Мунэ-Сюлли, когда мы пошли к нему, пересматривал кассовые книги, полные билетов, — и читал трагический монолог.
Перед ним стояли его французский антрепренер, его русский антрепренер, его немецкий антрепренер, директор, вице-директор, инспектор, обер-инспектор, суб-инспектор, над-актер, под-актер и еще 666 старших и младших администраторов, и все просили:
— Нельзя ли накинуть на каждый билетик по гривенничку в мою пользу?
Мы, — признаемся откровенно, — сказали, будто мы — Паспарту1529 и были приняты, конечно, с восторгом.
Мунэ-Сюлли бросился к нам в объятия и долго ласкал нас, сначала с фацией Отелло, потом с грацией Гамлета.
— Вы знаете Петербург?
Мы сконфузились, покраснели, опустили глаза:
— Д да… Н немножко… знакомы…
— Скажите, что же мне играть? Я ставил Шекспира — пусто. Софокла — пусто. Гюго — никто не идет. Что же вас интересует?
— У нас за последнее время, cher maître, в Петербурге сильно развилось национальное самосознание…
— Да, я знаю, у вас есть свои классики: Борисов1530, Дельер1531, Щедров1532. Счастливая страна, которая имеет даже Сутугина1533! Но что же мне делать, если шедевры этих классиков не переведены еще на французский язык!
— Кроме Крылова. Многие из его пьес есть на французском языке! — Как вы думаете? Не выступить ли мне в роли медведя? «Мунэ-Сюлли выйдет на сцену медведем»!
— Это будет колоссальный сбор. Петербург это любит.
— Я знаю. Мои директора выпустили мне в «Эдипе» на сцену кошку. Они говорят, что петербургская публика любит на сцене что-нибудь четвероногое. Но так как о кошке не было упомянуто в афише, — сбора не было… Или не выехать ли мне в Отелло верхом на коне? А? «Во втором акте Отелло выедет на живой лошади и исполнит высшую школу верховой езды».
— Тоже недурно! И Шекспир может сделать сбор!
— Нет, невозможно! Отелло ведь приезжает на корабле. Знаете что? Если не собрал публики этот черный генерал, быть может, {674} сделает сбор «Белый генерал». Я сыграю «Белого генерала». Я думаю, эту пьесу можно достать в литературно-артистическом театре! Они дадут!
— Да, если они сами не собираются ее ставить!
Г н Мунэ-Сюлли удивительно красиво схватился за голову.
— Нет! В конце концов, я все-таки сыграю им Шекспира. Будь что будет! Я сыграю «Гамлета».
— Не будет сбора.
— Но, ведь, Шекспир!
— Да, но ведь с Шекспиром надо знать, как в Петербурге обращаться. Вы не умеете составлять афиши. «“Гамлет” — Шекспира». «Гамлет — Мунэ-Сюлли». И все! Это годится для Парижа, для Лондона. Но не для Петербурга. Разве так составляют афиши?
— Если б вы были добры!
Я сел. Я вызвал в памяти первые страницы всех петербургских газет.
Через две минуты афиша была готова:
«Сегодня! Сегодня! Сегодня!
Театр Неметти. Экстра-гала-премьер-представление.
Рандеву всего элегантного и веселящегося Петербурга.
Пять актов в один вечер!
Мунэ-Сюлли с его монологами!
Офелия в ее романсах!
Полоний с его шутками!
Дано будет:
Гамлет
или
Вот так мамаша!
Большое историческое представление. Историческое! Сочинение В. Шекспира,
в переделке В. Крылова, Дельера и Сутугина.
Историческое! Из королевского быта!
На сцене будут показываться в натуральную величину король,
королева, принц, призрак, высшие придворные чины.
Пьеса имела грандиозный успех в Париже!
Пойдет на всемирной выставке1534!
В первом акте стреляют из пушек!
В сцене с актерами большой дивертисмент1535!
Состязание в монологах!
Офелия исполнит лучшие романсы г жи Вяльцевой!
{675} В четвертом акте будет вынесен на сцену гроб с настоящей покойницей!
Похороны по первому разряду! Масса венков!
В пятом акте настоящая драка на рапирах.
(Г н Мунэ-Сюлли брал уроки в дамском кружке фехтования).
В антракте между 3 м и 4 м актом на сцену выбежит настоящая
живая кошка и будет, для удовольствия публики,
драться с настоящей собакой.
В заключение спектакля между публикой будут разыграны
в лотерею башмаки, которых еще не износила королева1536!
Каждый, взявший место в партере,
получает бесплатно билет в лотерею,
с правом выиграть башмаки.
Взявший ложу, — имеет четыре (4!) бесплатных билета!
Трагедия — фурор!»
Мунэ-Сюлли, прочитав афишу, застрелился.
Но сбор на «Гамлета» был битком.
Потребовались приставные места.
Даже Шекспир может делать сборы!
{676} Как писать рецензии
Интервью1537
Вчера мы, — без помощи медиума, — беседовали с автором «Преступления и наказания».
Мы говорим, разумеется, о г. Дельере1538.
Знаменитый писатель живет в квартире, где раньше жил Достоевский1539.
По стенам — портреты великих писателей. Все в гробу.
В книжных шкафах сочинения наших классиков. Некоторые тома, как мы заметили, значительно похудели.
На письменном столе, в огромной чернильнице, — гуммиарабик1540.
