Зачем живым долина смерти

ПРЕКРАТИТЬ ПОЛЕТ «УТКИ»

В начале 80-х годов приходилось доказывать во всех инстанциях, что гибель 2-й Ударной армии в окружении под Новгородом ничего не имеет общего с предательством ее командующего генерала А.А. Власова. Даже те тысячи солдат армии, которые после полугодового окружения оказались в плену, не стали предателями. «Русская освободительная армия» Власова создавалась из других людей. Доказывать это приходилось, сопоставляя списки РОА и 2-й Ударной армии, добывая из секретных архивов документы о Любанской операции, ссылаясь на показания самих военнопленных, собранные в свое время «компетентными органами».

Щепетильность реабилитации 2-й Ударной армии заключалась в том, что формировалась она в Поволжье, имела в своем составе казахскую и киргизскую дивизии. (Конечно, в документах они так не назывались, имели номера). Для нас события Любанской операции были интересны еще и потому, что здесь начинался подвиг Мусы Джалиля. Именем героя удалось, в конце концов, очистить доброе имя армии, сказать о ней правду во всеуслышанье.

Разобравшись со 2-й Ударной, мы столкнулись с не менее важной проблемой - судьбой легиона «Идель-Урал», сформированного по приказу немецкого командования в 1942-43 годах. В его составе оказался не только Джалиль, но и многие другие наши земляки. Говорить об этом было не принято. Официальная версия была такова: служба в легионе - предательство Родины. Других доказательств не требуется. Если выяснялось, что военнопленный носил форму легионера, ему сразу предъявлялось обвинение. Каждый из них получал от 6 до 25 лет лишения свободы. И подобное разоблачение происходило до конца 80-х годов: бывшие легионеры перепроверялись, лишались пенсий и льгот участников войны.

Что самое удивительное: информация о службе человека в легионе хранилась, казалось бы, в строгой тайне, в секретной части военкомата, но об этом знали все односельчане. Каждый малыш и сейчас еще тычет пальцем в привыкшего к позору старика - «вот предатель идет». Каково им было все эти годы жить, не смея поднять глаза на людей - разговор особый. Не пора ли, наконец, окончательно разобраться - была ли служба в легионе «Идель-Урал» действительно предательством? Тем более, что информация о легионе есть, ее необходимо лишь рассекретить, придать огласке.
Приказано обезоружить

Первые упоминания о деятельности татаро-башкирского легиона появились в печати еще в годы войны. Листовки, выпущенные немецким командованием, описывали национальные формирования как мощную поддержку вермахта. Эта пропагандист­ская «утка» сработала так надежно, что закрепилась в умах многих советских граждан до сих пор. И самое печальное - в умах администраторов, от решений которых зависели судьбы людей. Ни о какой надежности легионеров говорить не приходилось. Сами немцы понимали это и признавали. Свидетельствуют об этом документы герман­ского командования, мемуары, опубликованные после войны.

Судить о надежности легионеров можно по тем фактам, которые удалось обнаружить в различных архивах. В связи с тем, что гриф «секретно» стоит практически на всех документах, связанных с легионерами, приходилось собранные по крупицам данные публиковать лишь в литературоведческих трудах, ограничивая информацию только разговором о деятельности подпольной группы так называемых джалильцев. Почему «так называемых»? Дело в том, что участие Джалиля в деятельности подпольщиков татаро-башкирского легиона - лишь эпизод. В этом убеждаешься при внимательном изучении материалов и судеб тех людей, которые были казнены вместе с поэтом. Но это разговор особый.

Приведем лишь часть фактов, свидетельствующих о направленности созданного в Германии легиона «Идель-Урал».

О втором батальоне - 826-м - есть упоминание в книге немецкого писателя Т.Юргена. Литературовед Гази Кашшаф в своей книге «По завещанию Мусы Джалиля» цитирует дневник обер-лейтенанта Вальтера Хайзена: «10 августа. (1944 г. - М.Ч.) Командир кадровой дивизии «добровольцев» приказывает обезоружить Волго-татарский и армянский легионы. Это говорит о том, что все находится на грани катастрофы. 6 сентября. Руководитель 826-го Волго-татарского батальона сообщает: остатки батальона разоружены». Почему остатки? Значительная часть легионеров ушла к французским «маки» (партизанам-коммунистам). Те, кому это не удалось, были посажены немцами в штрафные концлагеря. Понятно, что за хорошую службу с ними бы так не поступили.

Третий батальон легиона - 827-й - как свидетельствуют документы, опубликованные Р.Мустафиным, в июне 1943 г. был направлен в Карпаты для борьбы с партизанской армией С.Ковпака. Штаб батальона разместился в г.Станиславе (ныне - Ивано-Франковск), роты - в Стрне, Волехове, Долине и Надворной, т.е. по пути движения партизан. Первым восстали два взвода штабной роты. Их переход к партизанам оказался успешным. Их примеру последовали и другие легионеры. В ответ немецкое командование разоружило остатки и этого батальона и тоже разослало их по лагерям.

Наконец, штабной батальон легиона «Идель-Урал», уже после ареста подпольной группы Курмаша-Джалиля, переведен во Францию, местечко Ле-Пюи. Но и его не удалось использовать в борьбе с французским Сопротивлением по той же причине: легионеры при первой возможности переходили на сторону партизан. Несколько сот легионеров участвовало в партизанском сражении за Ле-Пюи и другие города и поселки округа Беанс. К концу 1944 г. и этот батальон был расформирован, а оставшиеся легионеры были переведены в штрафной лагерь в районе Горинхена.

Все приведенные факты не раз публиковались в печати и хорошо известны сотрудникам госбезопасности. На одной из пресс-конференций в 1992 г. председатель Татарского республиканского КГБ Р.Каримуллин признал, что служба в татаро-башкирском легионе, само пребывание в нем не является предательством, если, конечно, человек не участвовал в расстрелах, карательных акциях. «Легионеры не подлежат никакой ответственности. Это предельно всем ясно», - уже тогда считал Рафаэль Гумерович. - В отдельных случаях иногда бывает непонимание. Стараемся разобраться».

