Тринитарность в естественных науках

Н. Косинов пишет: «Если от философии перейти к физике, то можно привести много примеров троичного принципа структурной организации. В физике элементарных частиц известно уникальное явление, когда две абсолютно симметричные частицы – электрон и позитрон, вопреки ожидаемой аннигиляции, образуют новую частицу (!). Речь идет об образовании позитрония – первоатома вещественного мира. На примере взаимодействия этих элементарных частиц по схеме: электрон-позитрон-позитроний видно проявление того же гегелевского принципа единения противоположностей по троичному принципу: тезис – антитезис – синтез.

Здесь я сделаю важный акцент на парадоксальные особенности природных триад. В них нельзя «считать до трёх» и нельзя их сводить до двухзначной логики. К ним неприменимы правила арифметики и неприменима формальная логика. Очевидно, Природа устроена не по «арифметическим» законам - её законы намного сложнее. Науке ещё предстоит открыть эти законы»⁶¹.

Советский физик-механик, один из основоположников отечественной космонавтики, лауреат Ленинской премии академик Б.В. Раушенбах (1915 – 2001) писал: «Математический объект, полностью соответствующий перечисленным шести свойствам, действительно существует и широко используется в математике, механике, физике и других аналогичных науках. Это самый обычный вектор с его тремя ортогональными составляющими. Для определённости будем считать этот конечный вектор имеющим начало в ортогональной системе декартовых координат, а его составляющие направленными по осям»⁶².

П. Сергиенко пишет: «Многие авторы, исследуя Мудрость и гармоничность Символа Святой Троицы, не могут обойтись без глубоких исследований, проведённых академиком Б.В. Раушенбахом. Он обращает внимание читателя на следующие, интересующие науку принципы и свойства догмата о Пресвятой Троице:

В Боге одновременно выражена монада и триада.

Три свидетельствуют о небе: Отец, Сын и Святой Дух.

В Символе веры указывается, что каждое из трёх лиц является Богом.

Сын и Святой Дух связаны с Отцом рождением и исхождением.

Логические свойства (принципы) Троицы: троичность, единосущность, нераздельность, соприсущность, специфичность, взаимодействие»⁶³.

Д. Юрьевич пишет: «Попытка акад. Б.В. Раушенбаха найти совершенное подобие Св. Троицы в мире сем имеет значение как опыт построения православной апологетики. В православном учении много таинственного - «догматы о воплощении и Лице нашего Спасителя, о Его крестной смерти, о приснодевстве Богоматери, о действиях в нас благодати» и многие другие... Ведь разум дан нам для познания вещей и идей мира видимого, материального, тогда как для познания невидимых, духовных и божественных предметов необходима вера. Задачу православной апологетики можно сформулировать так: постараться показать, что между верою и разумом нет противоречия; причём исходить нужно именно из вероучения. Попытка объяснить разумом предметы веры, или, что ещё хуже, - доказать доводами разума то, что должно приниматься верою, - такая попытка противна Божьей воле, и оттого заранее обречена на провал… Если бы все догматы и предметы веры возможно было объяснить и доказать разумом, - не осталось бы места свободному произволению человека. Каждый был бы принуждаем разумом верить и спасаться, а это противно Божественной воле, ибо Бог никого не принуждает, но всех приходящих к Нему спасает»⁶⁴.

А. Стахов в своём «Обращении к российским математикам, специалистам в области теоретического естествознания и компьютерной науки» пишет: «Недавно я познакомился с содержанием публичной лекции академика В. Арнольда «Сложность конечных последовательностей нулей и единиц и геометрия конечных функциональных пространств», прочитанной 13 мая 2006 г. на заседании Московского математического общества⁶⁵. Протицирую некоторые положения этой статьи, которые мне особенно понравились: «По моему мнению, математика — просто часть физики, экспериментальная наука, которая открывает человечеству самые важные и простые законы природы» и «Начинать... следует с красивой математической теории. «Если она действительно красива,— говорит Дирак, — то она обязательно окажется прекрасной моделью важных физических явлений. Вот и нужно искать эти явления, развивать приложения красивой математической теории и интерпретировать их как предсказания новых законов физики», — так строится, по словам Дирака, вся новая физика, и релятивистская, и квантовая».

Таким образом, из огромного количества математических моделей, которые могут быть созданы математиками, Дирак предлагает выбирать «красивые» математические теории, которые и должны использоваться физиками для моделирования реальных физических явлений. Следует отметить, что идеи Дирака полностью соответствуют идеям Пифагора, Платона и Евклида, которые в своих работах пытались найти гармонию и красоту в окружающем нас мире. Конечно, в определении «красоты» математики есть элемент субъективизма, но, тем не менее, большинство математиков сходятся во мнении, что «красивые» математические объекты всё же существуют. Это – прежде всего «Треугольник Паскаля», который по праву считается символом комбинаторики, это — «Платоновы Тела», которые в течение нескольких тысячелетий вызывают всеобщее восхищение. Наконец, к этому разряду математических объектов мы можем отнести числа Фибоначчи: 0, 1, 1, 2, 3, 5, 8, 13, 21,..., которые порождаются простейшим рекуррентным соотношением, открытым в XIII в. итальянским математиком Леонардо из Пизы (Фибоначчи»): F_n= F_n-1+ F_n-2; F₀=0, F₂=1»⁶⁶.

1.4. Тринитарность в технических науках

Н. Бруснецов пишет: «История вычислительной машины «Сетунь», как и сама эта машина, необычна – всё совершалось вопреки общепринятым подходам и методам. Можно подумать, что действовали по принципу «Делай не так, как все». Но принцип был иной – «Чем естественней и проще, тем лучше».

Разработка машины, которую впоследствии М.Р. Шура-Бура (1918 – 2008. Выдающийся советский учёный, патриарх отечественного программирования) предложил назвать «Сетунь», была предпринята по инициативе и осуществлялась при активном участии виднейшего советского математика Сергея Львовича Соболева (1908 - 1989), без которого сама идея инженерного конструирования машины в университете едва ли могла быть жизнеспособной, а уж о неординарности её реализации не могло быть и речи. Ведь и после того, как результат работы получил высокую оценку авторитетной комиссии и оказался весьма эффективным на практике, приходилось нередко слышать от принимающих решения: «От двоичных и десятичных спасу нет, а вы ещё с троичной лезете».

