⁷⁷. Жезлом Моисей иссекает воду из скалы. Он не постигает Христа, солнечного Бога, который поит народ. Моисей отделён от Иошуа: Ие-хошуа. Первоначально он зовётся Хозия, Осия (Числ. 13:17). Так что Моисей прибавляет к его имени имя Бога. Но Иошуа — то же слово, что Иисус. Когда Иошуа принимает водительство, совершается переход от Иеговы к Иисусу.

Ветхий Завет переходит в Новый. Когда Моисей посылает разведчиков в страну обетованную, десять возвращаются назад и говорят, что земля не годится. Но Иисус Навин и Халев похвалили её и принесли в доказательство громадную гроздь винограда. Здесь предвозвещён Христос, говорящий о Себе впоследствии как о виноградной грозди. Моисей — лунный водитель иудейского народа. Иисус Навин повелевает солнцем и луной (Иис. Нав. 10:12).

На это время перехода от лунного к солнечному водительству иудейского народа выпадает пророчество Валаама о Христе. Он говорит: «Вижу его, но ныне ещё нет, зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова и восстаёт жезл от Израиля, и разит князей Моава и сокрушает всех сынов Сифовых. .. Но разорён будет Каин...» (Числ. 24:17, 22). Валаам, который должен проклясть Израиль, благословляет его, предсказывает Христа. Как это происходит? Архангел Михаил противостоит ему. Ослица, предназначенная везти Христа, узнаёт Михаила и преклоняет колени. Наконец, его узнаёт и Валаам. Ибо на этом месте вмешивается солнечное водительство. Но Валаам — народопоглотитель. Он пророчествует за деньги. И дар предвидения служит у него своекорыстию. Потому Финеес убивает его копьём, тот, кто, согласно иудейскому тайноведению должен однажды снова родиться как Илия¹⁷⁸. Но кто вещает через Валаама? Кто благословляет Израиль? Это Осия-Иешуа, соименник Иисуса, который здесь между Моисеем и Финеесом является, как в предвозвещении преображения. Как впоследствии Хирам приносит Израильскому народу солнечные импульсы и через Царицу Савскую шлёт Соломону Грааль, так Осия-Иешуа шлёт народу иудейскому своё благословение. Эти элементы переплавило сказание в образ Флегетаниса. Это Хирам-Осия, который устами Валаама первый возвещает Грааль, то есть внедрение Бога в земной сосуд, в тело Иисуса, в храм Бога.

Так образ Флегетаниса указывает нам на Ветхий Завет и тем самым вообще на древнееврейские источники. В них сохранялось ещё нечто от древней звёздной мудрости. Наставник Вольфрама фон Эшенбаха Киот воспринял эту звёздную мудрость из древневосточных источников. Эти звёздные письмена проникли в древнееврейскую письменность в форме генеалогических книг, ибо Израиль как народ членился по законам звёзд. Что в двенадцати коленах отражалось в земном облике, имело своё происхождение в звёздных письменах. Ещё Блаватская обратила внимание на то, что генеалогическая череда от Адама до Ноя восходит к зодиаку. Она показала, что десять праотцев от Адама до Ноя соответствуют двенадцати созвездиям в то время как Весы были включены позднее, а Дева-Скорпион образовывали одно созвездие. Действительно, Весы раньше первого столетия до Рождества Христова не выступают вместо клешней Скорпиона, которые до того должны были заполнять эту пустоту в эклиптике. Очевидно, уже значительная продолжительность жизни, приписываемая Библией первым патриархам, указывает на то, что в лице этих патриархов не могут выступать отдельные люди. Так что эта генеалогическая череда — не генеалогия в обычном смысле.

Рудольф Штайнер обратил внимание на то, что эти числовые обозначения возрастов относятся к следующему примечательному обстоятельству. В старину память не была ещё психологическим достоянием отдельного человека в том смысле, как это стало сегодня. Воспоминание не отражало ещё чисто индивидуального переживания, но, вспоминая, погружались в органические силы, действенно формирующие собственное тело. А в этих силах разыгрывалось то, что унаследовано от предков. Так, заглядывая в свой внутренний мир, обнаруживали то, что там господствовало, унаследованное от отца и более отдалённых предков.