Хорошо, если бы так. Бывая в районах Татарстана, выискивая в военкоматах адреса бывших легионеров, мы с бойцами «Снежного десанта» не раз убеждались, что непонимание, о котором говорил председатель КГБ, существует практически повсюду. Ничего не знают о татаро-башкирском легионе ни работники военкоматов, ни тем более функционеры местной власти. В архивах и списках легионеры до сих пор числятся в одном ряду с власовцами, полицаями, - с теми, кто действительно верой и правдой служил в немецкой армии. Более того, даже те из них, кто до недавнего времени все же считался участником войны или узником фашистских лагерей, после выяснения факта службы в легионе лишен пенсии и минимальных льгот.

Такова судьба М.Зиганшина из Нижнекамска, И.Галимова из Мамадыша. Никаких дополнительных сведений о предательстве этих людей не выявлено, тем более фактов участия в карательных операциях, расстрелах, боевых действиях на стороне врага. Главное обвинение - принадлежность к легиону. Не было ни одного руководителя военкомата, который бы усомнился в такой постановке вопроса. Раз принял присягу, надел форму легионера, значит, предатель. И все твои прежние заслуги перед родиной, ранения и мучения в плену ничего не стоят.

Спорить с логикой военных трудно, если не знать подробностей существования легиона «Идель-Урал», условий вербовки и тех людей, кто принимал участие в формировании батальонов. Сколько раз нам приходилось убеждаться, что идейность и убежденность в каких-то принципах, основанная на элементарном невежестве - сродни фанатизму. Слова сотрудников военкоматов о предательстве легионеров - пустой звук, они не могут назвать ни одного факта, связанного с деятельностью легиона, не видят разницы между власовцами и легионерами 825-го батальона, перешедшими на сторону партизан. Предатели и точка!

Не буду разубеждать военных. Но ведь есть в нашей жизни другие законы, кроме боевого устава. Пересмотрено же наше отношение, например, к татарскому писателю Гаязу Исхаки. Он тоже считался предателем №1, был идейным вдохновителем создания государства «Идель-Урал», а значит, и организации легиона. Но сейчас создан музей на его родине, признано, что действия писателя ничего общего не имели с фашизмом. Значит, восторжествовал, наконец, разум в наших подходах к истории, в отношении к людям. Не пора ли применить те же принципы и к легионерам? Тем более, что каждый из этих людей был на фронте, в плену, в лагерях НКВД. Если за кем-то из них есть так называемый «компромат», он давно известен. Не нужно реабилитировать всех подряд, но разобраться в каждой конкретной судьбе необходимо.

«У нас пленных нет»

Эта роковая фраза, сказанная Сталиным в ответ на предложение немецкого командования подписать конвенцию о военнопленных, стала смертным приговором для миллионов советских граждан в начале войны, они были обречены на голодную смерть.

Так было во все времена: о военнопленных прежде всего заботилось государство, в армии которого они состояли. Помогал Красный Крест, благотворительные организации, духовенство. Заявление Советского правительства о том, что судьба военнопленных красноармейцев его не интересует, и более того - в немецких лагерях находятся только предатели родины, перекрыло последние каналы поставок продовольствия нашим соотечественникам. Узнав об этом, многие военнопленные кончили жизнь самоубийством. А именно к этому призывал Сталин и военспецы, говоря, что настоящий красноармеец в плен не сдается. Если учесть, что за годы войны в плен попало 5 миллионов советских солдат и офицеров, невольно задаешься вопросом: откуда наше командование рассчитывало набрать столько самоубийц?

Конечно, мы знаем по фильмам и книгам другие примеры мужественной смерти. Подвиг генерала Карбышева стал символом стойкости советского человека. Но ведь и подвиг М.Джалиля, формально согласившегося стать легионером, ничуть не менее значителен. Главное - цель, которую преследовал человек, делая тот или иной шаг. Если бы Джалиль и такие же как он подпольщики застрелились, кто знает, может быть фашистам и удалось бы сформировать легион из националистов, которые бы повернули оружие против Красной Армии. Мы теперь знаем, что подпольная работа в легионе - и не только «Идель-Урал» - проводилась по заданию советского командования, организовывалась не стихийно, а целенаправленно.

Есть и другая сторона проблемы. Конечно, не каждый легионер был подпольщиком и партизаном. Легионы формировались и как рабочие команды для участия в хозработах или на строительстве. Но, может быть, кто-то может привести факты существования военнопленных без участия в подневольных работах? Мне такое неизвестно. Каждый военнопленный вынужден был работать хотя бы потому, что немцы иначе не давали даже лагерной баланды. Это англичане или канадцы будучи в плену могли отказаться от подневольного труда. Они знали, что каждый из них на учете, жестокое отношение к ним обязательно скажется на судьбах немецких военнопленных. Более того, полное обеспечение каждого из них и продуктами, и всем необходимым взяло на себя правительство их страны. Таким военнопленным не нужно было зарабатывать лагерную баланду, продукты передавались через Красный Крест. То, что были исключения из правил - не удивительно. Фашисты есть фашисты. И все же основная масса союзников, попавших в плен, обеспечивалась вполне терпимо. Если же какому-то из наших солдат, оказавшихся в плену, хотелось быть принципиальным и не работать на врага, его оставляли умирать от голода в бараке. Ослабевших, не способных подняться с нар, добивали. Таких людей, проявивших пассивный протест, совершивших безвестный подвиг, было немало. Кто их хоть раз помянул добрым словом на родине? Но кто осмелится осуждать и того военнопленного, который вынужден был зарабатывать кусок эрзац-хлеба и чашку баланды каторжным трудом в каменоломнях или в шахтах? Уверен, что такая же ситуация была в любом из лагерей НКВД.
«Служил в немецкой армии»

И все-таки была ли разница между узником лагеря и легионером? Да, была. Немцы с самого начала войны делали значительную ставку на национальные разногласия. Гитлеровскому командованию хотелось верить, что любой гражданин СССР нерусской национальности потенциальный противник советской власти. И надо признать, что национальная политика Сталина во многом способствовала именно такому положению дел. Однако, в самом начале формирования легиона «Идель-Урал» на совещании в Восточном министерстве, проходившем под председательством Розенберга, отмечалось, что «татары... имеют сильные большевистские тенденции». Дальнейшие события подтвердили эти опасения гитлеровцев.

