Сто великих мифов и легенд. Москва "вече" 2003

Сигурд ушел в печали, а Брюнхильд решила: "Коли нету меня ни любви, ни радости,

сотворю я себе радость из своего гнева!"

222

Она позвала Гуннара и сказала: "Не будет нам с тобой жизни, пока жив Си-гурд.

Убей его, или я покину тебя навсегда".

Брюнхильд была Гуннару дороже всего на свете, но Сигурд был его побратимом. В

горестном смятении спросил Гуннар совета у своего младшего брата Хёг-ни. Хёгни

ответил: "Недостойно было бы убить того, с кем смешал ты свою кровь в знак

побратимства. Нельзя рассечь мечом принесенную клятву".

Тогда Брюнхильд возвела напраслину на себя и на Сигурда, сказала, что в ту ночь,

которую провели они вместе, не было между ними меча.

Гуннар поверил навету. Вместе с Хёгни заманили они Сигурда в лес - и зарубили

мечами.

Поздним вечером на забрызганных кровью конях вернулись убийцы домой, а следом

Гудрун почуяла беду. Она спросила: "Отчего вернулись вы без Сигурда?"

Гуннар стал мрачен, как туча, а Хёгни ответил: "Мертвым лежит твой муж в лесу за

рекой. Вороны клекочут над ним, и завывают подле него волки".

Горестно закричала Гудрун. Так громок был ее крик, что зазвенели кубки в доме,

откликнулись издали дикие гуси.

Отправилась Гудрун в лес, лунная ночь казалась ей темной, как в новолунье.

Отыскала она тело Сигурда, в горести склонилась над ним. В ту ночь желала

Гудрун, чтобы вышли из чащи свирепые волки и растерзали бы ее, избавив от

нестерпимого страданья.

Утром тело Сигурда с почетом перенесли домой. Пришли знатные женщины, чтобы

оплакать его.

Гудрун не плакала, не заламывала рук. Словно мертвая сидела она подле тела мужа.

Но когда женщины приподняли покров с лица Сигурда, Гудрун посмотрела на его

закрытые глаза - и слезы дождем хлынули ей на колени.

Запричитала Гудрун: "Муж мой любимый! Был ты, как высокий стебель среди травы,

какдрагоценный камень в ожерелье, как сияющее золото рядом с оловом! Пусть будут

прокляты твои убийцы - мои братья! Пусть будут пусты их земли, как были пусты их

клятвы! Пусть погибнут онижестокою смертью!"

Брюнхильд стояла рядом. Она сказала: "Сейчас Гудрун горюет по мужу, проклинает

его убийц, своих братьев. Но скоро она помирится с братьями и изберет себе

нового мужа. Ая, хотьи не была женой Сигурда, умру вместе с ним!"

Она взяла меч и вонзила его себе в грудь.

Умирая, Брюнхильд сказала: "Прошутебя, Гуннар, последней просьбой. Пусть

воздвигнут большой костер для меня и для Сигурда. И когда будем мы лежать на

погребальном ложе, прикажи положить между нами меч Грам, какположил его Сигурд,

взойдя со мной на брачное ложе".

Тут кровь хлынула из раны Брюнхильд - и она умерла.

|

Гуннар исполнил ее последнюю просьбу. Брюнхильд и Сигурда сожгли нщ одном

I

История Сигурда рассказывается в нескольких песнях "Старшей Эдды", в "Младшей

СКАЗАНИЯ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЕВРОПЫ

223

Сказания о Сигурде южногерманского происхождения и по сюжету почти полностью

Но в скандинавском варианте присутствуют более архаичные по сравнению с "Песнью

о Нибелунгах" черты, отражены более древние нравы и образ жизни.

Неоднократно предпринимались попытки отыскать исторические прототипы сказаний о

Сигурде.

Прообразом Гуннара считают бургундского короля Гундихария, погибшего в 437 году

с сражении с гуннами.

Прообразом Сигурда называли различных франкских и бургундских королей с

созвучными именами, но убедительных ктому доказательств найдено не было.