С декабря 1958 г. машина работала в режиме опытной эксплуатации, будучи предоставленной программистам для отладки разрабатываемых ими программ.

В течение 1959 г. машина работала с электронно ламповым устройством памяти на магнитном барабане и с рулонным телетайпом в качестве устройства ввода вывода.

В связи с представлением машины на ВДНХ СССР были спроектированы и изготовлены два действующих демонстрационных стенда по три сетуньских блочка в каждом. Был издан выставочный листок с фотографией опытного образца машины «Сетунь», обстоятельной характеристикой её возможностей и технических параметров. Мероприятие посвящалось научно техническим достижениям вузов и проходило поначалу в павильоне «Трудовые резервы», а затем в одном из коровников, где на этом мероприятии побывал Н.С. Хрущёв. Ни в первом, ни во втором месте «Сетунь» не привлекла к себе никакого внимания.

Хуже того, осенью 1959 г. на коллегии Госкомитета по радиоэлектроники (ГКРЭ), наводившей порядок в деле создания ЭВМ, «Сетунь» оказалась в чёрном списке разработок, подлежащих прекращению ради нераспыления средств. Это при том, что никаких средств на неё ГКРЭ никогда не выделял. А на вопрос Сергея Львовича: «Что вы знаете об этой «Сетуни» и видели ли хотя бы её?» директор СКБ 245 В.В. Александров (которому, кстати, при посещении им ВЦ МГУ демонстрировали уже действующий опытный образец «Сетуни») ответил: «Нам видеть её и знать о ней не надо - должны быть бумаги с авторитетными подписями и печатями».

По окончании заседания Сергей Львович пошел на Старую площадь в ЦК КПСС, и к концу дня на «Сетуни» побывал сотрудник оборонного отдела Ф.К. Кочетов в сопровождении начальника 8 го главного управления ГКРЭ М.К. Сулима. После этого визита «де юре» положение изменилось - вскоре было принято решение о проведении междуведомственных испытаний опытного образца машины, но по существу недоброжелательное, мягко говоря, отношение ГКРЭ к «гадкому утёнку» оставалось и в последующем.

Казалось бы, необычное решение, возможно, открывающее новые перспективы развития цифровой техники, следовало поддержать, оказав университету помощь в создании промышленного образца машины, в укомплектовании её надлежащим периферийным оборудованием, в налаживании производства, как выяснилось непритязательных и весьма надежных её пороговых логических элементов, наконец, ввиду наличия заявок на поставку машины в зарубежье, позаботиться и об этой немаловажной стороне дела. Ничего подобного не произошло – «Сетунь» по прежнему не хотели «ни знать, ни видеть», и наши усилия по ее внедрению постоянно наталкивались на неявное, но систематическое противодействие.

Вместе с тем, правительству Чехословакии, обратившемуся с просьбой о передаче документации для производства «Сетуни» на заводе Яна Швермы в Брно, отказали, уверив А.Н. Косыгина в том, что «это золото мы должны взять сами», тогда как в действительности делать этого не собирались. Чехи же выделили свой лучший завод, подготовили добротные периферийные устройства, соответствующий магнитный барабан и намеревались выпускать сотни машин в год. Если бы это произошло, то, естественно, пришлось бы ответить, почему же мы сами не взяли своё золото. Однако всё обошлось без трудных вопросов. Более того, когда потребовалось разрешение на публикацию подготовленной в Издательстве МГУ книги «Малая цифровая вычислительная машина «Сетунь», М.К. Сулим отказал, сославшись на якобы отсутствие технического описания машины (которое в то время уже было издано Внешторгом на русском и английском языках).

Междуведомственная комиссия по испытаниям опытного образца машины «Сетунь», назначенная распоряжением ГКРЭ от 14 марта 1960 г. собралась на свое первое заседание 7 апреля 1960 г. в ВЦ МГУ.

Испытания начались 11 апреля в 9 час. и проводились 7 дней в односменном режиме, с 9 утра до 18 час., а также в круглосуточном режиме с 16 по 18 апреля и с 20 по 22 апреля. Проведенные 25 - 27 апреля технические испытания подтвердили полное соответствие характеристик машины техническим условиям. В Акте Междуведомственной комиссии от 29 апреля 1960 г. 7 июня 1960 г., «Сетунь» признана «первым действующим образцом универсальной вычислительной машины на безламповых элементах, создание которой является определённым достижением в вычислительной технике».

Положительное заключение Междуведомственной комиссии привело к постановлению Совмина СССР о серийном производстве машины «Сетунь», но не изменило отрицательного отношения к ней ГКРЭ. Для производства машины был определён Казанский завод математических машин (КЗММ), а о создании промышленного образца никакого решения не последовало, хотя было ясно, что самому МГУ эту проблему не решить, и КЗММ, ещё только осваивающий выпуск своей первой машины М 20 (кстати, создание промышленного образца которой заняло четыре года), не располагает необходимым опытом. В нашем отделе электроники в числе 9 инженеров и 11 техников была одна копировщица принципиальных и монтажных схем и одна машинистка, осуществлявшая перепечатку текстовой техдокументации. Опытный образец машины был изготовлен по эскизам, которые могли послужить только началом для конструирования промышленного образца в конструкторском бюро соответствующего профиля.

Выручил В.М. Глушков, предложивший услуги своего СКБ ВЦ АН УССР за символическую плату. В сентябре 1960 г. мы детально обсудили с киевскими конструкторами компоновку и оформление заводского образца машины, передав им имеющиеся схемы, эскизы и текстовую документацию. В декабре готовый комплект конструкторской документации на машину был передан в СКБ КЗММ для проверки и доработки. Сотрудники этого СКБ стажировались в нашем отделе, осваивая технологию изготовления и контроля параметров схемных элементов, блочков и блоков машины.

В дальнейшем, к сожалению, продуктивного взаимодействия с СКБ у нас не получилось.

20 июня 1961 г. ударный отряд умельцев нашего отдела прибыл в Казань для участия в монтаже и отладке машины. Астраханцы поставили необходимый комплект ячеек. В сентябре выставочный образец был готов для отправки в Москву и вскоре был доставлен на ВДНХ в павильон «Радиоэлектроника», но буквально в плачевном состоянии. Кто то умудрился перед перевозкой изъять из машины блочки и как попало сложить их в фанерный ящик, в результате чего у многих блочков ячейки вывалились из корпуса. Пришлось их повторно монтировать и всё заново проверять. Всё таки к сроку машина была восстановлена, безупречно выполняла тесты и решала отобранные для демонстрации задачи. Но оказалось, что старались напрасно - делегаты съезда в павильоне так и не появились, поглощённые иным неотложным делом (перезахоранивали Сталина).

