Россия и мир глазами друг друга: из истории взаимовосприятия
жүктеу/скачать 1.8 Mb.
|
ПРОБЛЕМА НЕМЕЦКОГО «RATIO» И РУССКОГО «АВОСЬ» НА СТРАНИЦАХ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ПЕЧАТИ ДОРЕФОРМЕННОЙ ЭПОХИ134 Вопросы изучения многовековых социально-экономических, политических, военных, научных и культурных связей между Россией и Германией привлекают в последние десятилетия пристальное внимание как российских , так и немецких исследователей. Значительный вклад в разработку проблем российско-германских контактов внесли члены Российского общества по изучению XVIII в., а также сотрудники Центра российско-германских исследований при Институте международных экономических и политических исследований РАН и Центра германских исторических исследований Института всеобщей истории РАН. При этом многие ученые отмечают значительные этнопсихологические различия, 1  34 Работа выполнена при финансовой поддержке Российского гуманитарною научного фонда (грант
№ 96-01-00197). 135 См., напр.: Оболенская СВ. Образ немца в русской народной культуре XVIII-XIX вв. // Одиссей. Человек в истории. 1991. М., 199! С. 160-185; История российских немцев в документах (1763- 1992). М., 1993; Российские историки-германисты: кто они, над чем работают? М., 1994; Немцы в России: историко-культурные аспекты. М , 1994; Осипов В. И. Петербургская Академия наук и русско-немецкие научные связи в последней трети XV1I1 в. СПб., 1995; Потапенко О А. Николаевская Россия глазами немецкого путешественника: А.фон Гаксттаузен // Россия и Европа в XIX-XX вв. Проблемы взаимовосприятия народов, социумов, культур. М., 1996. С. 40-49; Размышления о России и русских. М., 1996. Т. 1-2. 136 См.: Fleischhauer J. Die Deutschen im Zarenreich. Zwei Jahrhunderie deutsch-russische Kulturgemeinschaft. Stuttgart, 1986; Альманах немецкой литературы. М., 1991; Die Deutschen im Russischen Reich und im Sowjetstaat. Koln, 1987; Russen und Russland aus deutscher Sicht: 18 Jahrhundert. Munchen, 1987; Deutsch-russische Beziehungen. Jhre welthistorischcn Dimensionen vom 18. Jahrhundert bis 1917. Berlin, 1992; Bibliographic zur Geschichte und Kultur der Russlanddeutschen. Bd. 1. Von der Einwanderung bis 1917. Munchen, 1994; и др. существующие между русским и немецким народами и оказывающие серьезное влияние не только на их полноценный культурный диалог, но и на развитие равноправного и взаимовыгодного торгово-экономического сотрудничества двух стран13 . В то же время в современной отечественной и зарубежной историографии практически отсутствуют работы, в которых проблема сходства и различия российского и германского менталитета конца XVIII - первой половины XIX в. рассматривалась бы не только с традиционных позиций национальной психологии и культурологиии, но и сквозь призму ключевых задач хозяйственного развития обоих государств в указанный период. Особенно это относится к развитию основных отраслей сельского хозяйства - ключевой области экономики России и Германии XVIII-XIX вв., которая вомногом и определяла менталитет сельского населения, его культуру, привычки, а также семейный, общественный и хозяйственный быт. Поэтому главной задачей настоящей работы является попытка изучения некоторых особенностей восприятия россиянами как собственного, так и немецкого аграрного опыта, исходя при этом не только из объективных при-родно-климатических и хозяйственных условий Германии и России, но и из характерных качеств менталитетов обоих народов. Принимая во внимание современную научную оценку национальных характеров европейских народов с точки зрения соотношения в них «рационального» (особенно необходимого для успешного \ 138
