1. Эпоха романтизма. Основные черты романтического художественного мира

• 
  историзм
  
• 
  народность
  
• 
  романтическая ирония
  
• 
  двоемирие
  
• 
  синтез искусств
  
• 
  индивидуализм, культ личности
  

• 
  осознание катастрофической раздробленности Нового времени и побег от него в мир иллюзии, мечты, сказки, результатами чего стали двоемирие и романтическая ирония
  
• 
  интерес к экзотическому, необычайному, фантастическому
  
• 
  интерес к фольклору, национальной истории, национальному колориту
  
• 
  невероятные ситуации и неординарные герои
  
• 
  мифологизация действительности через обращение к символизации, гротеску, фантастике
  

• 
  лиро-эпическая и лиро-драматическая поэма (Байрон)
  
• 
  романтическая драма (Гюго)
  
• 
  сказка (Гофман, братья Гримм)
  
• 
  исторический роман (Скотт)
  
• 
  фантастическая новелла (По, Гофман)
  

Общественная ситуация в Германии конца XVIII века. Невозможность широкой политической активности ввиду раздробленности страны. Внутренняя энергия нации направлена в духовные сферы. Расцвет литературы и немецкой классической философии. Специфика немецких романтиков (особенно ранних) – склонность к философскому теоретизированию, в частности, в области эстетики, а также к объединению в группы.

Принцип свободы, провозглашавшийся немецкими теоретиками романтизма, на практике означал неограниченное индивидуальное своеволие, а в искусстве — полнейший произвол творческой личности.

Романтизм проник во все сферы искусства. Романтические писатели и поэты — Новалис, Людвиг Тик, Вильгельм Вакенродер, Людвиг Ахим Арним, Клеменс Брентано, Иозеф Эйхендорф, Генрих Клейст, Эрнст Теодор Амадей Гофман, Адельберт Шамиссо и др.— образовали целую художественную школу, знаменовавшую собой зна­чительный этап в эстетическом развитии нации. Живописцы ро­мантического направления — Каспар Давид Фридрих, Филипп Отто Рунге, Фридрих Овербек, Мориц фон Швинд и др.— ломали традиционные формы классицистического искусства, создавали ис­полненные настроения пейзажи или символические картины, связывающие воедино цвет и форму, явления природы и мироздания и человеческого бытия. Романтическое мироощущение вызвало к жизни широкое развитие музыкальных жанров. Опираясь на опыт гениальных композиторов Моцарта и Бетховена, композиторы-романтики Франц Шуберт, Карл Мария Вебер, Эрнст Теодор Амадей Гофман, Роберт Шуман, Феликс Мендельсон-Бартольди, Рихард Вагнер развили вокальное и оперное искусство, широко использовали элементы народной песенной традиции и народных сказаний.

Низменной, сугубо мате­риальной природе окружающей действительности немецкие романтики противопоставляли искусство и красоту человеческих отноше­ний. Они создали культ дружбы и любви. Огромное этическое значение романтического понимания любви заключалось в утвер­ждении избранности, неповторимости этого чувства, примата ду­ховного над физическим, в требовании внутренней близости, взаимопонимания и душевной гармонии любящих.

Наиболее полное выражение духовного начала романтики виде­ли в музыке. Музыкант, поэт, живописец — главный объект ху­дожественного осмысления в немецкой романтической литературе. Творческая одаренность — высшая форма развития личности. Искусство способно к глубочайшему познанию жизни. «Поэт постигает природу лучше, нежели разум ученого», — писал Новалис.

Уже с юношеских лет в Гофмане пробуждается богатая творческая одаренность. Он обнаруживает немалый талант живописца. Но главной его страстью, которой он остается верен на протяжении всей своей жизни, становится музыка. Играя на многих инструментах, он основательно изучил теорию композиции и стал не только талантливым исполнителем, дирижером, но и автором целого ряда музыкальных произведений.

Столкновение энтузиаста с реальностью составляет централь­ный конфликт сказки. Мечты Ансельма колеблются между жела­нием обрести солидное положение в обществе (стать надворным советником) и устремлением в воображаемый поэтический мир, где человеческая личность на крыльях фантазии чувствует себя безгранично свободной и счастливой. Быт и поэзия противопоставлены друг другу. Власть быта олицетворена в образе дочери чи­новника конректора Паульмана— Веронике, власть поэзии — в об­разе золотисто-зеленой змейки Серпентины.

Вероника по-своему привлекательна, но желания ее мелочны и убоги. Ей хочется выйти замуж и щеголять в новой шали и новых сережках. В борьбе за Ансельма ей помогает колдунья — торговка яблоками. Быт в романтическом представлении Гофмана — страш­ная и бездуховная сила. Быт притягивает к себе человека, лишает его высоких устремлений. В обывательском сознании вещи господ­ствуют над людьми. И Гофман оживляет вещи: скалит зубы дверной молоток, корчит рожи кофейник со сломанной крышкой. Оживший мир вещей фантастически страшен, как страшен мир лю­дей вроде конректора Паульмана и регистратора Геербранта, чьи помыслы устремлены только на дела житейские.

Этому бездуховному филистерскому бытию писатель-романтик противопоставляет другой мир — сказочное царство поэтической фантазии. Так возникает отличительная черта гофмановского твор­чества — двоемирие.

Сказочное царство мечты населено необыкновенными существа­ми. Князь духов Саламандр и его дочери—золотисто-зеленые змейки могут в быту принимать обличие обыкновенных людей, но их подлинная жизнь протекает в сфере чистой красоты и поэзии. Эта сфера изображена подчеркнуто невещественно и контрастно противостоит населенному вещами пространству обывательского мира. В мире поэзии господствуют цвета, запахи, звуки, предметы утрачивают свою материальность, движутся, переходят один в другой, сливаясь в единую гармонию красоты.