Посетителей выставки было не много, а проявлявших интерес к машине практически не было. Но как-то в ноябре пришли С.Л. Соболев и А.И. Берг. Было холодно, павильон не отапливался, экспонаты стояли неработоспособными. Мы включили «Сетунь», прогнали тесты, запустили демонстрационную задачу - телетайп напечатал результаты. Аксель Иванович едва не аплодировал. В глазах Сергея Львовича светилось удовлетворение. На то, что внедрение машины в серийное производство не находит поддержки в ведомствах, ответственных за вычислительную технику, Аксель Иванович возмущенно воскликнул: «Круговая порука!».

Планом на 1962 г. Казанскому заводу предписывалось выпустить десять машин «Сетунь». Успешный опыт создания выставочного образца, налаженная поставка логических элементов Астраханским заводом и магнитных барабанов Пензенским заводом САМ, наличие стендов для контроля блочков и методически упорядоченного комплекта функциональных тестов для контроля блоков и машины в целом с обстоятельными инструкциями по использованию всех этих средств позволяли надеяться, что с выполнением плана не должно быть проблем. И действительно, на протяжении первого полугодия никаких вопросов не возникало. Однако в сентябре появилась информация, что машина «Сетунь» не поддаётся наладке и потому не пригодна для серийного производства. О том, что год назад на заводе был изготовлен, легко налажен и отлично показал себя на ВДНХ голубой образец этой машины, почему-то все забыли, будто бы его и не было вовсе.

Пришлось заведующему ВЦ МГУ И.С. Березину ещё раз командировать в Казань нашу бригаду для выяснения сложившихся обстоятельств и оказания заводу необходимой помощи.

Обстановка на заводе явно свидетельствовала о нежелании руководства наладить серийный выпуск машины. Шел уже октябрь, а из предписанных годовым планом десяти образцов был смонтирован только один, да ещё для двух-трех изготовлены каркасы стоек, хотя всё необходимое для планомерного производства имелось в наличии уже год тому назад, когда построили выставочный образец.

«Неотлаживаемость» машины возникла в результате несоблюдения наших предписаний систематического поэтапного контроля параметров каждой поступающей на сборку компоненты.

Проведённые 28-29 ноября заводские испытания первого серийного образца машины показали, что он полностью и со значительным запасом удовлетворяет техническим условиям. Образец работал без сбоев.

На 1963 г. запланировали выпустить опять только 10 машин, несмотря на большое число заявок, в т. ч. зарубежных, и отсутствие каких-либо трудностей с комплектующими либо недостатка производственной мощности - ведь в декабре 1962 г. за один месяц собрали и выпустили семь машин, причём наладка уже не составляла проблемы. В 1964 г. завод поставил 21 машину и проявил желание заняться совершенствованием конструктивного оформления, а также технологии производства с целью увеличить выпуск ввиду того, что машина оказалась практичной, спрос на неё нарастал. К тому же Внешторг, подготовив необходимую документацию, запрашивал машины для экспорта. Однако, в ведомствах уже было принято иное решение - производство машины «Сетунь» прекратить. Мы узнали об этом от подавших заявки на поставку ее в 1964-1965 гг.: им было отказано, поскольку все машины, выпускаемые в 1964 г., уже распределены, а в 1965 г. машина снимается с производства (пять машин поставили ещё и в 1965 г.).

Невозможно объяснить такое «решение» ни научно-техническими, ни экономико-хозяйственными причинами. Машина благодаря простоте и естественности ее архитектуры оказалась легко осваиваемой и эффективной в широком спектре практических применений в НИИ, на заводах, в вузах и техникумах, причем даже при полном отсутствии сервиса и запчастей, как правило, надежно функционировала во всех климатических поясах от Ашхабада до Якутска, показывая у рачительных пользователей рекордные значения коэффициента полезного времени - 95-97%.

Всего, с учётом опытных и выставочных образцов, было построено 50 машин, из которых 46 обладали заводскими номерами и функционировали в организациях - членах Ассоциации вычислительных машин «Сетунь», образованной по инициативе Вычислительного центра МГУ. ВЦ выступал в роли её организатора и штаба, систематически собирая данные о технической эксплуатации и об использовании машин, предоставляя консультации по вопросам инженерного и математического обеспечения, разрабатывая и издавая соответствующие инструктивные материалы.

«Сетунь» оказалась необыкновенно благоприятной для создания автоматизированных систем различного назначения: в Военно-воздушной академии им. Жуковского на ней уже в 1965 г. работала система программированного обучения и автоматизированная система испытания авиационных двигателей, в Гидрометцентре - система краткосрочного прогнозирования погоды; в МХТИ и на химфаке МГУ - интенсивно используемые программы в области химии; в МИИТ - задачи строительной механики; в Иркутском политехническом институте - система оптимального планирования деятельности приборостроительного предприятия; в СибНИИЭ (Новосибирск) интерпретирующая система ИПН, позволяющая на «Сетуни» отлаживать программы для М 20; на Людиновском тепловозостроительном и на Владимирском тракторном заводах - комплексы программ конструкторско-технологического назначения; в НИИ «Пищепромавтоматика» (Одесса) - системы оптимизации сельскохозяйственного назначения; в Институте космофизических исследований и аэрономии (Якутск) – «глобальная съемка» космических лучей по материалам мировой сети станций.

Вопреки административному подавлению, практика явно свидетельствовала о верности реализованных в «Сетуни» принципов и решений. Очередным этапом явилась разработка на основе опыта её применений усовершенствованной малой цифровой машины, названной впоследствии «Сетунь 70». Заведующий ВЦ МГУ И.С. Березин утвердил 3 июня 1967 г. подготовленное мной совместно с Е.А. Жоголевым техническое задание по теме «Разработка эффективных логических структур и технических решений для малых цифровых машин». Было негласное обязательство завершить работу к апрелю 1970 г., и машина «в металле» к этому сроку появилась, выполняла все положенные тесты. Но та система матобслуживания, под которую эта машина была создана, не была готова к условленному сроку.

