С глубокой признательностью

Спустя несколько недель я поднялся на борт самолета, улетающего из Конго. Выглянув в иллюминатор, я увидел тонкую струйку дыма от вечернего костра, поднимавшуюся над деревней, подобной той, в которой был я. А затем я увидел еще одну и еще... Повсюду, до самого горизонта, виднелся дым деревенских костров. Грандиозность поручения, данного нам Иисусом, — идти по всему миру и проповедовать Енвагелие каждой твари — нашла отображение в сотнях деревенских костров в полумраке далекого африканского неба.

Даллас и Лерри вернулись в Бейкерсфилд. А я — снова был в дороге, и все чаще вспоминал золотоволосую девушку в мрачном платье. Я позвонил Дарлин, она ответила мне довольно дружелюбно, но по-прежнему сдержано. Позже я позвонил ей снова и даже написал, но мы никак не могли найти возможность встретиться. Наконец, я решил взять дело в свои руки. Узнав, что Дарлин передумала лететь в Лос-Анджелес навестить тетю, я позвонил ей.

— Дарлин, — сказал я, — мне надо увидеться с тобой. Мой самолет вылетает из Сан-Франциско в пятницу в восемь часов. Я буду ждать тебя в аэропорту Лос-Анджелеса. Если ты не придешь, я полечу туда, где будешь ты.

Вот так, спустя несколько дней, состоялось наше первое настоящее свидание. Дарлин выглядела очень красивой в своем желтом костюме, ее волосы были аккуратно уложенными. Однако, поведение оставалось прежним. Я не знал, как себя вести с ней: я испытывал счастье находиться рядом с ней, но в то же время понимал, что она что-то скрывала от меня.

Четвертое свидание мы с Дарлин провели на вершине, с которой открывалась чудесная панорама Лос-Анджелеса. Огни вечернего города переливались, подобно драгоценным камням на черном бархате. Дарлин поначалу попыталась сесть на заднее сидение, а не рядом со мной.

— Дар, — я назвал ее уменьшительным именем, — может быть, тебе нужно кое-что мне рассказать?

Она посмотрела на меня и сказала:

— Ты хороший друг, Лорен. Ты такой...

— Ты собираешься сказать «нет»?

— Лорен, помнишь, ты говорил, что никому нельзя позволять становиться на твоем пути следования за Богом? У меня был этот некто (мое сердце порадовалось при коротеньком слове был). Его зовут Джо.

Глядя на сияющие огни города, она неторопливо рассказывала мне свою историю. В девять лет Дар получила видение об азиатских детях. Ее сердце говорило ей, что это был призыв — она должна стать миссионером. Но прошло четырнадцать лет, и она влюбилась в Джо, которого вовсе не интересовало миссионерское служение. Тайком от родителей Дар собиралась выйти за него замуж, отодвинув свое призвание на задний план.

— Мои родители почувствовали, что что-то не так, и заволновались, поэтому отец настоял на том, чтобы я поехала с ними в ресторан «Диназ Шэк» в тот день. Они надеялись, что я познакомлюсь с кем-нибудь и выброшу из головы Джо. Я очень рассердилась, но все же решила сделать минимальную уступку родителям: просто быть вежливой. И я надела то ужасное платье!

Я рассмеялся. Она улыбнулась и продолжила рассказ. Мои слова о повиновении Божьему призыву убедили ее в том, что ей необходимо прекратить обманывать себя. В тот же вечер она стала пред Богом на колени и пообещала порвать с Джо.

— Я сказала Господу, что буду идти за Ним, чего бы мне это ни стоило! Я останусь старой девой-миссионеркой, если на то будет Его воля.

Я попытался прервать ее, но она продолжала:

— Я попросила Бога освободить меня от любви к Джо. На следующий день произошел удивительный случай:

Джо позвонил ей, чтобы узнать, что произошло накануне вечером в 10:30. Он сказал, что в это время он внезапно почувствовал, что потерял ее.

— Но Дар, — сказал я, когда она закончила свой рассказ, — ответь мне откровенно. Бог на самом деле сказал тебе не выходить замуж, или ты сама это придумала?

Ее молчание сказало мне, что я попал в точку. Она решила, что служение Богу в качестве миссионера исключает вступление в брак. Теперь я понял, почему она держалась на расстоянии.

