Зачем живым долина смерти

И. Савинова

Когда нас, бойцов «Снежного десанта», спрашивают, что такое «Снежный десант», мы без преувеличения го­ворим:

- Это-поиск, это - память, это - открытия. По-фронтовому - разведчики.

...Ребята сами разрабатывают маршруты походов на основе книг, документов и воспоминаний ветеранов, уточняют места встречи с бывшими воинами и фрон­товыми корреспондентами. Но поход «десанта» - это не просто повторение пути боевого соединения. Это - и запись воспоминаний ветеранов, и кропотливый поиск захоронений погибших земляков, и работа в архивах, и многочисленные выступления перед школьниками, солдатами или местными жителями. Словом, «десантский» поход - это разнообразная работа, цель которой - оживить память, вернуть имена неизвестных героев.

Где-то до сих пор скорбит мать о пропавшем без вести сыне, вдова - о муже. «Десантники» знают об этом не понаслышке, а из сотен писем, которые приходят со всех уголков страны. Каждое письмо, каждая встреча напоминают: надо спешить. Потому-то сейчас свои походы по местам боев бойцы «Снежных десантов» совершают не только в зимние, но и в летние каникулы. А для того, чтобы отправиться в путь, студенты становятся бойцами строительных отрядов. Так появились «десантские» ССО. Заработанные средства идут на летние походы. А название - «Снежный десант» - осталось как тра­диция, как эстафета поколений искателей...

«Десант» - это открытия

В каждом походе нас, как правило, ждут новые ин­тересные находки. И хотя научными открытиями их, конечно, не назовешь, для каждого из бойцов «десанта» найденный новый факт или документ об истории фрон­товой печати - это настоящее открытие, потому что эти сведения и материалы получаются «из первых рук»: или из рассказов ветеранов, или из забытых на полках личных архивов, или прямо на местах сражений. Такой находкой может стать не только факт из жизни и воен­ной деятельности того или иного ветерана печати, но и фронтовая фотография, командировочное удостовере­ние образца 42-го года, адрес захоронения земляка. Но самая дорогая находка - медальон погибшего сол­дата, его имя и краткие данные. Разве это не откры­тие - вернуть из небытия судьбу героя? И пусть на сче­ту «Снежного десанта» филфака еще немного таких открытий, первые из них впечатляют.

Бывает так, что удается установить имя погибшего солдата, но сообщить о нем уже некому. Так было и тогда, когда во время одного из походов по Новгородчине местный житель рассказал студентам о летчике. Еще мальчишкой житель Валдая В.И. Овсянкин со сво­ими товарищами нашел останки советского пилота вместе с обломками самолета. По всему было видно, что горящая машина упала прямо на вражескую линию обороны. Удалось установить имя: Князьков Александр Александрович. Стало известно и то, что мать его про­живала в Москве. Но, имея на руках и фотографии, и документы погибшего, мальчишки не начали поиск родных. За это взялись 30 лет спустя «де­сантники» из Казани. Письма, запросы, ожидание и - результат. «Сообщаем, что по учету офицерского состава ВВС значится младший лейтенант Князьков Александр Александрович 1921 г. рождения, уроженец с. Оторма Земетчинского р-на Пензенской области, который, будучи летчиком 624-го штурмового авиационного полка, 27 февраля 1944 г. был сбит зенитной артил­лерией противника. Мать - Князькова Лидия Марковна проживала в Москве, ул. Люсиновская, д. 24/9. Каких-либо других сведений не имеем».

Вновь полетели письма, в газетах появились публи­кации о летчике Князькове. Но проходит месяц, пол­года - ответа нет. Почему? Может ли молчать мать, узнавшая о месте захоронения сына? Наверное, нет. Либо сменился адрес, либо... Время неумолимо.

Это уже другая история, но как они сходны! Подобных писем «десантники» получают немало. Одни благодарят за уточненное место перезахоронения остан­ков родного человека, другие - за то, что им вернули память об отце или брате, третьи - просят помочь с по­исками. И поток писем с каждым годом растет.

Другая, не менее важная сторона поиска «десантни­ков» - научно-историческая. С каждым походом все больше страниц вписывается в своеобразную «летопись о летописцах», рассказ о тех, кто сражался пером и ав­томатом. Уже сегодня бойцы «десанта» могут по материа­лам своего архива, музея и студенческих научных работ поведать об интереснейших страницах истории Великой Отечественной войны, о подвиге военных корреспон­дентов...

О многих отважных до сих пор известно очень мало, но нити поиска остались. Так, недавно «десантниками» найден архив украинского писателя Емельяна Дмит­риевича Розумиенко, одного из членов редакции, о ко­тором долго ничего не было известно. Сам он не дожил до того дня, когда история редакции и армии стала известна новому поколению, но оставил для следопытов немало интересных воспоминаний, новелл, дневников. Словом, «Снежный десант» продолжает свой поиск. ...В начале каждого похода у Вечного огня на могиле Неизвестного солдата в Москве принимают клятву новые поколения «десантников». Это значит, что дело, начатое много лет назад, подхватывается, словно эстафета, рас­ширяется и углубляется. Растут масштабы поисковой работы, совершенствуются ее формы и методы, но одно остается неизменным - чувство долга перед памятью, перед теми, кто не вернулся с войны.

