Руководство по пользованию 7 Вступление 9 A. Устав Совета Европы 9 B. Европейская конвенция о защите прав человека 9

Термин "имущество" распространяется на любые "присущие права", которые могут быть у определенного лица, включая такие виды имущества как акции или денежные обязательства, основанные на контрактах или векселях, а также некоторые экономические и социальные преимущества, основанные на публичном праве.

2. "Беспрепятственное пользование" имуществом

В своем толковании слов "беспрепятственное пользование" и Комиссия, и Суд часто проводили различие между понятием лишения собственности и контролем над ее использованием. Так, например, в принципиально важном решении по делу Спорронг и Леннрот против Швеции (Sporrong and Lonnroth v. Sweden) (1982) заявители утверждали, что постановление муниципалитета Стокгольма, по которому городским властям разрешалось изымать любое имущество по своему усмотрению практически без ограничений, нарушало их право на собственность по Статье 1 Протокола № 1. Суд постановил, что хотя такое изъятие технически оставляло собственникам право на использование и распоряжение своим имуществом, на практике же их возможности в этом отношении были столь существенно ограничены, что применение шведского законодательства в действительности нарушало их право на беспрепятственное пользование имуществом. При рассмотрении этого дела Суд вновь повторил свое мнение, что Конвенция в целом требует установления равновесия между интересами общества и основными правами отдельных лиц, и отметил, что в случае лишения собственности, ограничений на пользование ею или в других аналогичных случаях, справедливость требует того, чтобы затронутым такими мерами лицам предоставлялось право обжалования государственных решений в отношении лишения собственности, установления контроля над ее использованием или выделение компенсации.

99

Путеводитель по Европейской конвенции о защите прав человека

Понятие "интересы общества" по своей природе является расширительным ... Суд, считая естественным, что поле усмотрения предоставляемое законодателям, которые осуществляют социальную и экономическую политику, должно быть широким, будет уважать суждение законодателей о том, что является "интересами общества" за исключением тех случаев, когда такое решение не основывается на разумных соображениях.

Передача собственности, осуществляемая в рамках законной социальной, экономической и другой политики, может отвечать "интересам общества", даже если все общество в целом не получает прямого доступа к пользованию переданной собственностью.

Исходя из редакции Статьи 1 Протокола № 1 и толкований, разработанных на основании практики Комиссии и Суда, ясно, что государству предоставляется гораздо более широкое поле усмотрения в отношении понятия "интересы общества", чем понятия "необходимого в демократическом обществе", которое фигурирует в других статьях Конвенции. Правительство Франции вышло за рамки усмотрения при обеспечении "интересов общества" в процессе сбора налогов в деле Хентрик против Франции (Hentrich v. France) (1994). В данном деле региональные власти использовали свое преимущественное право в частной имущественной сделке в соответствии с регламентом, который действительно предоставлял им широкие права для этого, но при этом не содержал необходимых процедурных гарантий для владельца. Суд постановил, что государство обеспечило себе абсолютную власть, выступая в качестве покупателя во всех сделках с недвижимостью, исходя при этом из единственной объявленной цели предотвратить неуплату налогов, что в целом оказывает неоправданно сильное давление на отдельных лиц. В результате было констатировано нарушение Статьи 1 Протокола № 1.

Проблема произвольных действий рассматривалась также по делам Катикаридис и Другие против Греции (Katikaridis and Others v. Greece) (1996) и Цомцос и Другие против Греции (Tsomtsos and Others v. Greece) (1996). В этих делах речь шла об конфискации собственности для строительства скоростной дороги, при этом была применена такая правовая норма,

100

которая не позволяла обжаловать исходные позиции государства, исходившего из того, что улучшение дороги означает само по себе достаточную компенсацию в отношении тех лиц, кого это затронуло. Суд постановил, что отсутствие гибкости в системе предоставления компенсации и, в частности, невозможность в судебном порядке определить размеры действительного ущерба в результате конфискации, составляет нарушение Статьи 1 Протокола № 1.

Право беспрепятственно пользования своей собственностью нарушается и в том случае, когда правительство в течение многих лет не предоставляет доступ к собственности, лишая тем самым лицо возможности использовать ее или осуществлять какой-либо контроль за ее использованием. Суд пришел к этому мнению по делу Лоизиду против Турции (Loizidou v. Turkey) (1996), в рамках которого Суд отверг целый ряд аргументов правительства, включая то, что политическая ситуация на Кипре оправдывает постоянный отказ в доступе грекам-киприотам к собственности, расположенной на территории под контролем Турции. Суд заявил, что "воспрепятствование может рассматриваться как нарушение Конвенции точно так же, как правовые преграды".

3. Контроль за использованием собственности

Суд рассмотрел ряд дел, в которых домовладельцы жаловались на правительственный контроль за использованием собственности. В дополнение к делу Мелахера, о котором говорилось выше, Суд рассмотрел два дела, в которых владельцы квартир не могли обеспечить свои права собственности в отношении людей, занимавших их квартиры, при этом Суд принял по этим делам разные решения. В деле Спадеа и Скалабрино против Италии (Spadeo and Scalabrino v. Italy) (1995) Суд установил, что заявители не подтвердили того, что им необходимо проживать в данных квартирах, в то время как там проживали две престарелые женщины скромного достатка, обратившиеся к городским властям с просьбой найти им возможность проживать в квартирах с низкой квартплатой. Таким образом, нарушения Статьи 1 Протокола № 1 не было. Однако по делу Сколло против Италии (Scollo v. Italy) (1995) было установлено нарушение, поскольку заявитель документировано доказал, что он является тяжелым инвалидом и что ему и его семье необходимо проживать в данной квартире.

Время от времени Суд рассматривал дела с жалобами на контроль за использованием собственности в связи с уголовным производством. В деле Раймондо против Италии (Raimondo v. Italy) (1994) итальянские власти секвестрировали большой объем собственности, принадлежавшей человеку, подозреваемому в связях с мафией, до тех пор, пока он не представит доказательства того, что эта собственность была приобретена законным путем. Суд не усмотрел в этом деле нарушения Статьи 1

101

Путеводитель по Европейской конвенции о защите прав человека

4. Компенсация в случае лишения собственности

Суд рассмотрел несколько дел с жалобами на трудности в получении компенсации в случае лишения собственности. Рассматривая вопрос о том, отвечают ли конкретные правительственные меры стандартам, установленным в Статье 1 Протокола № 1, Суд учитывал такие факторы как сложность законов и процедур, регулирующих вопросы конфискации и компенсации (Зубани против Италии (Zubani v. Italy) (1996), продолжительность процедуры по двум делам (Зубани и Матос е Сильва, Лда и Другие против Португалии (Matos e Silva, Lda and Others v. Portugal) (1996), ущерб, связанный с продолжительностью лишения права собственности (Гийемен против Франции (Guillemin v. France) (1997) и соразмерность в суммах компенсации в свете сроков оплаты (Гийемен и Аккус против Турции (Akkus v. Turkey) (1997)).

Суд установил нарушение Статьи 1 Протокола № 1 в тех случаях, когда государства-участники Конвенции пытались через законы избежать выполнения своих обязательств по компенсации лицам, чья собственность была конфискована. Государство не может в одностороннем порядке изменить или аннулировать контракт с частным лицом не оплатив компенсацию за ущерб, который ему или ей был нанесен, и не может принять законодательный акт, который аннулировал бы обещание, которые было сделано в связи с внесением такой поправки или при аннулировании (Компания Стран Грик Рефайнериз и Стратис Андреадис против Греции (Stran Geek Refineries and Stratis Andreadis v. Greece) (1994)). Аналогичным образом, правительство не может аннулировать путем принятия закона иски к отдельным лицам или группам или к государству, притом что ранее эти иски были приняты к рассмотрению (Прессос Компаниа Навьера С.С. и Другие против Бельгии (Pressos Compania Naviera S.S. and Others v. Belgium) (1995)).

5. Статья 1 Протокола № 1 и другие статьи Конвенции

Заявители часто обращались с жалобами на то, что государство не только нарушило их право собственности, но и не предоставило соответствующей

102

Право на образование: Статья 2 Протокола № 1

правовой защиты для обжалования решений по вопросам собственности. Суд часто принимал решение о том, что хотя существо действий государства по Статье 1 Протокола № 1 может вписываться в поле усмотрения, тем не менее, качество процедур, имеющихся у лица для обжалования данных действий часто может не соответствовать требованиям справедливого судебного разбирательства, содержащимся в пункте 1 Статьи 6 (Аллэн Якобсон (Allan Jacobsson) (1989); Хаканссон и Стурессон (Hakansson and Sturesson) (1990); Лангборгер (Lanngborger) (1989) - все против Швеции).