Доктор Штайнер указал на то, что числа, означающие в Библии возраст патриархов, возвещают длительность времён, когда продолжало наследоваться то, что так воспринималось внутренне. Числа выражают, как силы предшествования продолжают жить в потомстве.

Но в этом отражаются высшие закономерности космического ритма, хорошо мыслимые в соответствии с космологическим становлением. Сюда относится то, что на эту тему говорит Блаватская во втором томе своей «Разоблаченной Изиды». Она обращает внимание на то, что всякое развитие проходит через двенадцать трансформаций. Первые шесть производят сгущение, заземление, в последних шести одухотворение. В середине, там, где поворотный пункт, располагается знак Весов, выражая равновесие между восходящим и нисходящим развитием. Это, говорит Блаватская, представлено в Библии как особое положение патриарха Еноха. В христианской терминологии ему соответствует Михаил. В развитии от Адама до Еноха (он седьмой в череде патриархов) нисходящая линия, в расположении ступеней от Еноха до Ноя восходящая. Ной является как тот, кто в конце подобного мощного цикла возводит человечество в первую фазу развития.

В Библии описаны не только космологические события; Книга Бытия представляет в образах развивающееся познание космоса. «Да будет свет» — не только космологический процесс, так представлено переживание просветления у искателя познания. Это «да будет свет» указывает на формирование имагинативного созерцания. Рудольф Штайнер описывает орган имагинативного познания в своей книге «Как достигнуть познания высших миров?». Он обсуждает это под названием двухлепесткового лотоса, развивающегося между глазами. Но у него также описаны и органы сверхчувственного познания в их развитии, так что он указывает на то, что развитие, когда оно идёт правильно, охватывает человеческий организм сверху вниз. Об этом можно прочитать у Штайнера.

Элифас Леви в своей «Истории магии» в первом полутоме (Barth-Verlag, München, 1926) на странице 54, следуя книге «Зогар», описывает космологию так: «Синтез представленного человеческим ликом Слова медленно возникает и возносится из вод, как восходящее солнце. С появлением глаз был сотворён свет, показываются уста, слышится мысль и Слово. Выступление всей головы являет первый день творения. Появляются плечи, руки и грудь, так начинается работа. Божественный образ отодвигает море одной рукой, а другой рукой возвышает материки и горы. Возрастание так или иначе продолжается. Обнаруживается Его творческая сила, и все существа множатся. Наконец, Он выпрямляется, одну ногу ставит Он на землю, другую ногу на море, и отражаясь весь в океане творения, дышит Он над своим зеркальным отражением и призывает Свой образ к жизни». Это сильно перемещённое вовне изображение события, описание которого во всей конкретности можно найти у Рудольфа Штайнера и которое кратко подытоживается, когда при правильной оккультной выучке путь ведёт от мышления через чувство к воле, то есть от головы на нижние уровни организма. Это соответствует ступеням от Адама до Еноха. Если человек пройдёт по всем ступеням своего организма, он вступает в область, описанную Библией как рай, как регион четырёх райских рек. Здесь растёт дерево жизни, и к человеку подступает искуситель. Кто выдержит испытание, тот может предпринять дальнейшее восхождение. «Енох не умирает, он живым взят в новый цикл развития». Так в шести днях творения отражается шесть ступеней последующего нисхождения через собственную организацию. На седьмой день человек должен почить. Он должен в своём собственном развитии отразить Божественное творение, тогда он будет готов к восхождению. Так дело обстоит в макрокосмическом становлении, так же обстоит оно в микрокосмическом отражении космологических процессов в развитии человека. И то и другое Библия представляет в родословных древах. Кто может читать тайну родословных древ, обнаружит вписанные в неё фазы мирового развития и одновременно ступени сверхчувственного познания. И то и другое сочеталось в старину выражением «звёздное письмо». Сверхчувственные органы познания отражали своим формированием ритмы великого миростанов-ления, и как оно переходит от Логоса к воплощению Логоса, чтобы потом снова возвести земное к духу, так проходит и развитие отдельного человека. Сначала, образовывая мышление, создаёт он временное средоточие в голове, потом в глубинах своей организации вынашивает он то, что должно быть пронизано в развитии чувством и волей, чтобы в конце концов предпринять всем существом восхождение к высотам.