Мысль об организации объединенного похода не­скольких факультетских «десантов» зародилась давно, еще во время первого похода по волховским болотам. Но реальной она стала в 1985 г., когда в универ­ситете бвл открыт музей «Снежных десантов». Совет музея стал именно тем центром, который связал все 10 батальонов в единую семью. Все мы - вчерашние и сегодняшние «десантники» - реально почувствовали, что у нас единая цель - увековечить память о войне. Память не только о тех, чьи имена золотыми буквами выбиты на мраморе обелисков, но и о тех, чьи солдат­ские медальоны еще лежат в карманах истлевших гим­настерок, кого официальные списки считают «пропав­шими без вести»...

Когда в экспозиции «десанта» филологического факультета рядом с фронтовыми газетами и фотографиями сорокалетней давности появились личные вещи бойцов и проржавевшие стволы винтовок, историей Долины смерти заинтересовались не только посетители музея, но и «десантники» других батальонов. Рассказы тех, кто побывал в этом «заповеднике войны», убеждали: поиско­вой работы там хватит на десятки таких групп, как «Снежный десант» филфака. При этом нужно было спешить - время безжалостно стирает последние следы, напоминающие о трагическом прошлом.

На этот раз в объединенный поисковый отряд вошли представители «десантов» филфака, физфака, факультета ВМК, студент КХТИ и художник Р.А. Кильдибеков. Из 35 человек только 6 были до этого в Долине. Зато каждый знал историю подвига 2-й Удар­ной армии в 1942 г. под Мясным Бором. Отчетливо знали мы и цель пятого похода: поиски и захоронение советских воинов, чьи останки затерялись в заболочен­ных волховских лесах. Главной задачей были поиски солдатских медальонов - единственных уцелевших доку­ментов, способных вернуть доброе имя героям, чей под­виг не был рассчитан на свидетелей.

...И снова по колено в болотной жиже идем сквозь заросли дудника за бессменным проводником Валерием Орловым. Снова перед глазами то справа, то слева озер­ца-воронки, остовы полуторок, части танков. Снова удивленные лица новичков:

- В этом лесу даже птицы не поют! Долина смерти...

Располагаемся лагерем. Разводим костер, ставим палатки, а Валерий уже дает советы, как дей­ствовать щупом, как по стуку отличать металл от камня. Перекусив, часть группы во главе с проводником отправ­ляется в рейд по Долине, остальные приступают к рас­копкам.

За три дня работы было немало интересных событий, но многим запомнится больше всего именно эта первая встреча...

Он лежал на берегу лесной речушки Полисть, сжимая не ствол винтовки, а маленькие плоскогубцы. Видимо, его последним противником стала вражеская мина, ко­торую нужно было во что бы то ни стало обезвредить. Выполнил ли он свою задачу или был сражен пулей во время опасной работы, остается догадываться. Одно известно точно - Дорохов Данил Алексеевич, техник II ранга, 1914 г. рождения, уроженец ст. Псел Курской обл. пал в бою. Пал смертью храбрых, как писали в похоронках. И не его вина, что об этом удалось узнать лишь 40 лет спустя, благодаря кропотливым усилиям наших девчат. Кто знает, какую весточку получила о муже Анна Ивановна, да и получила ли вообще? Ей мы еще можем помочь, но как утешить тех, кто ждет хоть слово правды об од­нополчанах Данила Алексеевича? О тех тысячах безы­мянных, которые остались лежать в непролазной чащо­бе? Медальон удается найти лишь у каждого сотого солдата. Но и эти полуистлевшие вкладыши пластмас­совых пенальчиков раскрывают свою тайну только экспертам-криминалистам. Единственное, что мы могли начертать тогда на скромном обелиске братской моги­лы, - это слова: «Здесь похоронены Дорохов Д.А., Адамов М.Б., Голицын и еще около 100 бойцов 2-й Удар­ной армии».

Только здесь во время затянувшейся минуты молча­ния многие из нас по-настоящему поняли смысл наших походов в Долину смерти, важность поиска.

Нас много раз спрашивали: «Зачем вам это болото? Что было - то было, тех, кто там лежит, не воскре­сишь». Да, мы не можем вернуть матерям сыновей, вдовам мужей, а детям отцов. И те экспонаты, которые мы привозим для республиканских музеев, - не глав­ное. Важнее всего то, что каждый из нас, побывавших в Долине смерти, по-настоящему почувствовал, что такое долг памяти, воочию узнал, что война - это не книжная история, а человеческая трагедия неизмеримых масштабов, которая никогда не должна повториться.

Дрожащими от волнения руками, с помощью иголки, разворачивали мы милли­метр за миллиметром полу­истлевший клочок бумаги, сорок лет пролежавший в болоте. Да, у каждого сол­дата были такие медальоны, от которых порой зависела его судьба: достанет его из кармашка пробитой гим­настерки рука друга - по­летит домой похоронка, нет - считай, что «пропал без вести»...

Так было и с этим солда­том. Сколько лет прошло с тех пор, и только теперь знают на родине, что Ми­хайлов Владимир погиб ге­роем, с оружием в руках.

Благодаря этому клочку бумаги мы узнали о судьбе еще одного бойца 2-й Ударной армии, сражавшей­ся здесь, в Долине Смерти, 40 лет назад. Еще одно­му герою возвращено доб­рое имя.