N. Право на образование: Статья 2 Протокола № 1

Статья 2 Протокола № 1

Никому не может быть отказано в праве на образование. Государство при выполнении любых функций, которые оно принимает на себя в области образования и обучения, уважает право родителей обеспечивать такое образование и обучение своих детей в соответствии со своими собственными религиозными и философскими убеждениями.

В Статье 2 Протокола № 1 Конвенции право на образование состоит из трех взаимозависимых элементов. В первом предложении Статья предусматривает, что государство никому не может отказать в праве на образование. Это означает, что государство не может вмешиваться в осуществление лицом своего право на образование, например, препятствуя ему воспользоваться возможностями в области образования, предоставляемыми государством. Во втором предложении этой Статьи излагаются два других аспекта права на образование. Во-первых, государству предоставляются все полномочия в определении характера и масштабов его участия в образовании и обучении. В целом это означает, что на государство не налагается ответственность за то, чтобы предоставлять определенные возможности в области образования или гарантировать каждому получать то образование, которое он пожелает. И, во-вторых, гарантируются права родителей на уважение их убеждений в отношении обучения их детей. В деле Кьельдсен, Буск Мадсен и Педерсен против Дании (Kjeldsen, Busk Madsen and Pedersen v. Denmark) (1976) Суд подчеркнул важность той роли, которую играет образование в демократическом обществе, указав на то, что вторая часть предложения Статьи 2 Протокола № 1 особенно:

Направлена на то, чтобы ... гарантировать возможность плюрализма в образовании, что в свою очередь является необходимым для сохранения "демократического общества" в том виде, как оно представлено в Конвенции ... учитывая полномочия современного государства, эта цель должна быть реализована, прежде всего, путем государственного обучения.

В отличие от многих других статей Конвенции, гарантирующих защиту основополагающих прав, Статья 2 Протокола № 1 исходит из отрицания:

103

государство не должно отказывать в осуществлении рассматриваемого права, но не обязано гарантировать его. Такое изложение этого права ставит государство в выгодную позицию при защите от обвинений в нарушениях, поскольку отдельному лицу трудно с достаточными основаниями утверждать, что государство несет обязательство не вмешиваться и/или действовать позитивно для того, чтобы гарантировать уважение права на образование. Вместо этого, на самом лице лежит тяжесть доказательства, что государство активно отказывало ему в праве на образование - что представляет гораздо более высокий порог, чем принципы невмешательства или позитивная обязанность. На сегодняшний день Суд признал нарушение только по одному делу: Кэмпбелл и Козэнс против Соединенного Королевства (Campbell and Cosans v. the United Kingdom) (1982). В этом деле матери заявителей жаловались на применение физических наказаний как меры дисциплинарного взыскания в государственных школах Шотландии, которые посещали их дети. В объединенных жалобах заявлялось, помимо прочего, что использование телесных наказаний в школах нарушало их права по второму предложению Статьи 2 Протокола № 1 в плане обеспечения того, чтобы образование их детей соответствовало бы их философским убеждениям. Вторая заявительница утверждала также и то, что временное исключение ее сына из школы нарушало его право на образование в смысле первого предложения данной Статьи. Суд констатировал нарушения в обоих случаях. Вначале Суд рассмотрел утверждение правительства Соединенного Королевства о том, что внутренние функции управления школой не являются функциями, связанными с "образованием" и "обучением" в смысле Статьи 2, и заявил, что:

Образование детей является цельным процессом, в ходе которого в любом обществе взрослые стремятся передать свои убеждения, культуру и другие ценности молодежи, в то время как обучение или подготовка относятся к передаче знаний и интеллектуальному развитию.

Можно сказать, что использование телесных наказаний относится к области внутреннего управления школой, но одновременно использование таких наказаний является составной частью того процесса, в результате которого школа стремится добиться той цели, ради которой они и была создана, включая развитие и формирование характера и сознания учеников.

Далее Суд рассмотрел суть философских убеждений родителей:

С учетом Конвенции в целом, выражение "философские убеждения" в данном контексте означают, по мнению Суда, такие убеждения, которые заслуживают уважения в "демократическом обществе" ... и которые не противоречат понятию человеческого достоинства. Помимо этого, они не должны вступать в противоречие с основными правами ребенка на образование, имея в виду, что во всей Статье 2 доминирует ее первая фраза.

104

Право на образование: Статья 2 Протокола № 1

Взгляды заявителей касаются серьезного и существенного аспекта жизни и поведения человека, в частности, неприкосновенности человеческой личности, законности или незаконности нанесения телесных наказаний и устранения страха, который вызывает угроза применения подобных наказаний. Эти взгляды соответствуют всем вышеперечисленным критериям.

Констатировав нарушение второго предложения Статьи 2 Протокола № 1, Суд затем рассмотрел вопрос о том, нарушило ли государство права временно исключенного ребенка на образование в смысле первого предложения данной Статьи. Хотя Комиссия приняла решение о том, что нет необходимости рассматривать этот вопрос, посчитав, что он является подчиненным по отношению к нарушению второго предложения, Суд со своей стороны счел, что этот вопрос необходимо рассматривать отдельно:

Существование телесных наказаний как дисциплинарной меры в той школе, которую посещал сын заявительницы ... лежит в основе ... ссылок на Статью 2, но между фактическими данными в этих двух случаях существует значительная разница. Если в отношении второго предложения Статьи жалоба относилась к посещению школы, в которой применялась определенная практика, то в отношении первого предложения жалоба касалась самого запрета на посещение школы; эта последняя ситуация имела гораздо более далеко идущие последствия, чем жалоба в отношении наказаний.

Статья 2 представляет собой единое целое, в котором доминирует первое предложение, причем право, изложенное во втором предложении, является производным от основного права на образование.

И, наконец, существует значительная разница между юридическими основаниями в этих двух жалобах: одна из них касается права родителей, а вторая - права ребенка.

Право на образование, гарантированное в первом предложении Статьи 2, по своей природе вызывает необходимость регулирования со стороны государства, но такое регулирование ни в коем случае не должно наносить ущерб ни самому существу этого права, ни противоречить другим правам, провозглашенным в Конвенции или в Протоколах к ней.

На сегодняшний день дело Кэмпбелл и Козэнс против Соединенного Королевства является единственным делом, в отношении которого Суд установил нарушение права на образование по смыслу первого предложения Статьи 2 Протокола № 1. При этом и Комиссия, и Суд рассмотрели несколько жалоб на то, как конкретная политика или практика определенного государства представляли собой "де-факто" нарушение права на образование. Ни одна из этих жалоб не была удовлетворена. В Деле, связанном с некоторыми аспектами законодательства в области использования языков в системе образования в Бельгии (дело о языках в Бельгии) (Case relating to certain aspects of the laws on the use of languages in education in Belgium) (1968)

105

Путеводитель по Европейской конвенции о защите прав человека

Негативное формулирование (права на образование) указывает на то, что Договаривающиеся стороны не признают такого права на образование, которое потребует от них организовывать за свой счет или субсидировать образование любого конкретного типа или определенного уровня.

Все государства-члены Совета Европы ... имеют общую и официальную систему образования. Таким образом, речь идет не о том, чтобы требовать от каждого государства создания такой системы, а лишь о том, чтобы гарантировать лицам, подпадающим под юрисдикцию Договаривающихся Сторон, право в принципе пользоваться теми средствами обучения, которые существуют на данный момент.

Первое предложение Статьи 2 Протокола № 1 гарантирует, в силу этого, в первую очередь право на доступ к институтам в области образования, которые существуют на данный момент, но такой доступ представляет собой только часть права на образование. Для того чтобы "право на образование" было реализуемым, необходимо также, помимо всего прочего, чтобы лицо, получающее образование, имело возможность извлекать пользу из получаемого образования, то есть получать, в соответствии с правилами, действующими в каждом государстве, официальное признание, в той или иной форме, того образования, которое было им получено.

Право на образование, гарантированное в первом предложении Статьи 2 Протокола № 1, по своей природе требует государственного регулирования ... такое регулирование ни в коем случае не должно наносить ущерба существу права на образование, или вступать в противоречие с другими правами, изложенными в Конвенции.

