Внимание! В книге есть фактические ошибки!

Тихая и медленная летом, весной Угра бывает бурной, затопляет огромную пойму, наполняет во­дой большие и малые речки, сносит мосты и паро­мы; а то, что в эту весну Угра разольется во всю силу, ни у кого не вызывало сомнения: давно не видали в этих местах такой снежной зимы.

Группировка генерала М. Г. Ефремова, находив­шаяся теперь почти полностью на территории Зна­менского района, в северо-восточной его части, от­деленной большаком, упорно отражала атаки вра­га. Гитлеровское командование, видимо, пришло к убеждению, что настает благоприятный момент, чтобы рассчитаться с опасным противником в сво­ем тылу. Боевые донесения штаба группировки пе­редают драматизм развернувшейся в те дни борь­бы. «338-я стрелковая дивизия в течение дня 30 мар­та,— говорится в одном из них,— вела упорный бой с противником, наступающим на Тетерино, Коршу­ны. К исходу дня противник силою 250 человек при содействии авиации и сильного артиллерийского и минометного огня овладел Коршунами. С 5 часов 30 минут 31 марта противник перешел в наступле­ние на Цынеево». С боями удерживали свои пози­ции и другие дивизии, противнику не удалось по­теснить 113-ю и 160-ю, несмотря на превосходство его сил.

Учитывая возросшую активность противника, а также надвигающееся весеннее бездорожье, М. Г. Ефремов 1 апреля перенес командный пункт ударной группировки на западный берег Угры в село Дрожжино. Перенесение командного пункта позволяло лучше организовать управление частями.

В двухмесячных беспрестанных боях ударная группировка понесла большие потери. К началу апреля в каждой из ее дивизий насчитывалось не многим более тысячи человек. В справке, подготов­ленной штабом для командарма, указывалось, что в 113-й стрелковой дивизии имеется лишь 1315 че­ловек, в 338-й—1403, в 160-й—1203 человека. Ощущалась нехватка вооружения.

С каждым днем все труднее становилось с про­довольствием. Коровы, овцы, свиньи, полученные от населения и партизан, были съедены. Снабженцы не успевали заготовлять конское мясо. Но и коней становилось все меньше. По-прежнему обмолачива­ли рожь со скирд, но необмолоченных скирд оста­валось не так уж много.

В начале апреля партизаны группы А. Г. Холомьева дважды пригоняли по тридцать коров, при­возили собранные для ефремовцев зерно, картофель и другие продукты. В целом же с наступлением вес­ны снабжение группировки резко ухудшилось. По­левой аэродром в Дмитровке подтаял настолько, что уже не мог принять ни одного У-2. Раскисли аэродромы в Купелицах, Кременском, Тишине и Павлищеве.

4 апреля с дмитровского аэродрома уходил на Большую землю последний самолет. Штаб группи­ровки получил радиограмму: командование Запад­ного фронта по указанию Ставки предлагало гене­ралу Ефремову вылететь на этом самолете в Москву. Прочитав радиограмму, Ефремов наотрез от­казался лететь. Покинуть группировку в трудный для нее час он не мог. Возвращая радиограмму адъютанту М. Ф. Водолазову, генерал сказал: «Не имею права». Командарм распорядился отправить с этим самолетом тяжело больного начальника шта­ба группировки полковника С. И. Киносяна, погру­зить в самолет штабные документы и знамена.

Прощаясь с Киносяном, М. Г. Ефремов сказал:

— Воевал с армией и, если придется, умирать буду с армией!

Улетел последний У-2. Теперь по ночам над рас­положением частей появлялись отдельные самолеты с грузами. Покружив над лесами, деревушками и уточнив месторасположение пехотинцев, они сбра­сывали тюки с боеприпасами, колбасой, галетами, сахаром.

Ефремов все еще не терял надежды на то, что восточная группировка его армии и 43-я армия в конце концов найдут слабое место в обороне про­тивника и разорвут кольцо окружения. Но сделать это им не удалось.

Пользуясь тем, что в условиях распутицы вой­скам Ефремова стало труднее маневрировать, фа­шисты продолжали теснить их со всех сторон. Ут­ром 9 апреля в районе Александровки по обороне группировки был нанесен удар с целью овладеть не только этой деревней, но и захватить одним брос­ком село Дрожжино. Завязался ожесточенный бой. Под сильным натиском подразделениям группиров­ки пришлось отступить из Александровки, оставить Желтовку, Аракчееве и Дрожжино.

После яростных атак фашисты вышли на запад­ный берег Угры.

Над расположением войск генерала Ефремова почти постоянно висели бомбардировщики. Враг наседал со всех сторон, бросая в бой танки и само­леты. Трудное положение, в котором оказалась ударная группировка 33-й армии, заставляло ко­мандующего принять решение о выходе из огнен­ного кольца навстречу войскам Западного фронта. В последних числах марта комиссар 113-й стрелковой дивизии полковник Н. И. Коншин привез на командный пункт группировки пакет на имя

М. Г. Ефремова, сброшенный в расположение войск с фашистского самолета. Гитлеровцы предъявили ультиматум о сдаче и назначили место и время для присылки парламентеров.

Точно в указанное время по приказу Ефремова место, где гитлеровцы ожидали парламентеров, было обстреляно беглым артиллерийским огнем.

