Владимир ридигер

И вот, дорогие ханыги! Джон Филдс предлагает вам государственность, свободную от шпиономании. Живите разгульно, мните своих доисторических девок и не волнуйтесь, не переживайте, что, схоронившись за каменюгой, на вас пялит зенки ханыга-сородич. Всякий анахронизм (это чтоб вы знали) будет задушен в объятиях социальной справедливости! Ребята! Раньше ширину вашего кругозора стесняла нищета мысли. Теперь с этим покончено!! Виват!! (Речь была опубликована в клинописном органе "Ханыга ньюс энд виват рипорт"). На увесистых страницах того же органа между Филдсом и Онангой завязалась перепалка по вопросу о том, кто из них в государстве должен Думать, а кто - Делать. Тайный Регрессор обвинил Главного Схоластика в однобокости и злоупотреблении. В полемику включилась Знаменитая Поэтесса, колючим стихом разнявшая отцов отечества. Делать обязаны все, сказала она, а Думать - те, у кого варит котелок. Просто, но сильно! По няниной просьбе вопрос о котелке в "Ханыга ньюс" не дискутировался.

Еще никогда Филдс, он же Хихиклз, не ощущал такого душевного прилива, столь пьянящего состояния личной ответственности за судьбы доисторических ханыг. Филдса превозносили, лелеяли, о нем слагались народные дифирамбы, пелись песни и плясались пляски, его беспрерывно варящий котелок выбивали на каменюгах, за которыми уже никто не прятался. Не прятался ли?..

- Экселенс... ах, простите, Главный Схоластик! - доложил Тайный Регрессор.- Знаменитая Поэтесса влепила затрещину одному ханыге.

- В чем его вина?

- В слежке, шпиономании.

- Вот как? Что делал этот паршивец?

- Схоронившись за каменюгой, следил за оплодотворением тропической тли.

- Та-ак...

- Теперь он, видите ли, утверждает, что тянулся к знаниям.

- Какой цинизм!

И чтобы положить конец слежке, Филдс поручил Онанге учредить ведомство по борьбе со шпиономанией среди граждан Центральной Ханыгии. Составили штатное расписание (147 тыс. человек), утвердили месячный оклад (84 съедабельных улитки плюс 3 земляных червя в качестве поощрения) и разработали "Положение о пресечении". Членам ведомства вменяется в обязанности четкий негласный контроль за ханыгами, действия которых могут быть истолкованы как проявление шпиономании. Контролировать надлежало всех и повсюду, где только возможно, вплоть до спальных лежанок. На заподозренных в шпиономании заводились клинописные досье, брались отпечатки пальцев в помете дикого вепря, и все это упрятывалось в каменную картотеку, доступ к которой не имела даже Знаменитая Поэтесса.

- Ну что,- не без гордости спрашивал Филдс Онангу,- сдержал я клятву, данную в "Боинге"?

- Еще в тот памятный день, когда я встретил вас в гуще старушек,- восхищенно отвечал Онанга,- я понял, что вы человек слова.

Они степенно шли в неприступную картотеку, где хранились сотни тысяч клинописных досье; Филдс, удовлетворенно хмыкая, вертел досье в руках, пробовал на зуб и, прищелкивая языком, хватал Онангу за обшлага его шкуры:

- Я рад, что мы завязали с таким паскудным прилипчивым пережитком, как выслеживание себе подобных, что мы уморили шпиономанию в самом зачатке и коллективно разрешились от бремени.

- Отныне землепашец будет спокойно пахать землю, пекарь - выпекать калачи да пышки, инженерно-технический работяга - изобретать кувалдо-метр, а творческая интеллигенция... гм... творить и воспевать!

- Кстати, напомнил! Хотел с тобой посоветоваться, как с Тайным Регрессором,- сказал Филдс.- Тебе не кажется, что наша доисторическая творческая интеллигенция страдает... шпиономанией? Застарелый хронический недуг! Гипертрофированная фантазия, переутюженное восприятие действительности, отсутствие сдерживающих факторов и все такое прочее. Это им не так, то им не этак. Сам был суперзвездой - вспоминаешь?

- Да, экселенс.

- Значит, слушай. Подбери надежных людей и внедри куда надо, можешь воспользоваться услугами няни, только тактично, не слишком возбуждая нашу славную поэтессу.