Есть еще на нашей земле такие места, которые можно назвать «заповедни­ками войны». Это места, до сих пор носящие страш­ные имена того времени. Такова Долина смерти под Новгородом, у местечка Мясной Бор... Второй раз приходим мы сюда по сле­дам Джалиля, второй раз пробираемся по болоту к тем местам, где сло­жили головы десятки тысяч его однополчан, прорыва­ясь к блокадному Ленингра­ду. Каркасы машин, ржавые останки танков, многочис­ленные каски и котелки, земля, начиненная осколка­ми и гильзами... Много тайн хранит в себе боло­то. Нас интересует одна - кто в 42-ом вставал здесь в атаку, прочитав в окопе све­жий номер армейской га­зеты со стихами Джалиля, какова судьба других чле­нов редакции «Отваги»?

Вновь и вновь находим обвалившиеся блиндажи. Может быть, именно в этом работали газетчики? После долгих поисков щуп натыкается на стекло. Чернильница - спутница любой редакции или штаба, которая навер­няка была тогда ненужной роскошью - какие там чер­нила! Даже вместо сухарей окруженные бойцы требо­вали от тыла боеприпасов. Да и немногие «ПО-2» про­бирались сюда под ураган­ным огнем. Вот большая артиллерий­ская гильза, сплющенная сверху, знако­мая каждому из нас в роли фронтовой лампы. Домашняя утварь, каркас радиоприёмника - и все это вперемешку с расстрелян­ными гильзами, пустыми ма­газинами пулемета - пос­ледний бой был жарким... Тогда здесь, в расположе­нии 2-й Ударной, тыла не было. Порой от штаба до передовой оставалось де­сятка два шагов по изра­ненному осколками лесу.

Вот они - окопы послед­него резерва, изрытые ос­пой взрывов так же, как фронтовые. Полоска лесно­го аэродрома, останки самолетов лежат тут же, в кустах. А по просеке все также тянется настильная дорога, по которой выби­рались из окружения. Нет, не пропала без вести 2-я Ударная, выполняя приказ, приняла на себя удар пятнадцати вражеских ди­визий, рвавшихся к Ле­нинграду. Свидетели тому - эти окопы со следами бо­ев, пробитые фашист­ские каски, этот солдат, 40 лет пролежавший здесь, сжимая карабин. И пусть на сотню найденных бой­цов порой приходится лишь одно имя - всех их объе­диняет единое звание: «Солдат Родины». Так было тогда - так это и сейчас, сорок лет спустя.

От редакции: в адрес «Снежного десан­та» филфака пришло пись­мо, которое нельзя читать без волнения.

«Дорогие студенты поис­ковой группы! К вам обращается жена солдата Михайлова Влади­мира Владимировича.

Огромное вам спасибо. Наконец-то я узнала, где погиб мой муж и отец моих детей. В 1946 г. я об­ращалась по розыску в Мос­кву, но в списках убитых и без вести пропавших он не числился. Позже обращалась в Бюро розыска Красного Креста и Красного Полуме­сяца. Розыск производил­ся за пределами Советско­го Союза в течение года, и все безрезультатно. Я вам, дорогие студенты, низко кланяюсь и сердечно бла­годарю за фотографию - дорогую память для меня и детей. Прошу вас, опиши­те мне подробно, как вам удалось разыскать и укажи­те то место. Сейчас поехать при всем своем желании я не смогу: годы ушли, со­старилась, и вряд ли мне сейчас будет под силу пое­хать и поклониться его пра­ху. Помогите мне, дорогие, похоронить останки отца и мужа. Дети потом приедут на его могилу.

С искренним уважением к вам Михайлова Мария Константиновна, г.Золотоноша, Черкасская область.»
НАХОДКИ В ДОЛИНЕ СМЕРТИ

Советская Татария, 1984 г.
...Лишь после второго похода, встретившись с бывшим ответственным секретарем редакции «Отваги» - Виктором Алексеевичем Кузнецовым, студенты узнали о судьбе подшивки. Оказывается, газета сожжена прямо в сейфе, который ветеран узнал по фотоснимкам и кинокадрам. Встреча эта помогла конкретизировать поиски. На следующий год ребята нашли редакционную машинку, но так и не смогли проникнуть в обвалившийся блиндаж.

И лишь через 3 года удалось организовать многодневную экспедицию по раскопкам блиндажа. На этот раз в районе Мясного Бора ребята работали уже в качестве членов поисковой группы Государственного объединенного музея ТАССР.

Многолетний кропотливый труд увенчался успехом: с раскопок привезены в Казань редакционный сейф, пишущая машинка, рация, керосиновая лампа и другие предметы фронтового быта. Все эти экспонаты помогут восстановить обстановку редакции «Отваги», в которой три тяжелых месяца войны работал Муса Джалиль.
РАССКАЗАЛ «ОТВАЖНЫЙ ВОИН»
Ленинское знамя (Казахстан), 9.5.1984 г.
«Строки, пропахшие порохом» - так называют столбцы дивизионных, армейских и фронтовых газет, выходивших 40 лет назад. Они - застывшая история войны, которая оживает сразу, стоит только открыть подшивку газет и вчитаться. Каждая строка, написанная под разрывами бомб и снарядов, хранит героизм того далекого военного времени.