Почему стало возможным восстание тысяч военнопленных разных национальностей Поволжья в легионе? И почему с такой легкостью батальоны легиона переходили на сторону партизан? Нам всегда внушали - что надеть форму противника можно было лишь запятнав себя кровью соотечественников, приняв участие либо в казнях, либо в пытках. Так ли это? Как показывают многочисленные свидетельства и самих легионеров, и тех военнопленных, которые никакого отношения к легиону не имеют, всё было не так. Вербовка в легионы происходила иначе. Сначала военнопленных делили по национальному признаку, потом проверяли здоровье. Тех, кто покрепче, помещали в отдельные лагеря. А там уже перед каждым был выбор: либо зарабатывай еду, либо оставайся голодать на нарах. Бунтарями занималось гестапо, но таких было немного. Здравомыслящий человек понимал, что в плену бесплатно кормить не будут: хочешь жить - работай.

Позднее стали появляться вербовщики, говорить о национальной гордости, о том, что германское командование пообещало татарам свое государство от Волги до Урала. Мало кто в это верил даже среди самих вербовщиков. Вернее, именно среди них чаще всего были люди подпольной группы, имевшие задачу набрать в легион тех, кто попал в плен не добровольно, кто еще не потерял надежды отомстить за себя и родину. На митингах вербовщики говорили так, как требовалось немцам, а при собеседовании с глазу на глаз намекали на возможность получить оружие и...

Словом, отбор велся особый. Кстати, когда один из таких вербовщиков Ахмед Симаев, оказавшийся знакомым Джалиля, пришел к поэту в лагерь Демблин, он прежде всего рассказал подготовке восстания легионеров 825-го батальона. Это и было главной причиной «вербовки» столь нужного немцам татарского поэта.

Не буду повторяться по поводу той работы, которую подпольщики провели в легионе. Об этом написано немало. Хочу лишь напомнить одну деталь: как свидетельствует падре тюрьмы Шпандау Георгий Юрытко, свидетель казни Джалиля и его соратников, «татары умерли с улыбкой». До сих пор слова эти воспринимались как символ мужественности. Но мне кажется, это можно пояснить другой причиной. Смерть для подпольщиков была единственным неопровержимым доказательством их причастности к антифашистской деятельности. Как показывают факты, большинство из тех подпольщиков-военно­пленных, которым удалось дожить до освобождения, были осуждены уже советскими властями к различным срокам заключения, и редко кому из них удалось дожить до реабилитации. Их имен мы знаем мало, они либо засекречены, либо забыты, как и вся информация о легионе.

Могу назвать лишь некоторых, доживших до наших дней. Может быть, пока готовится этот материал, и те уже ушли из жизни. Стоит ли удивляться: самому молодому из них - 70 лет.

Скромно и безвестно доживает свои годы в д.Козяково-Челны Рыбно-Слободского р-на Зиннур Мифтахович Гатин. С марта по июнь 1944 г. он тоже был легионером, бежал к французским партизанам. Этот факт зафиксирован в военкомате, но человек так и остался в «черном списке».

Такова же участь и Хатипа Гариповича Гарипова из д.Уменеево Актанышского р-на. Он был в составе 825 батальона, который под Витебском перешел к партизанам. Вряд ли знают об этом его односельчане, но вот косые взгляды легионеру долго приходилось встречать.

Я уже не говорю о тех легионерах, которые оставались в лагерях до самого освобождения. Упоминание о службе в легионе черной тенью висит на каждом. Унизительные перепроверки, вызовы и оскорбления от работников военкоматов не прекращаются. Проработавшим всю жизнь старикам, ничего не совершившим против родины, отказывают не только в праве на льготы и звание участника войны, но и в элементарном уважении права гражданина на достоинство. Каждый новоявленный поборник патриотизма, сидящий в военкомате или сельсовете, считает своим долгом унизить «бывшего легионера», уколоть как можно больнее. Еще бы, ведь сам он никогда не принимал присягу на верность германскому государству, не надевал вражескую форму. Значит, чист перед родиной. Забитые в угол, доведенные до отчаяния, бывшие узники немецких лагерей мечтают лишь об одном, чтобы им дали спокойно умереть.

Так не пора ли хотя бы нескольким легионерам, дожившим до наших дней, сказать, наконец, что принадлежность к легиону «Идель-Урал» не является предательством. Сказать так, чтобы знали об этом и сотрудники военкоматов, и все окружающие. Чтобы впредь слово «легионер» не ставилось в один ряд со словами «власовец», «изменник».

И сделать это не по принципу «есть мнение», а на основе закона, который не может толковаться каждым по-своему. Чётко определить, кто из легионеров действительно скомпрометировал себя верной службой врагу. Кстати, такие как правило, просьбы о реабилитации не пишут и совестью не маются. Более того, неплохо приспособились в нашей жизни, имеют всё что нужно. Совесть их не мучает, да и не знают они, что это такое. Реабилитация прежде всего нужна безвинным людям, страдающим от самого сознания несправедливости, от позора. Нужна она и семьям бывших легионеров, уставшим оправдываться перед односельчанами. Наконец, правда о легионе «Идель-Урал» нужна народам Поволжья, представители которых составляли его основу. Нужно, чтобы каждый школьник Татарстана четко знал, что такое легион «Идель-Урал», какова судьба его батальонов, кто и почему туда попадал. Только правда даст возможность прекратить полет «утки», пущенной в годы войны гитлеровской пропагандой. Иначе мы сами будем предателями. Предателями Памяти.

Сам по себе переход не был бы сенсацией, если бы участники восстания, легионеры в большинстве своем не были репрессированы НКВД уже в конце войны. А те, кто уцелел после немецких и советских трибуналов, до сих пор считаются предателями. Все, кроме Мусы Джалиля и 10 казненных вместе с ним легионеров-подпольщиков, которым «посчастливилось» по­смертно получить звание джалильцев.

Почему так произошло и по­чему официально после войны реабилитированы лишь 11 легионе­ров (всего их было около 20 тысяч)? Были ли вообще легио­неры, действовавшие в глубоком тылу немцев, джалильцами?
Именем Джалиля

В официально-классовой истории, которую внедряли в наши умы семь десятилетий, часто встречаются примеры двойного стандарта. Второстепенные детали события сознательно выпячи­ваются, а суть его либо остается в тени, либо искажается до неуз­наваемости. Так было с описани­ем штурма Зимнего в Питере. Бывало, что все решал «его вели­чество случай». Стоило фронтово­му журналисту написать статью о солдате, заслонившем грудью амбразуру в начале 1943 г., - в истории появился «подвиг Мат­росова». И никому в голову не пришло выяснять: почему имен­но Матросова, если до этого два года подобные броски совершали десятки других солдат. И им даже посмертно давали просто ордена.