Я твердо верил, что мы оба были призваны служить миссионерами. Ее мужество и жизнерадостность не оставляли сомнений в том, что она с легкостью сможет переносить тяготы моей кочевой жизни. Но сможет ли она подружиться с моей семьей? Поладит ли с мамой?

Во время нашей следующей встречи я повез Дар к своим родителям — в дом, где в течение двух лет моя спальня служила нашим первым офисом. Идя мимо кактусов и юкки к входной двери, я заметно нервничал, думая, как пройдет встреча. Как Дар отнесется к маминым колким замечаниям, смирится ли с тем, что они сильнее ее острот? Понравится ли она маме?

Отец и мама встретили нас у двери. Огромная фигура отца закрывала весь дверной проем. Мама смотрела на Дар, своими черными глазами, откровенно разглядывая ее с ног до головы.

— Ну, здравствуйте, юная леди! — прогремел отец, протягивая свою большую руку.

Мама не сказала ни слова. Я затаил дыхание. А затем... случилось наихудшее.

Мама сначала ощупала руки и плечи Дар, а потом выпалила:

— Ты такая костлявая... и юбка у тебя слишком короткая!

— Я не костлявая, и юбка у меня не короткая, — мгновенно парировала Дарлин. И с усмешкой добавила: — Как поживаете, миссис Каннингем?

Дарлин протянула руку, ее голубые глаза блестели. Секунду она так стояла, глядя на насторожившуюся маму. Затем мама подала свою руку, громко рассмеялась и обняла Дар. Я выдохнул. Я нашел девушку, которая могла противостоять маме — и любить ее тоже!

Следующие несколько недель подряд мы летали друг к другу из Сан-Франциско в Лос-Анджелес и обратно. Через четыре месяца после нашей первой встречи, накануне Рождества, мы с Дарлин сидели на белых изящных металлических стульях и наслаждались слоеным пирогом в ресторане «Бламс» в Сан-Франциско.

— Дарлин, я хотел бы провести остаток своей жизни с тобой. Она что-то пробормотала и сменила тему. Позже я попытался еще раз:

— Я серьезно, Дар. Я прошу тебя выйти за меня замуж! На этот раз она ответила:

— Мне нужно подумать! — а затем быстро добавила, — Я уже подумала. Да!

Я обнял ее и поцеловал. Бог дал мне спутницу, и мое сердце наполнилось радостью!

Через три недели в день ее рождения, 5 января 1963 года, я подарил ей кольцо с бриллиантом, и мы назначили день свадьбы — 14 июня. Занятые построением планов совместной жизни, ни я, ни Дар не знали, что скоро нам придется столкнуться с главными задачами Божьего водительства. Нам предстояло четко услышать от Бога об уникальном служении, которое Он приготовил для каждого из нас.

Бог будет говорить непосредственно с Вами
На Пасху, ровно за два месяца до нашей свадьбы, я отправился на Багамы. Мне, как семь лет назад, хотелось снова полюбоваться бирюзовыми полосами воды. Но целью моей поездки на этот раз был поиск места для осуществления по-настоящему большого проекта.

Три года назад мы отправили первую группу подростков на Гавайи. Теперь я хотел организовать группу из ста или больше молодых людей, чтобы начать реализовывать на практике то, что видел в видении о волнах. К тому времени мы уже набрали двадцать добровольцев.

Утопающие в цветах улицы Нассау не изменились, прежними были и полицейские в своих белых костюмах и шлемах. Когда мы проезжали мимо пляжа, перед моими глазами возникла картина прибоя, покрывающего континенты. Я снова видел подростков, молящихся и помогающих людям.

Позволит ли нам Бог создать нашу первую волну прямо здесь, где я получил видение? Я уже давно заметил, что Бог часто предупреждает, как бы намекает, о Своих планах. «Если у нас будет сотня юношей и девушек, — думал я, — мы сможем достичь каждый дом на всех тридцати островах».

На следующее утро я встретился с лидерами некоторых местных церквей, в том числе и с руководителями пригласившей меня церкви «Евангельский Храм». Она расположилась в невысоком панельном здании в Нассау. Я планировал поделиться с лидерами своим желанием прислать следующим летом в Нассау сотню молодых людей. Сказал, что финансировать молодежь не нужно. Юноши и девушки оплатят свои расходы сами. Ведь они едут работать, а не играть, потому что посвятили себя служению Господу. Целое лето они будут заняты евангелизационным проектом, название которого говорило само за себя — «Лето служения».