Филдс нежным взглядом окинул картотеку с досье. "Я не усну спокойно до тех пор, покуда с корнем не выкину шпиономанию за пределы Центральной Ханыгии!"
С того памятного разговора минул год. Главный Схоластик утопил в слезах двести пятнадцать восстаний общественности, в том числе доисторических лекарей.

- Чем им так не по душе мой принцип лечения? - спрашивал Филдс Онангу.- Ты, конечно, не помнишь "обезьяний процесс" в Штатах, где хотели смешать с грязью светлое учение Дарвина. Ничего-то у них не вышло - учение живехонько и поныне. Но вот что интересно. В наших больницах ханыги лечатся по принципу естественного отбора: выздоравливает сильнейший. А эскулапы мне все уши прожужжали о каких-то снадобьях! Я полагаю, бессмертное учение Дарвина, за которое мы подрались у себя дома, должно здесь развиться и углубиться.

Сколько пертурбаций претерпела Центральная Ханыгия - всего не перечесть! Свободная от шпиономании и других социальных язв, Ханыгия разглядывала с интересом незнакомое лицо своего грядущего, но близозоркость и дальнорукость туманили ей взор...

- Я люблю вас, няня!

Ничто человеческое не было чуждо людям в непролазных тропических лесах. Они влюблялись и ненавидели, смеялись и рыдали, били морды и лобзались. А наши друзья?

- Няня, я вас люблю, любите меня обратно!

- Идите вы к чертовой бабушке со своею любовью!

Им тоже, оказывается, человеческое не было чуждо. Возник классический треугольник, где Онанга любил няню, няня любила Филдса, а Филдс самого себя.

- Она не хочет подчиниться моей мужской воле! - жаловался Онанга Филдсу.- Не знаю, с какой стороны лучше подойти.

- С подветренной. Или со стороны рояля.

- Вам смешно, экселенс, а мне не до смеха...

- Хочешь житейский совет? Назови женщину умной - и любая дура сделает все, что ты пожелаешь.

Онанга Мананга почесал затылок:

- Экселенс, поэтесса противится стать моей. Но почему?

- Да потому,- раздражаясь, ответил Филдс,- что няня достаточно умна, чтобы не выйти за мужчину, который настолько глуп, чтобы на ней жениться!

Кто в этой ситуации больше всех страдал? (Доисторические ханыги.)

Дорогой читатель! Технический прогресс глазами пентагоновского спутника-шпиона открыл доселе неизвестный материк в экваториальной широте Титанического океана. Пентагон совместно с ЦРУ снарядил экспедицию в составе 14 вышколенных сотрудников. Для мистера Робертса это было первое морское путешествие такого рода. Тринадцать вышколенных сотрудников после высадки на материк были смыты в океан огромным цунами. Робертс, ухватившись за раму портрета доктора Уикли, каким-то чудом уцелел...

- Войдите! - сказал Филдс.

Скала у входа в Филдсовы апартаменты сдвинулась и перед Главным Схоластиком предстал мужчина в отрепьях с физиономией, заросший щетиной.

- Вы помещали объявление в "Ханыга ньюс"?

- Да, - ответил Филдс. - Мы.

- Вам нужны новобранцы для регулярной доисторической армии?

- Да.

- Да!

- Да! Да!

- Так вот, - заключил щетинистый, - я пришел сказать, чтобы здесь на меня не рассчитывали.

Мужчина в отрепьях зашаркал к выходу.

- Благодарю вас. Это доктор Уикли.

- Да, я вижу. Что-о-о??!! Повторите, что вы сказали?!!

...К Джону Филдсу постепенно возвращалась способность мыслить большими категориями. Как мог он, агент 6407, не узнать в отрепьях скотину Робертса?! Вот к чему ведет полный разрыв с любимой профессией! Робертс болтал без умолку, как счастлив видеть сослуживца живым и невредимым, как он скучал по Филдсу, как истерзался в раздумьях о незабвенном образе лучшего друга. И вот те на! Какая встреча!