Могу назвать пример и из истории нашей республики. Крупнейший памятник в Татарстане - памятник Муланнуру Вахитову. Все знают, что он был революционером и расстрелян как член пер­вого казанского Совета. Но почти никто не помнит фамилий руководителя того Совета и других его членов, расстрелянных вместе с Вахитовым.

Я далек от мысли, что в последнем случае сыграл роль лишь национальный подход (хотя Вахитов действительно был единственным татарином в Сове­те). Далек потому, что чувство национальной гордости совер­шенно отсутствует в случае с легионом «Идель-Урал». Вот уж где, казалось бы, можно было развернуть пропагандистскую шумиху. Ан, нет. Памятник в Казани есть только одному из легионеров - М.Джалилю, рядом помещены барельефы 10 его соратников, казненных в тот же день. Лишь немногим из них советская пропаганда оказала милость и ос­тавила в истории. До сих пор любое упоминание о легионерах в печати дается только в связи с Джалилем, под защитой его славы. И статьи, и книги посвящены лишь джалильцам (говорюсь: сужу только по прессе и литературе на русском языке).

Одна из последних официаль­ных версий роли Джалиля в судьбе легиона «Идель-Урал» подана Р.Бикмухаметовым в 1989 г. (см. книгу «Муса Джалиль. Личность. Творчество. Жизнь». Мос­ква). Суть ее в следующем. Основываясь на воспоминаниях самих легионеров, автор подчеркивает: «Деятельность подпольной организа­ции сводилась к тому, чтобы го­товить батальоны к выступлению против гитлеровцев на фронте. Джалиль был как бы душой орга­низации, самым любимым и ува­жаемым человеком... Его называли орлом. Если Абдулла Алиш был его правым крылом, то Гайнан Курмаш был левым».

Именно «за распространение советской идеоло­гии, разложение батальона» 11 подпольщиков во главе с Джалилем и были казнены немцами. За подпольную рабо­ту, а не только за стихи, поэту М.Джалилю присвоено зва­ние Героя Советского Союза. В величии подвига сомне­ваться не приходится, но возни­кает вопрос: почему только ему? Значит ли это, что все остальные легионеры были лишь исполни­телями воли политрука Залилова, что их деятельность ограни­чена лишь рамками его подвига?

Простое сопоставление фак­тов в хронологическом порядке позволяет сделать вывод, что это далеко не так. Подпольная рабо­та в Татаро-башкирском легионе началась до того, как Джалиль получил возможность к ней подключиться. А 825-й батальон, что первым пе­решел на сторону партизан, был сформирован без участия поэта-героя. «Разложение» легиона - заслуга других наших земляков, реабилитированных в советской истории лишь под именем «джалильцев». Их имена остаются за кадром, между тем их роль в событиях полувековой давности не менее существенная.
Безвестные бойцы невидимого фронта

У того, кто внимательно читал книги о подпольной деятельности Джалиля и джилильцев, наверня­ка возникали сомнения, связан­ные с некоторой несостыковкой хронологии событий. Почти в каждом исследовании напрямую увязывается работа Джалиля-Гумерова в культвзводах легиона с переходом 825 батальона на сторону бело­русских партизан. Об этом гово­рил и Г.Кашшаф в книге «По завещанию Мусы Джалиля» (Ка­зань, 1984), и И.Забиров в бро­шюре «Джалиль и джалильцы» (Казань, 1983), и Р.Мустафин в книге «По следам оборванной песни» (Москва,1981), и Р.Бикмухаметов в указанном выше труде. Все авторы, прослеживая путь политрука Залилова после его пленения под Новгородом в июне 1942 г., упоминают факт, что по-настоящему прини­мать участие в подпольной рабо­те он смог лишь с марта 1943-го, когда его переводят, наконец, в специальный лагерь в Вустрау под Берлином.

И. Забиров опи­сывает переход 825 батальона легионеров к партизанам, указы­вая дату: 14 февраля 1943 г. получен приказ выступать в Бе­лоруссию, 23 февраля - про­изошло восстание.

В очерках об одном из джалильцев - Ахмете Симаеве - многие исследователи при­знают: это был профессиональ­ный журналист, подготовленный разведшколой для деятельности в тылу врага, за­брошенный через линию фронта еще в феврале 1942 г. Есть предположение, что и в комитет «Идель-Урал» А.Симаев внедрен для веде­ния подрывной работы уже в кон­це 1942 г. Именно под его руководством осуществлялся набор военнопленных татар и башкир в тот самый батальон, что восстал против немцев. Именно Симаев руководил изданием и распространением патриотических листовок по ла­герям. Он же, по свидетельству Салиха Ганеева, нашел Джалиля в лагере для военно­пленных и разъяснил возмож­ность подпольной работы в легионе. Именно под его ответствен­ность военнопленного Гумерова-Залилова перевели в комитет «Идель-Урал». Известно и то, что Симаев поручил Джалилю сформи­ровать группу для связи с Крас­ной Армией. Именно за эту связь (по рации или через посыльных) немцы впоследствии приговори­ли А. Симаева к смертной казни в одном списке с Джалилем. Известно и то, что Симаев сам писал стихи и переводил на русский язык стихи Джалиля.

Все это говорится как бы меж­ду строк. Но это те самые упрямые факты, которые существенно меняют суть дела. Не с появлением Джалиля началась подпольная работа в легионе «Идель-Урал». И уж тем более велась она не под его руководством.

Приходишь к такому выводу и подробнее изучив деятельность еще одного так называемого «джалильца» - Абдуллы Алиша. И. Забиров в своем очерке об этом детском писателе, литера­турном сотруднике Татарского радиокомитета, хотя и пытается оговориться, что до появления Джалиля подпольной организа­ции в легионе не было, все же признает: «Абдулла Алиш прово­дил большую пропагандистскую работу среди военнопленных но подготовке к борьбе против врага еще до встречи с Джалилем».

Оставим на совести джалилеведов и утверждение, что именно Муса убедил Алиша надеть форму легионера, чтобы начать ак­тивную борьбу в подполье. Суть не в этом.