Ответ был именно таким, как я и ожидал: радушное приглашение. Я был очень взволнован, когда уходил в то утро из церкви. Через несколько дней я вернусь домой и смогу сказать Дар, что у нас уже есть первый значительный проект МсМ.

Я спешил обратно в Калифорнию к своей невесте, — приближался день свадьбы. У нас была классическая свадьба, состоявшаяся в церкви родителей Дар. Невеста была одета в белое шелковое платье. Ее голубые глаза блестели под вуалью. Мой отец и отец Дар поочередно вели церемонию. Моя сестра Филлис пела, а ее муж Лен выполнял роль одного из свидетелей. Дженни зажигала свечи, а мама радостно улыбалась, сидя в первом ряду.

Двумя почетными гостьями были тетя Арнетт и тетя Сандра. Они сидели на противоположных концах свадебного стола, разливая чай и кофе из серебряных чайников. Я переживал чувство полной уверенности, что разорванный круг восстановлен.

— Вот, дорогой Лорен, — сказала тетя Сандра, поставив кофейник на столик, — у тебя прелестная невеста, и я знаю, она поможет тебе в твоей работе.

Она снова принялась разливать кофе. Теперь после ее слов я больше не сомневался: ей не безразличны ни я, ни мое призвание, и она больше не будет пытаться отговорить меня от него.

Я вспомнил, как стоя напротив Тадж Махала, просил у Бога дать мне спутницу жизни. Теперь я расценивал свою просьбу как молитву, хотя в тот момент я лишь сказал Богу о своем сильном желании. Я искал девушку призванную к миссионерской работе, которая могла бы разделить мой беспокойный образ жизни и поладила бы с моей семьей. Дар соответствовала всем требованиям. Оставалось только узнать, как именно она сможет выполнить свое призвание.

Сразу после медового месяца мы решили отправиться в миссионерскую поездку по странам Европы и Азии, где, мы надеялись, Дар получит от Бога слово о том, какая роль предназначена ей. Несколько дней мы провели в Кармеле, штат Калифорния, оставив все наши свадебные подарки в доме у родителей. Но, прежде чем отправиться за рубеж, мы с Дар поехали посмотреть на наше «уютное гнездышко» — дом с четырьмя комнатами в Ла Пуэнте. Я внес небольшую предоплату, а остаток выплачивал вместе с отцом в качестве совладельца. Чтобы покрыть расходы по оплате взносов, я сдал дом в аренду.

— Это даст нам некоторую уверенность в будущем, — сказал я своей молодой жене.

До начала нашего проекта «Лето служения» на Багамах оставался всего год, и мы учились работать как единая команда. Я занимался миссионерством уже три года, для Дар же все было впервые. Меньше всего я хотел, чтобы она чувствовала себя моим приложением.

К тому времени, когда мы вдвоем стояли перед Тадж Махалом в Индии, половина нашего свадебного путешествия осталась позади. Было полнолуние. Обнявшись, мы смотрели на мерцающий в лунном свете дворец, похожий на огромную жемчужину. Глядя на Дар, на отблески лунного света в ее волосах, я смог по-настоящему понять, почему мужчина посвятил своей жене такое экстравагантное сооружение.

Казалось, все шло очень хорошо, поэтому то, что произошло позже, несколько удивило меня. Мы были в Сингапуре, где остановились в маленькой гостинице для миссионеров, построенной в то время, когда на острове правили англичане.

Дом имел толстые стены, высокие потолки, некрашеные деревянные полы и квадратные окна с решетками.

Как-то я зашел в комнату и увидел Дар, лежащую ничком на кровати. Я быстро подошел к ней.

— Дар! Ты заболела? — я повернул ее к себе и увидел, что глаза ее опухли и покраснели от слез. — Что случилось?

Она ответила не сразу. Старый вентилятор под потолком тщетно гонял по комнате горячий влажный воздух.

— Ничего, — сказала она. — Правда, ничего, любимый. «Почему женщины всегда так отвечают?» — подумал я.

