Анна.  Наши  встречи? Фоглер

Анна.  Наши  встречи?

Фоглер.  Дружеские.  Петер тоже участвует.  Мы ужинаем  втроем 

и  беседуем  о  жалком  положении  театра.  ( Смеется

, 

зам олкает.) 

Вот так  все  вышло.

Анна  (после  молчания).

 

И  так  ли  это  было  ужасно?

Фоглер (см еется).  Нет.  (П ау за.)

 

Нет,  вовсе  нет.

Долгое  молчание.  Оба  погружены  в  свои  мысли.  Ф о г ­

л е р   взял  руку  А н н ы   и  держит  ее.  Она  осторожно 

высвобождается.  И дет  по направлению  к  неосвещенной  глубине 

сцены.  Издали

, 

как  будто  из  другого  мира

, 

слышатся  звон 

колоколов  и  звуки  сирены

 

“скорой  помощи*.

Анна.  Мне  стало  грустно  от  нашего  разговора.

Фоглер.  Правда?

Анна.  Ты  меня  не  видишь.  Видишь  ты  меня?

Фоглер.  Конечно,  вижу.

Анна.  Я   забыла  о  своей  репетиции  на  радио.  Я   должна  была 

туда  прийти  в  пол-четвертого.  Какая  я  растяпа!

Фоглер.  Сошлись  на  меня.  Скажи,  что  Фоглер  задержал  тебя. 

Все  поймут и  будут тебя жалеть.

А нна.  А   это,  пожалуй,  идея.  Сейчас же  позвоню.

Фоглер.  Давай.  Я   посижу здесь  еще  немного.

А нна.  Слышишь  колокола?

Фоглер.  Нет.  Стал  неважно  слышать.  Не  заметила  этого  на 

репетициях?

Анна.  Может быть,  чуть-чуть.  Нет,  вообще-то нет.

Фоглер.  Иди  и  позвони.

Анна.  Я   не  хочу,  чтобы  ты  грустил.

Фоглер.  Моя  грусть  не  имеет  к  тебе  никакого  отношения.

Анна.  Правда?

Фоглер.  Правда. 

.

Анна.  Тогда  я,  пожалуй,  пойду  и  позвоню,  хотя  это  ужасно 

неприятно.  Я   точно  могу  сослаться  на  тебя?

Фоглер.  Можешь.

52

А н н а   нерешительно  с т о и т  

в  глубине  сцены.  Она  хочет  ч т о -т о  

еще сказать,  но  потом только качает 

головой  и  уходит  в  тень.  Пропадает, 

шаги  ее  больше  не  слышны.

Невидимая  дверь  на  сцене  с 

жалобным  звуком  прикрывается. 

Ф о г л е р   пересаживается  с  дивана 

в кресло.  Лицо  у  него  серое.  Рассеянно 

л и стае т  режиссерский  блокнот.

Колокола  зати х аю т.