В. П. Макаренко бюрократия и сталинизм Ростов-на-Дону Издательство Ростовского университета 1989 m 15

«Кремлевский горец»: путь к власти

В отличие от других большевистских вождей будущий диктатор Советского Союза вы­шел не из пролетариата, а из народа. Иосиф Виссарионович Джугашвили родился 9(21) декабря 1879 г. в грузинском местечке Гори. Его отец был сапожником и пьяницей, мать — неграмотной. Спустя некоторое время после рождения Сталина семья переехала в Тифлис. Вскоре отец умер.

После окончания приходской школы юный Джугашвили поступил в православную духовную семинарию — единствен­ное учебное заведение, в котором человек подобного социаль­ного происхождения мог продолжить образование. Она кова­ла кадры попов. Подобно другим духовным учреждениям, была органом русификации Грузии и очагом интеллектуаль­ного и политического брожения. Социалистические идеи пропагандировались ссыльными из России, националистиче­ские — местной интеллигенцией. В такой атмосфере рос бу­дущий вождь.

137
После исключения из семинарии Сталин начинает зани­маться революционной деятельностью. Участвует в зачаточ­ных формах социалистического движения. Российская со­циал-демократическая партия в то время еще не существо­вала, хотя формально в 1898 г. на I съезде в Минске поста­новили ее создать. В течение нескольких месяцев 1899— 1900 гг. Сталин работает в геофизической обсерватории, но вскоре бросает всякую систематическую трудовую деятель­ность. Целиком посвящает себя политике. Публикует статьи в нелегальной газете грузинских социалистов «Брдзола». Занимается пропагандой среди рабочих. В ноябре 1901 г. становится членом Тифлисского комитета РСДРП. В марте 1902 г. организует рабочую демонстрацию в Батуми. Подвер­гается аресту и ссылке в Сибирь. После побега в 1904 г. Сталин опять возвращается на Кавказ и переходит на неле­гальное положение. Живет по фальшивым документам.

В 1903 г. состоялся II съезд РСДРП, на котором партия раскололась на большевиков и меньшевиков. Сталин выска­зывается в поддержку большевиков. И пишет в этом духе статьи, листовки и прокламации. Но в Грузии в то время меньшевики под руководством Н. Жордания занимали гос­подствующее положение в партии. В 1905—1907 гг. Сталин занимается революционной деятельностью в Баку и стано­вится политическим деятелем общекавказского ранга.

В это же время будущий вождь выходит на арену все­российской политики РСДРП. Участвует в конференции в г. Таммерфорсе, а затем в Объединительном съезде в Сток­гольме. В Таммерфорсе впервые встречается с Лениным и с тех пор называет себя верным ленинцем. В Стокгольме по всем вопросам поддерживает позицию Ленина. За исклю­чением аграрного. Сталин считает, что партия должна при­нять лозунг раздела земли между крестьянами, тогда как Ленин выдвигает программу "ее национализации.

Политическое творчество Сталина этого периода не со­держит ничего нового, оригинального и достойного упомина­ния. Он пишет популярные пропагандистские статьи, повто­ряющие тезисы Ленина на каждом данном этапе. Основное место в этих статьях занимает критика меньшевиков, каде­тов, ликвидаторов, отзовистов, анархистов и т. п. Первую большую работу «Анархизм или социализм» Сталин напи­сал в 1906 г. Это — примитивная попытка изложить социал-демократическое мировоззрение вместе с его философскими основами.

Известно также, что в 1906—1907 гг. Сталин был одним из организаторов так называемых «экспроприации» — обычных грабежей, которые совершались для пополнения партийной кассы. Они были запрещены на V съезде РСДРП. Но продолжались еще некоторое время, пока не грянул скан­дал, в результате которого большевики постановили отка­заться от политических грабежей.