— Конечно же, что-то случилось. Дар, расскажи мне. Над пологом кровати, звонко жужжа, летала муха. Где-то

вдали было слышно, как мусульманский проповедник призывал верующих к молитве. Мало-помалу я начал понимать причину слез моей жены.

— Дорогой, — сказала Дар, — я... они все хотят, чтобы я стала тем, кем я не являюсь на самом деле.

В каждой стране наши друзья радушно принимали мою жену, наивно спрашивая ее:

— Ты играешь на пианино?

— Нет, — отвечала Дар.

— Ты поешь?

— Нет.

— В какую Библейскую школу ты ходила?

— Лорен, — сказала Дар, поднимаясь и вытирая глаза, — я молилась, чтобы Бог сделал что-нибудь с моим голосом. Ты ведь знаешь, какой у меня голос, а я хочу петь.

Я рассмеялся:

— Если бы мне нужна была жена, которая умеет петь и играть на пианино, я бы не женился на тебе, — заверил ее я, — Дар, может быть, ты хочешь, чтобы я сказал тебе, в чем состоит твоя роль, как миссионерки?

Я взял ее за руку, но то, что я вспомнил, удержало меня от попытки утешить ее именно сейчас. Вспомнил, как маленьким мальчиком я отчаянно молился за тяжело больного отца и как в наш дом пришел человек с «видением» о том, что отец вернется домой в Фобу; в ответ на его слова мама сказала, что о таких важных вещах Бог будет говорить непосредственно с ней.

Я прижал Дар к себе. Затем, слегка отстранив ее от себя, я посмотрел в ее голубые, покрасневшие от слез, глаза.

— Любимая, водительство о своем месте в служении ты должна получить от Бога сама. Лично. Мне очень жаль, но в этом я не могу тебе помочь.

Сделав над собой усилие, я вышел из комнаты, оставив ее одну. И Дарлин услышала Бога. Когда я пришел позже, то увидел ее сияющей.

— Лорен, Господь указал мне на историю Давида и Авигеи, которая обещала мыть ноги слугам своего мужа. Это мое служение. Я буду слугой — буду мыть ноги!

Это прозвучало очень обыденно, особенно из уст такой сильной женщины, как Дар, но она чувствовала себя счастливой, и мне ничего не оставалось, как радоваться вместе с ней. Я прижал Дар к себе и думал, что означают ее слова. Моя жена была первой, кто стал полновременным работником для МсМ. Служение сугубо индивидуально и его нельзя подогнать под определенный стереотип: у Бога есть особое задание для каждого. Верующий должен получить руководство о своем служении непосредственно от Бога, а не от другого человека.

Мы с Дар знали, что главное — это мотив сердца. Дар поняла это правильно. По-настоящему правильно. После Сингапура я видел, как она выполняла служение «омовения ног». Если Дар видела, что жена миссионера слишком утомлена, она тотчас спешила на помощь: убирала в ее доме, готовила еду, чтобы женщина могла провести время с детьми. Где бы мы ни останавливались, Дар всегда с удовольствием превращала любую комнату в наш «дом». Например, полевые цветы она могла поставить в обычную банку, если под рукой не находила ничего другого, и это смотрелось очень красиво.

Постепенно служение Дар принимало другое, очень важное направление. Она стала лучше понимать нужды людей, отвечала на их вопросы, встречалась с каждым лично, выслушивала, делилась своими соображениями, давала советы.

Я благодарил Бога за то, что Он послал мне Дарлин как раз перед нашим первым большим проектом на Багамах. «Лето служения» обещало проходить довольно активно. Скоро пойдет первая большая «волна» молодых людей. Волнение переполняло меня. Я едва мог дождаться поездки на Багамы!

Прошло несколько месяцев. Стоял сырой холодный февральский вечер 1964 года. В родительском доме было тепло. В камине потрескивали дрова. Из больших окон виднелась долина Сан-Габриэл. Кроме Дженни, которая училась в колледже в Спрингфилде, штат Миссури, собралась вся семья, в том числе, игравшие на кухне в кубики дети Филлис и Лена.

Мы с Дар так увлеченно говорили, что даже мама не могла вставить ни слова.

— У нас намечено тридцать островов, — сказал я, разворачивая на полу в гостиной карту Карибского бассейна и указывая на ряд точек, образовавших дугу от Флориды до Доминиканской Республики. — Мы пошлем туда англоязычных ребят, а в Доминиканскую Республику — добровольцев, знающих испанский язык. Мы планируем провести там два месяца.