Наступил очередной этап гонений. Иван Семёнович Березин уже не возглавлял вычислительный центр, а Сергей Львович Соболев ещё в начале 1960 х годов уехал в Новосибирск, и теперь оказалось, что неуместно в университете, а тем более в вычислительном центре заниматься разработкой вычислительных машин. Нашу образованную в составе ВЦ МГУ по Постановлению ЦК КПСС и СМ СССР №1121-541 от 6.10.1958 г. проблемную научно-исследовательскую лабораторию ЭВМ вскоре выдворили на чердак студенческого общежития. «Сетунь 70» мы взяли с собой, а наша первая «Сетунь», всё ещё использовавшаяся факультетами для вычислений и обработки экспериментальных данных, была варварски уничтожена (сохранился только пульт управления, переданный впоследствии в Политехнический музей)⁶⁷.

Д. Румянцев пишет: «После статьи о Льюисе Кэрролле и трёхзначной логике я стал собирать материалы о реально созданной в СССР троичной ЭВМ «Сетунь», главным конструктором которой был Николай Петрович Брусенцов. Случайно мне попался его номер телефона. Без особой надежды - шутка сказать, человек 1925 года рождения, прошёл войну — набрал номер. К моему удивлению, трубку взял сам Брусенцов. Узнав, что я звоню по поручению журнала Upgrade, он сказал: «А, как же, Upgrade, знаю. Там ещё статья была про троичную логику какого-то Румянцева». Короче, познакомились, договорились о встрече. И вот я иду по коридору здания факультета вычислительной математики и кибернетики МГУ. Надо сказать, что мне нередко приходится бывать в разных ВУЗах, и самое мрачное впечатление на меня производит факультет ракетостроения МАИ - такого ужасающего разгрома я нигде не видел. В МГУ у меня тоже вечно как-то сжимается сердце. Повсюду следы того, что когда-то это был один из главных храмов мощного государства... Здесь что-то ремонтируют, укладывают полы — и то слава Богу. Подхожу к двери с надписью «Лаборатория ЭВМ» и лихорадочно вспоминаю, что мне, собственно, известно о человеке, к которому иду, и о его детище.

Год рождения — 1925, на войне с 1943 года, служил радистом в отделении разведки. В 1948 г. поступил в Московский энергетический институт. Во второй половине 50-х годов в МГУ создал троичную ЭВМ «Сетунь», аналогов которой не существует и поныне. Всего было выпущено 50 таких машин. Элементарная единица информации — трит, страничная двухуровневая организация памяти, пороговая реализация трехзначной логики на электромагнитных элементах и всё в таком духе. Открываю дверь, вхожу и... удивляюсь: никаких компьютеров. За столом годов, наверное, 60-х сидит скоромно одетый человек — простая рубашка и джинсы (компьютерная традиция, однако). Честно говоря, у меня были подготовлены разные дурацкие вопросы, типа того, какую ОС он использует и какой процессор в его компьютере. Брусенцов сразу задал другую тональность разговора, отчего мне с моими пигмейскими домашними заготовками стало немного неловко. И всё же больше всего меня интересовало, почему он решил строить троичную машину, когда все вокруг делали двоичные?

Upgrade: Так, собственно, почему троичная машина?

Н. Брусенцов: Тогда задача была очень простая: мы должны были для МГУ получить машину М-2, которую сделали в лаборатории Брука. Но получилась неувязочка. На выборах академиков Сергей Львович Соболев - наш руководитель — проголосовал не за Брука, а за Лебедева. Брук обиделся и машину не дал. Я пришёл к Соболеву и спросил: чем же я теперь буду заниматься? Он мне отвечает: «А давайте свою машину сделаем». Это было в конце 1955 года.

В то время транзисторы были ещё недоступны, но было ясно, что машина не должна быть ламповой. Лампы имеют короткий срок службы, и машины на ламповой базе большую часть времени простаивали, потому что их вечно чинили. Ламповая машина работала в лучшем случае в течение нескольких часов, потом нужно было искать очередную неисправность. Юлий Израилевич Гутенмахер строил машину ЛЭМ-1 на феррит-диодных элементах. Мне пришла в голову мысль, что раз транзисторов нет, то можно попытаться делать ЭВМ на этих элементах. Соболев, которого все очень уважали, договорился, чтобы я побывал на стажировке у Гутенмахера. Я всё детально изучил. Поскольку по образованию я радиоинженер, то сразу увидел: не всё нужно делать так, как делают они. Главное, что я увидел: они используют пару сердечников под каждый бит — рабочий и компенсационный. И мне пришла в голову идея: а что, если заставить компенсационный сердечник работать. Тогда каждая ячейка становится трехзначной. В результате получилось, что в «Сетуни» количество сердечников было в семь раз меньше, чем в ЛЭМ-1. При этом «Сетунь» имела почти вдвое большую разрядность.

Тогда в МГУ как раз собирались получать большую машину «Стрела», создали вычислительный центр. Сергей Львович предусмотрел в нем отдел электроники — мой отдел. И мы должны были создать машину с нуля. Условия такие: машина должна быть небольшой, надёжной, простой в освоении и использовании — короче, машина широкого назначения, для учебных заведений, лабораторий и т. п. Когда я выяснил, что можно воспользоваться троичной системой счисления, я сказал об этом Сергею Львовичу. Он полностью всё одобрил. Уверен, что другой на его месте сказал бы: «Да ты что, все делают двоичные, а ты куда?»

UP: Он фактически дал полный карт-бланш?

Н. Б.: Да. В нашей лаборатории никогда не работало более двух десятков человек, считая девочек, которые мотали сердечники. А в начале у меня вообще было три-четыре сотрудника. Я должен сказать: для того, чтобы разрабатывать компьютеры, совершенно не нужны тысячные институты. Мы работали в компании с нашим программистским отделом, который возглавлял Е.А. Жоголев. То, что затем получило название «архитектура машины», создавалось нами вместе. Он предлагал программистские идеи, а я думал, насколько их можно реализовать на аппаратном уровне. В конечном итоге мы создали всего 24 машинных команды. Многие до сих пор в это не верят. И в дальнейшем архитектура «Сетуни» не подверглась никаким изменениям. Все серийные машины были архитектурно точно такими же, ну, может, слегка адаптированы под производство. Начав в 1956 году, мы уже через два с половиной года, в 1958 году, сделали образец, который работал. И вот тут-то началось нечто несуразное…

UP: Американский аналог «Сетуни» — это PDP-8, на которой тинэйджер Билл Гейтс составлял свои первые программы?

