Ю. М. Кузнецова / Под ред. В. М. Астапова М.: Пер сэ
жүктеу/скачать 0.61 Mb. Pdf көрінісі
|
Глава о вине и депрессии была бы неполной без раздела, посвя- щенного чувству стыда, которое часто и легко путают с ощуще- нием вины. Выражаясь фигурально, стыд — «Золушка эмоций»; литературы, посвященной ему, очень мало. Это, наверное, обу- словлено тем фактом, что психоаналитики проводили первые исследования истерии и обсессивного невроза в условиях, для которых были скорее характерны тревога и вина, чем стыд, и которые объясняются отношением индивида к своим импуль- сам и интернализованным авторитетам без упоминания о его отношении к себе или к феномену самосознания. В результате на феномен стыда либо не обращалось внимание, либо он трак- товался как разновидность вины. По Хелен Мирил Линд (Helen Merell Lynd), чья работа «О стыде и поиске идентичности» (On Shame and The Search for Identity) является наиболее тонким из 53 имеющихся исследований стыда, неясность этого чувства про- исходит частично от факта, что испытания такого рода, благо- даря которым он появляется, обычно туманны и трудно опре- делимы. Она пишет: Определенная ситуация может вызвать вину или стыд, либо же то и другое вместе. Но вина больше связана с нарушением закона, тогда как стыд представляет собой чувство, вызванное деталями, не отраженными в законах. Кража монеты, убийство человека, совершение прелюбодеяния... являются специфичес- кими актами вины, вписывающимися в более или менее ясную схему и влекущими осознание последствий, которые, по край- ней мере, в какой-то степени можно предвидеть. Ничто не со- поставимо с отсутствием красоты или изящества, с ошибками вкуса и согласованности, со слабостью и определенными вида- ми неудач, с чувством зависти, с неприятием твоего подарка — т. е. с ситуациями, которые переживаются как разоблачение глубокого личностного несоответствия. Краткий Оксфордский словарь определяет стыд как «чувст- во унижения, вызванное осознанием вины или недостатка, делающего человека смешным или оскорбляющее право собс- твенности, благопристойность или приличия». Стыд, похоже, переживается наиболее остро, когда между нашим реальным характером и поведением, с одной стороны, и каким-то неоспа- риваемым предвзятым мнением о нас с другой, возникает не- соответствие, а следовательно, мы вынуждены переоценивать наше представление о себе или, во всяком случае, на мгнове- ние обратить внимание на отдельный аспект своей личности, не совместимый с нашим обычным образом «Я». Стыд, как правило (хотя и не всегда), вызывается разоблачением — физи- ческим или духовным — перед другими людьми. В связи с этим Хелен Мирел Линд приводит цитату из Сартра (Sartre): «Обя- зательным посредником между мной и мной является Другой. Я стыжусь себя, когда думаю, как выгляжу в его глазах». Иными словами, стыд — это эмоция, возникающая благодаря видению себя таким, каким, как нам кажется, нас видит кто-то другой, и мы вынуждены признать, что посторонняя оценка не совпадает 54 с нашими иллюзиями и желаниями. Чаще всего это случается, если кто-то реально находится рядом, однако, я думаю, многим знакомы ситуации, когда мы обнаруживаем, что в полном оди- ночестве одновременно исполняем роль и маленького мальчи- ка, и короля из известной андерсеновской сказки. Подчеркивая фундаментальную роль самосознания в воз- никновении стыда, Хелен Мирел Линд занимает позицию, не- много отличающуюся от обычных психоаналитических объяс- нений, склонных рассматривать стыд как страх быть осмеян- ным другими людьми (либо своим собственным внутренним авторитетом) или как чувство несоответствия какому-то идеа- лу, добровольно установленному для себя в качестве образца. Данные объяснения объединяет признание связи между стыдом и реакцией индивида на некоего внутреннего «посредника» бо- лее высокого порядка, — в психоаналитической терминологии Суперэго и, соответственно, Эго-идеал. Для Линд сущность стыда заключается не в осознании неудачи при достижении какой-либо цели или стремлении к какому-то идеалу, уже ут- вержденному самим человеком или внешним авторитетом, но в оценке таких аспектов своей собственной личности и своего отношения к другим, которые для человека были совершенно неоспоримы и никогда не подвергались самокритике. Исследо- вательница считает, что стыд — это переживание, которое при- водит к возрастанию самопознания и интуиции. Подобным образом объясняются многие коммуникативные за- труднения. Если некто попадет в ситуацию, когда не ясно, как себя правильно вести, когда он выглядит неподобающе одетым, либо его шутка или мнение сталкиваются с неожиданным осуждением или непониманием окружающих, то, скорее всего, он почувствует себя смущенным, обнаружив, что собственные нормы и устояв- шиеся мнения не являются такими уж безусловными, как казалось ранее, и что его собственный мир намного меньше остального мира, чем до этого представлялось. Большинство людей, я думаю, вспомнят моменты сильного стыда, испытанного