Зачем живым долина смерти

ПОШЛА «ДОЛИНА» В ПОИСК

- «Снежный десант» так и остался объединенным отрядом, который, кстати, стал основой поискового объединения. Сегодня в его рядах более 150 студентов КГУ, КГПИ, КАИ, КИСИ, учащихся СПТУ №17 и №51, молодые рабочие предприятий Казани. Но мы давно уже не одни. Подобные поисковые отряды и группы созданы в Набережных Челнах, Елабуге, Нижнекамске, Бавлах, Зеленодольске, Юдино, других городах республики. Вот мы и решили на своей первой конференции объединится под названием «Долина». Это уже большая сила - более 500 поисковиков.

- Так уж сложилось, что все мы познакомились в экспедициях в Новгородскую область, в Долину смерти, о которой не раз писала «Вечерка». И хотя нынче наши отряды будут работать не только на Новгородчине, но и в Ленинградской, Смоленской, Мурман­ской областях – название оставили в качестве символа. Ведь Долина смерти не одна в нашей стране. Подобных зон, где до сих пор лежат непогребенными защитники Родины, еще не мало.

- Можно сказать, да. Цель все та же - раскопки в районе Мясного Бора, на речушке Полисть, где сражались воины 2-й Ударной и 59-й армий. Хотя за прошедшие годы мы вместе с другими участниками экспедиции уже собрали по лесам, болотам и захоронили останки более 8000 советских воинов, работы там еще не початый край. Мы решили расширить зону поиска - начать систематическую работу и в других областях. Основной же отряд из Татарии – более 200 человек - продолжит работу в традиционном месте.

- Сколько поисковиков из ТАССР примут участие в экспедиции, если считать все зоны поиска?

- Под Любань в Ленинградскую обл. уехали 70 ребят, в Гагаринский район Смоленской обл. на Всесоюзную Вахту Памяти отправится человек 60. Но дело вообще-то не в количестве...

- Скорее всего. 8 мая будет захоронение, а 9-го весь наш отряд примет участие в торжествах в Новгороде и в Москве.

БЕЗ ВЕСТИ ПРОПАВШИЕ ПОСРЕДИ РОССИИ

Я не заблудилась...

И вот Миша Черепанов вы­лезает из воронки...

- Миша, пожалуйста, рас­скажи о самых важных наход­ках.

- Самые важные - медальоны, еще - орден Боевого Красного Знамени. А самая потрясающая находка - очки. Сохранилась оправа. Хрупкая. Нашел я три пары очков. Трудно представить себе: очки остались, а человека нет. Знаешь, когда мы только начали ездить сюда, местные жите на нас смотрели как на идиотов-самоубийц. Сейчас все «за», но гробов для захоронений по-прежнему не хватает. Часть останков приходится присыпать землей, до следующего года. Нет, я не скажу, что районные власти отказываются нам помогать. Помогают, но делают это вроде как из-под палки.

Мы стояли на краю воронки, Миша не скрывал, как наболело на душе. Мне показалось, что он «завелся» надолго. Но через 20 минут он спрыгнул на дно воронки, где двое «десантников» зачерпывали воду ведрами, а другие передавали их по цепочке наверх...

ВЕСТИ О ПАВШИХ

За сравнительно короткий период поисковики собрали на полях сражений и захоро­нили останки более чем 1600 советских воинов. Если учесть, что на сей раз в экспедиции принимало учас­тие немногим более 400 чело­век - эффективность работы очевидна. Выражается она и в количестве прочитанных имен. По медальонам, лич­ным вещам опознано уже 46 солдат, еще 10 медальо­нов находятся на экспертизе. Среди найденных в апреле-мае нынешнего года и наши земляки - Бакаев Федор Ва­сильевич, 1916 г. рожд., житель ст. Чурилино Арского р-на, и Гариф Сибгатуллин, 1904 г. рожд., из д. Купербаш того же р-на.