Главное, что официальная пропаганда все эти годы всячески подтасовывала факты таким об­разом, чтобы ограничить дея­тельность легионеров подполь­ным кружком под руководством Джалиля. То ли под давлением цензуры, то ли не решаясь под­нять вопрос о политической реа­билитации легионеров как тако­вых, исследователи постоянно оставляли за кадром масштабы антифашистского движения в на­циональных легионах. Напомню, что только батальоны легиона «Идель-Урал» находились в нескольких городах Польши, Германии, Франции и Голландии. А под­польные группы легионеров дей­ствовали еще и в Че­хословакии. И число участников этой деятельности намного пре­восходило официально признан­ную группу джалильцев. Их ра­бота и героизм были признаны сталинской (а точнее, уже хрущевской) офици­альной пропагандой лишь в кон­це 50-х - начале 60-х годов, когда стало известно, что 11 под­польщиков были казнены.

Остальные легионеры либо были расстреляны частями НКВД, либо как предатели при­говорены к различным срокам ка­торги и лагерей пострашнее тех, в которых их содержали фаши­сты.
С клеймом предателя

Тот факт, что ни один батальон легиона «Идель-Урал» не принимал участия в карательных и боевых действиях на сто­роне врага - факт, давно дока­занный исследова­телями биографии М.Джалиля. Доказано, что ос­тавшиеся после восстания батальоны легиона бы­ли расформированы самими гитлеровцами как политически неблагонадежные. Многим ле­гионерам удалось попасть в от­ряды французских партизан, но большинство было возвращено в концлагеря в Германии и Польше.

Тем из легионеров, которые выжили после немецких и со­ветских лагерей, до сих пор не удается доказать свою невинов­ность. Даже факты их участия в Сопротивлении остаются сек­ретами КГБ. В каждом из районных воен­коматов республики можно най­ти письма с грифом «совершен­но секретно», которые содержат информацию о службе того или иного человека в легионе «Идель-Урал». Такие письма и сейчас являются основанием для лишения участников войны, бывших военнопленных, тех мизерных льгот, которые еще существуют в нашем государст­ве. Более того, принадлежность к легиону официально до сих пор считается предательством. Это вам подтвердит любой военком. Ле­гионеры, имевшие дерзость не только не погибнуть в немецких застенках, но и не склонить го­лову перед врагом, умирают с тяжким клеймом предателей Родины. И эта печать позора лежит на всех родственниках. Особенно если семья живет в селе.

Именно ради немногих ос­тавшихся в живых легионеров, ради памяти о тех, кто не дожил до реабилитации, ради их детей, наконец, ради высшей справед­ливости давно пора заявить во всеуслышание: полвека назад совершили подвиг не только 11 джалильцев. Народная намять должна чтить имена не только тех, кто казнен вместе с поэтом-героем. Были в легионе сотни и тысячи наших земляков, кото­рые даже во вражеской форме оставались верными От­чизне. Забвение, как и сталин­ские репрессии, наносит смер­тельный удар по чести этих людей, а в конечном счете - по национальному самосознанию всего народа Татарстана (в легионе были не только татары). Так, может быть, хотя бы пол­века спустя после массового по­двига, совершенного легионера­ми в лесах под Витебском, вос­торжествует справедливость? Для этого нужна политическая реабилитация всех тех легионеров, которые не запятнали сво­его имени сотрудничеством с врагом, кто участвовал в подпольной работе, антифаши­стском Сопротивлении или просто был военно­пленным. Нужен специальный указ президента Республики Татарстан о реабилитации легиона «Идель-Урал», более внимательное изучение истории этого форми­рования, тщательная запись воспоминаний легионеров, которые еще живут в разных районах нашей республики и за ее пределами.

20 июля 1994 г. принят Закон Республики Татарстан «О дополнительных льготах и социальных гарантиях граждан Республики Татарстан, награждённых медалью «За победу над Германией в 1941-1945 годах»...», в соответствии с которым бывшие военно­пленные, в том числе и легионеры, приравнены к участникам войны на территории Татарстана.

Когда состоялся этот разговор, я еще ничего не мог возразить офицеру КГБ. Казалось, что дово­ды этого человека основываются на документах, скрытых в секрет­ных архивах. Даже если с ними нельзя познакомиться самому - спорить с представителем «компе­тентных» органов у нас не приня­то.

Но вот, прочитав мою очеред­ную публикацию о Татаро-Башкирском легионе, откликнулся один из бывших участников тех собы­тий - «капитан Николас», как зва­ли его французские партизаны, Амир Галимьянович Утяшев - по следственным материалам КГБ.

- Приходите ко мне, - услы­шал я в трубке телефона его го­лос, - все необходимые докумен­ты у меня дома. Мне их вернули лишь в 1988 году...

Ознакомившись с архивом Амира Галимьяновича, узнав его судь­бу, я понял: все настолько неверо­ятно, что на слово мне не поверит ни офицер КГБ, ни читатель. Пото­му в основу своего рассказа об Утяшеве положил документы из его архива. Получилось что-то ти­па пояснительной записки, кото­рую писали легионеры, попав пос­ле войны в «ежовые рукавицы» СМЕРШа. Не все в ней изложено по «форме», может быть, не всег­да соблюдена логика. Но ведь на то она и пояснительная записка: пишешь для того, чтобы поверили, сняли, наконец, с человека тяже­лое обвинение в предательстве. (В далеком 1946-м для Утяшева это был приговор к расстрелу.)

Прошу прощения у искушенного читателя за сухость строк этой записки - документ есть документ. Разве что уда­лось внести авторские пояснения к переводам с французского язы­ка.

Подчеркну, что большинство из­ложенных фактов на страницы печати не попадало - закрытые архивы КГБ не рассчитаны на гласность. Именно поэтому многое покажется непо­нятным, возникнут вопросы: поче­му? что было до и после? кому нужно было секретить все это? Скажу сразу: ответа не знаю. Чтобы его найти, нужно изучить сотни подобных ар­хивов, хранящихся в личных делах бывших легионеров. Попытаюсь лишь приоткрыть страницу правды о судьбе легиона «Идель-Урал», в составе которого было около 20 тысяч наших соотечествен­ников разных национальностей из разных регионов Поволжья. Итак, пусть говорят документы.
Татары в Ле-Пюи

В августе 1943 г. штабной ба­тальон легиона «Идель-Урал» на двух эшелонах под конвоем не­мецких командиров прибыл во Францию. Переправить его сюда гитлеровское командование реши­ло после того, как 825-й батальон этого легиона в феврале того же года численностью в 500 человек перешел на сторону белорусских партизан в Витебской области, а 827-й батальон вновь предпри­нял такую же попытку в июне под Станиславом (ныне-Ивано-Франковск). Правда, во втором случае к партизанам Ковпака уда­лось уйти лишь некоторым легионерам. Но этого было достаточно, чтобы немцы окончательно поня­ли: использовать Татарский леги­он в боевых действиях на Восточ­ном фронте не удастся.