Несмотря на то что образ Сигурда, скорее всего, полностью вымышлен, в Исландии

его почитают как реального героя. Современный исландский историк Эйнар

Ольгейрссон в своей книге "Из прошлого исландского народа" пишет: "И по сей день

каждый исландец с легкостью может возвести свой род к Сигурду".

КАЛЕВАЛА

- руны. Возникновение рун многие исследователи относят к I тысячелетию до н.э.

Предположительно, именно тогда у прафинских племен сложился особый стихотворный

размер, который сейчас носит название "кале-вальский":

Мне пришло одно желанье,

Я одну задумал думу, -

Быть готовым к песнопенью

И начать скорее слово,

Чтоб пропеть мне предков песню,

Рода нашего напевы.

(Перевод Л.П. Вельского)

Первые письменные упоминания о рунах относятся к середине XVI века, ко времени

зарожденияфинской письменности. Эти упоминания связаны с порицанием "бесовских"

языческих песен, бытовавших в народе.

В XVIII веке древние руны начинают привлекать внимание исследователей. Финский

ученый-историк, профессор университета в городе Турку Х.-Г. Портан писал: "Я не

только то считаю постыдным, что прирожденный финн не знает своей поэзии, но и

то, что он ею не восхищается".

В1928 годузамечательныйученый-фольклористЭлиасЛённрот(1802^1884), всю свою жизнь

посвятивший собиранию, изучению и обработке древних рун, отправился в свою

первую экспедицию за рунами. В то время живая рунопевче-ская традиция

сохранялась главным образом не в Финляндии, а в Карелии. В своих путевых

заметках Лённрот подробно описывает процесс исполнения рун

224

рунопевцами: "Если рядом нет другого певца, он поет один, но если рунопевцев

двое, как того требует торжественное исполнение рун, они садятся рядом либо друг

против друга и, взявшисьлибо за одну, либо за обе руки, начинаютпеть. При пении

они размеренно покачиваются вперед и назад, и создается впечатление, будто они

по очереди тянут друг друга к себе. Сначала один из них поет строку, другой

присоединяется к пению на последнем такте и повторяет всю строку".

Лённрот обратил внимание, что лучшие рунопевцы стремятся объединить отдельные

руны в сюжетно завершенные циклы - и задался целью составить на основе рун

единый эпос.

За свою жизнь Лённрот совершил одиннадцать экспедиций, записал огромное

количество рун самого разного характера - эпических, магически-заклина-тельных,

обрядовых, лирических и объединил их в единое произведение, названное им

"Калевала". (Калевала - название эпической страны.)

Первый вариант "Калевалы" был им создан в 1835 году, второй, ставший

классическим, в 1849-м.

По словам финского писателя Эйно Лейно, "складывая "Калевалу", Лённрот следовал

законам красоты, созданным неизвестными рунопевцами, но каждое мгновение

отшлифовывая, формируя и совершенствуя их".

В настоящее время "Калевала" переведена на 51 язык. Классический перевод

"Калевали" на русский язык был сделан в 1888 годупоэтом Л.П.Вольским. В.Я.

Брюсов писал: "Перевод 22 тысяч стихов, притом с языка, по своему строю

совершенно чуждого русскому, есть несомненно подвиг, заслуживающийтлубо-кой

признательности всего нашего общества". "Калевалу" на русский язык не раз

переводили и позже, но перевод Вельского, несмотря на встречающиеся

шероховатости, до сих пор считается лучшим и наиболее полно передающим обаяние

подлинника.

Главные герои "Калевалы" - Вяйнямейнен, ИльмаринениЛемминкяйнен - изначально

были чисто мифологическими персонажами, связанными с силами природы. Имя

Вяйнямейнен образовано от слова "вода", Ильмаринен - "небо", Лемминкяйнен -

"огонь".

В некоторых вариантах рун, оставшихся за пределами "Калевалы", Вяйнямейнен или

Ильмаринен являются создателями мира. Вяйнямейнен, "вещий песнопевец", творит

мир при помощи заклинаний, Ильмаринен, "кователь вековечный", выковывает его

кузнечным молотом. Существует предположение, что волшебная мельница Сампо,

созданная Ильмариненом, символизирует землю, а ее "пестрая крышка" -небесный

свод.