Сложнее обстоит дело с теми, чьи фамилии прочита­ны на котелках, ложках, фляжках, других личных вещах, но нет ни адреса, ни года рождения. Нить к про­должению поиска приходит­ся нащупывать в архивах, перебрав десятки тысяч кар­точек, списков, докладных записок. Сложная, кропотливая работа, но иного выхода нет. И здесь наградой за тер­пение бывают ценные на­ходки. Так, в минувшем году обнаружена ложка с надписью «Макаров А.». По документам ЦАМО мы узнали, что в боях за д.Любино По­ле, где мы вели раскопки, погиб командир отделения 21-й особой бригады Александр Константинович Мака­ров, уроженец д. Печищи Верхнеуслонского района.

Но подобных удач, к со­жалению, не много. Далеко не всегда удается найти пол­ные данные о солдатах. Фами­лии без адресов установлено уже более 90. Есть и наши земляки, родственники кото­рых, возможно, жи­вут в Татарии. Все эти лю­ди погибли на фронте, найдены поисковиками и захоронены в братских могилах под Нов­городом, Ленинградом. Мур­манском, Смоленском. Для желающих мы можем уточ­нить место гибели. Прочти­те, пожалуйста, этот список:

Очередная экспе­диция объединения «Доли­на» состоится в авгус­те. Для тех, кто работает, вновь встанет проблема освобождения от работы. Чтобы решить этот вопрос, штаб объединения вышел на ко­мандование Приволжско-Ураль­ского военного округа с предложением приравнять поисковые экспедиции к военным сборам для военнослужащих запаса. Это позволи­ло бы значительно повысить уровень организации экспе­диций, спецподготовки чле­нов поисковых групп.

Диапазон и содержание по­исковой работы расширились в процессе подготовки к со­ставлению Книги Памяти рес­публики. С помощью Татарского отделения Советского Фонда Мира, при поддержке обкома КПСС создана специ­альная группа, основу кото­рой также составляют члены отрядов «Долины». Они трудятся в архивах, просматривают многотысяч­ные списки погибших, рассы­лают запросы, готовят публикации для газет. За полгода группа из 7 че­ловек разыскала и сообщила точные места захоронения погибших земляков более чем 100 семьям.

Ведется розыск и тех, кто не числится ни в каких спис­ках. Есть и такие. Ушел чело­век на войну и исчез бесслед­но. Ни один военкомат не может сказать - что с ним случилось. Что-нибудь узнать о судьбе этих людей также можно лишь работая в ар­хивах, в том числе и за рубе­жом. Правда, поисковики Татарии пока не имеют воз­можности выезжать за границу, но наладить контакты с коллегами в ФРГ уже удалось.

Оказывается, в архиве Со­юза по уходу за воинскими могилами есть донесения вре­мен войны, в которых за­фиксированы фамилии сотен тысяч советских воинов, по­хороненных в 1941-42 го­дах на полях сражений под­разделениями вермахта или мирными жителями оккупи­рованных деревень. Доступ к архиву для нас возможен лишь через сотрудничество по обмену поисковой ин­формацией. В Татария есть кладбища, где погребены военнопленные. На месте боев мы находим останки гитлеровских солдат, доволь­но часто можем установить их фамилии, другие данные. В обмен на эту информацию мы сможем получить исчерпывающие сведения о наших земляках, похороненных в начале войны на полях сра­жений у самой границы, на Украине, в Белоруссии, Цент­ральной России. Но для осу­ществления такого обмена информацией поисковикам необходима помощь республи­канского Комитета госбезо­пасности, МВД ТАССР.

Мы обязаны использовать любую возможность, чтобы помочь тысячам семей уз­нать о судьбе отца, мужа или брата, не вернувшихся с фронта.

Помнится, в самом начале огромной работы были у нас, казанцев и челнинцев, с Александром Ивановичем споры о том, стоит ли собирать и хоронить останки солдат, не опознанных по медальону? Тогда казалось, что это просто невозможно - захоронить хотя бы большую часть тех солдат 2-й Ударной армии, чьи черепа белели в траве местных лесов и болот. И все же он тогда поддержал нашу «бредовую» идею. Заключалась она в том, что все найденные солдаты должны быть захоронены если не на братских кладбищах в самом Мясном Бору, то хотя бы на берегу речки Полисть. Мы были уверены, что рано или поздно пробьем стену бюрократического саботажа, перенесем захороненные во временные могилы останки солдат на настоящие кладбища.