ведения хозяйства) и «антирационального» начал , главное внимание уделяется вопросу, который автор условно обозначил как проблему немецкого «ratio» и русского «авось». Именно она оказалась в центре внимания отечественной экономической печати дореформенной эпохи. Поэтому главным источником настоящего исследования являются сочинения российских рационализаторов и ученых конца XVIII — первой половины XIX в. Кроме того, в работе использованы материалы, относящиеся к русско-немецким культурным связям и позволяющие существенно дополнить анализ восприятия россиянами новейшего сельскохозяйственного опыта Германии и идей рационализма в целом. Можно условно выделить четыре этапа в освещении проблемы немецкого «ratio» и русского «авось» на страницах отечественной дореформенной печати. Первый этап охватывает период с 1765 по 1812 г. С момента учреждения в России Вольного экономического общества (1765 г.) проблема поиска гармоничного сочетания отечественных аграрно-промышленных традиций и западноевропейских хозяйственных и научных новаций занимает центральное место на страницах российской экономической печати. «Труды Вольного Экономического Общества» — первый в России экономический и сельскохозяйственный журнал - активно пропагандируют передовой
агрономический и агротехнический опыт Германии. При этом отечественные предприниматели и ученые последней трети XVIII в. призывали в первую очередь продуктивно использовать собственные ресурсы, национальные аграрные традиции и психологию крестьянина; были сделаны важные шаги на пути внедрения в сельское хозяйство России буржуазных отношений139. Подобная позиция имела ярко выраженный патриотический характер: «Нужно также, чтоб каждый житель отдавал преимущество в употреблении... произведениям своего Отечества и заимствовал бы от иностранных государств только то, чего земля его или совсем, или в надлежащей доброте и количестве не производит, и без чего... обойтиться не можно..., — подчеркивал профессор Санкт-Петербургской Академии наук, — Кто помышляет о сем патриотически, тот умеет заменить ту или другую иностранную 140 вещь своими домашними...» . В деле пропаганды в России немецкого аграрно-про-мышленного опыта особенно велики заслуги выдающихся отечественных ученых и практиков сельского хозяйства А.Т. Болотова и Д.М. Полторацкого. В своих работах, а также издаваемых им журналах «Сельский житель» (1778-1779 гг.) и «Экономический магазин» (1780-1789 гг.) А.Т. Болотов, опираясь прежде всего на российский опыт ведения хозяйства, неустанно пропагандировал передовые достижения Германии. Это было связано с тем, что в последней трети XVIII - начале XIX в. немецкие рационализаторы и ученые, наряду с английскими, добились наиболее значительных успехов в развитии как сельскохозяйственной теории и практики, так " 141 Т Т и аграрной науки . Уделяя главное внимание усовершенствованию помещичьего хозяйства, А.Т.Болотов отмечал, что «старания по большой части сельских жителей потому почитаю я недостаточными, что они не простираются далее, как до таких вещей, до каких простирались они при предках наших; следовательно, остаются всегда в одних пределах». Причины этого различны: «непривычка к трудолюбию», отсутствие знаний и способностей, а также «своенравие и нехотение». Последнее, по мнению А.Т. Болотова, особенно пагубно, ибо такие хозяева «не хотят ничего нового изыскивать и предпринимать»142. Другой известный помещик-предприниматель той эпохи, Д.М. Полторацкий, являлся, пожалуй, наиболее уважаемым российским рационализатором конца XVIII — начала XIX в. Его калужское имение Авчурино современники называли 1 39 См.: Индова Е.И. Вопросы земледелия в «Трудах Вольного экономического общества» во второй