Командование Западного фронта предложило генералу Ефремову выводить ударную группировку на юго-запад, через партизанские районы, исполь­зуя при этом лесные массивы, держа путь в направ­лении на город Киров Калужской области. Там го­товилась выйти ей навстречу 10-я армия.

Ефремов и сам вначале был такого же мнения. Но когда части оказались под натиском врага на берегу Угры, он принял решение отходить более ко­ротким путем, на юго-восток, на соединение с 43-й армией. Ставка одобрила решение командарма.

11 апреля поздно ночью М. Г. Ефремов вызвал к себе на командный пункт в деревне Науменки командиров всех дивизий и объявил приказ на вы­ход из окружения. Частям группировки следовало нанести удар в юго-восточном направлении и, фор­сировав Угру, соединиться с частями 43-й и 49-й армий.

Группировка должна была двигаться двумя эше­лонами: в первом — 338-я и 160-я стрелковые ди­визии, за главными силами — санитарные обозы, тылы; во втором эшелоне—113-я стрелковая диви­зия. Ей ставилась задача сковывать противника на рубежах Семешково, Лутное, Красное, Федотково, пока основные силы группировки прорвутся вперед.

Проводниками вызвались идти партизаны во главе с А. Г. Холомьевым.

К исходу дня 12 апреля 338-я и 160-я стрелко­вые дивизии сосредоточились для нанесения удара в лесу южнее села Красного на территории Знамен­ского района. Поздно вечером прибыла в район со­средоточения и 113-я стрелковая дивизия.

В ночь на 14 апреля колонна двинулась вперед. Она насчитывала несколько тысяч человек, воору­женных автоматами, противотанковыми ружьями, пулеметами и винтовками. Штаб группировки при­крывали триста автоматчиков под командованием начальника особого отдела капитана Д. Е. Камбурга. Связь со штабами фронта и восточной группи­ровки армии поддерживалась по радио.

Рано утром 14 апреля, когда колонна переходи­ла дорогу Буслава — Беляево, по ней открыла пу­леметный и минометный огонь находившаяся здесь в засаде группа фашистов. Смелой атакой гитле­ровцы были рассеяны, и движение продолжалось. Впереди уже виднелась деревня Родня, а за ней лес, где можно было укрыться. Противник, однако, успел подтянуть сюда пехоту, несколько танков. За­кипел яростный бой, доходивший до рукопашных схваток.

Генерал Ефремов не один раз лично поднимал бойцов в контратаку. Он был ранен, кровавое пят­но медленно расплывалось на шинели.

• 
  Товарищ командарм, вы ранены! — крикнул на ходу профессор И. С. Жоров.—Давайте сделаем перевязку!
  
• 
  Черт с ним! — отозвался разгоряченный боем Ефремов.— Главное сейчас — вывести людей в лес!
  

Ефремов попытался собрать всю колонну, но враг успел создать вокруг разрозненных частей группировки плотное кольцо, и соединиться с ними оказалось невозможным. В дальнейшем разрознен­ные части пробивались из окружения каждая са­мостоятельно.

В группе, которую возглавлял командарм, оста­лось не более семисот человек, включая командный состав. Изучив по карте местность и ознакомив­шись с донесениями разведки, Ефремов приказал держать курс на деревню Ново-Михайловку, в семи километрах от реки Угры.

Генерал постоянно держал связь со штабом ар­мии и фронта по радио. Но в ночной схватке за деревню Ключики при переходе разлившейся лес­кой речушки пулей убило радиста, за плечами ко­торого висела радиостанция. Он упал в воду вместе с рацией, и во тьме его не смогли найти. Груп­па оказалась, таким образом, без радиосвязи. По­степенно она разделялась на более мелкие отряды, пытавшиеся пробиваться самостоятельно. 15 апре­ля в группе, возглавляемой М. Г. Ефремовым, на­считывалось сравнительно небольшое число авто­матчиков и штаб. Тем не менее она упорно продол­жала движение и наносила урон врагу.

Через некоторое время группа Ефремова про­рвалась лесами к деревням Жары и Мосеенки. От­сюда было рукой подать до Угры, до своих. За ре­кой уже слышна была артиллерийская стрельба. Но пробиться к Угре не удалось, враг успел поста­вить и здесь плотную стену огня.

Не останавливаясь, раненый командарм вел группу уставших людей дальше, за ними по пятам следовали фашистские автоматчики.

С этого дня группа, таявшая в непрерывных бо­ях, начала отход лесами в сторону села Слободка на большаке Юхнов — Вязьма. Нащупав местона­хождение штаба М. Г. Ефремова, гитлеровцы под­тянули в этот район подкрепления. По большаку и проселкам сновали танки и самоходки.

Потеряв радиосвязь с Ефремовым, штаб Запад­ного фронта долго не мог установить, где его груп­пировка и что с ней происходит. Каждый день лет­чики вылетали на поиск ее в район Знаменки и каждый раз возвращались ни с чем: леса и дерев­ни окутывал сплошной туман, и увидеть что-либо не представлялось возможным. Лишь 19 апреля они обнаружили группу Ефремова и сбросили в ее расположение радистку Марию Козлову.

В тот же день Козлова связалась со штабом во­сточной группировки 33-й армии и доложила, что группа Ефремова находится в лесу севернее дере­вень Дегтянки и Горнево. Продвигаясь к Слободке, она вела бой с наседавшими со всех сторон гитле­ровцами.