I. Начало Калевалы

дочь воздуха - дева Ильматар. Шли века - и стало ей одиноко в бес -конечной

воздушной пустыне.

Покинула дева Ильматар воздух-опустилась на морские воды. Подхватило дочь

воздуха волнами, налетел на нее холодный ветер. От волн и от ветра зачала дева

ребенка.

225

все не рождался.

Тяжко было Ильматар носить свое бремя. Металась она по морским просторам,

стонала дева от боли, а зачатый от волн и от ветра все не рождался.

Летела раз по небу красавица-утка, высматривала место для своего гнезда. Думала

птица думу: "Совью я гнездо в воздухе - унесет его ветром, устрою гнездо в море

- потопят его волны".

Согнула тут Ильматар колено, поднялось оно над водой, подобно утесу.

Опустилась утка на колено деве, свила гнездо, положила яйца. Сидитуткана

яйцахдень, другой и третий, греет их птица своим телом. Проник жар в колено

Ильматар, горит оно, словно огнем, плавятся от жара сухожилья.

Выпрямила Ильматар колено, упало утиное гнездо в море, разбилась пестрая

скорлупа яиц. Но не сгинули они в морской пучине, а чудесно преобразились:

Из яйца, из нижней части, Вышла мать-земля сырая; Из яйца, из верхней части,

Встал высокий свод небесный, Из желтка, из верхней части, Солнце светлое

явилось; Из белка, из верхней части, Ясный месяц появился; Из яйца, из пестрой

части, Звезды сделались на небе.

Стали сменяться дни и ночи. Днем сияет над миром молодое солнце, ночью светит

юный месяц, а зачатый от волн и от ветра все не рождался.

Год за годом проходит время, а Ильматар все мечется в море, все несет свое

тяжкое бремя.

Проплывает Ильматар мимо суши, где коснется суши рукой - появляются глубокие

заливы, где заденет ее боком - становится отлогий берег, где склонит голову -

возникаюттихие бухты.

Выросли могучие утесы, ярко запестрели камни, появились многие земли, а зачатый

от волн и от ветра все не рождался.

Но вот стало ему тесно в материнской утробе, захотелось увидеть сияние солнца,

свет месяца и семизвездную Большую Медведицу. Встал он на ноги - и покинул свое

тесное жилище.

Так родился мудрый старец Вяйнямейнен, такявился в мир вещий песнопевец.

Выплыл Вяйнямейнен на прибрежную отмель, оттолкнулся от морского дна коленом,

оперся о берег руками - и вышел на пустынную сушу.

Лежит перед ним страна Калевала. Голы ее равнины, каменисты ее поляны, безлесы

холмы и утесы. Задумался Вяйнямейнен: чем засеять землю Калевалы, как взрастить

на ней деревья и травы?

Вдруг явился Сампса Пеллервойнен - дитя, рожденное поляной. Через плечо у него -

холщовая сумка с семенами всяких растений. Говорит Сампса Пел-

226

лервойнен: "Я засею землю Калевалы". Стал он разбрасывать семена щедрой рукою.

На высоких местах сеет сосны и ели, в низких - ольху и березу, у воды - черемуху

и иву, на суглинках - колючий можжевельник, на полянах - частый кустарник, на

лугах - сочные травы. А в речной пойме посеял священное дерево -дуб.

Дружно поднялись всходы, потянулись к солнцу побеги, зазеленели сочные травы,

зашумели высокие деревья. Зацвела черемуха белым цветом, завязались ягоды

брусники. Запели в зеленых рощах птицы, закуковала кукушка.

И лишь в речной пойме не взошло священное дерево дуб. Семь дней и ночей ждал

Вяйнямейнен, но не проклюнулся из желудя росток.

На восьмое утро вышли из моря четыре морские девы, прошли по росистому лугу,

скрытому утренним туманом. На плечах несли девы косы и грабли. Споро принялись

они за работу. Выкосили зеленый лужок, высушили сено на солнце, сгребли в

высокую копну. А когда свечерело, запалили копну - вспыхнул яркий огонь.