Вот уже несколько лет студенты филфака Казанского университета, бойцы «Снежного десанта», изучают историю фронтовой печати Великой Отечественной. Цель их поисковой работы – постараться сделать так, чтобы старые подшивки скромных тружениц фронта – красноармейских газет – заговорили, поведали не только о своем времени, но и о своих создателях, военных корреспондентах. Если для историков газета – сухие факты, то для будущих журналистов и филологов каждая строка – рассказ о судьбе человека, о героизме многих тысяч рядовых бойцов, в том числе и рядовых пера.

Встречаясь с бывшими сотрудниками фронтовой печати, ребята по крупицам воссоздают историю их деятельности, записывают воспоминания ветеранов журналистики о своей работе. Так уж распорядилась судьба, что о тех, кто писал летопись войны непосредственно на передовой мало, знают современники. А им есть о чем вспомнить.

В этом еще раз убедились бойцы «Снежного десанта», встретившись с бывшим ответственным секретарем газеты 2-й Ударной армии, подполковником в отставке В.А. Кузнецовым. Это один из немногих оставшихся в живых сотрудников, работавших в редакции газеты «Отвага», а позднее, с 1941 г. – «Отважного воина». Виктор Александрович был свидетелем рождения газеты, ее возрождения после тяжелой Любанской операции в 1942 г., когда в живых осталось лишь 5 сотрудников редакции, ее шестая часть. У него, пожалуй, в единственном экземпляре сохранилась и относительно полная подшивка армейской газеты.

Многое рассказал ветеран ребятам о тех днях, но еще больше поведали сами страницы...

Это было 28 февраля 1944 г. 2-я Ударная армия, успешно завершив операцию по окончательному снятию вражеской блокады Ленинграда, готовилась к новому наступлению. Целью армейской газеты в эти дни было воспитание боевого духа у воинов-новичков, пополнения армии. А воспитание может проводиться только на примерах. Вот и решено целую полосу «Отважного воина» посвятить рассказу о ветеране армии, сержанте Петре Михалкине, тем более, что посоветовал сделать это сам комбат Козырев:

- Спросите любого солдата в полку – все знают Петра Михалкина и равняются на него.

Так и сделали сотрудники «Отважного воина» - поместили несколько рассказов разных людей о скромном пареньке из Северо-Казахстанской обл., воевавшем на фронте с июля 1941 г. И хотя слово «ветеран» как-то не увязывалось с рисунком, изображавшим 29-летнего бойца, все говорили о Петре Михалкине именно как о боевом наставнике, опытном воине.

«Он бьет врага умением, с расчетом, наверняка» - так называлась первая заметка. Автор ее, старший лейтенант М. Чернушенко, описывал действия бойца своей роты в различных условиях. В одном из боев Михалкину пришлось заменить раненного командира взвода и он с честью выполнил взятые на себя обязанности. Чернушенко рассказал, как умело руководил боем сержант, проявив хорошее знание техники, как его взвод сыграл решающую роль в освобождении одной из станций.

«Первый комсомолец роты», - так сказал о Михалкине комсорг Ф. Юлдашев, приводя примеры боевой доблести, проявленной Петром в операции по освобождению Ленинграда.

Несколько заметок посвящено рассказу о том, каков Михалкин в роли наставника. В трудную минуту сержант оказывался всегда рядом с необстрелянными новичками, всегда готов был поддержать словом, а если надо, то и огнем. «С Михалкиным не пропадешь», - говорили бойцы роты, новички Жуков и Джалилов. Их сержант научил побеждать.

Самый интересный материал рассказывал о том, как Петр Михалкин первым ворвался в концлагерь и выпустил десятки узников. «Земной поклон тебе, избавитель наш», - назвали письмо в редакцию жители Ленинградской обл., бывшие пленники, среди которых были 82-летний И.С. Терехин и 14-летний Гриша Михайлов. «Благодарите не меня, а Россию», - был ответ сержанта.

Какова его дальнейшая судьба, к сожалению, не известно. Может быть, Петр Моисеевич Михалкин дошел с боями до Германии и с победой вернулся на родину, в Северо-Казахстанскую обл.? Может быть, он трудится теперь на одном из предприятий и готовится встретить в будущем году свое 70-летие?

Хотелось бы надеяться. Верит в это, и очень хочет узнать о его дальнейшей судьбе сам Виктор Александрович Кузнецов, писавший сорок лет назад о Михалкине. Желают этого и бойцы «Снежного десанта» из Казанского университета.

Откликнитесь, Петр Моисеевич! Напишите нам, знавшие его. Хочется верить, что жизнь этого человека и после войны была достойна того, чтобы о ней рассказала газета.

Откликнитесь, пожалуйста, и вы, бывшие рядовые пера, сотрудники дивизионных, армейских и фронтовых газет. Расскажите о себе, помогите воссоздать летопись печати военных лет.

В одной из песен «десантников» есть такие слова:

«Идущие за правдой о войне,

Не книжной, не «киношной», а своей...»

Нам задают вопрос: «Зачем вам «своя правда» о войне? Разве мало о ней рассказано в книгах и кинофильмах?» Разумеется, участники «Снежного десанта» хорошо знакомы с произве­дениями, посвященными тому времени. Но может ли книга заменить живой рассказ солдата, прошедшего через войну, а фильм подарить волнующее чувство прикосновения к историческим событиям, которое появляется, когда ступаешь по изрытой окопами земле, когда видишь на обелисках имена земляков...