Недалеко от этого села в лесу много дней де­журили партизаны во главе с Сергеем Ивановичем Селивановым, которым было приказано своим ог­нем облегчить ефремовцам переход большака.

Командарм был ранен второй и третий раз. Ав­томатная очередь прошила ему поясницу; превозмогая мучительную боль, М. Г. Ефремов продол жал руководить боем. Опираясь на плечи бойцов не расставаясь с пистолетом, он по-прежнему находился в гуще боя. Как и прежде, бойцы слышал мужественный голос генерала:

— Держитесь, товарищи! Пробьемся. Тепер уже недалеко!

Фашисты подобрались совсем близко. В короткие паузы между выстрелами слышалась чужая гортанная речь. Кольцо окружения сжалось до пре дела. У ефремовцев кончались патроны.

Собравшись с силами, Ефремов стал во вес) рост и громко произнес:

— Вперед, товарищи! Не сдаваться, бейте врага!

Это были последние слова командарма. Чтобы не попасть в плен, он выстрелил себе в висок.

Узнав о гибели Ефремова, бойцы яростно ринулись на врага. Часть этой группы пробилась к Слободке, а затем через юхновско-вяземский большак — на соединение с партизанами полк В. В. Жабо.

Ударная группировка с честью выполнила свой воинский долг. Ее огненный рейд к Вязьме и обратно продолжался более двух с половиной месяцев. Действуя в условиях окружения, ефремовцы до последнего дыхания громили врага, уничтожив 2 февраля по 10 апреля не менее девяти тысяч гитлеровцев, десятки танков, орудий, минометов, пулеметов, около сотни автомашин.

В конце апреля вскрылась Угра. Талая вода вышла из берегов и затопила обширные прибрежные луга, прилегающие к реке овраги и ложбины Тяжелые огромные льдины, налетая друг на друга устремились вниз к Знаменке и Юхнову.

Шматков по опыту прежних лет знал, что на Угре половодье быстро сойдет, поля просохнут,

настанет пора сеять. Он старался побывать во всех колхозах, лично проверить, как обстоит с подготовкой семян и машин к весне, поговорить с людьми.

Побывал в эти дни Шматков и в Прасковке. Он виделся с майором Жабо всего несколько дней назад, однако вопросов, требовавших совместного обсуждения, накопилось немало. Надо было, кроме того, из первых рук получить сведения о перспек­тивах развития боевых действий.

Первое, о чем Петр Карпович спросил команди­ра полка,— что сделали партизаны для бойцов Еф­ремова, прорвавшихся через большак. В полку Жа­бо их расположили на отдых по деревням, а после отдыха по приказанию Казанкина они должны бы­ли влиться в партизанский полк.

• 
  Есть ли новости о Холомьеве? — поинтересо­вался Шматков.
  
• 
  Холомьев перешел линию фронта,— ответил Жабо.
  

— По данным разведки, фашисты на всех на­правлениях сосредоточили крупные силы, артилле­рию, самоходные пушки, танки. Следует ожидать, что, как только подсохнут дороги, противник нане­сет удар.

Словом,— продолжал Жабо,— надо, Петр Кар­пович, быть начеку. Ведь мы у них, что бельмо на глазу!

Ординарец принес чай. За чаепитием майор в свою очередь поставил перед Шматковым несколь­ко вопросов.

• 
  В батальонных пекарнях, Петр Карпович, не хватает муки. Очень прошу усилить во всех дерев­нях размол зерна на ручных мельницах. Знаю, что такие мельницы работают во многих населенных пунктах. Прошу сделать так, чтобы зерно размалы­валось всюду.
  
• 
  Сделаем.
  

Шматков ответил не сразу. Было видно, как посуровело его лицо. Этого вопроса первый секретарь ждал давно, и вот он последовал. Значит, отдавать последних коров.

— Другого выхода нет, Петр Карпович,— про­изнес майор.

Шматков знал, что жители многих деревень пол­месяца назад сдали всех коров. Не осталось ни од­ной коровы в Алексеевке, Каменке, Аниканове, Свинцове, Великополье. Теперь настало время сдать всех коров и жителям остальных деревень. Что де­лать— это была военная необходимость.

Заканчивая разговор, Петр Карпович сообщил Жабо, что райком партии обратился в обком с просьбой, чтобы в заготовке продукции для армии помог соседний Всходский район.

— Очень хорошо сделали,— одобрил Жабо.— Спасибо за заботу!

Возвратившись в Желанью, Шматков собрал бюро райкома и поставил все вопросы, которые об­судил в Прасковке с Жабо. После бюро весь пар­тийный актив направился в сельсоветы с задачей наладить подготовку к весеннему севу, обмолот ржи и сдачу коров.

Среди партизан, десантников и кавалеристов было много молодежи. Поэтому в освобожденный район нередко прилетали работники обкома комсо­мола. Длительное время находилась здесь инструк­тор обкома комсомола Вера Харитонова, бывал и секретарь обкома Абрам Винокуров.

1 мая на полевой Преображенский аэродром прилетел на У-2 инструктор военного отдела ЦК ВЛКСМ Семен Вавилкин. Он прибыл со специаль­ным заданием: ознакомиться с боевыми делами мо­лодых десантников, вручить комсомольцам отдель­ного партизанского стрелкового полка Жабо пись­мо ЦК ВЛКСМ.