Что только что приведённое соответствует представленному Рудольфом Штайнером, подтверждает сравнение с его циклом «Евангелие от Матфея». Здесь он показывает на примере одного из обоих родословных древ Иисуса, что в нём ознаменованы ступени сверхчувственного развития. Мы приводим здесь эти соответствия, чтобы объяснить, что такое родословное древо в смысле сказания о Граале. В нём затаены ступени развития в своей очерёдности. Оно показывает, как шагать со ступени на ступень (gradalis). Об этом одна версия Грааля сообщает следующее: The vulgate Version of the Arthurian Romances, herausgegeben von Oskar Sommer, Bd.l, Lestoire del Saint Graal (Washington 1909) повествует, как один отшельник в 717 году после Христовых страстей задремал в Страстную пятницу и во сне пережил видение, в котором ему явился Христос и поучал его о Троице, вручив ему книгу, написанную Самим Христом. В этой книге была родословная Его предков и сообщение о Граале.

Это повествование показывает, как родословное древо связано с Граалем. Мы пытались объяснить эту связь. В ней тайна ступенчатого развития, свойственного индивидууму и миру.

Но здесь проявляется ещё одна точка зрения. Признавая факт повторных земных жизней и усваивая антропософское постижение таких жизней, обнаруживают, что, в то время как человечество развивается из поколения в поколение, прошедшие через врата смерти готовятся в сверхчувственных мирах к следующему рождению. Это совершается так, что между смертью и рождением человеческое существо включено в звёздные ритмы, как во время земной жизни оно внедрено в земные ритмы, как, например, в ритмы дыхания и кровообращения. Что происходит при прохождении через это космическое бытие, остаётся совершенно индивидуальным. Хотя звёздные ритмы исчислимы и протекают по железным, вечным законам, быстрота перехода из одной части космоса в другую, из одной планетной сферы в другую представляется человеку различной сообразно его индивидуальной предрасположенности. Потому и переживание после смерти совершенно индивидуально. Так, человек, продвигающийся по звёздным сферам, предуготовляет себе будущее земное тело, воздействуя тем самым на череду поколений, формирующих это земное тело по законам физической наследственности. Так в череде поколений отражаются звёздные письмена, которые человек между смертью и новым рождением вписывает в космос¹⁷⁹. Вот что наблюдал Флегетанис. Он мог предсказать рождение младенца за 1200 лет, так как мог обозреть, как духовное существо этого младенца передвигается через космос. Младенец, чьё рождение так возвещено, — человек Иисус, который в тридцать лет стал носителем Христа.

Как хранитель тайны звёздного письма во всех заданных здесь отношениях обозначен сказанием Иосиф Аримафейский. Рассказывают, что Веспасиан встретился с ним в тюрьме. Соответствующую историю можно прочитать у Пипера в первой части пятого тома национальной немецкой литературы Кюршнера (с. 86-87). Веспасиан обнаружил в тюрьме хранителя этих тайн. В точности подобное, только не называя имени Иосифа Аримафейского, рассказывает книга Йашар во вступлении, предшествующем изданию Брагадинуса. Там рассказывается, как офицер Тита по имени Цидрус при захвате Иерусалима освободил из замурованной темницы некоего старца. Согласно повествованию, этот старец был хранителем заповеданной мудрости и знал генеалогию от Адама, то есть родословную человечества. И эта тайна как раз и записана в книге Йашар. Ввиду важности документа мы перепечатываем в приложении перевод предисловия и вступления, переведённый с оригинала. Мы найдём там объяснение, что предлагаемое нам издание не первоначальное, а только слабый отблеск изначальных тайн из книги. Вольфрам фон Эшенбах черпал из этого тайного учения. Он владел тайной звёздного письма, а Киот, его наставник, сопоставил соотношение между родословным деревом и тайным письмом. Во времена после Христа он вознамерился совершить нечто, сопоставимое с деянием Флегетаниса во времена до Христа. Изучая местные хроники, он попытался установить, нет ли там генеалогического соответствия, в котором отражаются звёздные письмена, известные ему:
454, 9 Флегетанис, язычник тот,