При рассмотрении многих проблем, которые поднимались заявителями, Суд установил нарушение только в отношении одного дела. Бельгийское законодательство разрешало говорящим на фламандском языке детям, проживающим в некоторых франкоговорящих регионах, посещать школы с преподаванием на фламандском языке в близлежащих районах, но не предоставляло аналогичного право франкоговорящим детям. Суд постановил, что это представляет собой нарушение положения о недопущении дискриминации по Статье 14 в совокупности со Статьей 2 Протокола № 1:

Условие проживания в определенном месте было установлено ни в интересах школы, ни исходя из административных или финансовых соображений: в деле заявителей оно основывалось исключительно на соображениях,

106

связанных с языком. Помимо этого, данная мера не учитывала в полном объеме, в том, что касается большинства заявителей и их детей, необходимость соответствия между используемыми средствами и преследуемой целью.

Пользование правом на образование, в том виде, как это представляется Суду, и более конкретно, правом на посещение существующих школ, в данном случае не обеспечено для всех без какой-либо дискриминации, в частности исходя из языкового фактора.

В деле о языках в Бельгии вопрос касался доступа к начальному образованию. В отношении некоторых других дел Комиссия сочла, что государство может регулировать доступ к некоторым видам образования, не нарушая при этом Статью 2 Протокола № 1. Комиссия заявила, что Статья 2 Протокола № 1 касается главным образом начального образования и поэтому на государство не возлагается обязанность обеспечивать заключенным (Жал. № 5969/72) или иностранцам (Жал. № 7671/76 и 14 других) возможность получать высшее или специальное образование. Комиссия равным образом сочла, что:

В тех случаях, когда государство может предложить только ограниченные возможности получения высшего образования, то положениям Статьи 2 Протокола № 1 не противоречит ограничение доступа к этим возможностям учащимися, достигшими такого уровня успеваемости, который позволит им извлечь наибольшую пользу из предоставляемых занятий (Жал. № 8844/80).

Комиссия также установила, что право на (начальное) образование по Статье 2 Протокола № 1 не запрещает государству устанавливать обязательное начальное образование - то есть обязанности получать образование. В рамках Жал. № 10233/83 родители четырех детей, страдающих дислексией, приняли решение обучать их на дому, а не посылать в государственные школы, в которых существовали ограниченные возможности для страдающих таким заболеванием детей. Хотя это и было разрешено в соответствии с внутренним законодательством, государственные власти оставили за собой право контролировать достижения детей в получении основных навыков и знаний. Родители жаловались на то, что эта практика нарушает их права по Статье 2 Протокола № 1. Комиссия не согласилась с этими жалобами, заявив, что государство законным образом могло требовать от родителей сотрудничать в оценке соответствия знаний их детей нормам обучения, тем более что начальное образование имеет для всех детей обязательный характер.

Хотя таким образом Комиссия подтвердила в принципе право родителей на то, чтобы давать своим детям образование вне рамок государственной системы образования, Комиссия решила, что государства не обязаны при этом предоставлять субсидии частному образованию (Жал. № 6853/74 и

107

7782/77).

Как в деле Кэмбелл и Козэнс, так и в деле о языках в Бельгии рассматривался вопрос о доступе к самому образованию. Комиссия и Суд рассматривали также и вопросы в отношении характера прав родителей на предоставление образования. Принципиальным делом в этой области является дело Кьельдсен, Буск Мадсен и Педерсон против Дании (Kjeldsen, Busk Madsen and Pedersen v. Denmark) (1976), в котором несколько родителей протестовали против включения в программу школьного образования полового воспитания детей. Вопрос осложнялся тем, что поскольку государство включило половое воспитание в целый ряд предметов, то для государства не было и возможности ответить простым способом на озабоченность родителей, например, разрешив их детям не посещать определенные занятия, которые противоречили их убеждениям. Суд следующим образом описал философское обоснование положения об "уважении прав родителей":

Исходя из природного права родителей в отношении своих детей - основная ответственность за "обучение и образование" детей ложится на родителей - родители могут требовать от государства уважения своих религиозных и философских убеждений. Таким образом, их право соответствует ответственности, которая тесно связана с осуществлением и пользованием правом на образование.

Затем Суд описал природу ответственности государства в этой области:

Второе предложение Статьи 2 указывает на то, что государство при выполнении тех функций, которые возложены на него в области образования и обучения, должно следить за тем, чтобы информация и знания, включенные в школьные программы, подавались в объективной, критической и плюралистической манере. Государству запрещается пытаться навязывать доктрины, которые могут рассматриваться как противоречащие религиозным и философским убеждениям родителей. Этот тот предел, за который нельзя выходить.

Суд также постановил, что признание законного характера за частными школами не является адекватным ответом на озабоченность родителей, поскольку это может привести к такому неприемлемому результату, когда будут "соблюдаться" права только богатых родителей. Таким образом, хотя государство и может разрешать учащимся не посещать уроки, которые противоречат убеждениям их родителей, или разрешать посещать частные школы, такие возможности не освобождают автоматически

108

Право на свободные выборы: Статья 3 Протокола № 1

государство от выполнения обязательств по Статье 2 Протокола № 1 в рамках государственной системы образования. Что касается упомянутого выше дела, то Суд констатировал, что хотя в принципе половое воспитание и могло привести к внедрению в сознание определенных оценок, что привело бы к нарушению прав родителей, но в этом случае действия датского правительства были приемлемы, поскольку их целью было распространение информации, а не навязывание учащимся каких-либо убеждений.

O. Право на свободные выборы: Статья 3 Протокола № 1

Статья 3 Протокола № 1

Высокие Договаривающиеся Стороны обязуются проводить свободные выборы с разумной периодичностью путем тайного голосования в таких условиях, которые обеспечат свободное волеизъявление народа в выборе законодательной власти.

Статья 3 Протокола № 1 является единственной базовой нормой Конвенции, которая не предоставляет права на свободу и которая не предусматривает вмешательства со стороны государства. Напротив, в этом положении прямо устанавливается позитивная обязанность государства.

В деле Греции (Greek case) (1969) Комиссия подчеркнула важность прав, гарантированных Статьей 3 Протокола № 1, заявив, что "существование представительной законодательной власти, выбираемой с разумной периодичностью, является основой демократического общества".

Комиссия и Суд рассмотрели несколько дел, касающихся вопросов, связанных со Статьей 3 Протокола № 1. Комиссия объявила неприемлемыми те жалобы, в которых заявители выступали против такой практики государств, как субсидирование политических партий на основе результатов выборов или требование о наличии определенного числа подписей избирателей до того, как будет произведена регистрация лица в качестве кандидата на выборах (Жал. № 6850/74). Комиссия также отметила, что Статья 3 Протокола № 1 теоретически гарантирует право голосовать и быть кандидатом на выборах в законодательные органы любому лицу, в соответствии с главенствующим принципом Статьи 1 самой Конвенции (Жал. № 6745 и 6746/74). Термин "законодательная власть" должен быть определен внутренним законодательством каждой Высокой Договаривающейся Стороны, и ее законодательные полномочия вытекают из конституции страны.

На сегодняшний день Суд рассмотрел два дела, в которых поднимались вопросы, связанные со Статьей 3 Протокола № 1. В деле Матье Моэн и Клерфейт против Бельгии (Mathieu-Mohin and Clerfayt v. Belgium) (1987) франкоговорящие заявители утверждали, что требование бельгийского

109

Путеводитель по Европейской конвенции о защите прав человека

По делу Гитонас и Другие против Греции (Gitonas and Others v. Greece) (1997) Суд не установил нарушения Статьи 3 Протокола № 1 в том случае, когда внутренний закон содержал запрет лицу, занимавшему государственный пост в течение более трех месяцев за период в три года до выборов, выдвигать свою кандидатуру на таких выборах.

P. Права иностранцев: Статья 16, Статья 4 Протокола № 4 и Статья 1 Протокола № 7

Статья 4 Протокола № 4

Коллективная высылка иностранцев запрещена.

1. Иностранец, на законных основаниях проживающий на территории какого-либо государства, не может быть выслан из него иначе как во исполнение решения, принятого в соответствии с законом, и должен иметь возможность

a. представить аргументы против своей высылки,

b. пересмотра своего дела, и

c. для этих целей быть представленным перед компетентными органом или одним или несколькими лицами, назначенными таким органом.

2. Иностранец может быть выслан до осуществления своих прав, перечисленных в подпунктах (а), (b) и (с) настоящей статьи, если такая высылка необходима в интересах общественного порядка или обусловлена соображениями государственной безопасности.

110

Права иностранцев: Статья 16, Статья 4 Протокола № 4 и Статья 1 Протокола № 7

В Конвенции и в Протоколах к ней изложено несколько положений, которые относятся к правам иностранцев, "на законных основаниях проживающих" на территории Высоких Договаривающихся Сторон. Сама Конвенция содержит только одно положение, ограничивающее эти права. Речь идет о Статье 16, в которой говорится:

Ничто в Статьях 10,11 и 14 не может рассматриваться, как препятствие для Высоких Договаривающихся Сторон вводить ограничения на политическую деятельность иностранцев.