Н. Б.: Да. Кстати, интересно сравнить «Сетунь» и PDP-8. Процессор PDP-8 — восьмибитный. У «Сетуни» процессор в пересчете на биты был 30-битным. PDP-8 стоила 20 тысяч долларов без всякой периферии, только один процессорный блок. Считалось, что это рекордно низкая цена. Пер­вый опыт­ный эк­зем­п­ляр ма­ши­ны «Се­тунь». При ис­пы­та­ниях она по­ка­за­ла 95% по­лез­но­го вре­ме­ни, в то вре­мя как 60% уже счи­та­лись хо­ро­шим ре­зуль­та­том. «Сетунь» стоила 27,5 тысяч рублей со всей периферией. Чехи считали, что могли хорошо продавать «Сетунь» в соответствии с рыночными ценами и получать порядка полумиллиона долларов прибыли с каждой машины…

«Сетунь» часто она попадала к людям, которые впервые видели цифровую технику. И несмотря на это, практически всюду машина нашла существенное применение. В Якутске «Сетунь» была в астрофизическом институте. У них была какая-то сложная задача, которую они в течение двух лет не могли поставить на большой машине «Урал-2». Потом кто-то сказал: «Давайте попробуем на «Сетуни». Все решили, что это шутка. Однако через полтора месяца задача была решена. Дело в том, что «Сетунь» была естественной машиной. Там нет этого идиотского дополнительного кода для отрицательных чисел. И положительные, и отрицательные числа задаются естественно. Потом всего 24 команды. Освоить такую машину и программировать в машинном коде было ничуть не сложнее, чем, скажем, осваивать «Алгол» или «Фортран».

UP: Но программист фактически должен был работать в пространстве трёхзначной логики?

Н. Б.: А что значит трёхзначная логика? Знак числа — это какая функция? Трёхзначная! Число может быть положительным, отрицательным, а может быть равным нулю. Это совершенно естественно, и это понятней, чем то, что мы имеем в двоичных машинах, когда, чтобы разобраться, какого знака результат, нужно сделать два шага. Но, строго говоря, в самой «Сетуни» логическая часть была не особенно развита. Правда, та трёхзначная логика, которая была в «Сетуни», с избытком покрывала то, что было в двоичных машинах. Но аристотелевских суждений там, конечно, не было. Мы в то время собственно логикой не занимались.

Я уже после создания «Сетуни» стал понимать, что логику как таковую не знаю, стал читать книги. Оказалось, что у меня были предшественники. И у них, кстати, путь тоже не был устлан розами. Ещё в XIII веке был такой Раймунд Луллий (1235 - 1315). Он создал логическую машину, правда, на бумаге, в виде круговых диаграмм с секторами. Эта машина была троичной. Этого Луллия забили камнями. Был Вильям Оккам, он тоже предложил трёхзначную логику, значительно более реальную, чем та, которую изобрел Ян Лукасевич в 1920 г. Далее всех продвинулся Льюис Кэрролл. Он нигде не говорит, что у него трёхзначная логика. Но диаграммы Кэрролла из его «Символической логики», кроме красных и белых фишек, допускают ещё пустые клетки. Это и есть трёхзначная логика. Кэрролл на Аристотеля не ссылается и свою силлогистику создал как реализацию логики естественного языка. Поразительно, что Гарднер — популяризатор информатики — охарактеризовал Кэрролла посредственным логиком и посредственным математиком. И это притом, что Кэрролл в сущности создал систему — у него были очень незначительные неувязки, — решающую задачу, над которой бились логики последних полутора столетий.

UP: Николай Петрович, после статьи в журнале Upgrade я получал письма, в которых читатели интересовались, как именно удалось реализовать троичный компьютер? Было даже письмо, где автор выразил сомнение в том, что такой компьютер когда-нибудь существовал.

Н. Б.: Буквально на днях я получил письмо из США, где также спрашивают, как удалось реализовать троичную логику? К нам постоянно приходят по e-mail письма с запросами. Надо сказать, что наибольший интерес проявляют такие страны, как Бангладеш, Пакистан, Индия. У меня такое ощущение, что там сейчас главный центр компьютерного развития. Но на сегодня все попытки повторить троичную машину не удаются. Причина не технологическая — всё-таки по сравнению с тем периодом технологии ушли далеко вперёд. Дело в другом: людям, оболваненным двузначной логикой, войти в трехзначную логику не дано. По традиции считается, что та логика, которую мы сегодня исповедуем, — аристотелевская логика. Это совершенно неверно. Дело в том, что аристотелевская логика трёхзначная. Естественно, что трехзначная логика в двузначную вписаться не может. Конечно, можно симулировать: парами битов задать триты, но не в этом дело.

Та логика, которую сегодня называют математической, основана на нелепости. Допустил её Гильберт. В его совместной с Аккерманом книге «Основы теоретической логики» сказано так: «Мы отклоняемся от Аристотеля в истолковании суждения «Все А суть В». По Аристотелю, это суждение может быть истинным, то есть выполняется только лишь в случае, когда существуют какие-то А. Мы считаем это нецелесообразным». Что в результате получилось? В результате получилось то, что выполняется «Все А суть В» и в то же время не выполняется «Некоторые А суть В». Это нелепость! Вместо аристотелевского следования, которое во всех естественных языках выражается словами «Все А суть В», — и Аристотель очень точно это в своей системе воспроизвёл, — они подсунули т. н. материальную импликацию. Дело в том, что суждение «Все А суть В» у Аристотеля трёхзначно, в двузначной логике оно не выразимо. В результате возникли т. н. парадоксы материальной импликации, с которыми вот уже сто лет как логики пытаются справиться.

В 1918 г. Кэрролл предложил строгую импликацию, потом Аккерман разработал исчисление сильной импликации, была предложена релевантная импликация, и, тем не менее, логика остается без естественного содержательного следования. То есть то, что называется следованием логике, не соответствует тому, как мы это понимаем. Обычно говорят: не соответствует нашей интуиции. Но это очень мягко сказано. На самом деле оно не соответствует не интуиции, а тому, как вещи связаны между собой в том мире, в котором мы живём.