- Скажу по секрету, я в Ханыгии не первый месяц, и мне у вас чертовски нравится. Народ уж больно приветливый. Правда, хлебом их не корми, любят восставать против законного правительства; ну, это, как мне сдается, национальная доисторическая черта всех ханыг. Только попрошу ничего не говорить обо мне вашему, как его, Тайному Репрессору - точит зуб еще с Африки: мол, сунул его Робертс в третий класс парохода, а ему первый подавай. Ишь, звезда Эр-Рояля!
- Послушайте, одиозная фигура, - не очень дружелюбно изрек Филдс, - с какой такой стати вы околачиваетесь в Центральной Ханыгии? У нас, между прочим, со шпионами долго не чикаются: суровая дубина законодательства свершит правосудие, опустившись на вашу лысину.

- О! Да вы еще и пламенный оратор! А насчет шпионов - правильно: ату их, злопыхателей, ату! Не привык лебезить, но скажу честно, что узнаю хватку настоящего разведчика, агента 6407.

Робертс порылся в карманах штанов, вернее, в том, что от них осталось, вытащил грязный носовой платок и осторожно его развернул.

- Ах, облом! Пусто... Не иначе, как потерял.

Встав на четвереньки, он принялся ползать вокруг Филдса и что-то вынюхивать.

- Старая лиса Робертс взял след советского агента! - вскричал Филдс.

- И взял бы, черт меня побери! Да только нет их у вас. Пока.

Распрямившись и тряхнув лохмотьями, он торжественно произнес:

- Приказом директора ЦРУ за № 6407 вы награждаетесь Крестом Филера! За неимением Креста Филера позвольте вручить вам, дружище, скромный носовой платок, в котором тот содержался некоторое время.

Робертс, кончиками пальцев ухватив платок, бросил его, как мокрицу, на грудь Главного Схоластика.

- Примите мои искренние поздравления, коллега!

- Должен вас огорчить, Робертс, - сказал Филдс, перекинув платок на лысую макушку цереушника, - насморком я не страдаю.

Робертс взял "гостевую" кость антилопы и с умным видом поковырял в зубах.

- Никак не возьму в толк - вы агент ЦРУ или прибалдевший диктатор допотопной общины?

- Разве это настолько несовместимо, Робертс? Чем я хуже Аль-Абд Гамаси?

- Система, которую вы здесь насадили, в вашей аранжировке не звучит. Вы - угнетатель. Это очевидно. Крах не за горами, прошу учесть. Куча рваных калош - все, что от вас останется!

- Ха-ха-ха!!

- Прохиндеи сбросят оковы, вступят в ООН и сожгут ваше чучело на глазах у русских корреспондентов. Конечно, для доктора Уикли, который, кстати, души в вас не чает, это будет удар ножом в спину. И от кого? От несравненного Филдса!

Насупившись, он замолчал, соскребая ногтем комочки краснозема с портрета босса.

Филдс не устоял, чтобы не задать давно терзавший его вопрос:

- Как там Швайковский?

Робертс оживился:

- Ваш протеже подался в малый бизнес. Не берусь судить о достоинствах его пера, но то, с каким вдохновением он начищает башмаки на Пенсильвания-авеню, уже само по себе говорит о том, что перед вами незаурядная личность.

- Похоже, в Советах не очень-то жалеют о Швайковском?

- Смею вас уверить, русские отлично понимают, для чего он нам нужен: Америка нуждается в постоянной рекламе - сгодится любая бездарь, любой освистанный или зажравшийся талант, лишь бы с советским гражданством. Как это у них говорится? - дурную траву с поля вон. Славянам традиционно присуще чувство ненависти к предателям. Такой космополитичной нации, как американцы, этого не понять...

- Что вам от меня надо? - спросил Филдс.

- Если бы вся Россия схватила чемоданы и пожаловала в Штаты - мы упразднили ЦРУ. Однако даже ребенку понятно, что этого не случится. Вот почему ЦРУ сегодня, как никогда раньше, нуждается в таких парнях, как вы! Вот почему Америке и Западу, как никогда раньше, необходимы швайковские, очаровашки мери, коли курчавые, хмыри и глухие графини тулуповы!.. Джон, ваше место сейчас там, в логове Северного Медведя, а не в тропическом захолустье. Постарайтесь это понять.

Вдруг, как бы со стороны, Джон Филдс услышал свой ответ:

- Кажется, вы меня убедили, Робертс.

