У истоков христианства

Двенадцать апостолов

Вот их полный список.

В «техническом» смысле слова Павел не был апос­толом; но апостолы существовали во всех ранних христианских церквах. Роль «двенадцати» в качестве гарантов сохранения иерархии в общинах средизем­номорского мира возникает в сложных перипетиях нарастающего разложения мессианской доктрины иудаистского мира, вплоть до ее превращения в уче­ние об универсальном спасении.

Это и в самом деле было важно для масс, признавав­ших свое положение в этой жизни все более нетерпимым, ничтожным, бесправным, подневольным. Вместе с проек­цией их чаяний в мир ирреального образ Иисуса, если он когда-либо имел какое-либо «историческое» содержа­ние, утрачивает всякие отчетливые контуры. Отныне он искупитель, который обеспечит верующим спасение, и не только сыновьям Израиля, но и всем, без различия роди­ны, «иудеям и грекам», как скажет апостол Павел. {83}

ГЛАВА 3

ВОЗНИКНОВЕНИЕ

ПЕРВЫХ ХРИСТИАНСКИХ ОБЩИН

СРЕДИЗЕМНОМОРСКОГО МИРА

В одном из самых оригинальных исследований Фридриха Энгельса, опубликованном в 1894 г., за год до его смерти, в теоретическом журна­ле немецких социалистов «Нойе Цайт», самые ранние христианские общины, о которых пи­шет Э. Ренан, сравниваются с местными секци­ями I Интернационала в первые годы его существования. В самом деле, их сближает народное окружение бедняков и бесправных, и сходная структура, выделенная из сово­купности общества, тот же порыв новообращенных, при незначительных организационных возможностях, в одно и то же время передовые и наивные формы взаимопомощи и солидарности в противопоставлении привилегированному, и эгоистичному миру.

Сравнение по-своему несомненно справедливое.

Оно может послужить лучшему пониманию атмосферы, царившей внутри общин, которые образовались вне Пале­стины, в землях, где с давних времен экономический и ре­лигиозный кризисы способствовали появлению бродячих прорицателей, сообществ посвященных с разнообразными обрядами и мифами, которые отвечали чаяниям людей, не видевших выхода на земле, сообществ неоднородного национального происхождения, смешанного социального состава.

Вышедшие из Палестины мессианские группы, которых теперь стало модно именовать иудео-христианами, соот­ветствуют именно этой модели. Открытие еврейского центра инакомыслящих в Иудейской пустыне, на берегах Мертвого моря, проливает свет на их идеологию и орга­низационные формы.

В Палестине разделение между свободными и рабами было гораздо менее четко выраженным. Границы между классами были беспощадно жесткими главным образом в восточных районах Средиземноморья, простиравшихся от {84} Малой Азии до Сирии, Фракии, Македонии, Северной Греции, Египта и включавших также часть относительно плодородных и цветущих зон Северной Африки, колони­зированных богатыми фамилиями римских патрициев. Христианская проповедь с самого начала нашла в этих районах свою основную массовую базу.

Упадок сельского хозяйства на Западе, усугубленный тяжкими и кровавыми грабежами во время гражданских войн, происходивших до утверждения принципата Авгу­ста, вверг в кризис также и систему латифундий с их уста­ревшими методами производства. В Италии, Сицилии, Южной Галлии, Испании концентрация рабов была низ­кой, рабы были распределены преимущественно по наи­более богатым поместьям римской аристократии, италий­ской и провинциальной. Наметился новый тип крестьян­ства, по видимости свободного, но обедневшего, которое одолевали покинувшие свои владения землевладельцы и целая свора продажных чиновников. Христианство придет туда с некоторым опозданием.

В I и II вв. н. э. различия между населением города и деревни становились все более заметными. Противоре­чия между разными категориями городских тружеников и крестьянами, углубившиеся в результате взлета цен на продукты сельского хозяйства, были на руку господст­вующим слоям. Труд свободных презирался. Желанное освобождение, по меньшей мере на земле, казалось все бо­лее трудным делом; сама надежда на внеземное счастье была неравной для разных категорий людей: бывших сво­бодных, крестьян-бедняков, городских рабов или рабов в старых латифундиях.

После великого страха, вызванного восстанием рабов во II и I вв. до н. э., имперские власти уделяли особое внимание укреплению железных законов, ограждавших права господ, облегчавших процесс снабжения Рима де­шевыми рабочими руками рабов, доставленных из недав­но покоренных зон, особенно из Малой Азии, где опу­стошались богатые районы, когда-то цветущие, а теперь обреченные на нарастающее обнищание.

Перечень товаров, которые Рим до разрушения пожа­ром в изобилии вывозил с Востока,— золото, серебро, дра­гоценные камни, слоновую кость, пурпур и шелка, желе­зо и мрамор, масло, вино, зерно и первосортную муку — дает образное представление о характере господствующих торговых сношений между столицей и Малой Азией. Но {85} важнейшее место в них занимала купля-продажа «тел и душ человеческих», то есть рабов, и Апокалипсис указы­вает на это (Откров., 18 : 13).

ПЕРВЫЕ ЦЕРКВИ В МАЛОЙ АЗИИ

Его страницы дышат яростной ненавистью к римля­нам, к их союзникам, к развращенным и беспощадным правящим классам. Столица империи уподоблена в нем историческому врагу еврейского народа — «Вавилонии», которая много веков назад уничтожила независимость и поставила под угрозу его религиозную целостность. Ке­сари тоже чудовищные воплощения сатанинской «бестии». Воспоминание о великом пожаре, который опустошил в 64 г. н. э. значительную часть самых элегантных и ари­стократических кварталов Рима, жило в экзальтирован­ном сознании как проявление божественного гнева, как знак неминуемого конца света и начала в совсем близком будущем тысячелетней эры справедливости, равенства и главенства «святых», то есть избранных, отождествленных с сыновьями Израиля. По словам автора Апокалипсиса, убитые праведники возмущенно требуют отмщения. «И возопили они громким го-