Вот уже несколько лет студенты филфака КГУ созда­ют летопись татарской фронтовой печати. И это не случайно. На фронтах Великой Отечественной сражались, работали военными коррес­пондентами десятки наших земляков. В боях и сражениях, выполняя задания своих редакций, героически погибли 33 писателя и 22 журна­листа из Татарии.

Газеты на татарском языке стали выходить с 1942 г. Их сотруд­никами были известные писатели республики Ф. Карим, А. Кутуй, Р. Ишмурат, М. Садри и другие. Пожелтевшие подшивки фрон­товых газет сохранили не только яркие страницы творчества этих ли­тераторов, но и интересные свидетельства о подвиге сынов Татарии, защищавших Москву и Ленинград, сражавшихся на Курской дуге, бравших Берлин. Есть о чем рассказать и самим ветеранам.

Хатибу Усмановичу Усманову (ныне он преподаватель университета, профессор филологических наук) довелось выпускать первый номер га­зеты Северо-Западного фронта «За Родину» («Ватан очен»). Его фрон­товая биография началась летом 1941 г. в 188 стрелковой дивизии. Имея многолетний опыт работы в печати, он стал сотрудничать в дивизионной газете «На врага». Вскоре его вызвали в Политуправление фронта. Задание было неожиданным: в короткий срок организовать выпуск газеты на татарском языке. Трудностей было много. Помогли сотрудники русской редакции. Фотографы подготовили снимки воинов-татар, наборщики взялись за незнакомый татарский текст.

Вскоре редактором «Ватан очен» стал Гали Гильманов. В секретариате трибунала фронта служил довоенный со­трудник газеты «Кызыл Татарстан» Абдулла Ахмадиев. Он тоже вошел в новую редакцию. Газете очень был нужен поэт. Нашли его в одном из минометных подразделений. Так Шараф Мударрисов стал литератур­ным сотрудником. Образовалось крепкое ядро татар­ской редакции. Гильманов, Усманов и Мударрисов жили в одном вагоне с Матусовским и Михалковым, сотрудниками казахской, латышской и узбекской редакций. Вместе ходили на передовую, вместе делали газету. Извест­ный поэт-песенник Михаил Матусовский перевел на русский многие стихи Шарафа Мударрисова.

...Волнующей была встреча с В.А. Кузнецо­вым, полковником в отставке. Этот человек смог вырваться из «содрогающегося под бомбами, обреченного на ги­бель кольца». В июньские дни 42-го Виктор Александрович был свидетелем мужества многих вои­нов-татар, в том числе и поэта-героя Мусы Джалиля. Обессиленный, движимый только силой воли вынес тогда Кузнецов по волховским бо­лотам единственную подшивку «Отваги», ставшую в наше время настоя­щей реликвией, напоминанием о героизме воинов армии. Страницы ее сохранили корреспонденции сотрудника «Отваги» политрука Залилова. Последнюю заметку поэта, а также подшивку газеты Кузнецов передал республиканскому музею.

Кроме тго, бойцы «Снежного десанта» разыскали могилы воинов-земляков, многие из которых до сих пор считаются «пропавшими без вести». Эта деятельность ребят находит горячий от­клик в душе сотен людей, которые потеряли всякую надежду когда-нибудь узнать о судьбе своих близких.

«Пишет вам Сафина Сания Каримовна, младшая сестра Каримова Гафията. Наши мать и отец умерли, так и не узнав ничего о старшем сыне. Все ждали и думали, что вернется... Если бы вы знали, как мы обрадовались вашему письму. Наконец-то нашлось хоть место захоронения Гафията. Нас осталось у него 4 сестры и 2 брата. Собираемся съездить и привезти оттуда землю на могилу родителей. Ваше письмо я брала на работу и читала всей бригаде. Даже чужие женщины плакали... Приезжайте в г. Набережные Челны, буде­те для нас самыми дорогими гостями...»

Работая в военкоматах Ленинградской и Новгородской областей, «десантники» филфака часто встречали фамилии погибших воинов без обратного адреса: указан был только район Татарии. Как найти родных погибшего? Решили прибегнуть к помощи районных га­зет. Публикации в них достигают цели быстро: если не са­ми родственники обратят внимание на заметку, то соседи, прочитав ее, сообщат им. Ну, а если сообщать уже некому, все равно задача будет выполнена - о солдате узнают земляки. Практика подтвердила действенность этих публикаций. Вот одно из свидетельств.

Разные бывают эти письма. Но в каждом из них есть общее - благодарность. За память, за то, что хоть и через 40 лет, но пришла весточка о пропавших без вести мужьях, отцах, братьях.

Каждый новый поход открывает перед студентами новые незнакомые страницы войны. «Снежные десанты» продолжают писать летопись Великой Отечественной. Им важен не только сбор материалов и сообщение родным о месте захоронения героя. Не менее важно, чтобы о находках знали те, кто знаком с войной только по книгам и фильмам. Эту драгоценную информацию они передают, выступая в печати, по радио и телевидению, во время бесед и концертов в школах и воинских частях, в сельских клубах и общежитиях. Это тоже цель похода - поделиться обостренным восприятием войны, рассказать о тех ее страницах, которые открываются неожиданной стороной, казалось бы, широко известных событий.