Сначала Вавилкин побывал на передовой у де­сантников, потом направился к партизанам. Он вел дневник, куда записывал все, чему был свидетелем в эти дни:

12. 
    мая. В бригаду приехали в 14 часов, лошад­ки наши шли еле-еле. На полпути останавливались на кормежку. Прибыли на КП, оставили лошадей и пошли с начальником политотдела Андреевым на передовую. По дороге догнали комбрига с комисса­ром. Были в 4-м и 2-м батальонах. Фашисты от нас в 300 метрах. Комсомольцев в бригаде 80 процен­тов. Провел две беседы с бойцами и командирами.
    
13. 
    мая. Утром поехали к Жабо. Не доезжая до Преображенска, лошадь упала и дальше идти не могла. Оставил ее партизанам, пошел пешком. Пе­редал письмо ЦК ВЛКСМ партизанам-жабовцам...Выехал в 17.30 в Желанью. Участвовал в комсо­мольском активе».
    

«Центральный Комитет ВЛКСМ передает пла­менный привет комсомольцам и комсомолкам, всем молодым партизанам и партизанкам бесстрашных отрядов тов. Жабо.

Товарищи! За каждым шагом вашей боевой ра­боты следят комсомольцы, молодежь всей нашей страны. Когда через линию фронта мы получаем донесения из партизанских отрядов о воинской доб­лести и геройстве наших боевых товарищей, дейст­вующих в тылу у немцев, мы вместе с вами пере­живаем радость победы и гордость за вас, верных сынов и дочерей нашей Родины.

Перед вами, народными мстителями, поставле­на задача усилить партизанскую войну в тылу не­мецких оккупантов... Уничтожайте беспощадно под­лых захватчиков, обрушивайте на них всю силу на­родного гнева. Это будет законной расправой за страдания нашей Родины, за кровь* ни в чем не повинных людей, за все чудовищные преступления, которые совершили и совершают гитлеровские мер­завцы.

Советский народ вынес приговор — смерть немецким оккупантам! Не жалейте патронов для ис­полнения этого народного приговора, стреляйте метко,— пусть каждая партизанская пуля несет смерть фашистам.

Каждый день и каждый час вашей борьбы при­ближает радостный день освобождения родной зем­ли от фашистской нечисти.

Помните, дорогие товарищи: благородной цели освобождения Родины от немецких оккупантов от­дает свои силы весь советский народ, вся мужест­венная молодежь.

В глубоком тылу нашей Родины... всюду идет боевая подготовка могучих резервов Красной Ар­мии. Комсомол готовит десятки и сотни тысяч ист­ребителей танков, бесстрашных мастеров огня — снайперов, ловких гранатометчиков, искусных пулеметчиков, минометчиков, артиллеристов, кавале­ристов. Вся эта громадная армия настойчиво учит­ся владеть грозным оружием. По приказу Родины она выступит на поле боя и без страха будет гро­мить немецких оккупантов.

Наши резервы неисчислимы... Помогайте Крас­ной Армии быстрее выполнить великую освободи­тельную задачу.

Центральный Комитет комсомола передает вам, наши дорогие любимые товарищи, боевой комсо­мольский привет от всей советской молодежи и же­лает новых успехов. Будьте беспощадны — без стра­ха и усталости идите на смертный бой с лютым вра­гом.

Нас ведет на подвиг непобедимое знамя Ленина.

Да здравствует наша советская Родина-мать!

Да здравствует доблестная Красная Армия!

Да здравствуют смелые партизаны и партизан­ки— народные мстители!

Секретарь ЦК ВЛКСМ

Н. Михайлов».

Выступив на комсомольском активе, Семен Вавилкин рассказал комсомольцам-партизанам о по­ложении на фронтах, о боевых успехах Красной Армии, о достижениях тружеников тыла, говорил о задачах молодежи в боях против ненавистного врага.

Затем Вавилкин побывал в ряде других парти­занских батальонов, в Прасковке и снова в Же­ланье. Дневник его пополнился новыми записями:

«15 мая. Снова находился в полку Жабо. В нем 332 комсомольца. Среди 132 награжденных — 55 комсомольцев и 40 несоюзной молодежи. Гото­вили материал о боевой работе. . 17 мая. Договорился, что завтра в Желанье со­зовем бюро райкома комсомола. Сегодня утром на­чала собираться гроза. Кругом стреляют, в одном месте горит. Провел лекцию для гарнизона в Прас­ковке. Бюро райкома перенесли...

20 мая. Вчера в 17 часов получил лошадку и по­ехал в Желанью. По дороге обстреляли. Сделал до­клад, а затем провели комсомольское собрание о сборе трофеев; беседовал с комсомольцами».

Молодые воины с воодушевлением встретили письмо ЦК ВЛКСМ. В комсомольских организаци­ях партизанского полка состоялись собрания, на­метившие новые задачи в борьбе с врагом. В ба­тальонах создавались подвижные комсомольско-молодежные подразделения истребителей танков, подрывников, минометчиков, снайперов. Многие из комсомольцев-партизан совершили в те дни боевые подвиги.