В этой Статье содержится исключение, как в отношении принципа недискриминации по Статье 14, так и в отношении принципа, в соответствии с которым все Высокие Договаривающиеся Стороны должны обеспечивать всем лицам, находящимся под их юрисдикцией, основные права и свободы, предусмотренные Конвенцией. На сегодняшний день Суд рассмотрел только одно дело, в котором понимался вопрос по Статье 16. В деле Пьермон против Франции (Piermont v. France) (1995) гражданка Германии - член Европейского парламента, жаловалась на определенные ограничения в области свободы выражения своего мнения и передвижения, которые были установлены в отношении ее французскими властями во время ее поездки во французскую Полинезию. В оправдание ограничений на ее свободу выражать свое мнение французское правительство сослалось на Статью 16. Этот аргумент был отвергнут Судом на том основании, что она была не только гражданкой государства-члена Европейского Союза, но и членом Европейского парламента. Поэтому он не была иностранкой в смысле Статьи 16.

В протоколе № 4 рассматриваются некоторые права иностранцев. Статья 2 Протокола № 4 предоставляет два вида материального права: это то, что каждый, кто законно находится на территории какого-либо государства имеет право на свободное передвижение и свободу выбора местожительства, а также то, что каждый человек имеет право покидать любую страну. В этой Статье содержатся также два ограничения в отношении прав: общее ограничение, установленное во втором пункте Статей с 8 по 11 самой Конвенции, а также особое ограничение в соответствии с которым государство может ограничивать право на свободу передвижения и свободу выбора местожительства, когда это оправдано "общественными интересами в демократическом обществе". Следует отметить, что государство не может ссылаться на положение об "общественных интересах" для того, чтобы помешать чьей-либо эмиграции, что является существенным для тех стран, которые сталкиваются с "утечкой мозгов" или другими серьезными потерями человеческих ресурсов. По вышеуказанном делу Пьермон Суд не установил нарушения Статьи 2 Протокола № 4, поскольку французские власти применили соответствующий внутренний закон при принятии постановления о высылке заявительницы.

111

Статья 3 Протокола № 4 запрещает государству высылать своих собственных граждан на индивидуальной или коллективной основе. Она также запрещает государству лишать своих граждан права на въезд в собственное государство.

Статья 4 Протокола № 4 запрещает коллективную высылку иностранцев. Комиссия разъяснила термин "коллективная" следующим образом:

... любая принятая властями мера, принуждающая иностранцев как группу покинуть страну, за исключением тех случаев, когда такая мера принимается до того или на основе того как будет проведено обоснованное и объективное изучение конкретных дел каждого иностранца, входящего в эту группу (Жал. № 7011/75).

Статья 1 Протокола № 7 ориентирована именно на изучение дел конкретных иностранцев. Первый пункт этой Статьи запрещает высылку любого иностранца, "на законных основаниях проживающего" в данной стране, которому не разрешили представить аргументы против своей высылки, требует пересмотра его дела и того, чтобы для этих целей он предстал перед компетентным органом. Второй пункт, тем не менее, позволяет государству выслать иностранца до того, как он сможет осуществить перечисленные права, "если такая высылка необходима в интересах общественного порядка или мотивируется соображениями государственной безопасности". До настоящего времени Суд не рассмотрел ни одного дела по Статье 1 Протокола № 7.

Q. Дискриминация: Статья 14

Пользование правами и свободами, изложенными в настоящей Конвенции, обеспечивается без дискриминации по какому бы то ни было признаку, как то: в отношении пола, расы, цвета кожи, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, принадлежности к национальным меньшинствам, имущественного положения, рождения или иного обстоятельства.

Принципы равенства и недискриминации закрепляются как во внутреннем законодательстве, так и в международном праве. Эти принципы могут иметь формальный аспект, например, в отношении обращения со всеми только на основании закона, и материальный аспект, например, в отношении равного распределения прав и привилегий в данном обществе. В обоих этих аспектах право устанавливает различия между теми, кто пользуется этими правами: важный вопрос заключается в том, где та граница, за которой эти различия становятся запрещенной дискриминацией. Комиссия и Суд предоставили Высоким Договаривающимся Сторонам широкое поле усмотрения для того, чтобы определить те

112

обстоятельства, при которых определенные различия являются уместными (Литгоу и Другие против Соединенного Королевства (Lithgow and Others v. the United Kingdom) (1987)).

Европейская Конвенция о защите прав человека защищает права отдельных лиц, а не групп как таковых. Статья 14 также защищает права отдельных лиц, а не групп. На практике это означает, что только те стороны, интересы которых были ущемлены нарушением одного или более прав, защищаемых Конвенцией, могут подать жалобу в Страсбург: никто не может подать жалобу от имени другой стороны, интересы которой могут быть нарушены. Конвенция не предусматривает положения о actio popularis. Даже в "групповой жалобе" каждое лицо в группе должно доказать, что оно является пострадавшим. (См. ниже рассмотрение Статьи 34 в связи с правом подачи индивидуальных жалоб).

Конвенция не предусматривает общей обязанности не допускать дискриминации. Напротив, защита, предоставляемая Статьей 14, является дополнительной по отношению к другим основным правам, предусмотренным Конвенцией: право по Статье 14 не обладает автономией. Однако при этом Комиссия и Суд заявляли, что даже если установлено, что государство выполняет свои обязательства в отношении одного из основных прав в рамках определенного дела, оно может быть признано нарушающим это же право в связи со Статьей 14. Так произошла по делу о языках в Бельгии (1968), в рамках которого группа франкоговорящих родителей оспаривала отсутствие возможности получения их детьми образования во франкоязычных школах в пригородах Брюсселя только из-за места жительства родителей, в то время как в отношении фламандской общины такие ограничения отсутствовали. Принимая решение по этому делу, Суд применил критерии, аналогичные тем, которые он применял в отношении дел, в которых рассматривались вопросы, связанные со статьями, содержащими в себе ограничительные положения, то есть исходя из законности цели, реализуемой через данную практику, и соотношения между используемыми средствами и этой законной целью.

Одно возможное исключение из правила, согласно которому Статья 14 действует как дополнительная в отношении других основных прав Конвенции, было констатировано в деле Лиц азиатского происхождения из Восточной Африки против Соединенного Королевства (East African Asians v. the United Kingdom) (Докл. Ком. от 1973 года: неопубликован). В этом деле Соединенное Королевство отказалось разрешить обладателям британских паспортов, которых выслали из Уганды, Кении и Танзании, въехать в Соединенное Королевство и остаться там для постоянного проживания. Эти лица жаловались в Комиссию на то, что отказ им во въезде имел расовый характер и таким образом нарушал Статью 14 и положение о недопущении унижающего обращения по Статье 3. В этом контексте важно отметить, что Конвенция не гарантирует права на въезд или на

113

иммиграцию. Хотя Доклад Комиссии по этому делу имеет конфиденциальный характер, Комиссия отметила в публичном заявлении по этой проблеме, что действия, основанные на расовых соображений, в некоторых случаях могут рассматриваться как нарушающие Статью 3, хотя само существо дискриминации не связано с предоставлением или непредоставлением какого-либо права, защищенного Конвенцией.

1. Различия, запрещенные по Статье 14

Любое различие в обращении государства с отдельными лицами в одинаковой ситуации должно иметь объективное и разумное основание. Суд констатировал, что этот стандарт не был соблюден в деле Маркс против Бельгии (Marckx v. Belgium) (1979), в котором мать и ее внебрачный ребенок заявили о нарушении Статьи 1 Протокола № 1 (собственность), Статьи 8 (семейная жизнь) и Статьи 14 при применении бельгийского законодательства в отношении внебрачных детей. Суд постановил, что положение и матери, и ребенка было достаточно похоже на положение замужней женщины и ее ребенка, и что государство не могло оправдать различный подход в этих двух случаях. Единственное исключение, которое было сделано, касалось заявления ребенка о том, что было нарушено его право в отношении собственности по Статье 1 Протокола № 1: Суд констатировал, что это положение неприменимо к ожиданию наследства. Когда двенадцать лет спустя после это дела двое заявителей подали жалобу по похожему на дело Маркса делу, Суд подтвердил свою позицию, но при этом не принимал решений по вопросу о нарушении права на имущество (Вермер против Бельгии (Vermeire v. Belgium) (1991)). Суд применил эти же принципы в деле Инзе против Австрии (Inze v. Austria) (1987), установив нарушение в применении австрийского закона о наследовании, поскольку этот закон предоставлял предпочтительное право детям, родившимся в браке по сравнению с теми, кто родился вне брака, в получении в наследство сельскохозяйственных угодий после кончины родителя.