Знал сочетанья звёзд и ход,

Их сокровеннейшую суть,

Движенье вдаль, обратный путь,

Как целью старою всегда,

Любая движима звезда;

И различить умел он в них

Сплетение судеб людских;

Флегетанис, язычник, смог

Постичь небесный их урок;

Он был в ночи бескрайной

Наставлен звёздной тайной.

Некую вещь, чьё имя Грааль.

В созвездия вписано оно,

Среди которых затаено.

Его на землю водворил.

С тех пор хранит его избранный род,

Сей драгоценный, крещёный плод;

Он целомудрием храним,

И люди живы им одним,

Чтобы людей Грааль спасал.

Вот что Флегетанис писал.

Из легенды о Варлааме и Иосафе явствует, насколько отчётливо сознавало Средневековье, что христианство после Христа пронизано дохристианскими языческими течениями. В легенде представлено прохристианское чаянье бодхисатвы, ставшего Буддой. Но указывается там также и на Валаама. Как добрый вдохновитель Валаама выступает Варлаам средневековой легенды¹⁸⁰. Киот был пронизан такими вещами. Он хотел постигнуть, как Христов импульс в его время создавал себе носителя:

Прочесть пытался по-латыни

То, что существенно поныне,

Как небу в угоду

Возникнуть народу,

В котором был бы воин

Хранить Грааль достоин.
Теперь он ищет не отдельного человека, в котором космополитический импульс солнечного духа обрёл тело. Это совершилось только однажды в Иисусе Христе. Теперь Киот ищет целый народ, племенную общность, которая, жертвуя своим кровным единством, пожелала бы стать носителем космополитического импульса.
455, 9 Хроники читал Киот,

Ирландский свод, британский свод,

Пока — я прямо вам скажу —

Не натолкнулся на Анжу.

Ему открылся Мазадан

И с ним его потомки,

А имена их громки.

Сын Титуреля Фримутель

И страж Грааля Анфортас,

А тот, о ком ведём рассказ, -

Отважный сын его сестры,

Себя не знавший до поры.

На тридцатитрёхлетнего Иисуса снизошёл Дух, и о Теле, в Которое он снизошёл, о храме Божием, говорил Он Сам. Этот храм был снесён. В три дня при воскресении он был восстановлен. Что строилось тридцать лет, то, где Он прожил три года, восстановил Он в три дня. И Титурель построил храм в тридцать лет. Но этот храм стоял на земле незримый, и он был построен так, что вмещал 72 хора, соответствующие 72 народам земли¹⁸¹. Если христианство пришло к отдельным людям во время пребывания Христа на земле, теперь оно пришло к народам, к человеческим группам. Христос должен по-новому обрести тело в них. К морали отдельного человека должна присоединиться мораль человеческих групп. Когда Иисус Христос родился, был возвещён мир всем людям доброй воли в отдельности. Теперь эта весть обновляется, но не для отдельных людей, а для человеческих групп и народов. Вокруг алтаря Святого Духа должны сплотиться 72 хора народов. И как умершее тело Лазаря Господь воскресил в пасхальное время, так и тело человечества, впадающее в разложение, должно быть воскрешено новым внедрением Христа в единение народов. Титурель был первый, кому это открылось. Храм Грааля — не просто средневековое сказание. Он всё ещё строится, и сказание о Граале далеко от завершения в своём постоянном жизненном развитии. Свой образ, соответствующий современности, оно примет, когда начнут осуществляться социальные идеи Рудольфа Штайнера, ибо не случайно, а с глубочайшей осознанностью назвал он вводимую им науку о духе наукой о Граале¹⁸². Мы живём в эпоху, когда обновляется импульс Христа, когда Христос приходит к народным душам, как он в событиях Голгофы пришёл к отдельному человеку. Занятие сказанием о Граале с проблемами Киота, истолковывающего звёздные письмена и знаменья времени — но для народов — это абсолютно актуальная проблема современности. Что может приобрести современность путём духосообразного внедрения в историю, мы и хотим показать; ни по какой другой причине мы не стали бы исследовать историю Грааля.