Аристотель не признавал закона исключённого третьего. Даже речи о нем не было. Гильберт считал, что аристотелевское понимание суждения «Все А суть В» не нужно принимать, потому что это неприемлемо с точки зрения математических применений. А абсурд приемлем? Вся история говорит о том, что этот абсурд существует.

Вот почему столько раз тщетно логику пытались ввести в школы? Казалось бы, ведь числовую алгебру уже даже в начальной школе осваивают, а булеву алгебру освоить не могут. Дело в том, что двузначная логика противоестественна. Вместо того чтобы изучение логики развивало интеллект человека, оно его подавляет. У нас в МГУ на философском факультете, да и на нашем факультете, изучают математическую логику, и что вы думаете — люди от этого становятся умнее? Они вызубривают доказательства теорем, сдают экзамены и всё…

Если мы хотим обрести нормальное мышление, мы должны уйти из двузначного мира и освоить трёхзначную логику в том виде, как ее создал Аристотель. Не совсем, конечно, так. Не нужны его фигуры. Всё это сегодня с помощью алгебры можно будет изящно изложить и легко воспринимать. Но важно понимать, что, кроме ДА и НЕТ, есть ещё и НЕ-ДА и НЕ-НЕТ.

Сейчас двузначную логику в школу ввести удалось под названием «информатика». Я должен сказать, что после этого школа уже не будет воспитывать таких людей, как наши учёные прошлого века. Почему в то время было так много творческих учёных? Где-то в 1936 году в образовании был примерно такой же бедлам, как наступил сейчас в России. Потом, по-видимому, сам Сталин обратил на это внимание. Кстати, Сталин был поразительно трудолюбивым в плане обучения человеком. Сохранилось его письмо к жене, в котором он, находясь на отдыхе, просит её прислать ему учебник по электротехнике. Он понимал, что всё нужно знать «в натуре», а не в виде каких-то теоретических схем. Тогда в школу были возвращены учебники Кисёлева по алгебре и геометрии. Киселёвские учебники — это евклидова математика. А Евклид — это математик с философией Аристотеля, и, судя по всему, он Аристотеля понимал верно.

Если мы не хотим в школах воспитывать людей с рефлексами бюрократов и формалистов, то должны заменить двузначную логику трехзначной диалектической логикой Аристотеля»⁶⁸.

1.5. О системе «человек – общество – природа»

Сохранение и развитие феномена Жизни на планете Земля - сверхвызов ХХI века. Быть или не быть Жизни на планете Земля? Да, сегодня, сейчас вопрос стоит именно так – в шекспировской постановке. Сохранится ли на нашей планете уникальный, ещё не до конца осознанный феномен жизни, бесценный дар свыше? Сохраним ли мы, ныне живущие, для своих потомков непостижимую в своей красоте Землю? Исполним ли мы завет Творца – «плодитесь, и размножайтесь и украшайте сей сад»?

Жизнь существует за счёт постоянного притока из окружающей среды энергии, вещества и информации⁶⁹.

Вектор развития состоит в том, что на смену торговому строю, всей старой рыночной парадигмы идёт метаэкономика, ориентирующаяся на коэволюцию (соразвитие) биосферы, техносферы и социосферы (или же системы «человек – общество – природная среда»). Русский философ-космист Н. Фёдоров - автор тезиса, окрылившего В. Вернадского: «Природа в нас начинает не только сознавать себя, но и управлять собой».

Суть системы «человек – общество - природная среда» заключается в сохранении и развитии феномена Жизни на планете Земля за счёт обмена потоками энергии с Космосом, соответствующей социальной самоорганизации, гарантирующей ресурсы жизнеобеспечения для всех за счёт применения открытий законов природы.

При этом сама жизнь только и возможна во времени-пространстве. Биологическое время-пространство является полным или целостным по своим качествам. Оно базовое, фоновое, единственное (В.И. Вернадский). Все остальные времена-пространства производные и эфемерные. Биологическое время-пространство продуцируется системой «человек – общество - природная среда» с высшим уровнем сложности или наименьшей энтропией.

В чём ошибся марксизм? Марксизм исходил из представления о неисчерпаемости Природы. Взяв у Карно идею цикла тепловой машины и построив свою теорию циклов воспроизводства, Маркс, как и Карно, не включил в свою модель топку и трубу - ту часть политэкономической «машины», где сжигается топливо и образуется дым и копоть. Тогда это не требовалось. Но сейчас без этой части модель непригодна. Нужно было сделать новый шаг, освоить Вернадского и Чаянова. Зародившаяся в XVIII веке вера в свободный рынок и в капитализм хороша при неограниченном количестве ресурсов и неограниченной площади земной суши: для деятелей тех времён это практически так и было⁷⁰.

В письме Й. Блоху от 21-22 сентября 1890 г. Ф. Энгельс писал: «Согласно материалистическому пониманию истории в историческом процессе определяющим моментом в конечном счёте является производство и воспроизводство действительной жизни. Ни я, ни Маркс большего никогда не утверждали. Если же кто-нибудь искажает это положение в том смысле, что экономический момент является будто единственно определяющим моментом, то он превращает это утверждение в ничего не говорящую, абстрактную, бессмысленную фразу»⁷¹.

Ошибка К. Маркса берёт начало от А. Смита, утверждавшего, что любой труд — продуктивен, и Д. Рикардо, автора теории трудовой стоимости. К. Маркс абсолютизировал труд, провозгласил его «общественной субстанцией», выстроил на этом многотомную теорию добавочной стоимости, известную как «Капитал»⁷².

Человечество живёт за счёт солнечной энергии. Не понимать этого в эпоху, когда существует учение Вернадского и Тимирязева, может только необразованный человек. К. Маркс этого мог не понимать, т. к. не существовало учения о фотосинтезе, а, следовательно, не была осмыслена роль солнечной энергии в жизни человечества. Сейчас поняли, что только приток солнечной энергии на земной шар, усвоение которой посредством фотосинтеза происходит в растениях, и есть первооснова жизни.

Усвоенная растениями, эта энергия становится продуктами питания, затем движется артериями общества, потребляется людьми и является, собственно, настоящей стоимостью. Следовательно, начинать нужно не с труда, а с той энергии, которая обеспечивает сам труд! Мы в земной жизни являемся трансформаторами солнечной энергии. Так об этом говорил Вернадский, так это видел Подолинский, так это понимал Тимирязев.