Честно говоря, мы бы сделали это и без согласия Сан Иваныча, новгородских властей. Но его моральная поддержка тогда стоила очень дорого. Орлов, будучи корреспондентом областной газеты, взял на себя смелость не только рассказывать о нашей работе, но и руководить ей в меру своих сил. И мы всегда будем помнить, что «татарским шпионом» новгородцы прозвали его заслуженно.

«Заслуга» была главным образом в том, что Сан Иваныч не принял нас как конкурентов в сборе ценных экспонатов, а сразу стал настоящим другом. Стал, рискуя поссориться и со старыми друзьями по поиску, и с новгородским поисковым начальством.

Вполне закономерным было то, что первый председатель Совета новгородской поисковой экспедиции «Долина» им. Н.И. Орлова - Александр Иванович Орлов, получивший этот пост далеко не за кровные узы, а за реальную работу и опыт, не долго продержался на своем посту. Он имел привычку говорить правду, не взирая на лица и сиюминутные выгоды. А разве можно с такой привычкой занимать руководящий пост, пусть даже чисто сим­волический? Разве мог остаться у кормила человек, который сам не умел присваивать (или как теперь говорят, «прихватизировать»), и другим не давал? Не удивительно, что для дельцов от поиска в Новгороде Орлов сразу стал человеком неудобным. Сначала его пытались приручить, а потом просто прижали к стенке. Это новый местный босс - бывший боксер С.Флюгов - делать всегда умел и любил.

Александр Иванович ушел из Долины (и из организации, и из леса) не по своей воле. С его уходом мы, рядовые поисковики, потеряли не только друга и наставника, но и что-то большее. С его уходом наше святое дело стало измеряться рублями, ящиками консервов. С его уходом мы стали не столько хоронить останки солдат, сколько создавать имидж новому новгородскому начальству. Каждый наш шаг, находка, каждый наш отчет стал мастерски переводиться в материальные блага и награды. Не для тех, кто работает, а для тех, кто «оседлал инициативу».

Увлеченные работой, реальными результатами, мы тогда, 10 лет назад, не могли и не хотели понять доводы Александра Ивановича. Разве можно было бросить дело только потому, что из него кто-то выкачивает выгоду? Мы считали, что «первым делом - самолеты, ну а сволочи - потом». Вот сделаем дело, а там и посчитаемся с теми, кто присосался, почистим всю эту накипь. Порой, так увлекались работой, успехами, что некогда было обернуться на тех, кто отстал, выбыл с дистанции.

Некогда было заскочить в гости к «старому» наставнику, спросить, как у него складываются дела, почему он вынужден временно перебраться в Москву? Не замечали проблемы Орлова до тех пор, пока сами не оказались в его положении.

В положении, когда заниматься любимым делом невозможно физически, когда подножки и капканы подстерегают на каждом шагу. А тот, кто заимел награды и деньги трудами твоими и таких как ты, все чаще угрожает не только ничего не дать, но и не «пущать» работать.

Вспоминаются строчки из «Письма Есенину» Евг. Евтушенко:

Знал ли Евтушенко, что опишет самую суть отношений между Орловым, татарскими поисковиками и боссом новгородской «Долины» Флюговым?

А если отбросить сегодняшние проблемы и вспомнить, как мы жили, какими мы были - нам с Сан Иванычем, нам, «татарам» со своим «шпионом» есть чем гордиться. Слава богу, поисковики всего бывшего Союза помнят Долину Смерти не по инструкциям штаба экспедиции, а по нашим делам и нашим урокам. И в этом, наверное, то самое важное, что не подвластно попыткам вычеркнуть нас из истории движения или оклеветать полунамеками.

Будем жить, Сан Иваныч! В честь твоего юбилея мы, твои старые татарские друзья, «покажем, как пьют за успех безнадежного дела». От имени стариков еще пытающихся продолжать работу в лесу - М. Черепанов.