- А насчет Центральной Ханыгии не волнуйтесь. Здесь ни один шпион не останется безнаказанным! Олл райт?!

- Я счастлив, - сказал Филдс Онанге, - что твоя затяжная сексуальная атака на поэтическо-музыкальную крепость блестяще завершилась. Как бы там ни судачили злые языки, вы подходящая пара!

- Она - само совершенство, изящество! И следует отметить, интересно трактует Баха!

- Слов нет, пушинка обворожительна и до шкодливости смазлива, будто дикая лань. О свадебном путешествии я уже позаботился. Не возражаешь, если мы проведем его втроем? Ну-ну, ревнивец, уже и скуксился. Я буду наставником молодых, не более того.

- Что за путешествие, экселенс?

- По морям и волнам в туманную даль. Прощайте, цивильные ханыги! Эй, трикотажная фабрика, ракеты и профессор Тарантулов, встречайте свадебный кортеж!

Онанга Мананга чуть не проглотил собственный язык:

- Экс... экс... экселенс, кто же тогда станет управлять государством?

- Нет ничего проще! Всегда найдется сотня-другая пробивных дураков, которые не прочь вкусно есть, сладко спать и разъезжать по стране на бесплатных буйволах с целью поднятия духа доисторических трудяг.

Негр с полуострова Кактусячий запричитал:

- Скажите мне правду, экселенс, кто он, этот аноним, свернувший набекрень ваши светлые мозги с большими категориями?

"Сказать, что ли?" - думал Филдс.

- Так велит мне долг солдата, - соврал он. - Упрись я или заартачься, меня расстреляют.

- Расстреляют вас?! Кто?!

- Угрызения совести. Насмерть.

И свадебное путешествие началось. Сначала друзья и молодожены вплавь на рояле добрались до мыса Георгия Первообразчика, затем, гонимые бореем, проплыли вдоль континентального шельфа Республики Берег Курьезной Фурии и, плутая в географических названиях, обогнули выступ имени Битвы-за-Свой-Угол, прироялившись в бухте Льва Самойловича Обетованного. А дальше, вспомнив опыт воздушных перелетов, аннексировали самолет межбейской авиакомпании "Милок, Сизиф и Козий пуп", взяв курс на Черное море. Нарушив государственную границу, Филдс принял решение катапультироваться всем вместе, дружным скопом, не считая рояля.

Старший научный сотрудник обсерватории Илья Мовсисянович Кук, проглотив слюну, продолжил наблюдение. В дневнике "Опознанные и неопознанные космические объекты Шарабано-Алкашского автономного округа" появилась запись: "Вслед летающей тарелке обнаружена летающая вилка. Суммируя эти сложные космические явления, можно сделать вывод, что причиной, их породившей, были возмущения в системе, условно обозначаемой нами Гермесовой (по имени мифологического бога-снабженца Гермеса)". Илья Мовсисянович Кук, как, впрочем, и все сотрудники обсерватории, работал в белых тапочках, дабы вовремя узреть пылинку под ногами, чтобы она, случайно попав на окуляры телескопа, не привела к досадной ошибке, подобно той, когда открыли "космическое бревно".

Илья Мовсисянович, припав к окулярам, еле выдавил одно слово: "Инопланетяне..." Падающий конгломерат состоял из парашюта и рояля, где в немыслимых позах копошились живые существа. Рука астронома выводила в дневнике: "Спускаемый аппарат чем-то похож на концертный рояль фирмы "Блютнер". Инопланетяне, застряв в ветвях тополя, предпринимают отчаянные попытки достичь Земли. Различаю члены, отдаленно напоминающие людские. Свершилась вековая мечта человечества! Мы на пороге эпохального открытия! Да здравствует крепнущая дружба между Шарабано-Алкашским автономным округом и представителями внеземных цивилизаций!"

Не выдержав чрезмерного эмоционального напряжения, Илья Мовсисянович Кук под радостные возгласы младших научных сотрудников выскочил из обсерватории и устремился на помощь инопланетянам.

- Я Илья Мовсисянович Кук! - тяжело дыша, приветствовал он космических пришельцев, висящих вниз головой на древесном суку. - Добро пожаловать на хлебосольную Шарабано-Алкашскую землю!