Потянулся к небу темный дым, стало сено серой золой.

Девы вернулись в море, а Вяйнямейнен положил в теплую золу дубовый желудь. Вырос

из желудя тонкий росток, стал росток могучим дубом. Поднялся дуб до самого неба

- преградил путь облакам, раскинул зеленые ветви над всем миром - закрыл солнце

и месяц. Погрузилась Калевала во тьму. Нет во тьме радос -та ни зверю, ни птице,

ни рыбе, ни человеку.

Пошел Вяйнямейнен на берег моря, стал взывать к своей матери деве Иль-матар:

"Мать родная, дочь творенья! Из воды пошли мне силы - Много сил вода имеет-

Опрокинуть дуб огромный, Злое дерево обрушить, Чтоб опять светило солнце, Засиял

бы месяц ясный!" \

Выслала Ильматар из морских глубин морского человека. Был он ростом с палец

рослого мужчины, высотой - с оленье копыто, весь покрыт медной чешуей, а в руках

держал медный топор.

Говорит Вяйнямейнен морскому человеку: "Какжеты мал, бедняга! Асил в тебе,

верно, не больше, чем в покойнике".

Не успел Вяйнямейнен вымолвить эти слова, стал морской человек расти,

превратился в великана с волосами до пят, с бородой по колена. В три шага

подошел великан к дубу, три раза ударил топором дерево под корень. Рухнул

могучий дуб на землю, лег комлем на восток, вершиной на запад, ветви раскинул на

юг и на север.

Снова засияло над Калевалой солнце, снова появился ясный месяц.

Стал Вяйнямейнен думать, как взрастить на земле Калевалы хлеб. Нашел он шесть

зерен, собрал семь семян, сложил их в мешочек из куньей шкурки, отнес в зеленую

рощу, чтобы посеять на поляне.

СКАЗАНИЯ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЕВРОПЫ

227

"Не взойдет овес среди рощи, Не встанет ячмень на поляне1 Не расчищено там поле,

Там не срублен лес под пашню, Хорошо огнем не выжжен"

Сделал Вяйнямейнен топор, расчистил поле от леса, побросал стволы на поляне. Не

тронул лишь одну белую березу, чтобы отдыхали на ее вершине птицы, чтобы

куковала на ней кукушка.

Прилетел издалека небесный орел, сел на вершину белой березы. Говорит орел

Вяйнямейнену:

"Хороша твоя забота, Что березу ты не тронул, Стройный ствол ее оставил, Чтобы

птицы отдыхали".

Ударил орел крылом о крыло, высек огненную искру. Налетели четыре ветра,

раздулиискрувжаркое пламя. Сжег огонь срубленные деревья, превратил рощу в

плодородное поле.

Засеял Вяйнямейнен поле зерном, побросал семена в тучную землю. Прошел день, и

другой, и третий - поднялись высокие колосья, стеной встали густые хлеба.

Прилетела тут весенняя кукушка, птица с серебряной грудкой, села на белую березу

среди поля. Весело кукует кукушка, звенит ее песня над всей Калевалой. Говорит

кукушке Вяйнямейнен:

"Пой ты утром, пой ты на ночь, Ты кукуй в часы полудня, Чтоб поляны украшались,

Чтоблеса здесь красовались, Чтобы взморье богатело, И весь край был полон

хлебом!"

И. Айно

поколений, и уже никто, кроме Вяйнямейнена, не помнил, как начиналась Калевала,

как появились ее леса, как взросли на ее полях хлеба.

Старый мудрый Вяйнямейнен жил среди народа Калевалы, хранил древнюю мудрость,

пел вещие песни.

Пел дела времен минувших, Пел вещей происхожценье.

228

100 ВЕЛИКИХ МИФОВ И ЛЕГЕНД

нем слава, дошла до холодной страны Лапландии.

Жил в Лапландии молодой Ёукахайнен. В своем краю славился он как искусный певец.

