Зельцер С. Д. Александрович Брянцев / Общ ред и вступит ст. С. Д. Дрейдена. М.: Вто, 1962. 292 с



бет5/32
Дата17.06.2016
өлшемі1.05 Mb.
#143629
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   32

V


Опираясь на обильный документальный материал, во многом неопубликованный, настойчиво «выуживая» и записывая воспоминания А. А. Брянцева и его соратников о прошлых днях, автор книги дает и развернутую картину поисков репертуара, организации коллектива и методов творчески-общественной работы Ленинградского ТЮЗа (раздел «Театр особого назначения»), и подробную характеристику режиссерской деятельности А. А. Брянцева («Художник, мыслящий как педагог»), знавшей ряд интересных и значительных работ — «Антигона», «Женитьба» и др. — еще в «предтюзовские» годы, и его педагогической практики («Педагог, чувствующий как художник»).

Автор приводит ряд свидетельств печати, подтверждающих благожелательный прием, который встретили первые же брянцевские постановки новосозданного им театра. Возвращаясь к материалам той же прессы, можно было бы, однако, вместе с тем еще отчетливее показать, что далеко не сразу завоевало общее признание и понимание основополагающее положение брянцевской программы нового театра как художественно-педагогического.

Приведем лишь один пример, относящийся к дням первой годовщины ЛенТЮЗа, когда петроградская «Жизнь искусства» с полным основанием предсказывала, что ТЮЗ — это «… краснощекий крепыш, который будет расти и процветать». Любопытно, однако, что вслед за этим справедливым предсказанием незамедлительно следовала характерная оговорка: «… Хотелось бы, чтобы искусство в сожительстве с педагогикой не оказалась под башмаком у этой несколько педантичной дамы»20.

{30} И сколько еще раз пришлось в дальнейшем Брянцеву и его соратникам встречаться вот с таким же архаичным восприятием педагогики как «педантичной дамы» (слова-то какие!), непониманием животворности самой идеи творческого, неразрывного содружества искусства и педагогики, определявшего самую суть молодого театра, непониманием, к тому же, и того, что с первых же дней ТЮЗа не уставал повторять А. А. Брянцев: «Истинное искусство всегда педагогично».

И вновь: «Средством воспитания у театра является яркое, радостное, могучее искусство, и чем оно талантливее, тем больше его воспитательное воздействие на зрителя-ребенка. Вот почему спектакли для детей должны быть всегда театрально полноценными. Только тогда они смогут властно удержать внимание юных зрителей, убедить их в каждом отдельном случае не уговорами, а высоким мастерством драматурга, режиссера, актеров, художника, композитора…»21

Живой легендой, по своему переиначиваемой десятками исследователей, стал неписаный афоризм К. С. Станиславского о том, что для детей надо играть, как для взрослых, «только еще чище и лучше». Справедливость требует сказать, однако, что еще задолго, по меньшей мере за пятнадцать лет до того, как Станиславский высказал такое пожелание в беседе с режиссером ТЮЗа Б. В. Зоном, этот «закон законов» советского театра для детей был положен А. А. Брянцевым в основу всей системы воспитания актеров ТЮЗа, их повседневной работы над собой и над ролью.

Говоря о театре для детей как «расширенном театре для взрослых, более заостренном» (формулировка 1927 года), А. А. Брянцев (что хотелось бы особо подчеркнуть) на каждом новом этапе развития театра привлекает внимание к этой проблеме сообразно изменившимся условиям, диктующим специфические требования работникам детского театра.

Характерно в этом отношении его высказывание, относящееся к дням пятнадцатой годовщины ЛенТЮЗа, когда, перефразируя свое давнее высказывание о том, что «игра для детей — отнюдь не “сокращенная” игра для взрослых»22, он вновь указывал на недопустимость каких бы то ни было «скидок на бедность» применительно к советскому педагогическому театру:

«… Организуя новый театр, важно было четко определить его контуры, быть может, даже несколько противопоставить детский {31} театр театру для взрослых в целях большей ясности наших педагогических устремлений. Сейчас театр для детей занимает прочное место в системе коммунистического воспитания подрастающего поколения. И сейчас к педагогическому театру приходится подходить прежде всего с точки зрения развития всей советской театральной культуры»23.

И так до последних дней.

Январь 1959 года. В Москве, в ВТО, идет совещание актива театральных деятелей и педагогов, посвященное задачам театра юных зрителей в связи с перестройкой системы народного образования в стране и необходимостью еще больше укреплять связи школы с жизнью. С естественным вниманием вслушиваются участники совещания в слова «старосты», говорящего о давно его волнующей проблеме «последействия» спектакля.

«Если спектакль живет в сознании юного зрителя один лишь вечер — не стоит его и ставить! — напоминает А. А. Брянцев, подчеркивая, что посещение театра должно во что бы то ни стало будить мысль зрителя, наталкивать на что-то новое, что-то открывать: — Для того, чтобы спектакль оказал такое воздействие, нужно, чтобы детям не просто прочли громко пьесу, а чтобы перед ними свершилось чудо — чудо рождения на сцене волнующей жизни, подлинной поэзии, большого искусства. Тут говорилось о том, что школьники не ходят смотреть классику. У нас они ходят на классику, но дело не только в этом, нужно так ее ставить, чтобы она волновала, а не просто знакомить с тем, что написал тот или иной писатель».

Этому, все время заново рождающемуся чуду «включения в педагогический процесс театрального волнения» главным образом и посвящен очерк жизни и творчества Брянцева. Брянцева как общественно-театрального деятеля, руководителя театра, педагога, чувствующего, как художник, и художника, мыслящего как педагог. Человека, который практически, на деле, в живой плоти сценического действия, в десятках постановок сумел наглядно показать, что это значит — «чудо рождения на сцене волнующей жизни», чудо искусства художественно-педагогического театра.

И в этом — главное. Без этого любые, даже самые лучшие декларации остаются только словами. Меж тем достаточно сравнить хотя бы такие этапные спектакли А. А. Брянцева, какими были «Конек-Горбунок» и «Похититель огня», «Бедность не порок» и «Тимошкин рудник», открывавшие когда-то новые пласты тюзовского {32} репертуара, чтобы лишний раз убедиться и в мастерском владении им сценической формой, каждый раз по-своему, органично выражающей содержание, и в превосходном умении Брянцева через актера (не «умирая», а как бы заново рождаясь в нем) донести свою мысль, и в предельной точности и полноте его общения со зрителями, взаимосвязанными с аудиторией. И можно уверенно сказать, что, не владей он всеми «секретами» театральной «кухни», не будь в театре мастером на все руки, вряд ли удалось бы ему так полно, от начала до конца реализовать те принципы, которые он декларировал, закладывая вместе с коллективом своих единомышленников основы ТЮЗа.




Достарыңызбен бөлісу:
1   2   3   4   5   6   7   8   9   ...   32




©dereksiz.org 2024
әкімшілігінің қараңыз

    Басты бет