Время между 1908 г. и Февральской революцией Сталин провел в тюрьмах, ссылках и побегах. В этот период он ста­новится опытным, упорным, настойчивым и неутомимым ре­волюционером. В годы разброда и шатаний после революции 1905—1907 гг. ведет работу по сохранению остатков Кавказ­ской организации РСДРП. Подобно другим политическим деятелям, работавшим в России, не слишком интересуется теоретическими спорами, которые были типичны для членов партии, находящихся в эмиграции.

Неудивительно, что в это время Сталин скептически относился к работе Ленина «Материализм и эмпириокрити­цизм». Однако это не помешало ему впоследствии квалифи­цировать данное произведение как высшее достижение в истории философской мысли.

В годы глубокого партийного кризиса (1909—1910) вслед за Лениным он выступает за единство с меньшевиками. Но в январе 1912 г., на Пражской конференции, раскол с ними оформился окончательно. Сталин в это время был в Вологде в ссылке. По предложению Ленина его кооптировали в состав ЦК партии. Так Сталин появился на всероссийской поли­тической сцене.

После бегства из ссылки, ареста и нового побега Ста­лин в ноябре 1912 г. выехал на несколько дней за гра­ницу. Он провел их в Кракове, где находился Ленин. После возвращения в Россию Сталин опять выезжает за ру­беж, на этот раз в Вену. Здесь он пробыл полтора месяца и, по совету Ленина, написал статью «Марксизм и нацио­нальный вопрос», которую опубликовал журнал «Просве­щение» в 1913 г. Она стала первым и одним из главных по­водов прославления Сталина как теоретика.

Статья не содержит ничего нового по сравнению с взгля­дами Ленина, кроме определения нации как общности, свя­занной единством языка, территории, экономики и культу­ры. Такое определение автоматически исключает из числа наций швейцарцев и евреев. Главная цель статьи — поле­мика с австро-марксистами и Бундом. Бухарин в это время тоже был в Вене и помогал Сталину в подборе цитат из со­чинений критикуемых авторов, так как Сталин знал только грузинский и русский языки.

Австро-марксисты выдвигали лозунг культурно-нацио­нальной автономии на принципах индивидуального самооп­ределения. Сталин высказывается за самоопределение наций вплоть до государственного отделения по территориальному признаку. Однако подчеркивает, что, признавая это право

139
за каждой нацией, социал-демократия не собирается поддер­живать любое сепаратистское движение. Партия ставит на­циональный вопрос в зависимость от актуальных интере­сов пролетариата. А сепаратизм нередко бывает реакцион­ным лозунгом и обслуживает интересы буржуазии.

Сталин рассматривает также национальный вопрос с точ­ки зрения перспектив буржуазной революции. Подобно всем остальным социалистам (кроме Троцкого и Парвуса) предпо­лагает, что Россия находится в преддверии буржуазно-де­мократической революции, которая станет началом длитель­ного периода буржуазной республики. Но в этой революции пролетариат должен играть ведущую роль, а не быть просто придатком буржуазии и обслуживать ее интересы.

Данная статья была последним публичным выступле­нием Сталина до Февральской революции. После возвраще­ния в Россию он был арестован и приговорен к четырем годам ссылки. Провел их в Сибири. В Петрограде появился в марте 1917 г. До приезда Ленина из эмиграции фактиче­ски руководил партийной организацией Петрограда. Вместе с Каменевым редактировал «Правду». И занимал более со­глашательскую позицию в отношении Временного правитель­ства и меньшевиков, нежели Ленин. В таком духе и редак­тировал его статьи, что вызвало резкую критику Ленина.

После его возвращения из эмиграции и публикации «Ап­рельских тезисов» Сталин, не без колебаний, признает ленин­ский курс на социалистическую революцию и передачу всей власти Советам. Статьи Сталина первых недель после Фев­раля еще повторяют лозунги буржуазной революции: мир, конфискация помещичьих земель, давление на Временное правительство, а не свержение. И лишь после июльских собы­тий 1917 г. он начинает говорить о власти пролетариата и беднейшего крестьянства. Лозунг «Вся власть Советам» в это время был снят, так как они находились в руках меньше­виков и эсеров.