Сеять было нелегко, и не вся пахотная земля оказалась засеянной: не хватало семян. Что каса­ется сеяльщиков, их оказалось более чем достаточ­но. П. А. Белов в воспоминаниях отмечает, как бы­стро и хорошо выполняли работу участвовавшие в посевной бойцы и партизаны. Оторванные войной от земли люди соскучились по привычному мирно­му труду. Из-за нехватки сеялок повсеместно сея­ли вручную. Пригодились навыки, опыт стариков, которые когда-то двадцать — тридцать лет назад сеяли таким способом. Вышли на сев многие пожи­лые партизаны. Были б в нужном количестве семе­на, засеяли бы все поля — столько сеятелей.

Сеяли на прасковском поле ячмень и Шматков с Жабо. Шли как завзятые хлебопашцы, бросая из лукошка зерно горстью правой руки под шаг левой ноги. Научил дед Данила!

Не хватило и картофеля, чтобы засадить отве­денную под него землю.

И все же треть всех пахотных земель в районе была засеяна и засажена. Петр Карпович очень этим гордился.

Фашисты всячески пытались помешать работе на полях. Их самолеты, спускаясь к самой земле, обстреливали работающих в поле. Среди сеятелей и тех, кто сажал картошку, были убитые и раненые. Но запугать людей врагу не удалось.

Район отсеялся быстро, в течение недели. И вскоре всюду, где прошел сеятель, топорщились дружные зеленовато-розовые всходы. В первые дни после сева стояла теплая, сухая погода, потом про­шел дождик. Что может быть лучше для овса и яч­меня!

Шматков готовился ехать в обком партии для доклада, и ему было приятно сознавать, что при­едет он с хорошими вестями.

11 мая состоялось заседание бюро райкома, об­судившее в числе других вопрос о поездке Петра Карповича в обком, который находился в это время в поселке Кондрово под Калугой. В протоколе за­седания было записано, что Шматков командиру­ется в Смоленский обком партии по делам службы и что на время его отлучки обязанности первого секретаря райкома возлагаются на Кузьму Андре­евича Селиверстова.

В первой половине мая в районе развернулась подписка на новый военный заем. В течение корот­кого времени колхозники, рабочие желаньинского совхоза и служащие районных учреждений собрали и сдали более 100 тысяч рублей.

За день до отлета Шматков прискакал в Прасковку попрощаться с Жабо. День был солнечный. В зазеленевшем лесу неумолчно куковали кукуш­ки. Майор Жабо предложил не сидеть в штабе, а поговорить по делам где-нибудь в поле. Не торопя коней, Жабо и Шматков медленно приближались к Алексеевке, осматривая по пути на крутых взгорь­ях отличные всходы.

И Шматков и Жабо понимали, что в ближайшее время враг начнет новое крупное наступление: почти ежедневно над освобожденным районом про­водилась усиленная воздушная разведка, возобно­вилась бомбардировка деревень, все чаще враг засылал в освобожденный район разведчиков. Раз­ведка П. А. Белова выяснила, что гитлеровцы со­средоточили большие силы южнее Всходов. Гене­рал предполагал, что противник одновременно начнет наступление со стороны Вязьмы и нанесет вспомогательный удар от Ельни.

Полку Жабо была поставлена задача всеми си­лами удерживать позиции правее 329-й стрелковой дивизии, оборонявшейся в направлении Вязьмы. Удержанию освобожденной территории командова­ние Западного фронта придавало важное опера­тивное значение: не позже 5 июня фронт должен был начать новую наступательную операцию, во время которой войскам Белова следовало нанести удар по фашистам с тыла.

До слуха Шматкова и Жабо долетали звуки от­даленного боя: орудийные выстрелы, разрывы бомб. У «Варшавки», на юхновско-вяземском боль­шаке и на железной дороге Вязьма — Брянск поч­ти беспрерывно шли бои. Гитлеровцы то и дело атаковали в разных местах, испытывая прочность обороны.

• 
  Как думаешь, Владимир Владиславович, где фашисты нанесут новый удар? — спросил Шматков.
  
• 
  Это нетрудно угадать, Петр Карпович,—отозвался Жабо.— Наш участок удобен для наступ­ления. Тут приличные проселочные дороги, расстоя­ние от Знаменки до станции Угра можно пройти
  танками за час-два.
  
• 
  Что ж, партизаны не ударят лицом в грязь,—твердо произнес Шматков.— Подготовились непло­хо. Когда примерно ожидается удар?
  
• 
  Как показывают пленные, взятые беловцами,— в самое ближайшее время.
  

• 
  Успею я вернуться в Желанью?
  
• 
  Думаю, что да.
  

В середине мая неожиданно зарядили дожди. Проливные, не прекращавшиеся ни днем, ни ночью. Такое в лесных урочищах Угры случается нередко: заладят дожди на неделю, и вот снова повторяется половодье. Так произошло и в 1942 году. В течение нескольких дней река и ее притоки наполнились верховой водой, а потом вышли из берегов.

В эти тревожные дни Жабо значительно усилил разведку и держал под особым наблюдением Зна­менку, юхновско-вяземский большак, откуда про­тивник мог напасть в любое время.

Об активизации противника свидетельствовало событие, происшедшее 22 мая. Вечером штаб Жабо получил сообщение о том, что в районе действий десантников А. Ф. Казанкина обнаружено более трехсот переодетых в красноармейскую форму ди­версантов, переброшенных фашистами через ли­нию фронта с целью проникнуть в расположение корпуса П. А. Белова, уничтожить командование корпуса и овладеть штабом. Один из диверсантов перебежал к десантникам и раскрыл этот коварный замысел врага.