Сложно сказать, рассчитывал ли К. Маркс на воплощение своей теории, ведь под конец жизни он фактически отрекся от неё, о чём свидетельствуют последние строки четвертого тома «Капитала»: «Основой абсолютной добавочной стоимости — то есть реальным условием ее существования — является естественное плодородие земли (подчеркивание К. Маркса), природы, в то время как относительная добавочная стоимость основана на развитии общественных производственных сил»⁷³.

О ноосферном мировоззрении. В. Вернадский ввёл в анализ связей системы «человек – общество – природа» новое критериальное измерение: «человечество как единое целое». В центре системы ноосферного мировоззрения, которая призвана обеспечить социально эффективное освоение мира, находится уже не просто человек с абстрактной гуманистической системой ценностей, которая, как беспристрастно показывают факты, сплошь и рядом используется для его унижения и закабаления, а человечество с конкретной системой насущных материальных практических потребностей и интересов выживания настоящего и будущих поколений.

Понятие «биосферы» как совокупности живого вещества на поверхности планеты в нижней части атмосферы, гидросфере и верхней части атмосферы, было введено в научный оборот Э. Зюссом, австрийским учёным-геологом в 1875 г. Именно в этом значении оно активно использовалось В.И. Вернадским в курсе лекций по геохимии, прочитанных в Сорбонне в 1922-1923 гг. Но понятие «ноосферы», в котором человечество рассматривается не только как часть земной биомассы, но и как решающий фактор её изменения, и более того, Земли в целом, посредством сознательного, разумного изменения окружающей природы и, тем самым, условий своего существования, могло появиться только в XX веке, когда техногенные эффекты воздействия человека на природу возросли и качественно изменились.

В. Вернадский подчеркивал, что «ноосфера есть новое геологическое явление на нашей планете. В ней впервые человек становится крупнейшей геологической силой. Он может и должен перестраивать своим трудом и мыслью область своей жизни, перестраивать коренным образом по сравнению с тем, что было раньше. Перед ним открываются всё более и более широкие творческие возможности».

Деятельностный подход у В. Вернадского выливается в формулу: «Наука есть проявление действия в человеческом обществе совокупности человеческой мысли». Основной геологической силой, которая создаёт ноосферу, является рост научного знания. Именно с ним связан «социально-политический идейный переворот», который «ярко выявился в XX столетии в основной своей части благодаря научной работе, благодаря научному определению и выяснению социальных задач человечества и форм его организации».

В. Вернадский писал: «Мы только начинаем сознавать непреодолимую мощь свободной научной мысли, величайшей творческой силы Homo sapiens, человеческой свободной личности, величайшего нам известного проявления её космической силы, царство которой впереди»⁷⁴.

Человеческий индивид, независимо от расы или национальности, в отличие от животного, обладает способностью создавать и развивать ноосферу своим творческим трудом в такой модели общества, в которой, как пишет видный американский политический деятель Л. Ларуш, «каждый индивид поощряется к сознательному участию в создании и воспроизведении актов открытия универсальных принципов, являющихся средством прогресса человечества в его саморазвитии. К числу таких относится принцип всеобщего благосостояния, производный от понятия «справедливость» («агапе», общее благо); принцип посвящения себя потомству; принцип подлинного национального суверенитета. Отметим, что Декларация независимости США (1776 г.), составленная под руководством Б. Франклина, содержала концепцию Г. Лейбница о «жизни, свободе и стремлении к счастью». Её противоположность – близкая рабовладельцам формула Дж. Локка «жизнь, свобода и собственность»⁷⁵. Итак, на примере Соединённых Штатов видно, что из трёх понятий, отражавших смысл представлений о достойной жизни, только одно, грубо говоря, «развело» начавшуюся формироваться в конце XVIII в. американскую нацию. Это понятие – «собственность». Следует особо подчеркнуть, что в преамбуле Конституции США, разработанной Г. Лейбницем, три принципа: подлинного национального суверенитета, всеобщего благосостояния, ответственности перед будущими поколениями – основаны на естественном праве.

Сегодня человечество остро нуждается в основах, «инвариантах» своего дальнейшего развития. Как «нащупать» эти инварианты? Ведь если наши знания об универсуме постоянно увеличиваются, то этого нельзя сказать о бытие, которое есть то, что требует понимания⁷⁸.

Бытие не является частью универсума. Его содержание по мере роста нашего знания не становится чем-то более понятным. Онтологическое мышление не сводится только к знаниям или только к вере. К истинам, полученным с помощью онтологического мышления, можно только приобщиться. Следует, наверное, говорить об осенённости бытиём, которое может создать порядок жизни (вот где, возможно, ключ решения соотношения категорий «энтропия-негэнтропия»), принципиально отличающийся от современных реалий, иных измерений нашего опыта, характеризующихся постоянной связью человека с биосферой, потом с ноосферой. Подобная связь обеспечивается существованием в природе связанных энергий, информации, духовности, формирующих ячейку нообиогеосферы, которая может считаться ячейкой природной системы координат⁷⁹.

В настоящее время много говорится об эпистемологическом плюрализме или об эпистемологическом хаосе, предполагающем, что одним и тем же проблемам могут соответствовать различные теории, концепции, имеющие равные права на существование. Гносеологический плюрализм предполагает существование равноправных истин по одному и тому же вопросу. Как разрешить этот парадокс? Возможно, следующим образом: связанные части энергии, информации, духовности определённого участка ноогеобиосферы обеспечивают её инварианты, свободные – соответствуют плюралистическим тенденциям.

Выделяют три уровня ноогеобиосферы: ноосферная личность, нообиоценоз (мезоуровень), ноосфера (макроуровень). Все эти элементы самоподобны друг другу, и между ними существует глубокая взаимосвязь. Три подсистемы ноогеобиосферы: трансцедентная, инструментальная, виртуальная.

Нообиогеоценоз – элементарная эволюционирующая структурная единица ноосферы. Биогеоценоз – однородный участок земной поверхности с определённым составом живых и косных компонентов, объединённых обменом вещества и энергии в единый природный комплекс. Совокупность биогеоценозов образует биосферу.