Сталин не принимал непосредственного участия в осу­ществлении вооруженного восстания. Но после революции, вместе с Лениным, Троцким, Каменевым, Зиновьевым, Сверд­ловым и Луначарским, стал членом первого советского пра­вительства. Получил пост народного комиссара по националь­ным делам. Во время партийного кризиса, связанного с Брест­ским миром, Сталин поддерживает позицию Ленина. Вы­ступает против левых коммунистов, провозгласивших ло­зунг революционной войны с Германией. По его мнению, мировая революция вот-вот наступит. И потому территори­альные уступки Германии — временный, вынужденный, так­тический шаг.

Будучи наркомом по национальным делам, Сталин дока­зывает, что самоопределение наций надо «понимать диалек­тически». В чем же состоит такая диалектика?

На III съезде Советов в начале 1918 г. Сталин говорит,

140
что самоопределение наций в строгом смысле относится толь­ко к трудящимся массам, а не к буржуазии. Поэтому оно должно быть подчинено борьбе за социализм. В статьях этого же периода он пишет, что отрыв от России Польши, Финляндии и других прибалтийских государств — контрре­волюционное действие. И соответствует интересам империа­листов, поскольку данные страны образуют барьер между революционной Россией и революционным Западом. Тогда как борьба за отрыв Индии, Марокко, Египта от Англии и Франции прогрессивна, ибо ослабляет капитализм.

Иными словами, пока власть принадлежит буржуазии,— сепаратизм прогрессивен, так как ослабляет ее господство. С момента взятия власти в руки пролетариата националь­ный сепаратизм автоматически меняет свое содержание: ста­новится угрозой для пролетарского государства, мировой ре­волюции, социализма и т. д. В этом и состоит диалектика.

Нетрудно понять, что такое толкование диалектики свя­зывает ее с фактом обладания властью. Власть, а не анализ действительности в целостности ее противоречий, приобре­тает ранг главного критерия истины. Тем самым предпола­гается, что с момента перехода власти в руки пролетариата все национальные проблемы разрешены. В соответствии с такой политической логикой социализм не связан ни с каким национальным угнетением. И потому, например, оккупация Грузии, которой руководил Сталин, автоматически превра­щается в освобождение. Диалектика сводится к обычной политической софистике, прагматизму и оппортунизму. Ею нужно пользоваться там и тогда, где и когда это выгодно для партии (особенно ее руководящих структур), а не наобо­рот. За спиной такой «диалектики» стоит элементарная апо­логетика.

Однако в условиях гражданской войны лозунг самоопре­деления наций сыграл положительную роль. Белогвардей­ские генералы не скрывали, что они стремятся к реставра­ции единой и неделимой России, господствующей над всеми нациями, которые входили в состав империи до революции.

В гражданской войрш Сталин сыграл значительную роль, хотя слава Троцкого была больше. В это время начал за­рождаться конфликт между двумя вождями. Его основа — обычная зависть и препирательства о заслугах или вине. Спор шел, к примеру, о том, кто был главным вдохновите­лем и организатором победы под Царицыном или — кто ви­новат за поражение под Варшавой.

Но несмотря на обоюдную зависть, между вождями не было различий в понимании диалектики, теории и практи­ки, целей и средств политической борьбы, исторического процесса и т. п.

Так, в 1920 г. Троцкий написал брошюру «Терроризм и коммунизм», в которой представил свою версию диктатуры пролетариата. Она тем более заслуживает внимания, ибо на-

141
писана тогда, когда автор находился у власти. Логика Троц­кого проста и последовательна.