Решил Ёукахайнен посостязаться в пении с мудрым Вяйнямейненом, перепеть вещего

песнопевца - и собрался в зеленую Калевалу. Не отпускает его старик-отец,

удерживает старуха-мать: боятся родители, что изведет их сына Вяйнямейнен

чарами, что найдет Ёукахайнен в Калевале свою погибель.

Не послушался Ёукахайнен родителей, сказал заносчивый парень:

" Пусть разумен мой отец, еще разумнее мать, да я умнее их

обоих. Нет на свете певца лучше меня.

Если я хочу поспорить

И с мужами состязаться,

Посрамлю певцовя пеньем,

Чародеев зачарую;

Так спою, что кто был первым,

Тот певцом последним будет".

Запряг Ёукахайнен в сани белолобого коня, взмахнул ременным кнутом, поехал в

далекую Калевалу.

Едетондень, и другой, и третий. Вот уже вокруг него равнины Калевалы, ее леса и

поляны.

разъехаться двое саней на дороге -сцепились оглоблями, переплелись гужами.

Ударились друго друга березовые дуги, затрещали новые хомуты.

Вылезли седоки из саней. Спрашивает Вяйнямейнен парня: "Почему скачешь ты, не

разбирая дороги? Кто ты таков и откуда?"

Отвечает заносчивый парень: "Имя мое - Ёукахайнен. Прославлено оно по всей

Лапландии. Аты кто таков и откуда взялся на моей дороге?"

Мудрый Вяйнямейнен не рассердился на дерзкие речи, назвал свое имя и попросил

Ёукахайнена посторониться с дороги:

"Уступи-ка мне дорогу, Ты годами помоложе".

Отвечает Ёукахайнен вещему песнопевцу: "Хоть ты и старше меня годами, да я тебя

мудрее. Не молодой уступает дорогу старому, а глупый - мудрому".

Вызвал дерзкий парень Вяйнямейнена на состязание: в чьих песнях больше мудрости,

у кого глубже познания, тот и уступит дорогу другому.

Говорит мудрый Вяйнямейнен:

"Что ж, певец я безыскусный, Песнопевец неизвестный. Жизнь я прожил одиноко По

краям родного поля,

СКАЗАНИЯ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЕВРОПЫ

229

1

Посреди полян родимых. Слышал там одну кукушку. Но пусть будет, кактыхочешь".

огонь, а дым выходит через дыру в крыше, что щука мечет икру зимой, а окунь -

летом, что жители севера пашутсвои поля, впрягая в плуг оленей, ажители юга -

лошадей.

бабья это мудрость".

Снова запел Ёукахайнен. Пел он о том, что синица -птичьей породы, гадюка -

змеиной, что колючий ерш - рыба, что вода течет с гор, огонь приходит с неба,

медь родится в земле.

Говорит мудрый Вяйнямейнен: "Это всем давно известно. Спой-ка лучше о начале

мира. Или ты об этом ничего не знаешь?"

Отвечает дерзкий Ёукахайнен: "Мне ли не знать о начале мира - ведья сам его

создал!

Сотворил я эту землю,

Я направил ясный месяц,

Солнце светлое поставил,

Вширь Медведицу раздвинул

И рассыпал звезды в небе.(...)

Помню древность я седую,

Как вспахал тогда я море

И вскопал морские глуби,

Выкопал я рыбам ямы,

Опустил я дно морское,

Распростер я вширь озера,

Горы выдвинул я кверху, х

Накидал большие скалы".

Тут разгневался Вяйнямейнен, грозно молвил дерзкому парню: "Лжешь ты свыше

всякой меры! Не было тебя, когда создавали землю, когда направляли путь месяца и

солнца, пахали поверхность моря, копали морские глубины, воздвигали горы и

скалы! Никто тебя при этом не видел!"

Не смутился дерзкий Ёукахайнен, выхватил острый меч, говорит: "Коли не по душе

тебе моя мудрость, отведай-ка моего меча!"

Стал тогда Вяйнямейнен темен, как туча, негромко запел он заклинанье.