Прочитав донесение, майор вызвал к себе на­чальника особого отдела Г. И. Калмыкова, началь­ника «Смерш» Николая Комарчука, начальника райотдела НКВД Николая Силкина и приказал им принять меры на случай, если подобная груп­па диверсантов вдруг обнаружится в тылу у пар­тизан.

23 мая поздно вечером в Желанью прилетели на У-2 секретарь Смоленского обкома партии Георгий Иванович Пайтеров, помощник секретаря обкома партии по кадрам Николай Семенович Шараев и секретарь обкома комсомола Абрам Яковлевич Ви­нокуров. Получив лошадей, они за час добрались до Прасковки. Прилетевшие также подтвердили, что, по имеющимся у них данным, противник вот-вот перейдет в решительное наступление на парти­занский район со стороны Всходов и Знаменки.

• 
  Что ж,— заметил Жабо,— значит, вы приле­тели к нам вовремя!
  
• 
  Выходит, так,— согласился Пайтеров.
  

На рассвете 24 мая Жабо проснулся в Прасков-ке от грохота. Беспрестанные орудийные выстрелы слышались со стороны Знаменки и железной доро­ги Вязьма — Брянск. Наскоро одевшись, майор выскочил на улицу. Сквозь редеющую мглу он уви­дел на севере и на востоке розовые сполохи и по­нял: гитлеровцы начали наступление.

Заместителю начальника штаба Василию Серобабину Жабо приказал немедленно связаться по телефону с командирами всех батальонов, потребо­вать от всех подразделений полной боевой готов­ности и держать с ними постоянную связь, а сам поскакал с ординарцем в Желанью.

День вставал серый, накрапывал мелкий дождь. На подступах к Желанье уже шел бой. Зная, что напрямую, через Леонидовку, к Желанье не про­рваться, противник пытался пробиться с флангов, наступая на Городянку, Гряду и Петрищево. Доро­ги к этим деревням со стороны Знаменки пролега­ли лесами, и враг сумел незаметно накопить здесь значительные силы для удара.

В обход Желаньи двигалось несколько сот гит­леровцев, более 15 танков и самоходных орудий; затем появилась кавалерия. Огневую поддержку оказывали батареи, расположенные на поле знаменского аэродрома. Авиация из-за дождливой нелетной погоды на первых порах не действо­вала.

В Желанье Жабо в первые же минуты встретил Пайтерова, Шараева, Винокурова, и Селиверстова. Вооруженные автоматами, они с рассвета находи­лись среди партизан. Тут же были работники рай­онных организаций. Жабо и Селиверстов, посове­щавшись на ходу, решили как можно быстрее эва­куировать в Гремячку, Полнышево и Свинцово гос­питаль и всех жителей. И вовремя: вскоре после этого снаряды стали рваться в самой Желанье. Она загорелась со всех сторон.

«Ах как в эти минуты не хватает в Желанье Шматкова! — подумал Жабо. За короткое время совместной боевой деятельности в районе он полю­бил этого отважного и беспредельно верного Роди­не человека.— Жаль, что его нет».

А Шматков возвратиться, как замышлял, не смог. Сделав 15 мая на заседании бюро обкома партии сообщение о боевой деятельности партизан­ского полка и работе райкома, о продовольствен­ном положении в освобожденном районе, о прове­денном севе, он тяжело заболел. Возвратиться в район в таком состоянии ему не разрешили.

3-й батальон старшего лейтенанта Александра Иванова и комиссара Николая Останковича стойко сдерживал натиск врага на Городянку и Гряду. Первые атаки были отбиты с большими потерями для фашистов. Однако бой не ослабевал. Обстре­лянные зажигательными снарядами и из миноме­тов, обе деревни были охвачены пламенем и дымом.

Из Желаньи Жабо связался со штабом полка. Серобабин доложил ему, что батальоны подняты в ружье и уже заняли свои рубежи, что гитлеровцы одновременно с Желаньей атаковали Андрияки, Луги, Бельдюгино, Свиридово и Великополье. «Так. Значит, противник хочет прорваться через эти на­селенные пункты к Угре,— решил Жабо,—-перепра­виться через нее, а затем перерезать дорогу, свя­зывающую Желанью со штабом полка, выйти нам в тыл».

Не теряя времени, он приказал майору Москов­скому:

— Через реку Угру не должен проникнуть ни один вражеский солдат!

По сообщению Серобабина, гитлеровцы круп­ными силами нанесли удар также и по десантни­кам и кавалеристам. Не оставалось сомнений, что наступил решающий момент борьбы.

Бой за Желанью шел несколько часов. Фашисты беспрестанно наращивали силы и примерно к де­сяти часам утра им удалось серьезно потеснить партизан. Они штурмом взяли Городянку, Гряду, а затем Петрищево. Оказалось, что по участку, обо-

роняемому полком Жабо, гитлеровская группиров­ка, приступившая к ликвидации освобожденного района, наносила свой главный удар. Враг ставил целью отрезать партизанский полк и воздушно-десантный корпус от основных сил Белова.

Гитлеровские танки с автоматчиками, прорвав оборону партизан на Леонидовке, двинулись по до­роге и засеянному полю на горящую Желанью. Вскоре они вышли на аэродром и оказались на виду у обороняющих село партизан. Фашисты прибли­жались также и со стороны Городянки и Гряды. Как только первые семь танков и следовавшая за ними пехота стали спускаться с пригорка, парти­заны открыли по ним огонь из всех видов оружия.