Демократия есть политическая ложь. Вопросы классовой борьбы не решаются голосованием, а только насилием. В ре­волюционную эпоху надо бороться за власть, а не ожидать согласия большинства. Отвергать террор — значит отвергать социализм. Кто стремится к нему — не должен отбрасывать терроризм. Поэтому цель оправдывает средства. Парламен­тарные системы изжили себя и выражают интересы мелкой буржуазии. В эпоху революции лишь интересы основных классов — пролетариата и буржуазии — имеют политическое значение. Разгон Учредительного собрания и расстрелы за­ложников исторически оправданы: на войне как на войне.

Свобода печати, если она помогает классовому врагу, должна быть отброшена. То же самое относится к равенству, праву и гражданским свободам, поскольку они являются насквозь лживой метафизикой. Нет смысла рассуждать о том, что такое истина и кто прав. Речь идет не о литератур­ной дискуссии, а о революционной борьбе. Коммунисты ни­когда не должны утруждать себя такими вопросами, как права человека или священный характер человеческой жиз­ни. Это — разновидность интеллектуального вегетарианства. Парижская коммуна погибла из-за колебаний, вытекающих из сентиментального гуманизма. При диктатуре пролета­риата партия должна быть верховной инстанцией, обладаю­щей последним словом по всем ключевым вопросам.

В этой же брошюре Троцкий обсуждает вопрос о соотно­шении интересов партии и исторического развития. Есть ли гарантия, что лишь большевики выражают интересы исто­рии? Есть! — отвечает один из вождей революции. Если со­циальные антагонизмы приобрели открытый характер, а по­литическая борьба превратилась в гражданскую войну,— правящая партия должна обладать силой для осуществле­ния своей линии. Носке в Германии подавляет коммунистов, однако они возникают снова и снова. Большевики в России ликвидировали меньшевиков и эсеров — и они исчезли. В этом и состоит решающий критерий исторической правоты.

Такая политическая логика — яркий пример сходства троцкизма со сталинизмом. Оказывается, что историческая правота любого политического движения, государства, пар­тии и ее вождей сводится к тому, насколько успешно они применяют насилие. Если принять данную логику, то полу­чается, что Носке не подавил коммунистов Германии, зато это удалось Гитлеру. Следовательно, Гитлер выражал инте­ресы истории. Ленину не удалось ликвидировать троцкис­тов, а Сталину удалось. Следовательно, он, в отличие от Ле­нина и Троцкого, представлял интересы исторического про­гресса... И чем больше применяется насилие — тем больше историческая правота. В этом отношении Сталин и Троц­кий — классические примеры подмены совокупного общест-

142
венного производства мозговой деятельностью отдельного педанта. Данный педантизм выражал связь бюрократиче­ского и идеологического мышления в политике партии. Оба вождя были ее носителями.

В 1919 г. Сталин назначается наркомом Рабоче-Крестьян-ской Инспекции. Она должна была предотвратить нарас­тающую бюрократизацию государства. РКИ состояла из ра­бочих и крестьян и обладала правом контроля всех направ­лений деятельности государства. Но в условиях подавления всех демократических институтов, неизбежного во время гражданской войны, аппарат Рабоче-Крестьянской Инспек­ции стал еще одним звеном возникающей бюрократической машины. Сталин его использовал для укрепления своего положения в партии и государстве. Превратил в одну из ступенек, по которым он шел к вершине власти.

Здесь нужно сделать отступление. При сталинизме вся история партии была переписана заново для прославления вождя. В ней его представляли вторым после Ленина поли­тическим вождем. С юности, детства и чуть ли не с пеле­нок. Где бы ни появился Сталин — сразу становился вож­дем, вдохновителем и организатором. И он сам так думал. В одной из анкет написал, что был исключен из семинарии за революционную деятельность. Которая состояла в том, что будущий вождь обсуждал с товарищами политически скользкие вопросы. По такой логике всякий человек, пере­сказывающий, к примеру, политически двусмысленные анекдоты, является не только политиком, но и революцио­нером. На ее горизонте маячит чисто бюрократическое ото­ждествление высоколобой фронды с обывательской сплет­ней.