Если мы сформулировали все проблемы для современности и для возобновления поисков Грааля, то Парсифаль воспринял их от отшельника, как свойственно ему самому. Так возвратимся же к приключениям Парсифаля.

Он обречён снова узнать это место, место своего искупления. Всем своим существом он чувствовал бремя греха, он сошёл с лошади и попросил совета у отшельника. Он узнал, что старик, которого он встретил, Кахенис, государь Пунтуртейса, каждый год на Пасху посещающий скит отшельника. Отшельник описывает Парсифалю свою простую, чистую, одухотворённую жизнь. Парсифаль разоружается и остаётся у отшельника как гость. Он рассматривает его книги. Он находит дарохранительницу, на которой клялся. Он открывает Тревреценту, почему он взял пёстрое копьё:

(то есть у дарохранительницы)

Которое теперь моё.

С ним я не раз торжествовал

И удостоился похвал.

Оно на дальней стороне

Жену напоминает мне,

И я в два боя с ним вступил,

Своих не сознавая сил.
Теперь Парсифаль понимает, что лишило его тогда сознания. Томление повергло его во вневременное. И вот он осознаёт время. Тут он спрашивает отшельника: сколько времени прошло с тех пор, как это копьё взял я?

Отшельник отвечает ему:

«Копьё забыл здесь Тауриан,

О чём он известил меня.

Пять лет, полгода и три дня

Копьё находится у вас,

Что подтвердить могу сейчас.»

Парсифаль рассказывает Тревреценту о своём отчаянии, о своих блужданиях за эти пять с половиной лет. За это время он не посетил ни одной церкви, ни одного собора. В борьбе и в раздоре метался он. В его сердце были гнев и ненависть к Богу, ибо он не мог примириться со своей судьбой. Со вздохом отшельник отвечает ему, что это ложный путь. Парсифаль должен рассказать, что так надорвало ему душу. Отшельник говорит: он сам не священник, а всего только мирянин, он знает в этом толк. Он призывает Парсифаля к верности. Сам Бог — это Верность. Бог — также Истина, и даже в мыслях нельзя колебаться. Гневом от Бога ничего не добьёшься. Тут он предостерегает Парсифаля от сил, вводящих человека во искушение. Он рассказывает ему о Люцифере. Он был когдато светлым ангелом, но возмутился. Человек со своим возмущением привязывается в своём внутреннем существе к Люциферу в его падении с небесных высот. Ибо, когда Люцифер низвергся в ад, возник человек. Из земной глины образовало Божество человека, от Адамова образа произошла Ева; она не послушалась Бога и принесла недоброе в мир. Отсюда происходят Каин и Авель. Грех Каина состоит в том, что он лишил девственности свою праматерь Землю, пролив на неё кровь. Треврецент повествует Парсифалю о зле, но он так направляет его мысли, чтобы всё его внимание обратилось к Земле. В Золотой легенде Иакоба Ворогинского высказаны подобные мысли, согласно Сильвестру (Diederichs, 1925, Volksausgabe von R.Benz, Seite 115).

Адам родился от Земли.

Осталась девою она,

Но девственности лишена.

Узнай, кто в этом виноват.

Адамом Каин был зачат.

На землю Каин пролил кровь,

Нарушив девственную новь,

Братоубийством согрешил,

Мать Землю девственности лишил.

Отсюда злоба и раздор,

Продлившиеся до сих пор.

Был сыном Девы сам Господь.

Была чиста Земля от века.