После одного из выступлений участников «Снежного десанта» в бел­городской школе к ним подошла девочка. Потрогала эмблему на фор­менной куртке «десантника», и на ее щеке появилась слеза:

- Я не знаю, где похоронен мой дедушка. И мама не знает, и бабушка тоже. Вот вырасту и тоже буду искать его, как вы. Я найду его, правда?

И снова уходят «десанты» в поход по местам былых сражений, чтобы поведать людям о суровой правде войны, о героизме советского человека. Снова звучит торжественный гимн:

- Только здесь, на земле жестоких боев, встречаясь с людьми из легенды, особенно остро понимаешь, что живешь «...за себя и за того парня».

Эта мысль, высказанная одним из студентов-«десантников», отража­ет главный смысл деятельности поисковых батальонов, до конца преданных благородному делу - открытию новых неизвестных страниц военного лихолетья.

ВОСКРЕШАЯ В СЕРДЦЕ ПАМЯТЬ

В новой экспозиции музея представлены образцы оружия, личные вещи бойцов, предметы фронтового быта. Она позволила полнее восстановить картину тяжелых боев окруженной армии, рассказать о ее подвиге жителям республики.

Отныне поиск в Долине смерти стал общим делом «десантников» университета. Так, на факультете ВМК, взяв за основу собранные филологами данные, обогатили музей собственными находками, начали работу по изучению 327 стрелковой дивизии, входившей в состав 2-й Ударной армии, выявили имена многих земляков, воевавших в ее составе...

Ответ на этот вопрос студенты ищут вот уже несколько лет. Поисковую работу, проводимую по их инициативе, на средства, заработанные в стройотрядах во время каникул, почему-то оставляют без поддержки в самом университете, зачастую даже осуждая. И доводы приводятся самые невероятные. А между тем о поиске в Долине смерти давно пишут центральные газеты, письма благодарности приходят со всех концов страны. Работа объединенного отряда «Снежных десантов» выходит сейчас на тот уровень, когда необходима помощь комитета комсомола и парткома КГУ в улучшении работы музея «десантов», всей их агитационно-пропагандист­ской деятельности.

В октябре того же года 13 «десантников» приехали в д. Иваново Великолукского района Псковской обл., чтобы встретиться с вдовой и родственниками погибшего героя. Об этой встрече и рассказывает фрагмент, снятый оператором Ленинградской студии кинохроники Э. Раненко. От местных жителей студенты узнали, что всего в нескольких километрах от Иваново, в районе урочища Черное, погиб, бросившись грудью на амбразуру вражеского дзота, славный сын Татарии, Герой Советского Союза Газинур Гафиатуллин. Сын героя каждый год приезжает почтить память отца. Его знают многие жители деревни. Побывали на могиле Газинура и «десантники» из Казани.

В мае этого года уже более 100 студентов КГУ отправились в поход на Новгородчину. Они предали земле останки более 300 погибших воинов 2-й Ударной и 59-й армий. На этот раз им удалось отвоевать у прошлого фамилии еще 4 воинов, имена которых числились в списках «без вести пропавших». Среди них - уроженец Башкирии, рабочий рудника Сибай Фарид Хакимович Мухамедъянов и житель д. Шимшурга Звениговского района Марий­ской АССР Михаил Иванович Мещеркин. С детьми этого воина бойцы «Снежного десанта» должны встретиться на днях.
«БЕЛОЕ ПЯТНО» ПАМЯТИ
Вечерняя Казань, 8.7.1987 г.
Никто не забыт?

«Солдатский медальон лежит в траве годами,

ржавеет в забытьи невзорванный снаряд.

Сюда никто не приходил с цветами,

Здесь обелиски павшим не стоят...»

«...Наша бабушка, мать Фарита, каждую весну проветривала его костюм и, обливаясь слезами, складывала в чемодан. Последняя открытка от Фарита пришла из Ржева. Он писал, что ранен в колено, лежит в больнице. После этого он пропал без вести. Похоронки не было, потому бабушка долго его ждала... Ей даже пенсию не платили, как матери «пропавшего». Так и не дождалась она доброй весточки о сыне»...

Нашли его лишь нынешней весной. Как и сотни других, солдат все эти годы лежал на поле боя. Там, где сразила его вражеская пуля. А в кармане его истлевшей гимнастерки лежал пластмассовый пенальчик с запиской, на которой последняя просьба: «Я, Мухамедьянов Фарит Хакимович, родился в 1916 г., работал при руднике Сибай Баймакского р-на БАССР... Получить Мухамедьянову Салиху Хакимовичу».

Так и не дошло послание до адресата. Вместо горькой похоронки до брата и матери долетели леденящие душу слухи: «Пропал с власовской армией...»

«...Очень меня печалит то, что нигде не описываются те бои в Долине смерти, - читаем в письме вдовы еще одного солдата. - Там их всех считают власовцами. Но это очень обидно и тяжело. Я многих, кроме Щавелева, знала из тех, кто там погиб. Это были стойкие коммунисты, преданные Родине сыны. Мне кажется, что лозунг «Никто не забыт и ничто не забыто» к тем, кто погиб в Долине смерти, не относится. А почему, не могу понять...»