По схемам просталинской историографии Иосиф Висса­рионович был верным другом и соратником Ленина с момен­та образования партии. В более ранние годы все социал-демократическое движение на Кавказе развивалось под его гениальным руководством. А затем вся партия признала Ста­лина естественным и единственным наследником Ленина. Сталин был мозгом революции, вдохновителем победы в гражданской войне и организатором Советского государ­ства. Священная политическая история, написанная Берией, устанавливала 1912 год переломным в истории большевист­ской партии и всего человечества: именно в этом году Ста­лин вошел в члены ЦК.

В то же время Троцкий и другие коммунисты, которые имели все основания ненавидеть Сталина, стремились пре­уменьшить его роль в истории партии. Представить второ­степенным аппаратчиком, не имеющим авторитета среди ком­мунистов, только благодаря случайному стечению обстоя­тельств и личной хитрости вознесшимся на вершину власти и пребывавшим там до самой смерти.

Обе версии, по меньшей мере, дискуссионны. Безусловно,

Какими же человеческими качествами обладал этот вождь? Уже до революции товарищи по партии заметили у Сталина такие черты характера, которые со временем при­обрели болезненную форму в период его единовластия. Он был груб, нелоялен, капризен, властолюбив, жесток, не тер­пел возражений и помыкал подчиненными. Данные качества целиком соответствуют бюрократическому типу личности.

Но существовал и их политический эквивалент: подозри­тельность и недоверие к людям. Эти качества в политиче­ском движении отражают отмеченную еще Марксом взаимо­связь деятельности подпольщика и шпиона при нелегаль­ном характере политической деятельности.

До тех пор, пока Сталин не ликвидировал всю ленин­скую гвардию, никто из ее членов не считал его теоретиком или мыслителем. Напротив, товарищи по партии видели в нем склонность к талмудизму и догматизму. С точки зрения теоретических способностей выше Сталина стояли не только Троцкий или Бухарин, но и вся масса партийных публи­цистов и идеологов. Всем было известно, что статьи, про­кламации и политические речи Сталина не содержат ничего нового и оригинального. И не обнаруживают никаких пре­тензий автора на новизну и оригинальность. Он был одним из рядовых партийных пропагандистов, а не марксистским теоретиком.

Однако в годы оргиастического культа вождя мельчай­ший клочок бумаги, когда-либо им подписанный, выдавался за бессмертный вклад в марксизм-ленинизм. Таким образом, приписывание Сталину ранга теоретика было следствием глубокой взаимосвязи бюрократизма и догматизма в дея­тельности партии. Его авторитет как теоретика стал элемен­том принудительного ритуала в партии и государстве, кото­рый рухнул спустя непродолжительное время после смерти Сталина.

Если бы тексты, вышедшие из-под его пера, были делом рук автора без политического положения,— они не заслу­живали бы даже упоминания в истории марксизма. Но во времена правления Сталина не было никакого иного марк­сизма, кроме того, который представлял вождь. Этот марк-

Правда, Иосиф Виссарионович обладал качествами, кото­рые партия высоко оценила еще в период его борьбы с со­перниками. Карьеру и успех Сталина в борьбе за власть нельзя объяснить только стечением обстоятельств. Он обла­дал энергией при достижении целей, которые ставил перед собой и страной. Умел отложить в сторону все другие, в том числе и теоретические, соображения при оценке важности поставленных целей. Не обольщался успехами прежде вре­мени. Умел отличать действительную власть от мнимой. Не впадал в панику, за исключением первых недель войны с Германией.

Сталин не был оратором, писал крайне плохо и скучно. Однако без риторических украшений, в отличие от Троц­кого. Умел изложить любой вопрос так, что он был понятен каждому члену партии. Бесконечное повторение одних и тех же положений, педантическая нумерация обсуждаемых во­просов,— все это придавало его стилю ясность и убедитель­ность.