половине XVIII в. // Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы 1970 г. Рига, 1977. С 114- 123; Орешкин В.В. Труды Вольного экономического общества: зарождение капитализма // Научные труды Международного Союза экономистов и Вольного экономического общества России. М.; СПб., 1995. Т. 2. С. 150-167. 140 Перевод сочинения, присланного в Вольное экономическое общество в ответ на заданный в 1783 г. вопрос: как россиянин посредственного состояния одними российскими необделанными продуктами удовольствовать может // Труды ВЭО. Ч. 5. СПб., 1784. С. 2-3. См. также: Russische Bibliothek, zur Kentniss des gegenwartigen Zustandes der Literatur in Russland... Des eilsten Bandes Erstes bis viertes Stbck mit anhangen. St. Petersburg, Riga und Leipzig, 1787. S. 292-294; и др. 141 См.: Tornow W. Die Entwicklungslinien der landwirtschaftlichen Forschung in Deutschland. Berlin, I960.; Schremmer E Faktoren, die den Fortschritt in der deutschen Landwirtschaft im 19. Jahrhundert bestimmten // Zeitschrift far Agrargeschichte und Agrarsoziologie. 1988. Jg. 36. H. 1. S. 33-37. Ср.: Russell EJ. A history of agricultural science in Great Britain 1620-1954. London, 1966; Lucas J. 150 years of farming // J.R. Agr. Soc. England. 1988. Vol. 149. P. 24-33. 142 Болотов А. Т. Примечания о хлебопашестве вообще // Труды ВЭО. 1767. Ч. 9. С. 38. «изумительным для своего времени средоточием всевозможных технических усовершенствований». Д.М. Полторацкий, получивший блестящее образование в Штутгарте, умело использовал в своем хозяйстве как немецкие, так и английские аграрные новации. В результате умелого хозяйствования в имении за короткий срок утроились урожаи, увеличилось поголовье скота. Однако самым важным было другое: имение Д.М. Полторацкого становится образцом усовершенствованного хозяйства для многих помещиков-рационализаторов нечерноземной России. Достигнутые им успехи стали важным стимулом к изменению не только основ хозяйственной жизни, но и традиционного менталитета отечественного провинциального дворянства, погруженного в спячку и бездействие143. Однако в начале XIX в. немецкий аграрно-промышленный опыт все больше вытесняется английским. В России появляется мода на английских управляющих и «фармеров». Увлечение это было настолько велико, что Ф.В. Ростопчин в 1806 г. писал: «Теперь появилась скороспелая мода на Английское земледелие, и Английский фермер столь же начинает быть нужным многим русским дворянам, как французский 144 хх эмигрант, итальянские в домах окна и скаковые лошади в запряжке» . На практике это приводило к забвению богатейших российских аграрно-культурных традиций, неумелому копированию заграничного опыта и как следствие, к разрушению хозяйства и возвращению «на круги своя». Утрачивалось и своеобразие русского национального характера. Тот же Ф.В. Ростопчин в письме графу А.Р. Воронцову от 23 августа 1803 г. с горечью отмечал: «Нужно сознаться, что одеты мы по-европейски, но образованности у нас еще очень мало. Самое худое то, что мы перестали быть русскими, купив знание иностранных языков 145 ценою дедовских нравов» . Медленному усвоению российскими помещиками немецких аграрно-промышленных новаций препятствовали также устойчивые дворянские предрассудки, стереотипы поведения и мышления (пренебрежение к практической сельскохозяйственной деятельности и ее низкий престиж, взгляд на крепостное право как на естественное состояние российского крестьянина), тесно связанные с сословной идеологией146. В результате прикладные знания занимали в структуре массового сознания российского дворянства начала XIX в. весьма скромное место. Немецкий опыт рационального хозяйствования оставался в этот период чужд и большинству российских крестьян, видевших в тех или иных усовершенствованиях и просветительских начинаниях лишь «барскую забаву» и дополнительное средство эксплуатации. Например, причины неудачной деятельности первой в России Тярлевской земледельческой школы близ г. 1 43 Указанные черты отличали быт русского дворянства не только в XIX в., но и в XV-XVIII вв.