Так что же случилось? Почему черное клеймо 45 лет порочит доброе имя целой армии, десятков тысяч погибших героев? Откуда пошли эти слухи, которые как мины в мирном море, нет-нет да всплывают то в художественной литературе, то в печати, то в официальных выступлениях некоторых чиновников от истории? И почему учебники умалчивают о том, что произошло в 1942 г. под Мясным Бором?

...«Плохо, очень плохо мы освещаем «темные» места из истории нашей Великой войны! - писал в «Правде» литератор И. Курчавов. - Давно бы надо знать молодым и пожилым людям, что перешедший на сторону фашистов Власов набрал свою «армию» не под Мясным Бором, где остались лежать десятки тысяч советских воинов.»

Но трагедия эта, тем не менее, была оптимистической. Здесь же нашли свою смерть и более 10 дивизий врага, которые так и не дошли до Ленинграда. Гитлеровский штурм города на Неве был отложен, как мы знаем, навсегда. А воины 2-й Ударной армии, обновленной и окрепшей, позднее участвовали еще в трех операциях по прорыву блокады. Это именно они в январе 1943 г. прорвались к городу Ленина, а потом с боями дошли до Германии, заслужив 22 благодарности Верховного Главнокомандующего.

И все же клевета сделала свое дело: погибшие в Долине смерти солдаты до сих пор лежат на передовых позициях, потому что их считают «сдавшимися в плен», а точнее - предателями.

Вот почему трагедия продолжается до сих пор.
Здесь проходит линия фронта

«Ах, правда-память, правда-память!

Как нелегко тебя беречь!»

Да, линия фронта проходит по этим болотам и сегодня. Не только потому, что нетронутыми остались окопы и блиндажи, что повсюду встречается изуродованная техника, а бойцы так и остались в окопах. Здесь все послевоенные годы идет битва за доброе имя армии. Начал её еще в 40-е годы путевой обходчик Н.И. Орлов. Это он нашел в Долине смерти первые солдатские медальоны, привлек к поиску писателя С.С. Смирнова и создал клуб «Сокол», который продолжает походы по местам боев до сих пор. Но ни Орлову, ни Смирнову так и не удалось за 30 лет сказать правду во всеуслышанье... Одним из первых слово в защиту 2-й Ударной сказал Р. Мустафин в книге «По следам поэта-героя» (1964). Сейчас, когда есть сборник воспоминаний и документов «Вторая Ударная в битве за Ленинград» (Лениздат, 1983), когда о Любанской операции пишут центральные газеты, та первая историческая справка кажется каплей в море. Но это был первый удар по клевете.

...В 1981 г. к этой борьбе подключился «Снежный десант» Казанского университета. Поначалу ребята пошли в Долину смерти потому, что здесь воевали Муса Джалиль, татаро-башкирская дивизия. То, что они увидели, потрясло. Буквально в километре от деревни, от оживленного шоссе Новгород-Ленинград, в лесу лежат наши, советские солдаты. Сотни, тысячи погибших героев! О том, что они отдали жизнь в бою, свидетельствуют стволы винтовок, россыпи гильз, гранаты, сложенные на бруствере окопа, и вражеские кладбища, немецкие каски, пробитые навылет.

Поразило и однозначное отношение местных жителей к этой картине: «Стоит ли ворошить прошлое? Сказано же, Власов армию сдал». На фоне всеобщего равнодушия попытки ребят из новгородского клуба «Сокол» создать музей 2-й Ударной армии, организовать захоронение тех солдат, кого удавалось опознать по медальону, казались «гласом вопиющего в пустыне».

Тогда-то и решили казанские студенты приезжать сюда каждый год, чтобы хоронить останки воинов, найденные в Долине смерти.

Ряды поисковиков с каждым годом растут. К студентам филфака, начавшим поиск, присоединились бойцы «Снежного десанта» еще 6 факультетов КГУ, студенты пединститута, КАИ, КГМИ, КИСИ, рабочие КамАЗа. Растет и число найденных в Долине смерти останков: 100, 150, 300. Борьба за доброе имя бойцов 2-й Ударной армии вышла на страницы центральных газет, теле- и киноэкраны.

Правда, имя удается узнать лишь каждого сотого. И на этот раз по медальонам установили, что в бою под с. Мостки Новгород­ской обл. погибли бойцы 2-й Ударной армии Ф.X. Мухамедьянов из Башкирии, П.Н. Кныш из Кировоградской обл., М.И. Мещеркин из Марийской АССР. По ложке опознали Григорьева, по кружке - Вирязева. Благодаря сохранившимся адресам удалось найти родственников Мухамедьянова и Мещеркина. Есть еще надежда установить, кому принадлежали часы с надписью: «Железная дорога им. Дзержинского, № 553, 1940 год». Остальные 300 бойцов остались безымянными. Но значит ли это, что мы вправе считать их «пропавшими»?
Урок забвения

«Пришла гражданская пехота

На помощь тем, кто пал вчера...»

В 80-е годы студентам из «Снежного десанта» КГУ приходилось сталкиваться с непониманием.

- Зачем вам это надо? Ехать за тысячу километров в каникулы, за свой счет ради того, чтобы рыться в непролазной грязи? Ради чего?

- Ну лежат они там, - кивала при встрече старушка из местной деревни, - и пусть лежат. Не беспокойте вы их...