В деле Абдулазиз, Кабалес и Балкандали против Соединенного Королевства (Abdulaziz, Cabales and Balkandali v. the United Kingdom) (1985) все три заявителя жаловались на нарушение Статьи 8 (семейная жизнь) и Статьи 14 в связи с применением британского иммиграционного законодательства, которое затрудняло мужчинам-иностранцам воссоединение со своими невестами и женами, законно проживающими в стране, по сравнению с иностранками, которые хотели воссоединиться со своими мужьями. Не найдя нарушения Статьи 8, Суд отметил, что Договаривающиеся государства не несут обязательства по обеспечению выбора супружеской парой страны своего проживания и поэтому не обязаны принимать супругов, не имеющих гражданства или подданства данной страны на постоянное место жительства. При этом Суд постановил, что Соединенное Королевство нарушило Статью 14 в сочетании со Статьей 8, и заявил:

114

Понятие дискриминации по смыслу Статьи 14 в целом включает случаи, когда лицо или группа подвергается, без должного на то основания, худшему обращению, чем другие, даже если более благоприятное обращение и не предусматривается Конвенцией.

Таким образом, Статья 14 касается неравенства в конкретном обращении, а не сравнения различных подходов, которые может выбрать государство при ограничении на осуществление определенного основного права.

Вновь вопрос, связанный с семейной жизнью, рассматривался в деле Хоффманн против Австрии (Hoffmann v. Austria) (1993). Заявителем в этом деле была женщина, принадлежащая к секте Свидетели Иеговы, а до этого она была римско-католического вероисповедания. Позднее, после того как она развелась со своим мужем, австрийские суды передали детей на воспитание мужа, при этом в качестве единственного основания для своего решения они сослались на ее религиозные убеждения. Суд вынес решение о нарушении ее права на семейную жизнь по Статье 8 в сочетании со Статьей 14. Такое же решение было принято и по делу Кигэн против Ирландии (Keegan v. Ireland) (1994), когда признанный отец ребенка, рожденного вне брака, не был поставлен в известность и с ним не проконсультировались до того, как ребенок был усыновлен.

В деле Шулер-Зграгген против Швейцарии (Schuler-Zgraggen v. Switzerland) (1993) правительство аннулировало пенсию по инвалидности женщине, которая родила ребенка, оправдывая это решение предположением, что женщина прекратила работать на предыдущем рабочем месте для того, чтобы полностью посвятить себя домашнему хозяйству и ребенку. Суд принял решение о нарушении пункта 1 Статьи 6 (определение гражданского права) и Статьи 14 на основании того, что подобное предположение не имело какого-либо разумного или объективного обоснования. Суд установил нарушение этих двух положений и в деле Католическая церковь города Ханья против Греции (Canea Catholic Church v. Greece) (1997), посчитав, что отказ гражданского суда признать церковь-заявительницу в качестве юридического лица, в то время как это было сделано в отношении других религиозных общин, представляет собой одновременно нарушение право на доступ к судопроизводству и праву на недискриминацию при осуществлении права на судебное разбирательство.

Суд установил нарушение права на имущество, гарантированного в соответствии со Статьей 1 Протокола № 1 в сочетании со Статьей 14, по целому ряду дел. В деле Дарби против Швеции (Darby v. Sweden) (1990) заявитель ссылался на нарушение Статьи 9 (религия) Протокола № 1, Статьи 1 (собственность) и Статьи 14 при применении шведского законодательства, которое требовало от рабочих-иностранцев уплачивать церковный налог, от которого местные рабочие могли просить освобождение. Суд постановил, что такое ограничение нарушало Статью 1 Протокола № 1 в сочетании со Статьей 14 и счел, что нет необходимости

115

Путеводитель по Европейской конвенции о защите прав человека

2. Разрешенные различия по Статье 14

В деле Ван дер Мусселе против Бельгии (Van der Mussele v. Belgium) (1983) бельгийский адвокат-стажер жаловался на то, что он него требовали бесплатно заниматься определенным числом дел несостоятельных клиентов, и ссылался на нарушение Статьи 4 (принудительный труд) и Статьи 14. Суд постановил, что государство было вправе налагать такую обязанность на адвокатов, не только в силу того, что адвокаты занимают такое положение, которое отличает их от представителей других профессий, не имеющих такого же обязательства (зубных врачей, докторов, судей и других), но и потому, что практика, ставшая предметом разбирательства, была единственным средством, которое позволяло Бельгии осуществить другое право, гарантированное Статьей 6 Конвенции (справедливое судебное разбирательство).

Статья 14 рассматривалась в совокупности со Статьей 5 (лишение свободы) в деле Ирландия против Соединенного Королевства (Ireland v. the United Kingdom) (1978). Правительство-заявитель утверждало, что Соединенное Королевство применяет свой Акт о специальных полномочиях, направленный на борьбу с террористической деятельностью, дискриминационным образом, используя его в основном против католической общины, не затрагивая при этом протестантскую общину в Северной Ирландии. Несмотря на наличие статистических данных в обоснование этой жалобы ни Комиссия, ни Суд не сделали вывода о нарушении Статьи 14 в совокупности со Статьей 5, исходя при этом из того поля усмотрения, которое предоставлено государствам. В этой связи следует отметить, что как правительство Ирландии, так и правительство Соединенного Королевства признали существование чрезвычайного положения в смысле Статьи 15 (которая предусматривает в некоторых обстоятельствах отступление от положений Конвенции). Суд постановил, что любое различие в обращении с теми, кто совершает террористические акты в Северной Ирландии, может быть оправдано при условии, что при этом преследуется законная цель и применяемые средства соответствуют этой цели.

116

Дискриминация: Статья 14

В деле Расмуссен против Дании (Rasmussen v. Denmark) (1984) мужчина хотел опротестовать отцовство в отношении ребенка, рожденного его женой, но в этом ему было отказано в связи с истечением установленного для этого срока. С другой стороны, у жены было право, если она этого пожелала бы, провести тест на отцовство в любой момент до достижения ребенком совершеннолетия. Суд не установил нарушений Статьи 14 в совокупности со Статьей 8 (семейная жизнь), поскольку датское правительство смогло предоставить обоснования в различии в положении матерей и отцов.

По трем делам, в которых затрагивался ряд аспектов права на создание профсоюзов и членства в них, Суд постановил, что в делах Национальный союз полицейских Бельгии (National Union of Belgian Police) (1975), Шмидт и Дальстрем (Schmidt and Dahlstrom) (1976) и Профсоюз машинистов Швеции (Swedish engine Drivers Union) (1976) не было нарушений ни Статьи 11, ни Статьи 11 в совокупности со Статьей 14.

В отличие от дел, которые анализировались в предыдущем разделе данной главы, Суд не установил нарушения Статьи 1 Протокола № 1 в сочетании со Статьей 14, когда правительство Италии установило ограничения в отношении права некоторых владельцев недвижимости возвращать себе собственность, которую они сдавали в аренду. Суд постановил, что государство на законных основаниях имеет право устанавливать различия между собственностью на жилые и нежилые помещения в этом контексте (Спадеа и Скалабрино против Италии (Spadea and Scalabrino v. Italy) (1995)).

3. Отказ от толкования по вопросам, связанным со Статьей 14

Комиссия и Суд в ряде случаев воздерживались от того, чтобы рассматривать возможные нарушения Статьи 14 в отношении тех дел, по которым они уже установили одно или более нарушений основных прав, гарантированных по другим статьям Конвенции. Так, например, в деле Джонстон и Другие против Ирландии (Johnston and Others v. Ireland) (1986)) внебрачная дочь из пары, не состоявшей в браке, заявила, что некоторые ирландские законы нарушают ее права на семейную жизнь, предусмотренные в Статье 8 в сочетании со Статьей 14. Установив нарушение по Статье 8, Суд заявил, что не видит необходимости рассматривать вопрос, связанный со Статьей 14. В деле Даджон против Соединенного Королевства (Dudgeon v. the United Kingdom) (1981) гомосексуалист утверждал, что запрет в Северной Ирландии в отношении половых сношений между мужчиной старше 21 года и мужчиной моложе этого возраста, нарушает не только Статью 8 (частная жизнь), но также и Статью 14, поскольку возраст при условии добровольности отношений установлен и для лесбиянок, и для гомосексуалистов в 17 лет. Суд констатировал нарушение Статьи 8, но при этом заявил, что "не существует правовой целесообразности выяснять, была ли дискриминация заявителя более значительной по сравнению с другими лицами, для которых установлены менее существенные ограничения того

117

Путеводитель по Европейской конвенции о защите прав человека

R. Право на эффективные средства правовой защиты: Статья 13

Каждый человек, чьи права и свободы, признанные в настоящей Конвенции, нарушены, имеет право на эффективные средства правовой защиты перед государственным органом даже в том случае, если такое нарушение совершенно людьми, действовавшими в официальном качестве.