Единственным прибежищем от удручающей власти быта, по мысли писателя, оказывается мир поэтической мечты. Но Гофман понимает и его иллюзорность. Ироническая концовка подчеркивает это. Князь духов Саламандр утешает автора, горестно завидующего счастью Ансельма, утверждая, что сказочная Атлантида — лишь «поэтическая собственность» ума. Она—плод воображения, пре­красная, но недостижимая мечта. Романтическая ирония Гофмана ставит под сомнение осуществимость романтического идеала.

Банальные события и житейские треволнения кошачьей жизни перемешаны с напряженной, исполненной трагизма историей му­зыканта.

Необычный композиционный прием призван показать внутрен­нюю связь двух противоположных миров, богатство смысло­вых оттенков самой жизни, в которой высокое и низменное, ко­мическое и трагическое существуют в нерасторжимом единстве.

Ученый кот воплощает в себе обывательское сознание. Жиз­ненный путь Мурра ничем не отличается от человеческого. Он влюбляется, женится, встречается с другими котами, болезненно переживает высокомерное отношение собак, с которыми пытается свести дружбу. Мурр начитан и склонен похваляться своей образо­ванностью. Он твердо убежден, что разум — это всего лишь «спо­собность поступать сознательно и не допускать никаких безумств». В этом состоит его житейская мудрость.

Взаимоотношения кошек и собак сатирически воспроизводят отношения между бюргерами и дворянством, а кошачий буршеншафт, заседания которого сопровождаются обильными возлияния­ми селедочного рассола, недвусмысленно выражает авторское отно­шение к националистически настроенным немецким буршам.

Животные инстинкты в обывательском мире лишь прикрыты возвышенной фразой. Решив угостить свою мать селедочной голо­вой, Мурр не удержался и съел ее. Этот поступок он сопровождает глубокомысленными размышлениями: «Но как постичь всю измен­чивость сердца тех, кто живет в нашем бренном мире? Зачем не оградила судьба грудь нашу от дикой игры необузданных страстей? Зачем нас, тоненькие, колеблющиеся тростинки, сгибает вихрь жизни? То наш неумолимый рок! О аппетит, имя тебе кот!»

Бренный мир», «дикая игра необузданных страстей», «вихрь жизни» и т.д. — это все обороты романтической фразеологии. Она вошла в моду, стала достоянием филистеров, прикрытием их по­требительских стремлений. Контраст между высокой патетической речью и банальностью помыслов становится средством сатиричес­кого обличения филистерства.

Вторая линия романа связана с образом Крейслера. Уютному существованию филистера противопоставлена бесприютность бытия художника. Конфликт художника с миром носит трагический харак­тер. Источником трагедии является несовместимость тонких чувств и высоких помыслов художника с мизерностью окружающей его жизни.

Княжество Зигхартсвейлер, где оказывается Крейслер, сарка­стически изображено как марионеточное царство видимости. Князь Ириней давно уже утратил настоящую власть, но не утратил пред­ставлений о собственной значительности. Придворные церемонии организуются с невероятной помпой, выезд князя сопровождается скороходами, которые, правда, едут на линейке и лишь слегка болтают ногами, имитируя бег. Финансовые советники государства сосредоточенно занимаются проверкой счетов из княжеской пра­чечной.

Смехотворная мизерность этого «двора» очевидна. Но нравы, господствующие при дворе, страшны. Двором заправляет княже­ская фаворитка советница Бенцон. Чтобы укрепить свое влияние, она сватает свою дочь, прекрасную Юлию, за слабоумного принца Игнатия, Л принцессу Подвигу, повинуясь династическим интере­сам, пытаются выдать замуж за сластолюбца и убийцу принца Гектора.

В этом мире вынужден жить Крейслер. существо возвышенное, благородное, всецело преданное музыке. Ему чужд этот мир, и он чужой в нем. Необходимость обслуживать двор своей музыкой приводит Крейслера к глубочайшему разладу. Ему свойственно не только недовольство окружающим, но и глубокая неудовлетворен­ность собственными возможностями. Его душевная неуспокоенность контрастно противостоит благодушному самодовольству Мурра и застывшему в мертвом существовании обществу при дворе. Все это делает образ Крейслера сложным, внутренне богатым, но и проти­воречивым.

Крейслер порой чувствует себя на грани безумия. Трагизм его положения еще усиливается любовью к Юлии, предназначенной в жены жестокому и слабоумному принцу.

Крейслер — носитель авторского взгляда па мир. Романтиче­ская неудовлетворенность существующим приводит его к абсолю­тизации духовности, воплощенной в музыке. Сфера искусства, где он ищет себе утешения, выступает как область, противоположная действительной жизни.

Программным выражением позиции Крейслера является его зна­менитое рассуждение о «любви артиста». Его любовь не стремится к реализации, она лишь сила, вызывающая к жизни творения искусства.

Конфликт художника с миром осмысляется в этом романе как конфликт социальный. Крейслер утверждает право художника на собственную позицию в неприемлемом для него социальном укладе. Больше того, он делает попытку активного вмешательства в жизнь, убирая с дороги преступного принца Гектора.

Многообразие охвата действительности, утверждение неприми­римости искусства и мира, основанного на корысти и эгоизме, трагическое, но активное противостояние художника этому миру — все это делает последнее крупное произведение Гофмана выдаю­щимся явлением немецкой романтической литературы.