Согласно графику наша группа намеревалась уехать до начала сезона сильных ураганов. Планировали вылететь из Нассау в Майами первого июля, через пять месяцев. Оттуда команды будут перевезены почтовыми судами на острова. За «Лето служения» каждому участнику придется заплатить сто шестьдесят долларов за два месяца, включая стоимость перелета из Майами в Нассау и обратно.

— Получится двадцать долларов в неделю, — сказала мама. — Или это от Бога, или ты сошел с ума.

Она покачала головой.

Мы все рассмеялись, но я знал маму: она не шутила. Мы с Дар продолжали искать добровольцев везде, куда бы нас ни приглашали.

— «Лето служения» станет учебным лагерем веры, — объясняли мы молодым людям. — Работа там может быть опасной для вашего здоровья, поэтому необходимо получить разрешение у родителей и у доктора, а также нужно иметь рекомендацию от вашего пастора. Если вы решитесь на этот шаг, то измените многие жизни.

Мы предупреждали ребят, что им придется самим заплатить сто шестьдесят долларов, как это сделали и мы с Дар, что у них не будет возможности любоваться местными достопримечательностями, что они не вправе будут позволить себе лишние траты денег, что бы это не делало нас «богаче» островитян.

— Никаких свиданий, пока мы при выполнении миссии! — говорил я.

Чем жестче были наши условия, тем больше ребят соглашались ехать добровольцами.

Чем меньше времени оставалось до первого июля, тем сильнее мы молились и просили Бога вести нас к правильным людям. Иногда Бог отвечал на наши молитвы моментально. В Колорадо, произошел такой случай. Обращаясь к нескольким тысячам людей, я рассказывал о нашей поездке. Среди толпы я заметил одного парня лет восемнадцати, с прямыми русыми волосами. Он внимательно смотрел на меня.

Позже я узнал, что Дар, находящаяся в толпе, услышала, как Бог сказал ей подойти к «парню в зеленом свитере» и поговорить с ним о поездке на «Лето служения». После окончания собрания она направилась к нему. Когда она передала парню то, что Бог сказал ей несколькими минутами раньше, юноша был просто ошеломлен. Он бил себя в грудь, восклицая:

— А, я... я только что просил Бога, если Он хочет, чтобы я поехал, то пусть кто-нибудь из вас сейчас подойдет ко мне!

Он посмотрел прямо в глаза Дар и улыбнулся. Дар схватила его за руку:

— Как тебя зовут? — спросила она юношу.

— Дон. Дон Стивенс.

Судя по тому, каким необычным образом мы познакомились, Бог приготовил что-то особенное для Дона Стивенса в МсМ.

Во время одной из наших агитационных поездок мы с Дар заехали к моей сестре Дженни в евангельский колледж.

Дженни представила нам своего друга из Оклахомы Джимми Роджерса, худого парня с волнистыми волосами. Мы сидели в гостиничном номере неподалеку от колледжа и рассказывали Дженни и Джимми о «Лете служения». Ответ Дженни прозвучал незамедлительно:

— Это именно то, что я всегда хотела — делать что-то важное. Джимми не показывал свои эмоции открыто, но по его вопросам я понял, что он тоже заинтересовался нашим проектом. Отлично! Мне понравился этот молодой человек.

Первое июля приближалось, и я вдруг вспомнил, что у нас с Дар нет трехсот двадцати долларов на поездку для двоих, поэтому я продал наш «фольксваген-жук». Мы спешили все уладить. Нам нужно было купить три подержанных школьных автобуса для переезда из Калифорнии в Даллас, где мы собирались взять еще молодых людей, а потом отправиться самолетом во Флориду.

За неделю до нашего вылета в Нассау три автобуса, загруженные добровольцами и чемоданами, отправились во Флориду. Отец позвонил и сказал, что Филлис и Лен в последнюю минуту решили ехать с нами и помочь с устройством лагеря.

— Сынок, — добавил отец, ободрение и юмор слышались в его голосе, — твоя мама хочет сказать тебе кое-что.

— Что именно, отец?

— Она просит передать: либо это, действительно, от Бога, либо ты сумасшедший. И, Лорен...

— Да, отец?