Стараясь всё же достичь своей цели, немцы во Франции пустили слух о жестокости потом­ков «татаро-монгол», огнем и ме­чом прошедших по Европе. Поста­рались и эмблему легиона вы­брать соответствующую. Насколь­ко эта затея удалась, можно было судить по настороженности французов при первой встрече, да позднее - по убежденности со­трудников СМЕРШа и КГБ, о кото­рых уже говорилось. Что было на самом деле - зафиксирова­но в свидетельствах самих фран­цузов. Вот перевод с французско­го показания господина Биго:

«Я, нижеподписавшийся Евгений Биго, член коммунистической пар­тии Луарского округа Франции удо­стоверяю, что имел непосредствен­ную связь с советским солдатом Утяшевым Амиром (Александром) с конца ноября 1943 г. по 28 июля 1944 г., до того дня, когда он ушел в партизаны. Снова возобнови­лись наши встречи после освобож­дения г. Ле-Пюи. С декабря 1943 г. Александр в течение несколь­ких месяцев поддерживал связь с моим отцом - Клементом Биго. Они приходили втроем с двумя дру­гими советскими солдатами, один из которых назвался Николаем Терегуловым. У нас они слушали радио и изучали французский язык. Мой отец через своих товарищей по ком­партии имел связь с партизанами. Трое русских просили помочь им пе­ребраться к маки, но отец разреше­ния на это тогда не получил. Их решили временно оставить в казар­ме, чтобы иметь возможность знать планы немцев».

Дополняет брата Эжен Биго, бывший в годы войны членом федерального бюро Верхне-Лаурской секции ФКП, предста­вителем компартии в департаментском комитете освобождения Верхней Луары. (Сейчас живет там же). Он удостоверяет:

Свидетельства эти относятся к ноябрю 1945 г., когда Утяшев с товарищами собирался возвра­титься на Родину. Нужно было подтвердить свое участие в сра­жениях против немцев. Потому на документах стоят не только под­писи братьев Биго, но и скреплен­ные печатями автографы гене­рального секретаря Верхне-Луарской секции ФКП, мэра Ле-Пюи.

Для бдительных ловцов врагов и предателей из СМЕРШа эти свидетельства были пустым звуком. Может быть, в них, дейст­вительно приводились лишь слу­чайные, не характерные факты? Приведу еще один документ, сос­тавленный 5 апреля 1945 г. под­полковником Сержем Запальским, начальником партизан Верхне-Луарского округа, командую­щим французскими внутренними силами Ле-Пюи.

«В Советскую Военную Миссию г. Парижа

Среди военнопленных красноар­мейцев, находившихся в подразделе­ниях немецкой армии, было немало тех, кто поддерживал тесную связь с партизанами Луарского ок­руга. Многие из них помогали раз­ложению Татарского легиона, часть которого впоследствии при­соединилась к французским парти­занам.

Особо я могу отметить:

1. Капитан Аксенов, родившийся 13 декабря 1913 г. в Москве, ад­рес жены - Москва-112, ул. Душевская, 7-11. Был организатором 1-й Русской партизанской группы (об­разовавшейся из числа бывших леги­онеров.- М.Ч.), с которой 28 ию­ля 1944 г. прибыл в лес около г. Ружак. Очень храбрый, он был убит в бою, героически сражаясь во главе отряда против немцев в мес­течке Баинс Верхне-Луарского ок­руга (Южная Франция) 11 августа 1944 г.

2. Капитан Александр Утяшев, родившийся 15 сентября 1919 г. в Башкирии, близ Благоварска, в де­ревне Каргали. Адрес жены - ТАССР, г. Арск, ул. Интернациональная, 35. Был организатором и комиссаром 1-й Русской партизанской группы.

Он совместно с капитаном Анд­реем Аксеновым привел эту группу к маки, в лес. После смерти Ак­сенова капитан Александр командо­вал группой русских партизан и уве­личил ее численность.

Со своим отрядом Утяшев участвовал в боях под Баинсом, где освободил из плена 22 русских сол­дата. С большим успехом участво­вал также в боях под Аллегро, Монтан. Принимал участие в ро­зыске и аресте немецких солдат и французских фашистов в районе г. Соги (Верхне-Луарский округ). В день освобождения г. Ле-Пюи его группа насчитывала 118 вооружен­ных добровольцев. Эти люди были дисциплинированны, пригодны для боев, сплочены вокруг своего коман­дира и верны памяти погибшего ка­питана Аксенова.

Отряд Утяшева был всегда го­тов драться до последней капли крови и своей храбростью служил примером для француз­ских парти­зан.

За успехи в разложении легиона, за хорошее командование и прекрас­ную организацию своего партизан­ского отряда старший лейтенант Александр Утяшев получил чин ка­питана французской армии и фран­цузский Военный Крест.

Признавая важность результа­тов, полученных с помощью этих блестящих патриотов, их неоспо­римую чистосердечность, я просил бы довести это до сведения Выс­шего Командования Красной Армии. Подполковник Запальский».

По-настоящему представители советской власти обратили внимание на этот доку­мент лишь в декабре 1961 г. На нем есть пометка переводчика следственных органов: «По содер­жанию перевод правилен. 2.12.61 г.».

Не менее интересно и свиде­тельство Запальского, относящие­ся к гораздо более позднему вре­мени. Выступая 11 августа 1990 г. на митинге в Баинсе, состояв­шемся в честь приезда Амира Утя­шева на празднование годовщины освобождения города, подполков­ник сказал:

«...Мы должны отдать должное моему другу Утяшеву, капитану Александру. Он смог своей предан­ностью, своими действиями вновь сделать актуальной память о поги­бших товарищах... Сегодня я хочу подтвердить, что именно здесь, то­чнее в Ружаке, 26 июня 1944 г. была задумана стратегия возвра­щения в строй русских солдат (ле­гионеров - М.Ч.), силой зачислен­ных в вермахт. С этого, здесь, в Баинсе началось поражение немцев. Стратегия была действительно уникальная для французского Со­противления, и о ней, как ни стран­но, мало знают. Удалось не только пополнить состав маки вооружен­ными солдатами, но и снизить бое­способность противника, подорвать его моральный дух. И все это с на­именьшими людскими потерями. Нам это удалось. Немецкий гене­ральный штаб и лично майор Шмелинг признали свой провал... К 12 августа 1944 г. уже 188 русских военнопленных перешли к маки доб­ровольно, без всякого принуждения. Когда же капитан Александр пере­дал мой приказ остальным легионе­рам отказаться от боя с нашими партизанами, они выполнили этот приказ. Армия немцев была дезорга­низована. С переходом легионеров в ряды маки соотношение сил резко изменилось: 1260 партизанам про­тивостояло лишь 286 немцев и 36 их французских пособников (полица­ев). Им ничего не оставалось де­лать, как сдаться в плен...