Он умел разнообразить стиль своих речей и выступле­ний в зависимости от адресатов: зарубежных журналис­тов или государственных деятелей, партийных работников, колхозников или выпускников военных академий. Обладал способностью подавать себя каждый раз в новом обличье: рассудительного хозяина страны или выдающегося стратега, заботливого отца народа или непреклонного борца за дело пролетариата.

Сталин помыкал людьми, прекрасно используя их до­стоинства и недостатки. Владел нелегким (для обычного человека, связанного соображениями морали) политическим искусством: все неудачи сваливать на других, а успехи при­писывать себе. Для этого он создавал режим, культивирую­щий это искусство на всех уровнях управления и обеспе­чивающий ему единоличную власть. Но достиг он ее тяже­лым, изнурительным трудом.

Ленин ценил Сталина как верного последователя, прак­тического работника и организатора. Иногда Сталин имел другое мнение, но в критические минуты всегда шел за Ле­ниным. Ленин не терпел интеллигентских склонностей и привычек, которыми отличались многие из его соратников. Таких недостатков у Сталина не было. Он был человеком дела. И брал на себя самые трудные и неблагодарные зада­чи. Поэтому его назначение на пост генерального секретаря

6. Зак. № 26. 145
не вызвало оперативного противодействия ни Ленина, ни других большевистских вождей.

Правда, незадолго до смерти Ленин понял, какого чело­века подсадил на вершину власти. Надо учитывать, что Ста­лин в определенной степени был прав, когда в ответ на атаки оппозиции, извлекшей из архива ленинское письмо к съезду, отвечал так: да, Ленин упрекал меня в грубости. И я на самом деле груб. Но упрекал ли меня Ленин в оши­бочной политической линии? Такого упрека Сталину Ленин никогда не делал...

И Троцкий позднее писал, что учреждение должности генерального секретаря партии и назначение на нее Сталина не означало, что обладатель данного поста автоматически становится наследником Ленина. В тот момент никто не ду­мал, что пост генсека окажется тождественным положению фактического властителя партии и государства. Все важные решения принимались Политбюро или ЦК. Именно эти орга­ны через правительство осуществляли фактическую власть.

Пост генсека не был верховной должностью в партии,— такой вообще в то время не было. Генсек должен был руко­водить текущей работой партийного аппарата, заниматься расстановкой кадров, обеспечением внутрипартийной инфор­мации и т. д. Но все другие формы политической жизни в стране были подавлены. Партия оказалась единственной орга­низованной силой. Поэтому человек, руководивший партий­ной машиной, неизбежно должен был оказаться и облада­телем верховной власти в государстве. Потребовалось всего пять лет, чтобы эта тенденция пробила себе дорогу. В ре­зультате коллективная воля партии пошла в услужение исполнительной власти, как во всякой бюрократии. Преобра­зование должности генсека в трон политического вождя за­крепило бюрократические тенденции революции. Стало исходным пунктом дальнейшего огосударствления и бюро­кратизации партии.

Эта тенденция так или иначе пробивала себе дорогу, хотя никто еще ее не осознавал. Ведь возникало совершенно новое государственное устройство, не имеющее аналога в прошлом. Поэтому неудивительно, что тенденции, которые можно зафиксировать только задним числом, недоступны наблюдению актеров политической сцены. В итоге получился результат, которого никто не хотел.

В качестве генсека Сталин имел право расставлять своих людей на все местные и даже центральные (за небольшим исключением) посты в партии. Руководить подготовкой съездов и конференций. Его власть росла постепенно, но неуклонно по мере бюрократизации партии. В первые годы в партии еще были возможны споры, фракции и оппози­ционные платформы. Однако эта возможность уменьшалась и все больше передвигалась на вершину партийного аппа­рата. Тем самым на новой социальной почве вырастало де-