«Дворяне, как бы ни были недостаточны, вменяли себе за бесчестие приобретать хлеб трудами своих рук, - отмечал в 1848 г. А. Терещенко. - Благородные... любили сидячую жизнь и дивились, как можно стоя или ходя, заниматься разговорами и вести дела... Ходить пешком считалось за стыд, исключая случаев, когда являлись ко двору или отправлялись в церковь». См.: Терещенко А. Быт русского народа. СПб., 1848. Ч. 1.С. 424-425. Ср.: Freitag G. Bilder aus der deutschen Vergangenheit. Erster Teil. Leipzig, 1861. S. 303-346. 144 Ростопчин Ф.В. Плуг и соха. Писанное степным дворянином. М., 1806. С. 5. 145 Ростопчинские письма // Русский архив. 1897. Кн. 1. С. 176. 146 См. также: Худушина И.Ф. Царь. Бог. Россия. Самосознание российского дворянства (конец XVIII - первая треть XIX в.) М., 1995. Павловска, обучение в которой вомногом строилось на основе немецкой агрономической теории и практики, правительственный указ 1803 г. объясняет достаточно определенно: «крестьяне так худо понимали добрую цель учреждения, что, выбранные для учения в эту школу, шли в нее, как в рекруты; домашние считали их потерянными без возврата и провожали из селения с плачем; у иных жены, сочтя взятых в учение мужей пропавшими, выходили снова замуж; у других дома были проданы, как выморочные; сами мужики, отторгнутые от своих жилищ, ехали в школу с твердым намерением забыть новые правила» . Таким образом, различие хозяйственных, аграрно-культурных и этнопсихологических традиций России и Германии накладывало существенный отпечаток на процесс заимствования передовою опыта в теории и практике сельского хозяйства конца XVIII — начала XIX в. Устойчивые стереотипы поведения и мышления, свойственные патриархальному обществу и проявляющиеся как в крестьянской, так и в помещичьей среде, сдерживали усвоение россиянами аграрных новаций Германии. Второй этап в эволюции проблемы немецкого «ratio» и русского «авось» в дореформенную эпоху охватывает период с 1813 г. до конца 1820-х годов. События Отечественной войны 1812 г. разорили массы дворян и сделали их «хозяевами поневоле». Заметное влияние на многих россиян оказало знакомство с хозяйственным и культурным бытом Германии в ходе заграничных походов 1813 г., ставшее переломным моментом вначале в развитии их экономических взглядов, а затем и методов хозяйствования. Неизвестный калужский помещик писал в 1821 г.: «Последняя война и заграничные походы убедили нас верить, что прежнее понятие о мнимых недостатках и нищете иностранных поселян... ложным оказалось. Храбрые воины наши и до днесь еще памятуют о изобилии, найденном ими особенно в Саксонии...»148. Начинается процесс разрушения традиционного дворянского менталитета, связанный с переходом к товарно-денежным отношениям и буржуазным формам ведения хозяйства. Поэтому типичные для российского помещика черты (лень, неорганизованность, «обломовщина» самоустранение от рутинной, но крайне важной повседневной хозяйственной работы) постепенно вытесняются новыми, наиболее присущими, по мнению россиян, именно немецким сельским хозяевам: постоянным и жестким контролем за всеми трудовыми операциями, стремлением к приобретению специальных знаний, деловой активностью и предприимчивостью. Начинается долгий, противоречивый и во многом мучительный процесс, метко названный исследователем В.В. Шелохаевым «капиталистической эрозией» российского дворянства. Одновременно это была и попытка внутреннего перерождения традиционного для России образа помещика - Обломова - в образ другого гончаровского персонажа - созидателя Штольца, что неизбежно означало и сознательный отказ от русского патриархального «авось», переход к активному, рациональному образу жизни. В условиях разложения феодально- 1 47 Цит. по: Усов СМ. Курс земледелия. М., 1837. С. 23. См. также: Положение практической школы
земледелия и сельского хозяйства. СПб., 1798. 148 Послание калужского помещика к членам Московского общества сельского хозяйства // Земледельческий журнал. 1821. № 1. С. 212. См. также: Кузъмичев Ф. Ратник за границею, или Рассказы, как в Германии принимали русских солдат в 1813 и 1814гг. М., 1843; Записки графа М.Д. Бутурлина. 1813-1817 // Русский архив. 1897. № 3. С. 411. крепостнического хозяйства России это был, пожалуй, единственный выход из болота экономического (а нередко и духовно-нравственного) застоя. Нелегкую миссию преобразователей как сельского труда и быта, так и традиционной патриархальной психологии взяли на себя помещики-рационализаторы России, объединившиеся в 20-50-х гг. XIX в. в сельскохозяйственные общества. Вопросы эффективного взаимодействия отечественных культурно-хозяйственных традиций и достижений западноевропейской (преимущественно немецкой и английской) рационализации сразу же занимают в деятельности обществ центральное место. Особенно велики здесь заслуги Московского общества сельского хозяйства (МОСХ), объединившего лучшие аграрные силы дореформенной России и г- 149 развернувшего активную просветительскую работу . Однако попытки российских помещиков использовать в этот период богатейший аграрный опыт Германии зачастую оканчивались неудачей. Так, посетивший в 1822 г. Германию член МОСХ князь СИ. Гагарин отмечал, что многие помещики России «покушались ввести у себя многопольное кругообращение, по примеру... того, что бывает в тех местах Германии, где хлебопашество процветает, но... не получив желаемого успеха, возвратились к трехпольному кругообращению»150. Причины неудачного введения новаций прежде всего заключались в недооценке национального аграрного опыта, игнорировании местных природно-климатических условий, а также особенностей крестьянской психологии. Разъяснительная работа среди крестьян, как правило, не проводилась. В первой четверти XIX в. не только рациональные начала привлекали внимание россиян к культуре Германии. Широкий интерес вызывала также немецкая поэзия и проза, их влияние на отечественную «изящную словесность». Будущий декабрист О.М. Сомов в работе «О романтической поэзии» (1823) отмечал близость россиян и германцев, «великое сходство в духе языков относительно к поэзии, а особливо с некоторого времени сильное влияние поэзии германской на собственную нашу...»151. Главную особенность великих немецких поэтов он видел в том, что они «облекли радужными цветами стихотворства высокие истины веры и философии», по существу, соединив поэзию с философией. По мнению О.М. Сомова, германцам присущ романтизм «как по качеству самого языка, так и по духу народному племен тевтонических»152, что ярко проявилось в сочинениях Сталь-Голстейн, Клопштока, Гете, Шиллера и Бюргера. При этом отмечались характерные черты немецких сочинителей: «наклонность к уединению и мечтательности», описание прелестей природы и сельской жизни, склонность к преувеличению и экзальтации153. Напротив, творчество русских писателей и поэтов, в силу особенностей народного характера (в частности, живого и 1 49 Подробнее см.: Козлов С.А. 175 лет Московскому обществу сельского хозяйства: традиции и
новации // Научные труды Международного Союза экономистов и Вольного экономического общества России. М.; СПб., 1996. Т. 3. С. 232-240. 150 ЦГИАМ. Ф. 419. Московское общество сельского хозяйства. Оп. 1. Д. 16. Л. 1. 151 Сомов О.М. О романтической поэзии // Литературно-критические работы декабристов. М., 1978. С. 247-248. 152 Там же. С. 249. Противоположного мнения придерживался В.ККюхельбекер. См.: Кюхельбекер В.К. О направлении нашей поэзии, особенно лирической, в последнее десятилетие // Там же. С. 193. 153 Там же. С. 264. пламенного воображения), по мнению автора, отличается свежестью мыслей, национальным колоритом и патриотизмом, опираясь на исключительно разнообразные поверья, предания и мифологию154. В то же время критике со стороны российских деятелей культуры первой четверти XIX в. подвергалось влияние на отечественную литературу «безвременного, расслащенного вертеризма»155, оторванного от реальной жизни; философствование и мечтательность Германии, «вечно колеблющуюся между картофелем и звездами» . Этой тенденции противопоставлялось самобытное, национальное начало российской поэзии и прозы157. Отечественные мыслители подчеркивали неповторимость исторического пути России: «Русь была отчуждена от Европы, не от человечества, — писал А.А. Бестужев. — Характеры князей и народа долженствовали у нас быть ярче, самобытнее, решительнее, потому что человек на Руси боролся с природою более жестокою, со врагами более ужасными, чем где-либо. Двуличный Янус, Русь глядела вдруг на Азию и на Европу; быт ее составлял звено между оседлою деятельностью Запада и бродячею ленью I ГО
Востока» . Отсюда изобретательность, отвага и находчивость россиян, но в то же время их леность и беззаботность, склонность к удали и разгулу 59. Однако не следует и преувеличивать влияние немецкой художественной литературы на трактовку россиянами проблемы сходства и различия национальных мента-литетов двух стран, поскольку в первой трети XIX в. в России преобладали в основном французские культурные заимствования160. Поэтому даже выдающиеся произведения немецких авторов зачастую становились известными здесь лишь после того, как вначале оказывались популярными во Франции. Итак, россияне в первой четверти XIX в. знали и ценили как близкие им по мироощущению романтические черты германского национального духа (ставящие во главу угла Чувство), так и в целом нехарактерные для них рациональные основы немецкого менталитета (основанные на Разуме, чувстве долга и точном хозяйственном расчете)161. Однако, как это ни парадоксально на первый взгляд, явное предпочтение отдавалось именно второму компоненту, поскольку перестроенное на рациональных основах хозяйство позволяло успешно решить главную задачу — повысить доходность не только помещичьих имений, но и российских частновладельческих земельных владений в целом. В условиях разложения (а позднее и кризиса) феодально-крепостнической системы это обстоятельство приобретало первостепенное значение.