Её сыны два человека,

И от Земли Господень лик,

Чтоб милость Божью ты постиг.

Здесь подразумевается место из Платона, на которое указывает Йоханн Генрих Юнг, именуемый Штиллингом, в 11-м томе полного собрания его трудов (Stuttgart, Scheibes Buchhandlang, 1842, Seite 251 ff.). Платон говорит во второй книге своего «Государства», где он возвещает, что абсолютно праведный человек может ждать от человечества:

«Они говорят, что праведник упомянутого достоинства будет подвергнут бичеванию и пыткам, что на него наложат оковы, что ему выжгут глаза и, наконец, когда он претерпит все мучения, его пригвоздят ко кресту». Юнг-Штиллинг¹⁸⁴ замечает в этой связи: «Разве это не точнейшее описание жизни и страстей Христовых? Вместо выжигания глаз на Его главу надели терновый венец. Мудрый язычник с полной точностью обозначил, как должен жить и пострадать совершенно добродетельный человек».

Подобные пророчества можно найти и в Сивиллиных книгах, появившихся в немецком переводе¹⁸⁵.

Возвещённый таким образом Спаситель обладает истинной любовью, Божественной любовью. О различии земной и Божественной любви говорит Платон в своём «Пире». Христос был Тот, Кто осуществил Божественную любовь:
465, 21 Не с древних ли времён

Говорил мудрец Платон,

И провидица Сивилла

Не то же ли нам объявила:

Не наступить не может год,

Когда Некто к нам придёт,

Вышней милости залог,

Чтобы ад покинуть мог

Тот, кому издалека

Божья протянута рука;

Любовь сулит отраду,

Разврат оставив аду;

И тьму превозмогая,

Из уст любви благая

Доходит весть, чистейший свет,

В котором колебаний нет.

И Парсифаль говорит: Вам горячая благодарность за то, что вы изъяснили мне веление судьбы, пронизанное Божественной силой. В бесконечной скорби жил я, не постигая этого до конца. Тогда отшельник спрашивает, как он думает, какова причина его скорби. И Парсифаль отвечает: ему уготована двойная скорбь. Его наивысшая скорбь о Граале, а за ней следует скорбь о его законной супруге, с которой он так давно разлучён. Он томится по обоим. И отшельник отвечает: порядок у этих двух скорбей обратный; да, вы правы, что вы печалитесь о той, с кем вы разлучены, кого вы любите. Это настоящее горе — быть в разлуке с тем, кого любишь. Отшельник вторит в этом наставлению Будды. Вы правы, говорит отшельник, что вы тоскуете, но тосковать по Граалю неправильно:

Лишь тот, кто предназначен жить,

Чтобы Граалю послужить.
Отшельник хочет сказать Парсифалю, что нет смысла искать Грааль, следует лишь с энтузиазмом выполнять условия Грааля: работать над собой и служить миру. Достигнешь ли потом Грааля или нет, подобает предоставить Богу, ибо это милость. Отшельник придаёт ещё больший вес тому, что говорит, ссылаясь на то, что сам он видел Грааль. Парсифаль спрашивает: «Вы были там?» Отшельник подтверждает это. Тогда Парсифаль замолчал. Ему не хватило мужества признаться, что он там тоже был. Он только спрашивает, что такое Грааль. И отшельник рассказывает ему о Граале.