1. Характер эффективных правовых средств

Статья 13 гарантирует "эффективные средства правовой защиты" перед государственным органом каждому, чьи права или свободы, предусмотренные Конвенцией, были нарушены. Хотя на первый взгляд данная формулировка представляет из себя простую и ясную правовую концепцию, со Статьей 13 связано больше проблем толкования для Комиссии и Суда, чем любое другое положение Конвенции. Суд постановил, что защита, предоставляемая по Статье 13, должна быть распространена на всех, кто обоснованно утверждает, что его права по Конвенции были нарушены (Класс и Другие против Федеративной Республики Германии (Klass and Others v. the Federal Republic of Germany) (1978)). По делу Сильвер и Другие против Соединенного Королевства (Silver and Others v. the United Kingdom) (1983) Суд также заявил, что:

В том случае, если какое-либо лицо утверждает, что оно является жертвой нарушения прав, изложенных в Конвенции, оно должно получать эффективные средства правовой защиты перед государственным органом для того, чтобы по жалобе этого лица было принято решение и, в случае необходимости, предусмотрена компенсация.

В деле Платформа "Врачи за жизнь" (Plattform " Artze fur das Leben") (1988) группа, выступающая против абортов, жаловалась на то, что уровень полицейской защиты во время публичных демонстраций, был недостаточно обеспечен, и поэтому правительство Австрии нарушило право на мирное собрание по Статье 11. Группа также утверждала, что в правовой системе Австрии отсутствуют средства для обеспечения эффективного использования этого права, и поэтому здесь имеется и нарушение права на эффективные средства правовой защиты по Статье 13. Суд постановил, что поскольку австрийские власти предприняли разумные и соответствующие меры по защите демонстрантов, то данная группа не могла "обоснованно утверждать", что имелось нарушение Статьи 11, а без этого обоснованного утверждения не может рассматриваться и Статья 13.

118

Право на эффективные средства правовой защиты: Статья 13

Показательны в этом отношении и дела Класс и Сильвер, связанные с жалобами на нарушение прав, защищенных по Статье 8 Конвенции. За последние годы Суд рассмотрел ряд аналогичных дел. В делах Калогеро Диана против Италии (Calogero Diana v. Italy) (1996) и Доменичини против Италии (Domenichini v. Italy) (1996), заключенные жаловались, помимо прочего, на то, что тюремная администрация читает корреспонденцию между ними и их адвокатами. Установив нарушение Статьи 13, Суд отметил, что не только ни один административный суд ни разу не выносил своего решения по данному вопросу, но и Кассационный Суд сам установил, что в правовой системе Италии отсутствует средство защиты от решения подвергать цензуре корреспонденцию заключенных. По делу Хэлфорд против Соединенного Королевства (Halford v. the United Kingdom) (1997) Суд также установил нарушение и Статьи 8, и Статьи 13 в связи с прослушиванием телефонной линии заявительницы на ее рабочем месте (в полицейском участке).

В Статье 13 подчеркивается, что средство правовой защиты должно быть эффективным, для того чтобы отвечать требованиям данной статьи. Когда лицо утверждает, что имеющиеся средства правовой защиты являются неэффективными, Суд принимает решение, что государство-ответчик должно продемонстрировать как это средство применялось в аналогичном деле (Ферайнунг Демократишер Сольдатен Остерайхс и Губи против Австрии (Vereinung Demokratischer Soldaten Osterreichs and Gubi v. Austria) (1994), Валсамис против Греции (Valsamis v. Greece) (1996) и Эфрастратиу против Греции (Efrastratiou v. Greece) (1996)). По делу Леандер против Швеции (Leander v. Sweden) (1987) Суд постановил, что термин "средство правовой защиты" может включать в себя "совокупность средств правовой защиты". Далее Суд пояснил, что право на эффективные средства правовой защиты могут быть "предметом соответствующих ограничений в конкретном контексте": в данном деле речь шла о соображениях национальной безопасности. Однако Суд установил нарушение Статьи 13, когда речь шла о национальной безопасности, по делу Шахал против Соединенного Королевства (Chahal v. the United Kingdom) (1996). По этому делу не было независимого органа, который мог бы рассмотреть заключение Государственного секретаря о том, что заявитель должен быть выслан из страны на основании соображений национальной безопасности, а заявитель утверждал, что в случае его высылки возможно нарушение Статьи 3. Суд постановил, что эффективные средства правовой защиты требуют в данном случае независимого рассмотрения риска плохого обращения в стране возвращения, при этом данное рассмотрение не должно быть связано с соображениями возможного ущерба национальной безопасности в том случае, если данное лицо останется в стране пребывания.

За последние годы Суд установил высокие стандарты при определении степени эффективности средств правовой защиты по Статье 13 при рассмотрении обоснованных жалоб на нарушение Статьи 13 со стороны

119

Путеводитель по Европейской конвенции о защите прав человека

Понятие "эффективные средства правовой защиты" включает в себя, наряду с выплатой тогда, когда это необходимо, денежной компенсации, также тщательное и эффективное расследование, которое может привести к эффективному выявлению и наказанию тех, кто несет за это ответственность, включая обеспечение эффективного доступа к процедурам расследования.

Суд далее сделал вывод, что обязанность официального представителя государства, которому поручено расследовать утверждения о плохом обращении, является принципиально важным с точки зрения снижения эффективности любых существующих средств защиты. Отсутствие тщательного и независимого расследования утверждений, согласно которым службы безопасности разрушили несколько домов, в нарушение Статьи 8 Конвенции, заставило Суд принять решение о нарушении Статьи 13 и по делу Ментес и Другие против Турции (Mentes and Others v. Turkey) (1997).

По делу Абдулазиз, Кабалес и Балкандали против Соединенного Королевства (Abdulaziz, Cabales and Balkandali v. the United Kingdom) (1985) Суд отметил, что поскольку британские суды могли рассматривать только правильность применения внутреннего законодательства и норм, которые не интегрируют Европейскую Конвенцию о защите прав человека, и поскольку соответствующие внутренние нормы были применены официальными властями правильно, то у заявителей не было "эффективных средств правовой защиты" в отношении Статьи 8 (семейная жизнь) в сочетании со Статьей 14 (дискриминация).

2. Взаимосвязь между Статьей 13 и другими статьями Конвенции

В дополнение к Статье 13 имеется еще два положения Конвенции, которые требуют от государств предоставить средства правовой защиты в случае нарушения прав, предусмотренных в Конвенции: пункт 4 Статьи 5 (habeas corpus) и пункт 1 Статьи 6 (справедливое судебное разбирательство). Поскольку оба эти положения предусматривают доступ к судебным органам, то Суд, как правило, считает, что уровень защиты выше, чем уровень, предоставляемый по Статье 13. Поэтому Суд сосредотачивает свое рассмотрение на жалобе в контексте Статьи 5 или Статьи 6, и зачастую объявляет об отсутствии необходимости рассматривать жалобу об отсутствии эффективных средств правовой защиты (Де Вильде, Оомс и Версип против Бельгии (De Wilde, Ooms and Versyp v. Belgium) (1971) (Статья 13 поглощается пунктом 4 Статьи 5) и Эйри против Ирландии (Airey v. Ireland) (1979) (Статья 13 поглощается пунктом 1 Статьи 6). Однако важно отметить что Статья 13 может быть единственным применимым положением в делах, в которых речь идет об отсутствии эффективных средств правовой

120

Отступления от обязательств во время войны или иного чрезвычайного положения: Статья

15

защиты в отношении нарушения прав, не имеющих, в соответствии с Конвенцией, ни уголовного, ни гражданского характера.

S. Отступления от обязательств во время войны или иного чрезвычайного положения: Статья 15

Статья 15

1. 
   Во время войны или иного чрезвычайного положения, угрожающего жизни нации, любая Высокая Договаривающаяся Сторона может принимать меры в отступление от своих обязательств по настоящей Конвенции только в такой степени, в какой этой требуется остротой положения, при условии, что такие меры не являются несовместимыми с ее другими обязательствами по международному праву.
   
2. 
   Это положение не может служить основанием для отступления от Статьи 2, за исключением смерти в результате правомерных актов войны, или от Статей 3, 4 (пункт 1) и 7.
   