Но стоит вспомнить и 11 авгу­ста 1944 г. - день освобождения Баинса. Нас, четверых партизан, арестовала немецкая рота, поста­вили нас у стены на площади. Вско­ре рядом с нами оказались и схва­ченные капитан Сегель с двумя то­варищами. Положение создалось очень серьезное. Нашу участь нес­колько облегчил мэр Баинса, госпо­дин Мубер, но Сегеля освободить все же не удалось. В момент, когда наши отряды оказались без коман­диров, русский отряд, во главе с Ак­сеновым и Утяшевым, начал при­ступ Баинса. Они пошли в атаку без бахвальства - серьезные и мол­чаливые, желающие победить, с примерной боевой дисциплиной.

Немцы потеряли в том бою 16 солдат, 3 офицеров и 6 унтер-офи­церов. Отряд партизан потерял 7 человек, среди которых был капи­тан Аксенов, солдат Зубаиров и еще один неизвестный русский...

Благодарный Баинс высек на кам­не имена погибших, признал их детьми страны... Прекрасный обра­зец боевого братства».

Согласитесь, в этой речи содер­жится достаточно серьезное при­знание заслуг легионеров, сыгравших решающую роль в ос­вобождении Баинса, а позднее и г. Ле-Пюи. Правда, отмеченный бой еще не был именно освобождением города. Вот как описывает дальнейшие события мэр Баинса послевоенного - господин Мишель Деколен:

Слова мэра ясно го­ворят о том, на чьей стороне сра­жались легионеры в Ле-Пюи. Не менее убедительны и свидетель­ства простых жителей Баинса. О действиях Утяшева и событиях после штурма Баинса рассказыва­ет жительница города мадам Иветта Бонне-Кюбизоль:

«22 августа 1944 г. к нам до­мой пришел господин Александр Утяшев с Марией-Розой Рош, чтобы попросить меня отнести за­писку в госпиталь повару. В записке Александр назначал свидание этому человеку у моих родителей. Мы по­шли в госпиталь с Марией-Розой, Александр остался ждать.

В госпитале располагались немец­кие казармы (легион был расквар­тирован там же - М.Ч.). Вход охраняли часовые, но среди них ока­зался знакомый солдат, он пропус­тил нас на территорию госпиталя. Повар, которого мы искали, нахо­дился за окном первого этажа. Мы ему сделали знак следовать за нами. Он покачал головой - «нет». У дру­гого окна был Амид Асанов - азер­байджанец-санитар. Он хотел уй­ти к партизанам со своим другом Каримом. Я сделала ему знак следо­вать за нами. Когда он подошел, я отдала ему записку. Прочитав ее, Амид пошел с нами на встречу с Александром.

Встретились они в нашем доме. Сидели в зале и готовили побег рус­ских солдат вечером из казарм. Моя сестра Дениза и мама тоже были в кафе и следили за улицей. Через некоторое время мама за­метила, что квартал окружен нем­цами и велела Марии-Розе идти к себе. За нашим кафе был двор, отделенный достаточно высокой стеной от соседнего дома, веломастерской сыновей Бувье. Александр и Амид выскочили во двор через ок­но, преодолели стену и едва скры­лись от немецких солдат. Жандар­мы обыскали в нашем кафе и доме все, даже погреб. Никого не обнару­жив, они схватили меня и сестру Пьеретту, отвели в комендатуру. Оттуда нас повезли на допрос в СС. Нас допрашивали вместе и отдель­но.

Через некоторое время мы узна­ли, что Амида поймали. Нам ус­траивали очные ставки с ним. Алек­сандру удалось уйти в маки, в лес под Ружаком. Он принял участие во многих боях и освобождении Ле-Пюи, ан Веле, где мы жили с ро­дителями. Ле-Пюи был освобожден ночью с 18 на 19 августа 1944 г.».

Эти сообщения французов - лишь штрихи в многоплановом по­лотне событий, которые разверну­лись в 1944 г. в районе Ле-Пюи. Каждое в отдельности не может восстановить всю логическую цепь подпольной работы в легионе. Но опираясь на подтвержденные сви­детелями факты, можно уверен­нее излагать воспоминания самого капитана Николаса. Под этим псе­вдонимом Утяшев был известен и фашистам, которые за его поим­ку обещали в листовках прилич­ную сумму. На имя капитана Николаса-Утяшева выдано и удостове­рение о награждении двумя госу­дарственными наградами Фран­ции - военными крестами...

Предположим, что свидетельства полковника Запаль­ского, членов французской ком­партии из Ле-Пюи, жителей Баинса и его мэра - сфабрикованные лжесвидетельства (как предпола­гал 45 лет назад следователь НКВД). Но как объяснить тот прием, который был устроен гостю из далекого Татарстана во Фран­ции в 1990 г.? Вот цитаты из некоторых местных газет того времени:

46 лет спустя. Возвращение русского макизара

на места боев при Баинсе.

Из газеты департамента Верх­няя Луара, от 3 августа 1990 г.

Из газеты «Трибуна» от 13 ав­густа 1990 г.

Из газеты «Левэй» от 14 августа 1990 г.

К сожалению, архивные списки не могли сохранить фамилии всех участников событий. Не муд­рено. Если сначала подпольная группа формирования насчитыва­ла лишь несколько человек, то к осени 1944 г. на сторону пар­тизан перешел практически весь Татаро-Башкирский легион, рас­квартированный в Верхней Луаре. Происходило это так.