О. Бессонова считает, что к «глобальным сферам» относятся следующие:

биосфера – экологическая система земного шара, представляющая собой единый природный комплекс, образованный живыми организмами и средой их обитания, связанных между собой обменом веществ и распределением энергетического потока;

этносфера – общность людей, объединённых языком, культурой и самосознанием, совместно проживающая в определённом территориальном ландшафте и сформировавшая неповторимый стереотип поведения и субъективную приверженность своему сообществу; способность национальной общности к активному саморазвитию, своевременному и  адекватному  ответу  на  множественные вызовы внешней среды составляет человеческий потенциал этноса;

техносфера – совокупность материальных продуктов, удовлетворяющих сложившийся тип общественного потребления, созданных из природных веществ трудом человека для защиты от факторов природной среды. Основу техносферы составляет технологический уклад,  в рамках которого осуществляется производственный цикл на базе исторически сформированных орудий труда, техники, профессионального мастерства и трудовой этики;

ноосфера  («ноо» в переводе с греч. –  разум) – сфера «мирового разума» и общественного сверхсознания, аккумулирующего творческую энергию, сопровождающуюся пассионарными выбросами, насыщающее образами и архетипами коллективное бессознательное; в рамках ноосферы осуществляется духовный поиск и интеллектуальное развитие  человечества, формирующее научные и религиозные картины мира.

По мнению О. Бессоновой, к неизменным чертам локальной цивилиза­ционной матрицы России относятся многонацио­нальность, обширная территория, низкая плотность населения, суровый и разнообразный климат, низкая урожайность, обильные полезные иско­паемые и природные богатства, опасность внешних врагов.

Качественные преобразования всех сфер производственной техники. Освоение нетрадиционных источников энергии. Материалы с заданными свойствами. Волоконно-оптические линии связи, космическая, факсимильная, сотовая связь. Вместе с тем, эффективность «второй НТР» и основанного на ней пятого технологического уклада оказалась ниже, чем на предыдущем этапе научно-технического прогресса.

По мнению специалистов, нанотехнологии, биотехнологии и «когнитивные» технологии вместе с информационно-коммуникационными технологиями составляют основу грядущих технологических прорывов – т. н. платформу «конвергентных технологий», способную в корне изменить материальную основу быта, бизнеса, мобильность людей и информационную среду⁸¹.

Темпы научно-технического прогресса стали зависеть от использования искусственно созданных объектов нанометровых размеров (1 нанометр (нм) равен одной миллиардной доле метра или, что то же самое, одной миллионной доле миллиметра). Созданные на их основе вещества называют наноматериалами, а способы их производства и применения - нанотехнологиями⁸². Н.Н. Сибельдин говорит: «Нанотехнологии — удобный собирательный образ. На самом деле это десятки (если не сотни) зачастую никак не связанных между собой технологий. Нанотехнологии и их «продукты» исследуются, разрабатываются и используются в самых разных областях науки, техники, народного хозяйства в целом»⁸³.

Сегодня наблюдается наложение целого ряда волн технологий. В частности, можно выделить идущую с 1980-х годов волну информационных и коммуникационных технологий, последовавшую за ней биотехнологическую революцию, недавно начавшуюся революцию в области нанотехнологий. Кроме того, в последнее десятилетие бурно развиваются когнитивные науки.

Особенно интересным и значимым представляется взаимовлияние именно информационных технологий, биотехнологий, нанотехнологий и когнитивных наук. Это явление замечено недавно. Оно получило название NBIC-конвергенции (по первым буквам областей: N -нано; B -био; I -инфо; C -когно).

Термин «NBIC-конвергенция» введён Михаилом Роко и Уильямом Бейнбриджем в отчёте «Converging Technologies for Improving Human Performance», подготовленном в 2002 г. во Всемирном центре оценки технологий (WTEC)⁸⁴. Это монументальный труд около полутысячи учёных, в котором показаны эффекты взаимоусиления конкретных технологий и открывающиеся перспективы.

Авторы утверждают, что NBIC-конвергенция имеет не только огромное научное и технологическое значение. Технологические возможности, раскрывающиеся в ходе NBIC -конвергенции, неизбежно приведут к серьёзным культурным, философским и социальным потрясениям. В частности, это касается пересмотра традиционных представлений о таких фундаментальных понятиях, как жизнь, разум, человек, природа.

Развитие NBIC -технологий может стать началом нового этапа эволюции человека – этапа направленной осознанной эволюции. В этом проявляется, как пишут авторы, «трансгуманистический» характер NBIC-конвергенции. Обычный эволюционный процесс, основанный на механизмах естественного отбора, направляется лишь локальными оптимумами. Искусственный отбор, осуществляемый человеком, направлен на формирование и закрепление желаемых признаков. На смену длительному и постепенному процессу накопления благоприятных изменений идёт инженерный процесс постановки целостных задач и их планомерного решения.

Первые практические методы и результаты направленной эволюции: появление генномодифицированных растений и животных, ранняя диагностика синдромома Дауна и пр. По мере расширения возможностей будут появляться и новые результаты. От генетически модифицированных, растений и животных к молекулярным машинам на основе вирусов. Затем к искусственно созданным биологическим системам для выполнения производственных, медицинских и иных функций к возвышению животных, созданию сложных химерных и искусственных организмов .

Конечный этап развития данного направления описать в имеющихся терминах невозможно. Причина: традиционные термины, категории и образы формировались человеческой культурой в условиях ограниченных материальных, технических и интеллектуальных ресурсов.

Авторы одной из статей, раскрывающих суть NBIC-конвергенции, ссылаются на слова «классика русского космизма К.Э. Циолковского: «Чем далее подвигается человек по пути прогресса, тем более естественное заменяется искусственным»⁸⁵.

Оптимистические ожидания омрачаются догадками о непредвиденных отрицательных последствиях и рисках от внедрения новых технологий. Пишут о появлении особой «наноэтики»  как о новом подразделе прикладной этики. С 2007 г. издаётся журнал «Наноэтика. Этика для технологий, которые конвергируются на наноуровне»⁸⁶.

Научный мир раскололся на два лагеря: с одной стороны, те, кто безоговорочно принимает идеи «Машин созидания» главного нановизионера Эрика Дрекслера⁸⁷, связывая с этим термином, в основном, технологии молекулярной самосборки наномашин и саморепликанты, а с другой - более прагматичные специалисты, ставящие более узкие задачи исследования свойств наночастиц и создания на их основе новых материалов и устройств с помощью манипуляции материей на наноуровне.  Отсюда вытекает и два основных понимания наноэтики⁸⁸.