3. 
   Любая Высокая Договаривающаяся Сторона, использующая это право отступления, информирует в полном объеме Генерального секретаря Совета Европы о введенных ею мерах и о причинах их принятия. Она также информирует Генерального секретаря Совета Европы о прекращении действия таких мер и возобновлении полного осуществления положений Конвенции.
   

Как и должно быть в таком серьезном вопросе, как отступление в договоре о правах человека, Статья 15 предусматривает весьма строгие условия для тех государств, которые хотели бы отступить от Европейской конвенции о защите прав человека. В деле Лоулесс против Ирландии (Lawless v. Ireland) (1961) член Ирландской республиканской армии заявил, что процедуры и условия его содержания ирландским правительством составляли нарушение Статьи 5 Европейской Конвенции. Европейский Суд по правам

121

Путеводитель по Европейской конвенции о защите прав человека

Существование ... "чрезвычайного положения, угрожающего жизни нации" (может быть вызвано) сочетанием ряда факторов, в частности: во-первых, существованием на территории Ирландской Республики тайной армии, которая осуществляет неконституционную деятельность и использует насилие для достижения своих целей; во-вторых, тем, что эта армия действовала и вне границ государства, ставя тем самым под серьезную угрозу отношения Ирландской Республики со своим соседом; в-третьих, постоянным и все более тревожным ростом террористической деятельности.

Суд рассмотрел конкретные меры в отступление от Конвенции, предпринятые ирландским правительством, в свете положения о том, что они могут предприниматься "только в такой степени, в какой это требуется остротой ситуации":

По мнению Суда ... применение обычного законодательства оказалось недостаточным для того, чтобы поставить под контроль растущую опасность, которая угрожала Ирландской Республике ... обычные уголовные суды и даже особые уголовные суды или военные суды оказались недостаточными для того, чтобы восстановить мир и порядок ... сбор необходимых доказательств для осуждения лиц, связанных с деятельностью ИРА ... сталкивался со все большими трудностями в силу того, что эти группы носили военный, секретный и террористический характер, а также в результате страха, который они вызвали у населения ... закрытие границы могло бы иметь чрезвычайно серьезное влияние на все население в целом, выходящее за рамки того, что требовалось в рамках чрезвычайной ситуации ....

Более того, Акт (поправка) от 1940 года о действиях, наносящих ущерб государству, предусматривал ряд гарантий, направленных на предотвращение злоупотреблений при функционировании системы административного задержания ... применение данного Акта ... было предметом постоянного контроля со стороны парламента, который не только регулярно информировался о конкретных формах применения Акта, но который также мог в любой момент своим постановлением аннулировать Заявление правительства, на основании которого данный Акт был введен в силу....

Сразу же после принятия Заявления, которое ввело полномочия по задержанию в действие, правительство публично заявило, что оно освободит из заключения любое лицо, которое возьмет на себя обязательство соблюдать Конституцию и законы и не участвовать в какой-либо незаконной деятельности ... Лица, подвергавшиеся аресту, незамедлительно после ареста информировались о том, что они будут освобождены после принятия на

122

Отступления от обязательств во время войны или иного чрезвычайного положения: Статья

15

себя такого рода обязательств ... существование этой гарантии освобождения, о которой было публично заявлено правительством, являлось юридическим обязательством правительства освобождать всех лиц, которые приняли на себя подобное обязательство.

Суд констатировал, что как сами эти факторы, так и применение их к делу Лоулесса могли быть охарактеризованы как меры, строго ограниченные требованиями ситуации в смысле Статьи 15 Конвенции.

В отношении дела Греции (1969) Комиссия пояснила, что термин "чрезвычайное положение" содержит в себе понятие серьезной опасности и поэтому для применения положений Статьи 15 необходимо наличие следующих элементов:

1. 
   Опасность должна быть реальной или неминуемой.
   
2. 
   Ее последствия должны угрожать нации в целом.
   
3. 
   Должна существовать угроза продолжению организованной жизни общества.
   
4. 
   Кризис или опасность должны носить исключительный характер, то есть обычные меры или ограничения, разрешенные по Конвенции для поддержания общественной безопасности, здоровья и порядка, должны быть явно недостаточными.
   

В деле Ирландия против Соединенного Королевства (Ireland v. the United Kingdom) (1978) Комиссия специально рассмотрела применение неотъемлемого от Статьи 15 принципа соответствия. Комиссия отметила, что государство не может ссылаться на существование чрезвычайной ситуации для оправдания любых возможных действий, которые оно может решить предпринять, а должно доказать конкретную связь между этими мерами и ситуацией, которая требует установления контроля. В тоже время Комиссия установила, что правительство может улучшать конкретные меры и что это не может повлечь за собой признания его виновным в нарушении Статьи 15.

С момента вступления Конвенции в силу государства-члены зарегистрировали свои оговорки о праве отступления по Статье 15. Соединенное Королевство, например, зарегистрировало оговорки об исключениях в основном по Статьям 5 и 6 Конвенции в отношении своих колоний (до получения ими независимости от Соединенного Королевства) и Северной Ирландии. Соединенное Королевство зарегистрировало также изъятие из Статьи 5 в отношении применения Акта о предупреждении терроризма,

123

после того, как Европейский Суд по правам человека констатировал, что правительство Соединенного Королевства нарушило Статью 5, подвергнув заключению под стражей, без предъявления обвинений или предоставления соответствующих процедурных гарантий, лиц, подозреваемых в участии в "террористической" деятельности (Броугэн против Соединенного Королевства (Brogan v. the United Kingdom) (1988)).

Турция зарегистрировала свое первое право отступления в 1961 году в отношении всей своей территории. Впоследствии турецкое правительство аннулировало свое право отступления, но ввело новое, которое относится только к определенным городам и распространяется только на определенные периоды. С тех пор в ряде случаев Турция регистрировала свое право отступления в отношении тех или иных городов. Суд постановил, что правительство не может распространять отступление с обозначенным ограниченным географическим охватом на районы, не указанные в содержании отступления (Сакик и Другие против Турции (Sakik and Others v. Turkey) (1997)).

Греция зарегистрировала свое первое право отступления после государственного переворота в апреле 1967 года, а затем несколько других, и так вплоть до 1969 года, когда греческое правительство вышло из Конвенции. Вскоре после этого Греция вышла из Совета Европы, но позднее вновь присоединилась к этой организации. Она вновь присоединилась к Конвенции в 1974 году.

Ирландская Республика дважды пользовалась своим правом на отступление в связи с применением Акта о чрезвычайных полномочиях.

Запреты на отступления

Пункт 2 Статьи 15 запрещает отступления от Статей 2, 3, 4 и 7 Конвенции. Этот запрет имеет абсолютный характер в отношении Статьи 3 (пытки, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение или наказание) и Статьи 4 (рабство). Рабство является единственным правом по Статье 4, от которого не может быть отступления, поскольку оно связано с полным статусом или положением человека, в то время как другие права, гарантированные по этой статье, относятся к труду на недобровольной основе, но который носит временный или связанный с ситуацией характер.

Запрет на отступление в отношении права на жизнь носит более слабый характер, чем другие запреты. Сам пункт 2 Статьи 15 разрешает государству отступать от Статьи 2 в случае "смерти в результате правомерных актов войны". Протокол № 6, в котором отменяется смертная казнь, запрещает отступление от своих положений и, тем не менее, его основные положения позволяют государству прибегать к смертной казни "за действия, совершенные во время войны или при неизбежной угрозе войны", что

124

представляет собой более широкую категорию исключений, чем те, которые установлены в соответствии со Статьей 2.

T. Оговорки и заявления о толковании

В соответствии с Европейской Конвенцией, государство может ограничить применение и действие Статей, защищающих определенные основные права, путем выдвижения оговорок к соответствующим статьям или статье. В соответствии с подпунктом d) пункта 2.1 Конвенции ООН о праве договоров от 1969 года, которая во многих отношениях кодифицировала общие принципы толкования договоров, понятие "оговорка" означает:

Одностороннее заявления, независимо от его предназначения или наименования, сделанное государством при подписании, ратификации, принятии, одобрении или присоединении к договору, на основании которого государство имеет в виду исключить или изменить правовые последствия определенных положений договора при применении их к данному государству.

Поскольку применение Европейской Конвенции основано не на принципе взаимности между государствами, а на принятии Высокими Договаривающимися Сторонами односторонних обязательств, то Венская Конвенция не дает достаточных разъяснений в отношении последствий оговорок государств для Европейской Конвенции.