Еще будучи в Польше, в Едлино, Амир Утяшев познакомился с ле­гионерами Акрамом Мамлеевым и Рахимом Саттаровым, которые «вывели» его на Мусу Джалиля. Тот, узнав, что Утяшев - бывший политрук, рассказал о главной це­ли подпольной работы в легионе: готовиться к переходу на сторону партизан. К тому времени резуль­таты работы были налицо - один из батальонов легиона ушел к белорусским партизанам. Это было сигналом для остальных.

Но насторожились и гитлеров­цы. С помощью провокатора им удалось выявить ядро подполья легионеров в Берлине и Польше. Были арестованы 12 человек, при­говорены позднее к смерти и на­званы джалильцами. Батальон, в составе которого оказался Утя­шев, немцы перебросили во Фран­цию. Спустя несколько месяцев Утяшеву и его товарищам - Нигмату Терегулову, Андрею Аитову, Федияту Рахимову, Григорию Ра­зяпову удалось установить контак­ты с местными патриотами и пар­тизанами. Получив рекомендацию до определенного момента оста­ваться в казармах, легионеры ско­лотили группу, готовую в любой момент уйти в леса. Как только такой момент настал, первая рота в количестве 109 человек, воз­главляемая Ф. Рахимовым, ушла к партизанам в местечке Сант-Жиль, что в 8 км от г. Уссель. Позднее отряд соеди­нился с бывшими солдатами гру­зинского легиона в районе г. Тюль департамента Коррез. За участие в боевых действиях против фа­шистов Ф. Рахимов награжден орденом Почетно­го легиона.

Вскоре пришла очередь Утяшева и Аитова. Сняв караул в своей казарме, они ушли к партизанам вместе с 18 своими товарищами, через неделю вторая группа из 18 человек и позднее - 36 человек. Впоследствии численность отряда перевалила за сотню.

В результате действий легионе­ров-партизан после боя в Баинсе в августе 1944 г. отряд попол­нился еще сотней бойцов. Через некоторое время к партизанам ушел отряд легионеров во главе с Гаяном Ахметшиным, 26 чело­век, с ветеринарным фельдшером Ахметовым с караулом города и тюрьмы - 300 человек. Не оста­лись в казармах и 200 легионеров группы Салиха Лутфуллина. За­вершил развал фашистских пла­нов массовый переход 800 легио­неров, расквартированных в Лео­не. Активную роль в этом сыграл Александр Садыков. Полуторатысячный отряд, пополнивший ряды французских партизан, резко из­менил соотношение сил в этом ре­гионе Франции.

Немецкие гарнизоны были раз­биты или пленены. К концу 1944 г. ряды бывших легионеров по­полнились еще 200 советскими гражданами, угнанными на терри­торию Франции в плен.

Тысяча легионеров-макизаров преобразована французским командованием в 352-й батальон, который нес службу в Ле-Пюи до августа 1945 г. Амир Утяшев, будучи заместителем командира батальона, назначен и старшим группы партизан-легионеров, которые изъявили желание вер­нуться на Родину. 18 августа 1945 г. большинство членов отряда Утяшева направилось домой. Но доехать до дома суждено было не всем. Лишь единицы ус­пели добраться до родных мест прежде, чем их арестовали со­трудники НКВД. 1 сентября Амира Утяшева (уже на полпути, во Франкфурте-на-Одере) арестовала ар­мейская контрразведка. 18 ноября 1948 г. Военный трибунал при­говорил его к 25 годам лишения свободы «за измену Родине», с по­ражением в правах на 5 лет. Рас­стрела ему удалось избежать чу­дом.

В наши дни А.Г. Утяшев стал инициатором создания Ассо­циации участников французского Сопротивления - жителей Повол­жья. Он избран ее председателем. Организация ведет активный по­иск бывших макизаров, стремится к тому, чтобы участники партизан­ского движения реабилити­рованы и им возвращены права и льготы участников Вели­кой Отечественной войны. Только хватит ли для этого капитану Николасу оставшейся жизни? Судя по всему, дело восстановления справедливости движется медлен­но.
РОДИНА ВСПОМНИЛА, КАК ВСЕГДА, ПОЗДНО

Республика Татарстан, 8.2.1996 г.
6 февраля 1996 г. умер Амир Галимьянович УТЯШЕВ. Смерть всегда приходит неожиданно. Но особенно нелеп ее удар в тот момент, когда чело­век достигает цели всей своей жизни. Только что, в конце про­шлого года, многие газеты рес­публики обошла радостная весть: наш земляк - казанец Амир Утяшев дождался, нако­нец, не только реабилитации, но и полного признания своих заслуг. Факт оформления пра­вительственной пенсии Фран­ции ветерана Сопротивления документально подтвердил участие советского политрука в освобождении городов Ле-Пюи, Баинс и Ружак.

Весть из-за рубежа еще раз подтвердила, что отряд легио­неров, возглавляемый А.Утяшевым, достиг той цели, которую ставила перед собой группа Джалиля. Легион «Идель-Урал» немцы так и не смогли использовать в борьбе с Красной Армией и партизанами. Случилось об­ратное.

Принял участие А. Утяшев и в спасении одной из Моабитских тетрадей М.Джалиля. Но отблагодарила родина его по-своему. В ноябре 1948 г. Приволжский военный трибунал приговорил Утяшева к 25 годам лишения свободы. В тюрьмах и лагерях он провел 8 долгих лет и был реа­билитирован лишь в 1962 г.

Добившись восстановле­ния своего доброго имени, воз­вращения наград и воинского звания капитана, Амир Галимьянович не успокоился. Он стал инициатором создания Приволжско-Уральской секции благотворительной ассоциа­ции ветеранов французского Сопротивления.

Можно лишь догадываться, скольких сил и здоровья стои­ло ему восстановление в пра­вах десятков своих соратни­ков, также оклеветанных и репрессированных.

«Мы с тобой обязаны, - писал Амиру Галимьяновичу один из джалильцев Рушад Хисамутдинов, - восстановить доброе имя как погибших, так и живых товарищей». Этой трудной, но благородной дея­тельности отдал Утяшев все свои последние силы.

Но слишком неравной была начатая им битва с бю­рократией. Многие из двух тысяч соратников Джалиля и Утяшева так и остались до сих пор с клеймом «предателя ро­дины». Не сможет им больше помочь капитан Николас (как звали Утяшева друзья-макизары). Не выдержало нагрузки сердце 76-летнего ветерана...

Видимо, это уже закономер­ность в нашей стране - к истин­ным героям слава приходит либо под конец жизни, либо после смерти.