Третий этап в освещении проблемы немецкого «ratio» и русского «авось» на страницах дореформенной российской печати охватывает начало 1830-х — середину 1850-х гг. Переломным моментом стала публикация в России трудов выдающегося немецкого агронома и ученого А. Тэера . Именно с этого времени в российской сельскохозяйственной литературе впервые появляется термин «рациональное хозяйство», обозначавший как главный объект исследования А. Тэера и его последователей, так и основную цель практических аграрных усовершенствований. При этом под «рациональным хозяйством» подразумевалось «хозяйство разумно-отчетное, в коем ничто не делается без обдуманного соображения, причины и отчета»163. Очень быстро слово «рационализм» становится в России синонимом «прогресса», то есть всего нового, передового в реальной хозяйственной практике. Однако, заимствуя тэеровские идеи, российские помещики, большинство из которых составляли убежденные крепостники, решительно отвергали то, что могло поколебать социальные устои крепостнического государства. Так, в примечаниях к трудам А. Тэера один из основателей МОСХ Н.Н. Муравьев подчеркивал, что выводы немецкого специалиста, касающиеся свободного и всесословного сельскохозяйственного образования, не могут быть использованы в России: «Здесь ученики, большей частию крестьяне, будучи без всякого нравственного воспитания, должны жить вместе под бдительным надзором, как сие учреждено в Московской земледельческой школе»164. В условиях внедрения товарно-денежных отношений в хозяйственную жизнь помещичьих имений значительно усиливается интерес россиян к тем чертам немецкого менталитета, которые позволяли успешно вести и постоянно совершенствовать многопрофильное, рационально организованное сельское хозяйство: организованности, экономности и бережливости. Именно эти национальные особенности, по мнению рационализаторов, во многом определяли хозяйственные достижения Германии. «Голштинцы не терпят в своих полях худо произрастающих хлебов, — отмечал известный ярославский рационализатор Е.С. Карнович, — и всегда их перепахивают а потому редко встретить худое произрастание посеянного»165. На страницах российских экономических изданий появляются многочисленные работы немецких авторов, в которых пропагандируется богатейший хозяйственный опыт, накопленный членами германских экономических обществ166. Чаще всего эти рекомендации предназначались землевладельцам, но были и исключения: так, в 1837 г. в «Земледельческой газете» были опубликованы отрывки из нового сочинения известного немецкого агронома В.А. Крейсига «Друг немецкого
крестьянина», предназначенные представителям крестьянского сословия167. Как немецкие, так и отечественные рационализаторы обращали внимание россиян на необходимость постоянной и целеустремленной работы по улучшению хозяйства (которой наши соотечественники, как правило, пренебрегали). «Трудолюбие и хозяйственный распорядок жителей Глюндена, — отмечал рационализатор Шмальц, — представляет любопытный пример тому, чего может достигнуть земледелец при весьма ограниченных даже способах, посредством постоянного жүктеу/скачать 1.8 Mb. Достарыңызбен бөлісу:
|