В Статье 57 Конвенции говорится следующее:

1. 
   Любое государство при подписании настоящей Конвенции или при сдаче на хранение ратификационной грамоты может сделать оговорку в отношении любого отдельного положения Конвенции в отношении то го, что тот или иной закон, действующий в это время на его территории, не соответствует этому положению. В соответствии с настоящей Статьей оговорки общего характера не допускаются.
   
2. 
   Любая оговорка, сделанная в соответствии с данной Статьей, должна содержать краткое изложение соответствующего закона.
   

125

ограничивают применение и действие конкретного договорного положения в соответствующем государстве.

Первое условие в Статье 57 запрещает государству делать оговорки в отношении любого закона, который был принят после того, как оно ратифицировало Конвенцию. Второе условие позволяет государству делать оговорки только в отношении "конкретного положения" Конвенции. Несмотря на редакцию Статьи 57 Комиссия позволяла государствам принимать новые законы и постановления, которые по существу аналогичны тем, которые действовали на тот момент, когда была сделана первоначальная оговорка.

Никаких оговорок не допускается только по Протоколу № 6, связанному с отменой смертной казни. Однако при ратификации данного Протокола Швейцария отметила, что ее законодательная система позволяет восстановить смертную казнь, как во время войны, так и в случае неизбежной угрозы войны: оба эти условия приемлемы в соответствии со Статьей 2 этого Протокола. Швейцарское правительство также заявило о "соображениях необходимости". Хотя на первый взгляд эти основания носят весьма широкий характер, в действительности Швейцария не ссылалась на них ни разу с момента принятия Протокола № 6.

Суд постановил, что государство не может делать оговорок в связи со статьями Конвенции, которые не имеют прямого отношения к существенным правам и свободам, но может ссылаться на процедурные или другие формальные моменты. В деле Лоизидоу против Турции (Loizidou v. Turkey) (1995) заявитель выступил против попытки правительства Турции наложить ограничения на осуществление права подачи индивидуальных жалоб и юрисдикцию Суда, притом, что тогда согласие с эти двумя механизмами не было обязательным. Установив, что такие ограничения носят неприемлемый характер, Суд заявил:

Если ... ограничения по существу или в отношении части территории были бы возможны в соответствии с этими положениями, то Договаривающиеся Стороны могли бы выбирать различные режимы выполнения обязательств по Конвенции.. подобная система ... не только серьезно ослабила бы роль ... Суда ... но и снизила бы эффективность Конвенции как инструмента европейского публичного порядка.

В последнем предложении пункта 1 Статьи 64 запрещается делать оговорки "общего характера". В деле Белилос против Швейцарии (Belilos v. Switzerland) (1988) заявительница жаловалась на то, что отсутствие возможности обжаловать в суде решение, принятое административным органом, представляет собой нарушение права на справедливое судебное разбирательство по пункту 1 Статьи 6 Конвенции. Отвечая на ее жалобу, правительство Швейцарии сослалось на свое заявление о толковании пункта 1 Статьи 6, в котором говорилось следующее:

126

Федеральный Совет Швейцарии считает, что гарантия справедливого судебного разбирательства в соответствии с пунктом 1 Статьи 6 Конвенции при определении гражданских прав и обязанностей или при рассмотрении уголовного обвинения против лица, о котором идет речь, направлено исключительно на обеспечение заключительного судебного контроля за действиями и решениями государственной власти, связанными с такими правами или обязательствами или с определением обоснованности такого обвинения.

И Комиссия, и Суд пришли к выводу, что содержание заявления таково, что оно почти полностью лишает обвиняемого по уголовному делу защиты Конвенции и что заявление имеет слишком общий характер и не соответствует требованиям Статьи 57, во всяком случае в том, что касается уголовной процедуры. Суд дал следующее разъяснение:

Понятие "оговорка общего характера" в Статье 57 в частности означает такую оговорку, которая составлена в слишком туманных или широких выражениях, что делает невозможным определить их точное значение и охват ... слова "заключительный судебный контроль за действиями и решениями государственной власти" ... не позволяют точно определить охват обязательства, взятого на себя Швейцарией, особенно в отношении того, какие категории споров включены в это понятие и рассматриваются ли при "обеспечении заключительного судебного контроля" факты по данному делу. Поэтому эти слова могут толковаться различным образом, в то время как пункт 1 Статьи 57 требует точности и ясности. Иначе говоря, эта формулировка противоречит правилу, согласно которому оговорки не должны иметь общего характера.

После вынесения решения по делу Белилос швейцарское правительство аннулировало свою оговорку в отношении обвинений по уголовным делам и по процедурам, касающимся гражданских прав или обязательств по Статье 6.

В пункте 2 Статьи 57 предусматривается, что "любая оговорка, сделанная в соответствии с данной Статьей, должна содержать краткое изложение соответствующего закона". Это положение в основном заменяет требования по пункту 1 относительно того, что эта оговорка должна быть связана с "действующим в это время" законом и что она не должна иметь общего характера. Пункт 2 направлен на то, чтобы добиться от государств, делающих оговорку к Европейской Конвенции, предоставления достаточной информации для того, чтобы позволить Комиссии и Суду определить, насколько она законна. Они рассмотрели действие данного положения в отношении швейцарской оговорки к пункту 1 Статьи 6 и подпунктам с) и е) пункта 3 Статьи 6:

Федеральный Совет Швейцарии заявляет, что он толкует понятие гарантии бесплатного предоставления услуг адвоката и переводчика в соответствии

127

с подпунктами с) и е) пункта 3 Конвенции как не освобождающее на все время лицо, которому были предоставлены такие услуги, от оплаты издержек, которые повлекли за собой данные услуги.

В деле Темельташ против Швейцарии (Temeltasch v. Switzerland) (Докл. Ком. от 1982 года) голландский гражданин турецкого происхождения был оправдан в отношении уголовных обвинений швейцарским судом. Затем власти предъявили Темельташу счет за оказание услуг переводчика во время суда, сославшись на вышеуказанное заявление о толковании. Заявитель обратился в Комиссию с жалобой на то, что были нарушены его права по пункту 3 Статьи 6 Конвенции, частично на том основании, что заявление о толковании не соответствует формальным требованием пункта 2 Статьи 57, поскольку в нем не содержится краткого изложения соответствующего закона. Правительство ответило на это, что федеральная структура страны исключает возможность предоставления какого-либо конкретного "краткого изложения соответствующего закона". Комиссия не нашла довод правительства убедительным и продолжила рассмотрение данного вопроса исключительно на основе "сущности" требования по Статье 64, то есть исходя из необходимости избегать оговорок общего характера:

Важно учитывать охват положения Конвенции, в отношении которого государство стремится ограничить применение путем оговорки или заявления о толковании. Необходимость включения изложения закона важнее там, где шире соответствующее положение Конвенции, например, в Статье 10, чем в отношении положения более узкого применения, например, по пункту 3 Статьи 6 ....

Однако в данном случае заявление о толковании Швейцарии касается положения - подпункта е) пункта 3 Статьи 6 - в котором излагается совершенно конкретный принцип: бесплатное предоставление помощи переводчика ... Само содержание заявления о толковании достаточно, чтобы заявитель и его адвокат отдавали себе отчет в том, что принцип предоставления бесплатной помощи переводчика Швейцарией не признается.

Комиссия заключила, что заявление о толковании со стороны Швейцарии имело "правовые последствия, аналогичные правильно сделанной оговорки" и поэтому в данном случае не усматривается нарушения пункта 3 Статьи 6.

Однако в деле Вебер против Швейцарии (Weber v. Switzerland) (1990) Суд пришел к противоположному заключению. В этом деле заявитель ссылался на нарушение своего права на публичное разбирательство при вынесении ему уголовного приговора. Швейцарское правительство ответило, сославшись на следующую оговорку:

Норма, закрепленная в пункте 1 Статьи 6 Конвенции, предусматривающая, что разбирательства проводятся публично, не применима к разбирательству,

128

Оговорки и заявления о толковании

связанному с вынесением приговора ... по любому уголовному обвинению, которое, в соответствии с законодательством кантонов, подлежит разбирательству в административной инстанции.

Норма, предусматривающая, что решение по делу выносится публично, не противоречит действию кантонального законодательства в области гражданских уголовных дел, учитывая, что судебное решение не выносится публично, а сообщается сторонам в письменном виде.

Суд объявил данную оговорку недействительной на том основании, что швейцарское правительство не приложило "краткое изложение рассматриваемого закона (или законов)", как того требует пункт 2 Статьи 64. Ссылаясь на вышеупомянутое дело Белилос Суд подчеркнул, что данное упущение является нарушением условия по существу, а не только формально.

129