В первые же минуты артиллеристы под коман­дованием Семена Качанова подбили два танка. Партизанам удалось также отсечь автоматчиков от танков, нанести им большой урон. Встретив реши­тельное сопротивление, противник повернул вспять.

Едва прояснилось небо, на Желанью обруши­лись вражеские бомбардировщики. А вслед за этим началась новая атака. Не менее батальона фаши­стов с засученными рукавами двигались в плотном строю, заняв почти все поле перед селом. Впереди шли два танка.

Строча из автоматов, вражеские солдаты шли во весь рост.

— Видели уже не раз и такое! — воскликнул Жабо, передавая бинокль Пайтерову.

Подпустив гитлеровцев как можно ближе, пар­тизаны обрушили на них огонь такой силы, что противник начал в панике разбегаться. Многие из атакующих остались лежать на поле.

Спустя полчаса атака повторилась. Танки выр­вались на пригорок и, стреляя на ходу, быстро приближались к Желанье. На подступах к селу раз­горелся ожесточенный бой. В этот раз гитлеровцы действовали, несмотря на большие потери, еще бо­лее настойчиво. Некоторым из них удалось прибли­зиться к селу почти вплотную.

В третьей атаке гитлеровскую пехоту поддер­живало уже до десяти танков.

Там и тут горели вражеские танки. Никогда еще, пожалуй, партизаны не дрались с врагом столь яростно и упорно, как в этот день. Плечом к плечу с ними сражались перешедшие на сторону парти­зан немцы: Кельман, Мейлер и еще двое. Некото­рые из них были уже ранены, но по-прежнему не выпускали из рук автоматов. Всем им суждено было погибнуть в бою за Желанью.

Партизаны понесли серьезные потери. Многие из них пали смертью храбрых. Старший лейтенант Иванов доложил Жабо в середине дня, что его ба­тальон потерял не менее половины состава и что несколько пушек вышли из строя.

— Продолжать бой,— приказал майор.

После полудня на командный пункт майору Жабо позвонил Сергей Московский и сообщил, что фашистам удалось занять Андрияки, Дроздово и Великополье и что идет бой за Луги. Но вместе с тем его батальон не дал ни одному вражескому солдату прорваться через Угру. Жабо подтвердил свой приказ во что бы то ни стало помешать фа­шистам переправиться через реку.

Затем Жабо связался с Прасковкой и приказал Серобабину прислать подкрепление. Серобабин со­общил майору только что поступившую в штаб полка оперсводку: десантники и гвардейцы успеш­но отбивают атаки врага.

Вскоре в Желанью прибыло до роты партизан, снятых с аэродрома в Лохове, и охрана штаба. По всей Желанье сизыми клубами стелился дым пожарища.

Во второй половине дня, и особенно под вечер, гитлеровцы предпринимали все более ожесточен­ные атаки. По Знаменской дороге на Желанью дви­нулось еще пятнадцать танков, сопровождаемых автоматчиками. Несмотря на убийственный огонь партизан, они упорно лезли вперед. Было подбито три танка.

Батарея Качанова вела по врагу беспрестанный огонь. Ее командир, залитый кровью, почерневший от дыма и копоти, снова и снова произносил ко­манду:

— Огонь по танкам, огонь!..

Разорвавшаяся мина уничтожила расчет пушки, возле которой находился Качанов, и сам он рухнул замертво на землю. Остальные партизанские пушкари, не прерывая ни на минуту Огня, посылали в сторону гитлеровцев снаряд за снарядом.

Бой за Желанью шел и вечером, и весь следую­щий день, 25 мая. Партизаны, несмотря на очевид­ное численное превосходство наседающих фаши­стов, не считаясь с собственными тяжелыми потеря­ми, по-прежнему стойко и мужественно разили врага. Они беззаветно сражались за то, чтобы сво­бодно и счастливо жилось на родной древней и ми­лой земле.

Решив, что из-за больших потерь полк В. В. Жа­бо может не сдержать натиск, П.А.Белов приказал соседней 329-й стрелковой дивизии отвести свой фланг так, чтобы прикрыть партизанские подразде­ления. Отойдя через боевые порядки стрелковой ди­визии, партизаны должны были сосредоточиться в ее тылу и поступить в подчинение командира ди­визии.

Упорно обороняя свой рубеж, она понесла поте­ри. Вместе с присоединившимися к ней подразделе­ниями партизанского полка Жабо в дивизии насчи­тывалось до двух тысяч бойцов и командиров.

Нанося встречные удары — по обороне партизан под Желаньсй и по конногвардейцам у Всходов,— гитлеровцы стремились соединиться в районе стан­ции Угра и таким образом отрезать десантников, наступавших на «Варшавку». Чтобы добиться это­го, они бросили на прорыв большое количество пе­хоты, артиллерии и танков 4-го и 43-го корпусов.

На подступах к населенным пунктам и на их ис­пепеленных и залитых дождем улицах остались сот­ни тел вражеских солдат и офицеров, горели танки и самоходные орудия. По приказу генерала П. А. Белова войска группы удерживали эти насе­ленные пункты до последней возможности, и гитле­ровцам долго неудавалось достигнуть намеченной цели.