— Я с ней согласен.

Мы рассмеялись. Хотя, по сути, мы получили серьезное замечание. Мы походили на сумасшедших, а с другой стороны, возможно, что мы высвобождали силу, до конца непонятную нам самим.

Мы продолжали собирать молодых людей, пока не набралось сто сорок шесть добровольцев, среди которых — шестнадцать испаноязычных ребят, направлявшихся в Доминиканскую Республику. Из Майами мы полетели в Нассау. Глядя на колонну людей, следующую по широким бульварам Нассау, я не мог сдержать улыбки. Легковые автомобили и фургоны были битком набиты молодыми людьми, многие сидели в кузове грузовика. Эти

Синие воды, тревожные воды

Ребята приехали из разных церквей Северной Америки. Наконец-то, мы были на месте.

Во время обсуждения наших дальнейших организационных планов, проходившего в евангелизационном храме, я приметил двух парней, которые все время пытались нам помогать. Один из них, друг Дженни, девятнадцатилетний Джимми Роджерс, который без особых усилий подчинил себя жесткому правилу — никаких свиданий; а другой — восемнадцатилетний парень в зеленом свитере — Дон Стивене из Колорадо (его девушка Дейон тоже была с ним).

Я познакомился с Доном поближе, и он мне очень понравился. Его крепкая фигура говорила о закалке, полученной в результате преодоления трудностей жизни на западных склонах Колорадо. Он никогда не сидел без дела. Видели ли мы в Джимми и Доне будущих полноправных МсМовцев?

По завершении координационной работы, мы приступили к проекту, рассчитанному на восемь недель. Разделившись на двадцать пять команд (отдельно юноши и девушки) — в среднем по шесть человек в каждой, мы отправили первую группу из четырех парней в порт, где она должна была сесть на почтовое судно, отправлявшееся на один из островов. Фургон с нашим имуществом разгружали под палящим солнцем. Сначала на борт маленького судна с отслаивающейся краской отправили чемоданы, а затем погрузили коробки с литературой, кухонными принадлежностями и постелью.

Наконец, пришел черед и самим ребятам подняться на борт этой старой посудины, мирно покачивающейся на волнах. Один за другим четверо парней, по-мужски пожав мне руку, неуклюже взошли по трапу на палубу, доверху заставленную большими ящиками с бананами.

— Когда вы будете на острове? — закричал я капитану. Он вытер руки о свою грязную форму:

— Я не знаю, возможно, через сутки, если море будет спокойным!

Они отчалили, и парни устроившись на ящиках, смеялись и махали нам руками. Я помахал им в ответ.

Оставалось отправить еще двадцать четыре команды: на Андрос направлялась команда Дона Стивенса; на Лонг-Айленд поведет свою группу из семнадцати человек Джимми Роджерс; на Элеутеру определена команда Дженни; на Большие Багамы вела свою группу светловолосая подруга Дона Стивенса. В течение шести недель ребята будут рассказывать об Иисусе Христе жителям тридцати островов, а затем еще две недели посещать дома в Нассау.

Посадив на корабль последнюю команду, мы с Дар намеревались посетить как можно больше людей на Багамах и в Доминиканской Республике. В одном месте, куда мы прибыли на почтовом судне, нас встретили шесть веселых девушек-добровольцев. Они помогли нам с багажом и привезли к себе «домой» — в старую деревянную школу с окнами, подпертыми палками. Пыльный портрет королевы Елизаветы над исцарапанной школьной доской смотрел прямо на нас.

По завершении координационной работы, мы приступили к проекту, рассчитанному на восемь недель. Разделившись на двадцать пять команд (отдельно юноши и девушки) — в среднем по шесть человек в каждой, мы отправили первую группу из четырех парней в порт, где она должна была сесть на почтовое судно, отправлявшееся на один из островов. Фургон с нашим имуществом разгружали под палящим солнцем. Сначала на борт маленького судна с отслаивающейся краской отправили чемоданы, а затем погрузили коробки с литературой, кухонными принадлежностями и постелью.

Наконец, пришел черед и самим ребятам подняться на борт этой старой посудины, мирно покачивающейся на волнах. Один за другим четверо парней, по-мужски пожав мне руку, неуклюже взошли по трапу на палубу, доверху заставленную большими ящиками с бананами.