В золотой ручке, вместо пера, — кисточка.
— Во всем доме ни капли чернил! — игриво заметил его превосходительство (г. Дельер, как известно, генерал от литературы).
Над диваном сверкала арматура из ножниц. Г н Дельер указал нам на кресло величественным жестом, — по всей вероятности, заимствованным у кого-нибудь из великих писателей.
— Чему обязан?
— Дело тонкое и деликатное. Время от времени и нам приходится писать рецензии. Раньше это было легко, теперь — трудно. Самолюбие господ драматургов уподобилось флюсу. Вздуто и болезненно. Сегодня рецензия, завтра — письмо в редакцию: «Неправда! Моя пьеса великолепна». Теперь также принято расхваливать собственные произведения, как раньше это считалось неприличным. Вот мы и позволили себе явиться к вам, как к автору «Декаданса»…
Г н Дельер остановил нас стыдливым и милым жестом.
— Это не совсем так. «Декаданс» не совсем моя пьеса. Раньше она была написана другим автором, и по-французски. Я только перевел. Но мне нравится деликатность вашего обращения: «Автор “Декаданса”». Это очень деликатно!
— Помилуйте, после процесса господина Старицкого с господином Александровским1541…
— Мне очень нравится приговор по этому делу. Очень! Рецензента на семь дней под арест за злословие! За то, что назвал переделывателя — переделывателем! Это окажет огромное влияние на рецензентов. Будут писать с осторожностью! Критика стала пренеприятной в наши дни. Нигде про себя ничего лестного не прочитаешь. Черт знает что! {677} Положение переделывателя — положение прескверное. Каждому человеку прежде всего хочется денег. А затем — почета. Деньги у нас, у переделывателей, есть. Почета — никакого. Это отравляет жизнь! Критика каждый день выдумывает для вас новые клички. «Передельщик», «переперщик», «перетырщик». Наконец, «дельерщик», «дельерничать», «дельерничество». Поучительный приговор относительно господина Александровского послужит уроком!
— За плохую рецензию рецензента в тюрьму?
Г н Дельер облизнулся.
— Обязательно!
— Вот поэтому-то мы и решились обратиться к вам. Как же теперь быть? Чтоб и рецензию написать, и свободу сохранить. Предположим невозможный случай. Предположим, что пресловутые «Петербургские трущобы»1542 создал для сцены не г. Арбенин, а вы. Предположим. Скажите, как драматург, какую форму рецензии вы признали бы для себя необидной и не заслуживающей ареста рецензента?
— Гм… Как всякому драматургу, мне хотелось бы, чтоб в рецензии сквозили: уважение и преданность, преданность и уважение!
— Что бы вы сказали, например, о рецензии в таком роде. «Покойный Крестовский удостоился редкой почести. Грустно только, что у нас время почестей для писателей наступает после их смерти! На произведение Крестовского обратил внимание г. Дельер». Или лучше, — «сам г. Дельер»?
— Поставьте «сам».
— «Перечитав роман Крестовского, г. Дельер сказал: “Да будет пьеса!” И стала из романа пьеса! Не находим слов, чтоб поблагодарить г. Дельера от имени покойника Крестовского. Позволяем себе надеяться, что и другие почившие русские писатели обратят на себя благосклонное внимание г. Дельера. Ведь среди них есть и великие! Его ждет Гоголь! Его ждет Пушкин!» Нравится вам такой стиль?
— После приговора над непочтительным рецензентом, — это, конечно, style moderne. Но мне не нравится, — он кудреват. Пишите проще. Проще, господа! Что лучше простоты? Пишите просто: «Вчера мы получили новое доказательство талантливости г. Дельера. Мы смотрели пьесу “Петербургские трущобы” и были поражены! Как встречаются хорошие умы! Г н Дельер написал пьесу, которая совершенно совпадает с знаменитым романом покойного Крестовского. Даже название ему пришло в голову одно и то же».
— Можно добавить: «г. Дельер со временем выдумает порох!»1543
— Можно. «Но нас это нисколько не удивляет в г. Дельере. Что такое Крестовский?? Дельер так талантлив, так талантлив, что написал даже {678} “Преступление и наказание” совсем как Достоевский! Что же после этого ему стоило написать “Петербургские трущобы”? Сколько писателей совмещает в себе г. Дельер!..»
— «Мы уверены, что стоит ему сесть писать исторический роман, — он напишет “Войну и мир”. Слово в слово! Стоит сесть за роман в стихах, — из-под пера его выльется “Евгений Онегин”. Дайте ему строить, — он выстроит Эйфелеву башню! Дайте ему Америку, — он выкопает в ней Панамский канал. Дайте ему нотной бумаги, — он напишет “Дон Жуана”. Нота в ноту, — как Моцарт!»
Г н Дельер грустно поник головой.
— Действительно! Я опоздал родиться! Все уже сделано! Напишешь «что-нибудь», — оказывается другой уж раньше написал и пользуется славой. Меня предупредили! Меня предупредили!
— Очевидно, не рассчитывали на ваше рождение!
— А все-таки… вернемся к нашему разговору. Пишите так рецензии. Пишите так. Это единственный способ не попасть теперь за рецензию под арест.
— Благодарим вас!
Со свойственной нам любезностью рекомендуем этот способ всем гг. рецензентам.
Достарыңызбен бөлісу: | 