Лишь когда выяснилось, что фашисты снова зна­чительно нарастили силы, Белов отдал приказ отойти на новые рубежи. Партизанские подразде­ления полка майора В. В. Жабо, присоединившие­ся к 329-й стрелковой дивизии и к соседу справа — бригаде десантников, отступили сначала в леса под Преображенском, а затем и на левый берег Угры,

где соединились с конниками. К 28 мая партизан десантники и кавалеристы уже имели устойчивй фронт.

Минула неделя непрерывных ожесточенных боев, показавших силу духа и воинское мастерство советских патриотов, действовавших в тылу врага

В течение всех дней боев среди партизан находились Георгий Иванович Пайтеров и его помощники. Они вдохновляли партизан и бойцов на подвиг живым партийным словом, участвовали лично в многих схватках.

1 июня положение войск П. А. Белова серьезно ухудшилось. Дожди прекратились, и в посветлевшем небе появились вражеские самолеты. Они утра и до вечера бомбили и обстреливали боевые порядки защитников освобожденного района. 4 июня Белов направил в штаб Западного фронта радиограмму, запрашивая согласие на переход через линию фронта.

Командование разрешило его группе выйти из тыла противника, избирая, в зависимости от обстановки, наиболее подходящие маршруты.

Одновременно было решено изменить тактику партизанской борьбы. 11 июня Смоленский обком партии издал директиву приступить к рассредоточению партизанских частей на небольшие отряды вывести эти отряды из угрожаемых районов, а по том продолжать диверсии на коммуникациях противника, дезорганизовывать его тылы. К тому времени общая обстановка на фронте настолько изменилась, что ранее намечавшаяся крупная операция которая должна была начаться в первых числа июня, утратила свое возможное значение, и удерживать дальше обороняемую войсками Белова территорию не было смысла.

После перехода 7 июня штаба полка майор Жабо и затем рейдировавших войск через линию фронта остававшиеся в тылу врага мелкие отряды угранских партизан возглавлял Кузьма Андрееви Селиверстов. Теперь он выступал в трех ролях секретаря райкома партии, командира и комиссар отряда.

Во время второй оккупации Знаменского район обстановка для действий даже мелких партизанских групп стала еще более трудной. Дело не толь­ко в том, что гитлеровцы старались превзойти са­мих себя в кровавом терроре, проводили в лесах, где находились либо могли находиться партизаны, облавы. Главное затруднение создавалось тем, что весь район был наводнен немецкими полевыми и карательными войсками, тыловыми учреждениями.

Сам К. А. Селиверстов вскоре трагически погиб. Однажды ночью он направился в разведку в Алексеевку, но был схвачен и вскоре расстрелян фаши­стами в Великополье.

Таким образом, партизанский полк в первых числах июня фактически прекратил свое существо­вание. В одном из документов, хранящихся в парт-архиве Смоленского обкома КПСС, так говорится об этом: «Полк Жабо перешел линию фронта, ча­стично остался в тылу, частью погиб. На этом 1 июня 1942 г. полк закончил свои боевые действия в тылу противника».

Но тысячи бывших угранских партизан, влив­шись в ряды Красной Армии, успешно громили вра­га на различных фронтах Великой Отечественной войны. Майор В. В. Жабо командовал впоследствии танковой бригадой на северном участке Курской дуги. Там он и погиб в бою.

Славный боевой путь был впереди и у боевых товарищей партизан. Генерал П. А. Белов прини­мал участие в Орловской операции. Его 61-я армия шла на запад, форсировала Днепр, участвовала в уничтожении мозырской группировки противника; в 1945 году командарм-61 участвовал в освобожде­нии Варшавы и в битве за Берлин. Отважный ко­мандир десантников генерал А. Ф. Казанкин тоже громил врага на его собственной территории. Не­мало бывших партизан и воинов — участников рей­да по тылам гитлеровской группы армий — выпол­няли историческую освободительную миссию в странах Европы. Боевая закалка, полученная на угранской земле, помогала им одерживать победы.

Жители Знаменского района, несмотря на тер­рор, не склонили головы перед фашистами. Ничем нельзя было убить свободолюбивый дух советских людей. Они твердо знали, что сброшено будет не­навистное иго. И они не ошиблись. В марте 1943 го-

да кончилась кромешная ночь фашистской оккупа­ции. Героическая Красная Армия принесла осво­бождение.

В районе тотчас развернулась работа по восста­новлению разрушенной оккупантами экономики Возглавил эту работу и вел ее в течение многих лет Петр Карпович Шматков, а после него первым сек­ретарем райкома партии был избран Абрам Яков­левич Винокуров.

Партизанские и фронтовые были угранской зем­ли— это лишь страница огромной героической ле­тописи того, что довелось испытать и совершить со­ветским людям. Здесь, в обычном сельском районе Смоленщины, в суровую пору войны скрестились магистральные пути, ведущие к сердцу нашего Оте­чества, и фронтовые дороги, которыми шла великая победа.

Многое видится, о многом думается в угранских местах. Там и поныне заметны следы старых окопов и блиндажей, напоминающие о беспримерной стой­кости и мужестве партизан и бойцов. И здесь, на угранской земле, как и на других боевых рубежах, советский народ решал судьбу, отстаивал честь, свободу и независимость своего социалистического государства, приближая заветный день полной и окончательной победы.

Помнит и всегда будет помнить героев взрастив­шая их земля, упорным трудом возрожденная для мира, для счастья.