Однако смекнув, что инопланетяне не знают земного языка, Илья Мовсисянович принялся жестикулировать, играть мимической мускулатурой лица и издавать нечленораздельные восклицания, убежденный, что космические пришельцы должным образом оценят его межгалактические языковые способности.

- Что за ахинею несет внизу этот кретин в белых тапочках? - спросил Онанга Филдса.

- Откуда такой разлюбезный кривляка? - не выдержала няня.

- А вы, конечно, ожидали увидеть духовой оркестр и школьников с букетами, - сострил Филдс. - Чудак принял нас за посланцев Аэлиты, желает войти в контакт и выяснить намерения.

- Не беспокойтесь за наш земной язык, приятель! - крикнул Филдс астроному. - Мы им владеем так же свободно, как своим собственным.

Илья Мовсисянович, зачарованный, не сводил глаз с пришельцев.

- Многоуважаемые инопланетяне! - голосом, вибрирующим от волнения, начал Илья Мовсисянович Кук. - Мы верили и ждали, надеялись и уповали, сомневались и не сомневались (лично я не сомневался), что где-то вы существуете, развиваетесь, размножаетесь, внося тем самым свой посильный вклад в науку о Вселенной, раздвигая ее горизонты. Мы представляли вас то чудовищами, то роботами, а то и вообще сплошной кашицеобразной жижицей, способной растолковать многие наболевшие вопросы. Но вы, сломав все прежние представления, свалились на нас простыми, незамысловатыми существами с ногами, руками и, если так можно выразиться, кумполом. Бесспорно, вы далеко скакнули в своем развитии - ваше межпланетное фортепиано говорит само за себя. Наверное, вы ухихикаетесь, когда увидите земную прикорнувшую науку, в бессильном оптимизме грызущую чудеса мироздания. Человечество покажется вам неидееспособным. Но, как говорится в книге "О чем поведал телескоп" (И.М.Кук, изд-во "Высь"): "Нам нечего ждать пряников от Вселенной. Взять их руками партийных, советских и профсоюзных организаций - наша задача". Приветствуя желанных небесных гостей, мы, поденщики науки, не останавливаясь на достигнутом, заверяем вас, посланцев других миров, что приложим все силы и знания, чтобы оправдать ваше высокое доверие!

Филдс долго раскачивался па суку, прежде чем нашел подобающий ответ:

- Уважаемый собрат по маразму, простите, по разуму Илья Мовсисянович Кук! Дамы и господа! Не покривлю душой, если скажу, что межпланетные контакты доставляют мне огромное удовлетворение, приводят в состояние вселенского экстаза. В нашей далекой неспокойной Черной Дыре есть мнение, что планета Земля, и в частности хлебосольная Шарабано-Алкашия, является тем идеальным закутком в безмолвной Вечности, где формируются новые, восхитительные отношения между членистоногими продуктами генетических катавасий - людьми. Вы, земляне, еще не дознались, откуда взялось мироздание, а мы, чернодыровцы, считаем сей вопрос перелопаченной третьестепенной ерундистикой. Нас волнуют действительно глобальные проблемы, в частности квадромонополифоноактивные всплески в квазимодопивоводоконкретных субстанциях. И мы найдем решение этих задач, вот увидите!

Несколько слов о культурном уровне. Представляете, за каких-то семь-восемь миллиардов световых лет он у нас, я бы даже сказал, несколько возрос. Наша славная женщина-мать эмансипированна. (Филдс ткнул пальцем в рядом висящую няню.) Расовые предрассудки завуалированны. (Филдс ткнул в Онангу.) И в Черной Дыре нет места рафинированному сюсюканью, расхлябанности и перлюстрации.

Приветствуя землян, мы отмечаем, что наши встречи были полезными и конструктивными. Такие астрофизические сходки устраняют недоверие и подозрительность между галактиками, укрепляют национальную безопасность как хлебосольной Шарабано-Алкашии, так и неспокойной Черной Дыры. Позвольте выразить надежду, что наши межпланетные взаимоотношения послужат примером для невмешательства во внутренние дела других галактик!

- А сейчас, - сказал Филдс, - нам необходимо сбегать за космическими аксессуарами - дельтагаммашифермамо-структурами - и уж потом ознакомиться с планетой.