- Да и опасно это, - поддакивал ее сосед. - Там еще мин и снарядов не счесть.

Стоит ли удивляться, что на обелисках, поставленных выжившими солдатами 2-й Ударной, свежий след пуль. Это стреляли наши, советские молодцы из вражеского пулемета, найденного в лесу. Клевета и недомолвки добились своего: убита Память.

Для того, чтобы дать ей новую жизнь, защитить от посягательств, и приезжают сюда ребята из Татарии. Сотнями выносят они останки погибших дедов, как это было принято на войне. Делают это потому, что иначе не могут. Чувство долга перед павшими, чувство жгучего стыда за цинизм современников не дает им покоя.

Выступая на похоронах бойцов 2-й Ударной армии, которые состоялись с опозданием на 45 лет, один из «десантников» с болью сказал:

- Нация, потерявшая память, фактически готова к вымиранию. Мы не хотим вымирать. Поэтому будем продолжать свои походы, выполнять свой долг, несмотря ни на что.

8 мая 1987 г. у свежей братской могилы стояли не только убеленные сединой ветераны и женщины в черных платках, до сих пор ищущие имя «пропавшего» мужа или сына на мраморных плитах. Рядом с ними были не привезенные на автобусах по случаю торжества пионеры, а только что вышедшие из Долины смерти, как-то сразу повзрослевшие юноши и девушки, завтрашние учителя, математики, историки и инженеры. Они дали клятву противостоять закоренелой болезни забвения, отстоять Память, без которой немыслимо существование новых поколений, без которой возможен возврат трагедии прошлого. Это значит, что поиск будет продолжен, что каждый год здесь будут появляться новые памятники над братскими могилами. Что еще немало героев обретет, наконец, бессмертие.

Документальная лента С. Пестрецова рассказывает о поиске, проведенном студентами Казанского университета, пединститута и рабочими КамАЗа на местах боев под Новгородом...

ПО КОМПАСУ СОВЕСТИ

Студенты КГУ начали поиск еще в 1981 г. Об одном из первых походов «Собеседник» рассказывал в № 28 за 1984 г. Но тогда нас было только 8. На сей раз в Долине смерти работали более 150 человек. Результат? Прежде наша поездка на Новгородчину считалась удачной, если удавалось вернуть из небытия хотя бы одно имя погибшего героя. Нынче по медальонам, личным вещам и уцелевшим документам узнали фамилии 6 воинов. Это Ф.3. Курносов из с. Поспелиха Алтайского края, Г. Жилин и Серегин из Архангельской обл., Степанов из Ершово (область не установлена), И.Г. Ниминующий и Пальянов. И все же сотни других солдат остались безымянными.

Но главный результат похода, по-моему, - создание штаба поисковой экспедиции Новгородского обкома ВЛКСМ «Долина», которой присвоено имя Н.И. Орлова, начинавшего этот поиск.

...В правоте начатого дела нас убеждали письма. Написанные ветеранами Любанской операции, родственниками бойцов 2-й Ударной армии, они свидетельствовали: трагедия, случившаяся в волховских болотах, продолжается до сих пор. Клеймо предателей незримо преследовало ветеранов армии, прошедших всю войну. Слухи не давали покоя членам семей «пропавших» солдат. Надо ли говорить, какое отношение в военкоматах и архивах было к за­просам о солдатах «той самой», «власовской» армии. Считалось, что даже напоминать о сражавшихся в ней стыдно. Потрясает глубина трагедии детей бойцов 2-й Ударной. Как правило, заполняя анкеты, в графе «отец» они предпочитали не писать ничего. Иначе - дополнительные хлопоты, осложнения, ограничения.

«Вы выполняете работу за два поколения, - пишет дочь пропавшего без вести редактора дивизионной газеты Супонина, - за оставшихся в живых после войны и за нас, детей погибших». Сейчас в походах они вместе с нами, не теряют надежду среди сотен останков найти родного человека, знакомого только по фотографиям и фронтовым письмам. В этом году впервые подключились к поиску студенты Ленинградского университета. Пусть спустя десятилетия, но возвращают они долг отдавшим жизни во имя города Ленина. Но в своих походах мы встречаемся и с теми, кто ходит в Долину смерти совсем не ради святого дела...
В. Ерхов, комиссар отряда:

...Пять лет прошло, но не могу забыть глаза парнишки, вернувшегося из своего первого похода.

- Там люди лежат, понимаешь!.. - с болью в голосе, подавленно говорил он мне, знавшему тогда о трагедии 2-й Ударной только понаслышке. - Погибли и лежат! Ты даже представить себе этого не можешь!..

... На долю первых «долинников» выпало несчастье увидеть бульдозер, который чистил просеку ЛЭП, сгребая в завалы деревья вместе с останками советских воинов. Одного этого хватило бы с лихвой, чтобы осознать страшную несправедливость происходящего. А сколько еще кощунств было в Долине смерти!

«Простите нас, ребята, за то, что занимаетесь нашим делом». Не раз приходилось слышать такие слова от людей, обращавшихся к нам во время похорон павших воинов. Нет, дело это нельзя разделить на «свое» и «чужое». Оно - общее. И скорее жалость, чем осуждение, вызывают люди, смирившиеся с тем, что в окрестных лесах лежат безвестные герои, которых никто не провожал в последний путь.