в юности, когда они допускали промахи, не приняв во внимание, что мнения и по- зиции, некритично усвоенные в детстве, отнюдь не универсально 55 приемлемы за пределами их маленького мирка. Такие случаи при- водят к обострению интуиции — при условии, конечно, что чело- век не замкнется в раковине самовлюбленности. Стыд отличается от вины тем, что чаще всего связан с не- удачами при достижении целей, в отношении которых чело- век был уверен, что в состоянии это сделать, тогда как чувство вины обычно вызвано неудачными попытками заставить себя отказаться от достижения поставленных целей. Вина появляет- ся как результат действия, которое само по себе приятно, но не соответствует общепринятым моральным, социальным или ре- лигиозным нормам, в то время как стыд возникает, когда кто- то не может быть таким мужественным, уверенным или умным, каким он сам себя представлял. Я выразил описываемое чувс- тво в понятиях, свойственных мужской гордости, поскольку женское переживание стыда описано в приведенном выше от- рывке из статьи Хелен Мирел Линд. Вероятно, гордость и стыд являются эквивалентами добродетели и вины в системе цен- ностей, где во главе угла стоит функциональная возможность. В религиозном мышлении это место занято добродетелью и целомудрием. По-видимому, и впрямь мораль, связанная со стыдом, играет в человеческой психологии такую же активную роль, что и мораль, связанная с виной. Тем не менее стыд и вина ничем не отличаются друг от дру- га в плане их отношения к тревоге. Как у индивида, испыты- вающего чувство вины и живущего в состоянии перманентной вигильности, возникает желание предусмотреть ситуации, при которых его запретные импульсы могут найти выход, точно так же у человека, предрасположенного испытывать чувство стыда, развивается коммуникативная тревога. Он начинает опасаться ситуаций, при которых возможно его сравнение с другими, а также ситуаций, когда он сам вынужден это делать. В качестве альтернативного варианта человек использует некую защитную «оболочку» — какое-то условие, предотвращающее слишком тесный контакт с другими людьми, при котором те могут обна- ружить его истинную суть. Он встревожится, если кто-нибудь предпримет попытку посягнуть на эту защиту. Самый стыдли- 56 вый из встреченных мною людей, будучи высокого мнения о своих интеллектуальных способностях, не только уклонялся от всех неформальных общений, но также отказывался от интел- лектуального тестирования или экзаменов, во время которых составлялся рейтинг участников. Фактически он отказывался предъявлять свои интеллектуальные притязания для любой общественной оценки. Хотя чувство стыда, подобно вине и тревоге, время от вре- мени испытывается каждым достигшим определенного уров- ня самосознания, оно проявляется наиболее сильно и часто у людей с так называемым шизоидным характером, у кого, как складывается впечатление, он играет во многом ту же роль, что и чувство вины при обсессивном неврозе. Люди с шизоидным характером, «возомнив о себе», верят — сознательно или бес- сознательно, — что обладают неким свойством, возвышающим их над остальными представителями человеческой расы, од- нако смутно осознают, что их оценки не подкрепляются мне- нием окружающих. Следовательно, они вынуждены либо ста- новиться отшельниками, избегающими ситуаций, при которых их притязания могут оцениваться путем сравнения с другими, либо разделять свою личность на две, одна из которых соот- ветствует представлению общества об их индивидуальности, в то время как другая поддерживает веру в собственное превос- ходство. Такие люди претерпевают неудобства как от самооб- мана, так и от его понимания, поскольку в действительности осознают противоречие, существующее между тайным, скры- тым представлением о себе и впечатлением, производимым на других. В отличие от действительно одаренных людей, которые заставляют окружающих принять свое тайное представление о себе как обоснованное, и от действительно душевнобольных, которые несомненно игнорируют мнение окружающих, не ве- рящих, что те являются Христом или Наполеоном, снедаемый стыдом шизоидный характер испытывает недостаток в иден- тичности в самом прямом смысле этого слова. Он верит в собс- твенное ничтожество, но это нестерпимо, и поэтому он вынуж- ден претендовать на роль «кого-то». Такие люди, видимо, пе- 57 ренесли в детстве некую катастрофу — возможно, даже более разрушительную, чем переживают люди, подверженные мелан- холии, катастрофу, лишившую их веры в себя, последствия ко- торой они пытались вылечить компенсаторными фантазиями о собственном превосходстве. Стыд также схож с виной в ином отношении. Испытыва- ющий чувство вины меланхолик может поверить, что он и впрямь совершил какое-то преступление, став подавленным и исполненным угрызений совести. Шизоидный человек также может почувствовать, что его стыд непоправим, и будет стра- дать от унижения. Ощущение того, что исправить положение невозможно, может привести в обоих случаях к суициду. |