«Наша редакция ежедневно получает по десятку писем со всех концов страны. В том числе и по поводу пропавших без вести в Новгородской обл. Но это письмо особенное. В нем говорится о тех общих проблемах, с которыми сталкивается всякий, кто занимается поиском сведений о павших на фронтах Великой Отечест­венной войны. Надо ли напоминать, что и у нас с этим далеко не все в порядке. А ведь это Казань, столица Татарстана, а не безвестная деревушка в разоренных войной местах. Только в сентябре 1994 г. мэрия города издала, наконец, положение о статусе воин­ских захоронений, об ответ­ственности за надругательство над ними (точнее сказать - за их ликвидацию).

...Многие знают теперь о трагедии 2-й Ударной армии, о Долине смерти у ст. Мясной Бор. Организовав 23 экспедиции, поисковики республики совместно с кол­легами из других регионов страны собрали и захоронили останки более 13 тысяч советских солдат.

В прошлом году создан общественный фонд «Отечество» РТ, который взял на себя координацию поисковой работы, в том числе и сбор средств. Помощь поисковикам пообещали прави­тельства и Татарстана, и России. Но пока перечисленных из Москвы средств хватает лишь на оплату проезда студентов и школьников, принимающих участие в экспедиции.

Проблема незахороненных солдат существует во всех областях, где шли бои. Где-то они лежат чуть ли не на поверхности, под слоем дерна и листьев, где-то присыпаны в воронках и окопах. Боль­шинство из них до сих пор считаются пропавшими без вести, а их семьи порой не получали ни сведений о гибели, ни пенсии.

Неизвестный солдат стал своеобразным символом нашей страны. Вспомните хотя бы главную могилу у Кремлевской стены. Но стоит ли гордиться тем, что у нас неизвестными считается практически три четверти не вернувшихся с войны солдат?

Сведения о них собирают поисковые группы, стихийно образовавшие­ся по всей стране. Практически без поддержки государства, советов ветеранов молодежь доказала: при желании можно найти сведения о каждом третьем неизвестном солдате. Они есть во многочисленных архивах, чьи фонды засекречены. Неизвестными наши деды были потому, что их никто не пытался искать по-настоящему, на профессиональном уровне, как это делается во всем мире. Государственные службы по розыску пропавших без вести во время военных действий есть даже в островных странах Тихого океана.

Мне могут возразить: им, мол, и искать-то некого. У них - десятки или сотни, у нас - миллионы. В том-то и дело, что именно огромные мас­штабы наших потерь требуют государственного подхода к системе поиска. Ведь это касается почти каждой второй семьи, живущей в стране.

Вывод один: необходимо конституционно признать право семьи воен­нослужащего получать своевременно и бесплатно полную информацию о гибели родного человека. Хотя бы ту, которая имеется в государствен­ных и ведомственных архивах. Разве это не обязанность государства - сообщать людям все, что известно о гибели их отцов, мужей, сыновей, отдавших жизнь за Отечество?

Сейчас в этом деле наметились некоторые положительные сдвиги. Создан и признан государством Народный союз по охране памяти погибших защитников Отечества. Его первоочередная задача - поиск и захоронение погибших в годы Великой Отечественной войны, а также репрессированных граждан. В принципе решен и вопрос финансирова­ния поисковых работ.

Надо признать, что и прежде наше государство тратило больше всех в мире на увековечение памяти погибших. Но затраты шли не на захоронение солдат, не на поисковую работу, а на строительство мемориалов и монументов, зачастую безликих. Но ведь память - это не бетонные плиты и газовые горелки в парках, а восстановление доброго солдат­ского имени, возможность посетить дорогую могилу, поплакать над тем местом, где пролилась кровь родного человека. Пока мы не осознаем это, не отдадим долг павшим, - нельзя считать завершенной Великую Отечественную войну, ждать покоя на нашей земле.

Решение этой проблемы - дело не узкого круга энтузиастов, а воп­рос чести всего нашего народа. И если бы все мы относились к долгу перед павшими так, как Ольга Григорьевна Петрякова из Екатеринбур­га, не лежали бы наши отцы и деды полвека непохороненными.