Илья Мовсисянович расплылся в улыбке:

- Могу достать отличный шифер. Мама будет в восторге. О цене договоримся сразу или после знакомства с планетой?

Тут сук, на котором висели пришельцы, не выдержал и с хрустом обломился. На плечах Ильи Мовсисяновича, как виноградные гроздья, повисли Филдс, няня и Онанга Мананга.

- Расслабьтесь! - прикрикнула на астронома няня. - Если вы будете тужиться, то не сможете перенести нас через горный массив.

Фиддс сжалился над Куком:

- Решено! Вы с нашей межзвездной няней подождете здесь. К дереву с галактическим роялем никого не подпускать.

- Даже правоохранительные органы?

- Их-то как раз в первую очередь. И не надо анонсировать наше появление из глубин Вселенной. Любопытным скажете, что рояль вместе с массовиком-затейником (Филдс показал на няню) выбросили отдыхающие санатория. Уяснили?

- Можете на меня положиться!

И тогда двое космических пришельцев, сделав ручкой счастливому астроному и растерянной няне, стремительно понеслись по крутым склонам скалистого массива, превосходя в ловкости горных архаров.

- Ну, дружище, - прыгая с отвесного уступа, на лету кричал Филдс, - как тебе нравится такое свадебное путешествие?

- Пусть я и без ума от няни, - твечал Онанга Мананга, балансируя над пропастью, - но, как учит старая мудрость, лучше с умным потерять, чем с дураком найти. Разве я не прав, экселенс?..
***

Линда Грейвс - шпионка? Да кто бы мог предположить? Это какой-то бред сивого мерина! Ведущие телеграфные агентства мира смакуют сенсационный провал: "Кто вы такая, миссис Грейвс, чтобы вмешиваться в чужие дела?" (Агентство Монте-Карло), "Скандальное разоблачение дамы сомнительного свойства" (Франс пресс), "Доколе Советы будут третировать безвинных представителей нашего посольства?" (ЮПИ), "Линда Грейвс: мне до обидного грустно расставаться с полюбившейся Россией" (Телеграфное агентство Центральной Ханыгии) и т.д. и т.п.

Однако ж маска сброшена. В течение 24 часов миссис Грейвс обязана упаковаться, с тем чтобы впредь не мозолить глаза ни коллегам по посольству, ни кое-кому еще.

...Она ждала Филдса инкогнито на квартире знакомого бразильского дипломата в надежде поболтать перед дорогой. Обследовав комнаты на предмет наличия "жучков", Линда, кроме сливовой косточки с мини-магнитофоном, ничего не обнаружила и несколько успокоилась.

- Хелло, Линда!

- Хелло, Джон! Здесь недурно, правда?

Он подошел к бару:

- Коньяк, мартини?

- Лучше водку. Ты слышал о Робертсе?

- Я два дня как в Советах.

- Наш ловкач заделался генерал-губернатором какой-то Центральной Хламидии, живет в свое удовольствие, раздает интервью, в общем, устроился по-царски. Я видела негатив, где он, выпятив челюсть, лыбится на фоне звездно-полосатого флага и собственного обгорелого чучела.

Филдс пригубил коньяк:

- Между нами говоря, Линда, ему преподнес Центральную Ханыгию... угадай, кто? Простофиля Джон Филдс.

- Отдать лавры этому фанфарону?! - воскликнула Линда. - Сэм терпеть его не может.

- Какой еще Сэм?

- Ты мне только не завирай, что не знаешь Сэма Уикли. Он же мой семнадцатый по счету любовник после Фрэнка Синатры, Генри Киссинджера и других выдающихся американцев.

- Прости, я не в курсе столь пикантных нюансов.

- Старикан немощен и слаб, но что поделать - нравится ему Линда Грейвс, хоть ты удавись. "Детка, - говорит он мне, - чем я хуже очкастого жирдяя Киссинджера?" "Мой седенький резвунчик, - отвечаю я, - Кис тебе и в подметки не годится. Единственное, на что способен Генри в постели, - это зудеть по поводу советского экстремизма. А ты у меня настоящий мужчина и джентльмен". Ну, что касается первого, то не приведи господь женщине хоть раз иметь дело с такой разновидностью измочаленных ловеласов, как бедняга Сэм. В остальном он вполне приемлемый клиент.