Всколыхнулись воды в озерах, покачнулись высокие утесы, посыпались на землю

тяжелые камни. Громко запел вещий песнопевец. Вдругобернулись белолобый конь

Ёукахайнена скалой у водопада, егосани - прибрежным тальником, кнут - камышом.

Острый меч стал молнией в небе, пестрый лук - радугой над морем. Шапка взмыла

ввысь светлым облаком, рукавицы поплыли по воде белыми кувшинками.

230

Асам заносчивый парень увяз по колена в болоте, погрузился по пояс взыбу-чую

топь, затянуло его по плечи в вязкую трясину.

Взмолился Ёукахайнен: "Пощади, мудрый Вяйнямейнен! Отпусти меня, вещий

песнопевец! Дам я тебе любой выкуп, какой ты только пожелаешь!"

Спрашивает Вяйнямейнен: "Что же ты мне дашь, если я сниму с тебя заклятье?"

Говорит Ёукахайнен: "Естьуменядвахорошихлука: один метко стреляет, другой бьете

великой силой. Выбирай, какой хочешь!"

Отвечает Вяйнямейнен: "Зачем мне твой лук! Есть у меня свой, сам он ходит на

охоту, сам приносит домой добычу".

Говорит Ёукахайнен: "Есть у меня две лодки. Однабыстра, какптица, надру-гойможно

возить тяжелые грузы".

Отвечает Вяйнямейнен: "Не нужна мнетвоялодка, естьуменясвоя -ходит по ветру без

паруса, против ветра без весел".

Тогда говорит Ёукахайнен: "Есть у меня сестра Айно. Если снимешь с меня

заклятье, отдам ее тебе в жены".

Обрадовался Вяйнямейнен, возвеселился вещий песнопевец, просиял, как ясное

солнце.

тальник-санями, камыш - ременным кнутом, молния - острым мечом, радуга - пестрым

луком, облако - белой шапкой, водяные цветы - рукавицами. А сам Ёукахайнен

высвободился из болота, отпустила его зыбучая трясина.

Вскочил он всани, поворотил коня, погнал его обратно в Лапландию. Влетел

Ёукахайнен на отцовский двор, оглоблями зацепил ворота, задел санями угол овина,

остановился посреди двора - и горько заплакал.

Привели родители Ёукахайнена в дом, стали расспрашивать сына, что с ним

приключилось и о чем он плачет. Отвечает им Ёукахайнен: "Естьу меня для печали

немалая причина. Пообещал я бедную Айно, мою единственную сестру, вашу любимую

дочь, в жены старому Вяйнямейнену, чтоб была она ему опорой и утехой, чтоб мела

полы в его жилище, мыла дубовые кадки, ткала шерстяные одеяла, пекла медовые

лепешки".

Всплеснула руками мать-старуха, да не от печали, а от радости: "Не плачь, мой

сын родимый! Нашел ты для Айно жениха, лучше которого и быть не может. Станет

она женой прославленного мужа, будет вещий песнопевец нашим зятем!"

Услыхала эти речи бедная Айно, залилась горючими слезами. Плачет девушка на

крыльце родного дома, поливает слезами ступени: "Не видать мне счастья за старым

мужем! Лучше бы я на свет не родилась, или умерла бы ребенком-несмышленышем!

Сшили бы мне холщовую рубашку, схоронили бы меня под зеленым дерном, не знала бы

я ни горя, ни печали!"

Вышла на крыльцо мать-старуха, спрашивает Айно: "О чем ты, глупая, плачешь? О

чем, неразумная, горюешь? В отцовском доме ты - ребенок, в мужнином доме станешь

хозяйкой".

Отвечает матери Айно: "Идти в дом к старому мужу - словно заблудиться в осеннюю

ночь, словно ступить на весенний лед. Не видать мне больше ясного

Г"

СКАЗАНИЯ СРЕДНЕВЕКОВОЙ ЕВРОПЫ

солнца, не радоваться светлому утру, не петь веселых песен, не собирать на

полянах спелую бруснику!"

Рассердилась мать: "Брось, неразумная, свои стенанья! Повсюду восходит солнце -