В Монсальвеше твердыня, там Грааль, оберегаемый тамплиерами. Они неоднократно выезжали на поиски приключений. Смысл их поездок в том, чтобы выполнить волю судьбы. Все они, эти отважные рыцари, живут силой камня; происхождение этого камня не может не быть благородным. Lapis exillis — его имя. Слово это происходит от «lapis exilii.» Дю Канж, «Glossarium mediae et infimae latinatatis» даёт в статье к слову «exilium» такие сведения: 1. dissipatio, destructio. 2. Peregrinato¹⁸⁶. Таким образом, «lapis exilii» переводится как камень исхождения или камень разрушения, камень смерти. Об этом камне, извлечённом из огня, Василий Валентин говорит в четвёртом из своих двенадцати ключей. «Когда пепел и песок выдержаны и даже прокалены в огне, мастер делает из них стекло, которое может устоять перед огнём и цветом подобно прозрачному камню и не распознаётся ни в каком пепле. Для несведущего это великое тайное искусство, а для сведущего — нет, ибо наука и частые опыты превращают это в ремесло...» «Последний приговор миру выносится судом огня, который, правда, производится мастером из ничего, и этим огнём мир должен быть испепелён, и из этого пепла феникс снова выведет наконец птенцов. Ибо в таком пепле поистине таится настоящий Тартар, который должен быть растворён, и в таком растворении открывается твердыня королевского покоя». Это значит, человек достигает внетелесного, чистого духовно-душевного переживания.

Дальнейшие стихи, сообщённые нам поэтом, относятся к переживанию смерти. Если человек, покинув своё тело, становится внетелесным, его внутреннему является примечательное переживание. Человеческое восприятие устроено так, что оно проницает плоть, но не кости. Если восприятие в своей внетелесности больше не связано телом, то есть, говоря антропософски, если астральное тело выходит из физического и предстаёт человеку в имагинативном переживании, то пространство, занятое костями, оказывается полостью, пробелом. Это значит, что воображению предстаёт скелет. Картина уподобляется негативу при фотографировании. Рудольф Штайнер так мне объяснял по-своему это переживание. Но если способность восприятия (астральное тело) устремляется в кости, внутренность костей, до сих пор остававшаяся неосознанной, осознаётся. Воспринимается тонкая балочная конструкция внутри кости, и в тот момент, когда это переживаешь, для такого переживания невозможно найти другого слова, кроме как пепел. Поскольку подобное переживание особенно сильно проступает на зубах, говорят о пепле, который у мёртвых во рту. На следующей стадии этого переживания переживается уже не только конструкция костей, но и кровь, образующаяся в костном мозге. Когда это происходит, кость начинает светиться. Это описывает поэт:
469, 8 У камня огненная сила.

Она для Феникса могила,

Где только пепел от него,

Но в этом пепле торжество,

Из пепла Феникс вылетает

И снова перьями блистает.

В течение дня не умрёт,

В течение недели тоже,

Не блёкнет цвет лица, похоже.

Ты сохраняешь цвет лица.

Везенье юношей и дев:

При камне жить, не постарев.

Тот не бывает стар и сед

И при смерти камень возродит

И плоть, и кости омолодит,

Отгонит мрачную печаль.

Зовётся камень сей Грааль.

Чей опыт мне служить готов;

Тем реже тот, кто силы мне

Придаст со мной наедине.

Чтобы лучше обозреть разные аспекты Грааля в их соотношении, может быть, стоит привести здесь такое промежуточное замечание. Имеется определённое соответствие между микроскопическими и макроскопическими вещами, которые играют роль в избрании различных эпох, пусть только намекая на них. Так, луна в космосе воспринимается как нечто соответствующее скелету человека. Как скелетом представлена смерть, которую мы носим в себе в течение жизни, так перегоревший шлак луны представляет то же самое для космоса. Это ощущение вполне уживается с другим, согласно которому лунные ритмы представляют живительное в космосе. Эти ритмы действуют во всякой эмбриональной жизни, вообще в любом становлении опять-таки то, что образуется в костном мозге в качестве крови, соответствует силам солнца, действенным в солнечной тени, а кровь, поступающая из костного мозга, соответствует непосредственно воздействующим солнечным силам. В Граале мы обретаем скрытую оболочку и субстанцию крови, таящуюся внутри. Здесь, в том месте, о котором мы говорим, Грааль назван камнем. Скрытая оболочка — в аспекте, здесь обсуждаемом, — внутренне пережитый скелет, рассматривается из-за пределов тела. Поэтому Грааль называется в этом месте «lapis exilii». К этому переживанию Парсифаль подготовлен также несколькими ступенями. Этой подготовке он подвергается в замке Грааля. Тут мы и находим стих: