Динамика развития географических представлений о центральной азии в древней и раннесредневекой иранской традиции

АКАДЕМИИ НАУК РЕСПУБЛИКИ ТАДЖИКИСТАН

ХОДЖАЕВА НАРГИС ДЖОМИЕВНА

Диссертация на соискание ученой степени

доктора исторических наук

Душанбе – 2016

Введение 3

1.1. Характеристика письменных источников и эпиграфических памятников 14

1.2. История изучения географических представлений древних иранцев о Центральной Азии в научной литературе 28
Глава 2. Орогидрографическая схема в «Авесте» как основа общей географической картины мира древних иранцев 48

2.1. Отождествление гор Хара Березаити 48

2.2. Отождествление рек Вахви-Датия, Ардви, Ранха и моря Ворукаша 82
Глава 3. Орография и гидрография Центральной Азии в иранской традиции 123

3.1. Орография «Авесты» в пехлевийских источниках 123

3.2 Гидрография «Авесты» в пехлевийских источниках 142
Глава 4. Историко-культурные области и география расселения племен и народов по данным иранской традиции 169

4.1. Арианам-Вайджа по материалам письменных источников 169

4.2. Арианам-Вайджа в контексте археологического материала 210
Глава 5. Обоснование месторасположения родины Заратуштры и география его странствий 225

5.1. К вопросу о локализации родины Заратуштры 225

5.2. География странствий Заратуштры 238
Заключение 250
Список использованных источников и литературы 256
Список сокращений. 301
Приложения (карты) 303

ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. В древности предки современных народов Центральной Азии¹ имели свои представления о географии земли. В основе своей они были легендарно-мифологическими, но и реальные сведения здесь тоже были далеко не редкими. Так, многие топонимы, оронимы и гидронимы, упоминаемые в древних письменных источниках, сохранились до наших дней.

Историческая география – важный раздел исторической науки. Она изучает места размещения и характер изменений географических и политических границ той или иной историко-культурной области в различные исторические периоды. Выявление и локализация древних и средневековых топонимов, гидронимов и оронимов является одной из главных ее задач. В рамках этой науки изучаются также исторические и политические события, связанные с определенными историческими областями, с теми или иными географическими названиями. Названия водных объектов и гор сохраняются веками и тысячелетиями, поэтому изучение гидронимов и оронимов имеет высокую лингво-историческую ценность. Их анализ позволяет проследить этнические и миграционные процессы на прилегающих к ним территориях, обозначить пути миграции народов, выявить контакты и системные связи между различными этносами, обосновать историческую смену одного этноса другим, воссоздать географические условия местности, исторические события, этнолингвистическое прошлое и представить этнокультурный фон. Следовательно, историческая география занимается вопросами, связанными с этнической историей народов, населявших изучаемый регион.

Этническая история Центральной Азии тесно связана с вопросами происхождения индоиранцев, т. е. с так называемой арийской проблемой, которая уже не одно столетие является объектом дискуссий среди ученых. Как отмечал Б.А. Литвинский, начиная с эпохи бронзы, Средняя Азия была ареной сложных этнических процессов и передвижений племен, и, очевидно, именно с этим временем связывается зарождение этнических образований, названия которых известны из древнейших письменных источников¹.

В древности и средневековье границы между различными историко-культурными областями в основном определялись по рекам, горам, морям и озерам. Некоторые элементы ландшафта становились ориентирами для обозначения прохождения естественной границы на местности на многие столетия. Наглядным примером сказанному служит «Авеста» и другие зороастрийские письменные источники, где с названиями основных гор, рек и морей связывались и исторические события древности, и естественные границы между различными племенными союзами (древние части «Авесты»), а позже государственными образованиями и областями (поздние части «Авесты», «Бундахишн» и др.).

До середины XX в. основными источниками для изучения исторической географии Центральной Азии служили письменные памятники, содержащие сведения по исторической географии региона в целом или отдельных его областей. В целом вопросы исторической географии Центральной Азии начинают интересовать как европейских, так и русских исследователей со второй половины XIX в. В первую очередь ученые обращались к «Авесте» и другим зороастрийским источникам, которые были составлены и написаны на территории Центральной Азии. Существенным недостатком большинства научных работ является то обстоятельство, что в них главным образом использовались и проанализированы сообщения античных авторов, которые, как впрочем, и многие западные ученые, никогда не посещали Центральную Азию и, следовательно, не были знакомы с реальной географией ее областей, описываемых в письменных памятниках. Между тем авторы зороастрийских письменных источников хорошо знали, о чем писали.

Изучение исторической географии Центральной Азии по сообщениям «Авесты» и других зороастрийских письменных источников не утратило своей актуальности и в наше время, так как, несмотря на проведенные исследования, очень многое здесь остается неясным. Например, все еще имеются сложности, препятствующие однозначному отождествлению ряда географических названий и определению места проживания племен и народностей, упомянутых в источниках. Конечно, накопление новых материалов расширяет источниковедческую базу, тем не менее, многие задачи, стоящие перед учеными в этой сфере знаний, остаются пока нерешенными.

С проведением интенсивных археологических изысканий на территории Центральной Азии с середины прошлого столетия в изучении исторической географии этого региона определяющую роль начинает играть археологическая география. В последние десятилетия с появлением нового археологического материала она приобрела еще большее значение. Всестороннее исследование археологических памятников в различных историко-культурных областях Центральной Азии и их хронологическая привязка во взаимосвязи со сведениями письменных источников дают возможность более точно локализовать топонимы, гидронимы и оронимы, гораздо глубже и подробнее раскрыть многие вопросы исторической географии. А именно – вопрос локализации историко-культурных областей Центральной Азии в древности, который является одним самых актуальных в современной исторической науке.

Отметим один немаловажный факт. Западные ученые мало знакомы с достижениями советской, а в настоящее время центральноазиатской археологии, а в некоторых случаях они просто игнорируют ее открытия и публикации местных ученых. Между тем достижения в этой сфере значительны, они даже позволяют уточнить локализацию географических названий, упоминаемых в письменных источниках. Начиная с середины XX в. и, особенно в последние десятилетия, в различных историко-географических регионах Центальной Азии были открыты и изучены десятки археологических памятников, которые хронологически совпадают со временем составления «Авесты» (середина II тыс. до н. э. – начало I тыс. н. э.).

Следует заметить также, что данные топонимии Центральной Азии, особенно горных районов Таджикистана и Афганистана, практически вообще не брались во внимание.

Кроме того, отсутствие комплексного подхода к вопросу отождествления названий историко-культурных областей, племен и народностей, а также оронимов и гидронимов в зороастрийских письменных источниках весьма осложняет решение данной проблемы.

Актуальность темы нашего исследования заключается и в том, что решение вопросов исторической географии Центральной Азии позволяет по-новому взглянуть на древнюю историю этого региона, особенно на проблемы происхождения, расселения населения и этнической истории народов Центральной Азии, а также на решение вопроса, связанного с родиной первой мировой религии – зороастризма.

Объектом исследования являются письменные источники (зороастрийские, античные, древнеиндийские, средневековые мусульманские), произведение классика персидско-таджикской литературы Абулкасима Фирдауси – «Шахнаме», сведения русских ученых второй половины XIX – начала XX вв. по топонимии горных районов Центральной Азии и этнографии таджиков, археологический и лингвистический материал, а также данные топонимии и палеогеографии Центральной Азии.

Предметом исследования послужили географические представления иранских народов о Центральной Азии в древности и раннем средневековье, сложившиеся на основе отождествления орографии и гидрографии в зороастрийских источниках, локализации авестийской Арианам-Вайджа и определения родины Заратуштры.

Территориальные рамки исследования охватывают территорию Центральной Азии в пределах постсоветских центральноазиатских республик (Южный Казахстан, Кыргызстан, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан), а также Афганистана и Ирана.

Хронологические рамки работы. Начальный этап исследования определяется периодом устного сложения «Авесты» (середина II тыс. до н.э.) и продолжается до IX в.

Степень изученности проблемы. Вопросы исторической географии Центральной Азии в древности начали разрабатываться в науке с середины XIX в. Им посвящены сотни статей и книг, в которых в основном были использованы сообщения античных источников. Чаще всего исследователи рассматривали этимологию того или иного географического названия в «Авесте» и лишь в отдельных случаях делали попытки их локализации. Обращаясь к отождествлению того или иного авестийского географического названия, ученые в основном опирались на лингвистический и этимологический анализ оронимов, гидронимов и названия стран. В результате анализа всех существующих точек зрения по вопросу локализации авестийских историко-культурных областей, места обитания племен, а также гидронимов и оронимов было выделено три периода:

1. Середина XIX в. – 30-е гг. XX в.;

2. 40-е гг. XX в. – 70-е гг. XX в.;

3. Начало 80-х гг. XX в. до настоящего времени.

В связи с тем, что объем исследовательской литературы по данной проблеме весьма обширен, детальный анализ степени изученности проблемы требует отдельного рассмотрения. В соответствии с этим, в первой главе работы нами проведен историографический обзор всей доступной нам литературы.

Цель и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является определение авестийской орографии и гидрографии в пехлевийских источниках с дальнейшей их локализацией. С появлением новых материалов автор работы вновь обращается к отождествлению гор Хара Березаити, рек Ранха и Вахви-Датия и моря Ворукаша, а также, основываясь на вполне аргументированных данных, приводит собственную интерпретацию данных источников и определяет локализацию Арианам-Вайджа и родины Заратуштры. В связи с этим главное внимание мы уделили решению следующих задач:

– провести источниковедческий анализ письменных источников и историографический обзор научной литературы;

– уточнить и определить авестийскую и пехлевийскую орографию и гидрографию;

– обосновать отождествление гор Хара Березаити, рек Ардви, Вахви-Датия и Ранха и моря Ворукаша;

– определить локализацию Арианам-Вайджа;

– конкретизировать место обитания авестийских народностей;

– локализовать родину Заратуштры;

– представить общую картину изучения проблемы в виде таблиц и карт.

– географические представления древних иранцев о Центральной Азии широко проанализирваны в научной литературе. Все позиции ученых по этой проблеме рассмотрены по периодам. Для унификации всех точек зрения по исследуемой проблеме автором была разработана специальная периодизация по развитию научных гипотез, касающихся географии «Авесты» и пехлевийских источников. Наиболее плодотворным в этом плане оказался третий период – это 1980-е годы и вплоть до настоящего времени;

– в результате сравнительного анализа авестийской и пехлевийской орографии и гидрографии выяснилось, что авестийская география касается только территории постсоветских централноазиатских республик и Афганистана, а в пехлевийских источниках географические границы расширились. Здесь уже встречаются гидронимы и оронимы, принадлежащие территориям самого Ирана, Ирака, Сирии и др.;

– орогидрографическая схема в виде горы – реки – море, используемая в наших предыдущих исследованиях, в процессе изучения используемых нами зороастрийских источников еще более расширилась. Этому способствовало использование в работе новых археологических и топонимических данных, а также этнографического материала. В итоге орогидрографическая схема, прослеживаемая в «Авесте» в виде гор Хара Березаити – рек Вахви-Датия, Ранха – моря Ворукаша, может совпадать только с картой Центральной Азии в следующем виде: горная система Тянь-Шань – Памир – Гиндукуш – реки Амударья, Сырдарья – Аральское море;

– авестийскую Арианам-Вайджа предлагается рассматривать не как первоначальную родину иранских народов, а как территорию проживания в определенный исторический период, что особенно хорошо подтверждается самими источниками и археологическим материалом;

– племена, упомянутые в «Фравардин-яште», в частности арья, туры, сайрима, саэна и дахи проживали в рамках авестийской Арианам-Вайджа;

– авестийские гидронимы и оронимы в контексте истории правления кеянидских царей всегда связаны с определенными историческими событиями. В итоге можно говорить о том, что кенянидские правители (Кави-Усана, Кави-Хаосрава, Кави-Виштаспа) были реальными историческими лицами;

– царство Виштаспы судя по изученным материалам, скорее всего, отождествляется с Бактрией;

– родина Заратуштры находилась в Афганском Бадахшане. Подтверждение тому – сведения из авестийских и пехлевийских источников, касающиеся расположения Раги и реки Даредж.

Научная новизна и ценность работы. В диссертации впервые использован комплексный подход в отождествлении географических номиналов «Авесты» и пехлевийских источников с привлечением других письменных памятников, археологического, лингвистического и топонимического материала, а также метод сопоставительного анализа с привлечением данных истории орошения Центральной Азии.

Для отождествления гор Хара Березаити, рек Ранха и Вахви-Датия и моря Ворукаша была использована орогидрографическая схема в завершенном виде: горы – реки – море. При отождествлении гор Хара Березаити впервые использован этнографический материал, собранный в Горно-Бадахшанской автономной области, и результаты исследований русских ученых второй половины XIX – начала XX вв.

Локализация Арианам-Вайджа и родины Заратуштры обосновывается с помощью новых материалов.

В диссертационной работе впервые проведен анализ источников, содержащих информацию по географии Центральной Азии, а также публикаций и методов исследования вопроса.

«Авеста» – древнейший и важнейший письменный памятник, восходящий отдельными своими частями ко II тыс. до н. э. Она сохранила сведения по истории, культуре и мифологии иранских народов. Для нас важно то, что в этом источнике отображена и география. Помимо названий стран и городов, в нем упоминаются племена и народности, а также указаны названия гор, рек, морей и озер, отождествление которых в большинстве случаях проведено не было.

Дошедшие до нас части «Авесты» не дают полной картины окружающего мира древних обитателей Центральной Азии. Поэтому в ряде случаев приходится использовать сведения более поздних зороастрийских сочинений. Самым важным из них является сочинение «Бундахишн» (IX в.) – сборник мифических и религиозных сказаний о природе создания мира, где мы находим и географические мифологические названия. Несмотря на то, что это сочинение появилось позже, используемый материал, несомненно, древний, что убедительно доказывается многими фактами в самой «Авесте». Они становятся понятны лишь в свете событий, изложенных в «Бундахишне». И в «Авесте», и в «Бундахишне» приводится трактовка названий определенных местностей, гор рек и озер, но в «Бундахишне» также говорится о том, где они расположены. Следует отметить, что в обоих источниках, несмотря на то, что они были написаны в разное время, речь идет об одних и тех же географических названиях.

Пехлевийские памятники «Дадестан-и Меног-и Храд», «Дадестан-и Дениг», «Денкард», «Задспрам», «Арда-Вираз Намаг», а также «Пехлевийский Риваят» также включают сведения о географических названиях, встречающихся в «Авесте», что весьма важно для нашей работы.

Использованы нами и сведения античных авторов – Геродота, Арриана, Страбона и Птолемея, а также древнеиндийские источники: Ригведа и Атхараведа, в которых также отражены центральноазиатские географические названия в древности.

Значительное внимание мы уделили и эпиграфическим памятникам, особенно надписям Ахеменидских царей, содержащих сведения о странах и народах Центральной Азии.

Интересная информация по древней и раннесредневековой истории, а также исторической географии Центральной Азии представлена в средневевых произведениях – в «Шахнаме» Абулкасима Фирдауси, историческом трактате «Та’рих-и Систан» («История Систана»), и трудах Абу Райхана Бируни, что также было учтено нами при написании нашей работы.

Ценные сведения мы почерпнули из отчетов русских исследователей второй половины XIX – начала XX вв., содержащих информацию о древней и средневековой топонимии региона, а также по этнографии таджиков.

С обнаружением нового археологического материала на территории Центральной Азии появилась возможность по-новому взглянуть на отождествление того или иного географического названия, указанного в «Авесте».

Лингвистический материал для настоящего исследования имеет особое значение, поскольку авестийский язык нашел свое отражение в современных памирских и таджикском, а также в других восточноиранских языках. Здесь уместно отметить и данные топонимии современной Центральной Азии, особенно горного Таджикистана и Афганистана, где отразились многие древнеиранские названия.

Этнографический материал оказался также весьма важной доказательной базой для отождествления некоторых географических авестийских названий.

В течение нескольких тысячелетий многие реки меняли свое течение, причем не один раз. Для того, чтобы правильно отождествить реки, упомянутые в «Авесте», необходимо было обратиться к истории орошения Центральной Азии и ее источникам, что и было нами сделано.

Основные положения и выводы диссертации изложены в 24 научных работах на русском и английском языках, в том числе в одной монографии и 15 статьях в рецензируемых изданиях, рекомендованных ВАК РФ. Результаты исследования докладывались в выступлениях на международных конференциях в Каназаве (Япония, 2009), Равенне (Италия, 2010), Санкт-Петербурге (2013, 2015), Сараево (2013), Душанбе (2015), на заседаниях Сектора Средней Азии, Кавказа, и Крыма отдела Востока Государственного Эрмитажа, Ученого совета Института истории, археологии и этнографии Академии наук Республики Таджикистан, отдела древней, средневековой и новой истории названного Института.

Значение слова «Авеста» интерпретируется либо как «знание» от корня «вид», либо как «основание» от слова «упаста» (apastāk) в значении «установление», «закон». В «Бундахишне» оно именуется как «ден» (dēn) – «религиозное установление», «религиозная книга»¹.

Существуют две редакции «Авесты», отличающихся порядком расположения глав. Первая предназначалась для чтения вслух (используется парсами) при богослужениях, вторая – для систематического изучения. Авестийский текст этой редакции разделен на книги, главы и строфы и сопровождается среднеперсидским переводом с комментариями. Перевод «Авесты» с комментариями называется «Зенд».

«Авеста», предназначенная для изучения, состоит из следующих частей:

1. «Видевдат» (Vî-daêvô-dāta) – «Закон (букв. данный) против дэвов». Жреческий кодекс, состоящий из установлений и предписаний с целью ограждения человека от козней дэвов. «Видевдат» состоит из 22 глав (fragard), в большинстве из которых описываются очистительные ритуалы и различные обряды, перечни наказаний за те или иные прегрешения, таксы штрафов и вознаграждений священнослужителям за совершение обрядов, а также излагаются мифы и беседа Заратуштры с Ахура-Маздой. Первый фаргард «Видевдата» особенно важен для нашего исследования, так как в нем упоминаются историко-географические области авестийского пантеона.

2. «Висперед» (Vīspē ratavō) – «Все судьи», «Все божества». Свод литургических молитвенных песнопений, посвященных Ахура-Мазде и Амеша Спента («бессмертные святые»). Состоит из глав, называемых карде (karde). Их число в разных рукописях разное – 23, 24 или 27.

3. «Ясна» (Yaz) – «Поклонение», «Почитание». Свод молитв для богослужений и исполнений различных ритуалов. Состоит из 72 глав – ха, хаити (hā, hāiti). Семнадцать глав «Ясны» (28-34, 43-51, 53) называются «Гатами» (Gāθās) – «Песни», «Гимны». Их авторство принадлежит Заратуштре. По языку к «Гатам» близки еще восемь глав «Ясны»: «Ясна семи глав» (Yasna Haptaƞhâiti, 35-41), и «Ясна» 52, называемая иногда «Вторым Семиглавом». «Гаты», оба «Семиглава» и несколько фрагментов из разных глав «Ясны» принято называть «Старшей Авестой», а все остальные тексты соответственно – «Младшей Авестой»¹.

«Яшт» (Yašt) – «Почитание», «Восхваление». Хвалебные гимны, посвященные отдельным божествам. Количество «Яштов» – 22. Для нашего исследования «Яшты» весьма важны, так как в них упоминаются не только историко-географические области и народности авестийского пантеона, но и орография и гидрография, описываются исторические события, связанные с географическими названиями.

«Авеста» – многослойный памятник, который составлялся в разные исторические периоды. Так, время сложения «Михр-яшта», который считается одним из древнейших в «Авесте», исследователи относят к периоду между IX и VII вв. до н. э. На это указывает факт отсутствия упоминания Ахеменидов¹. «Видевдат» , и «Ясна» и «Яшты», был составлен до освоения Ахеменидами Восточного Ирана – до V в. до н. э.². Исследователи считают, что по содержанию и хронологии «Фравардин-яшт» близок к самым древним частям «Авесты» – «Гатам»³, датируемых 1000 г. до н. э.⁴ Учитывая устную традицию, которая передавалась из поколения в поколение, ученые пришли к заключению, что «Авеста» начала складываться во второй половине II тыс. до н.э.⁵ Что касается ее происхождения, то большинство исследователей склоняется к мнению, что она сложилась на территории Восточного Ирана⁶, куда в древности входили территории постсоветских центральноазиатских республик и Афганистана.

В середине XVIII в. французский лингвист А-Г. Анкетиль-Дюперрон (1731-1805) совершил поездку в Индию, где познакомился с зороастрийскими священниками-мобадами, которые научили его авестийскому языку и подарили ему авестийские и пехлевийские тексты, включавшие 108 манускриптов. В 1761 г. ученый вернулся во Францию и после 10-летнего изучения «Авесты» в 1771 г. опубликовал ее на французском языке¹. Это был первый перевод «Авесты» на европейский язык с комментариями самого ученого. «Авеста» вышла в 3-х томах и содержала собрание священных текстов зороастризма, жизнеописание Зороастра и фрагменты произведений, приписываемых этому лицу.

В XIX в. «Авеста» неоднократно переиздавалась на различных европейских языках². До настоящего времени сохранил свое значение перевод с комментариями Дж. Дармстетера³, опубликованный в 50-томной серии «Священные книги Востока» («Sacred Books of the East») – переводы религиозных писаний Азии на английский язык под редакцией Макса Мюллера, изданные Изд-вом Oxford University Press в 1879-1910 гг.

В XX в. вопрос о происхождении индоиранских народов становится одним из самых дискутируемых среди европейских исследователей. В связи, с этим возрастает интерес и к «Авесте». Появились eё новые переводы. По мнению И.М. Оранского⁴, наиболее полным и точным из них был перевод Ф. Вольфа⁵, основанный на Древнеиранском словаре Хр. Бартоломе⁶.

Известны в научном мире факсимильное издание «Авесты», а также пехлевийских источников, состоящих из 34 манускриптов, которые были привезены Р. Раском из Индии и Ирана в Европу в начале XIX в. Они были изданы в Копенгагене в серии Codices Avestici et Pahlavici Bibliothecae¹. Издание вышло под редакцией известного исследователя А. Кристенсена. В Копенгагене также была издана «Авеста» под редакцией К. Барра²

Французский лингвист Ж. Келленз³ опубликовал текст «Авесты» с переводом на французский с комментариями, а также разбором грамматики и лексики.

Одним из последних изданий «Авесты» является издание 1993 г. в Висбадене⁴.

Существуют также переводы отдельных частей «Авесты»⁵, которые имеют очень важные комментарии по авестийской географии.

На русский язык «Авеста» переведена отдельными отрывками. В 1861 г. вышли «Четыре статьи из Зендавесты» К.А. Коссовича⁶. К переводу «Авесты» в разное время обращались К.Г. Залеман, Е.Э. Бертельс, А.А. Фрейман, И.С.Брагинский, С.П. Виноградова, В.И. Абаев, И.М. Стеблин-Каменский, И.М. Оранский З.Ф. Харебати и В.Ю. Крюкова⁷. В 1998 г. вышел сборник «Авеста в русских переводах (1861-1996)»¹, в который вошли почти все русские переводы авестийских текстов. В 2008 г. вышел полный перевод «Видевдата»², снабженный вводной статьей и комментариями Э.В. Ртвеладзе, А.Х. Саидова и Е.В. Абдуллаева. В 2013 г. издана «Авеста»³, куда вошли избранные гимны в транскрипции с русским переводом В.С. Соколовой.

Среди изданий «Авесты» особое значение имеют публикации самих зороастрийцев⁴. К таковым относятся рукописи из личных библиотек парсов – зороастрийцев, проживающих в Бомбее в Индии, а также публикации K.R. Cama Oriental Institute⁵.

В Иране и Таджикистане, народы, которых являются потомками древних иранских народов, изучение «Авесты» всегда вызывало большой интерес. Так, в Иране были опубликованы практически все издания «Авесты», которые имеются в мире¹. Самое известное из них – издание «Авесты» с комментариями Дж. Дустхо², была опубликовано в Таджикистане на таджикском языке³. В 2014 г. Национальная библиотека Таджикистана издала «Авесту» с комментариями, куда вошли также переводы таджикского ученого Бобоназара Гафура⁴.

Имеются переводы «Авесты» и на среднеперсидский (пехлеви) язык, а также толкования и комментарии на нем к авестийским текстам («Зенд»). Пехлевийская литература в основном представлена произведеними религиозного характера периода правления Сасанидской династии в Иране (III-VII в. н. э.), когда зороастризм стал государственной религией, но созданны или воссозданны в IX веке. Поэтому, чтобы уточнить какой период отражает тот или иной пехлевийский текст, обычно используют термины: ранняя традиция (примерно до VI в.) и поздняя традиция (ортодоксия)⁵.

Пехлевийский перевод «Авесты» с комментариями имеет неоценимое научное значение, так как он весьма точен (слово в слово). В пехлевийских источниках имеется также перевод утерянных частей «Авесты». В зороастрийской литературе на пехлеви содержатся сведения по географии, мифологии и легендарной истории, имеющие отношение к Центральной Азии. Сочинения, посвященные жизнеописанию Заратуштры, также отражают географический фон Восточного Ирана, куда входила территория современных центрально азиатских республик и Афганистана.

Самым известным факсимильным изданием пехлевийских текстов является упомянутая нами серия Codices Avestici et Pahlavici Bibliothecae¹, а также публикации K.R. Cama Oriental Institute². Что касается переводов зороастрийских текстов на пехлеви, то почти все они были изданы на английском языке в серии «Священные книги Востока»³. Остановимся вкратце на некоторых пехлевийских источниках, содержащих информацию по исторической географии Центральной Азии.

К внешним источникам относятся литературные памятники, написанные за пределами территории Центральной Азии. Без их учета совершенно невозможно с точностью определить достоверность исторических сюжетов, отраженных в «Авесте». К ним относятся античные и древнеиндийские письменные памятники.

Так, в античных источниках содержатся не только исторические и этнографические сведения о Центральной Азии, но и описываются страны и народности, а также упоминаются некоторые географические названия. Их можно отнести, по меньшей мере, к середине I тыс. до н. э.

Одним из самых известных античным авторов является Геродот (484-425 гг. до н. э.), написавший «Историю в девяти книгах» ². В последних имеются важные сведения об исторических областях и народностях Центральной Азии. Интересные данные исторического, географического и этнографического характера содержатся также в трудах Арриана³ (ок. 89-175 гг. н. э.), Страбона⁴ (64/63 в. до н. э. – 23/24 в. н. э.) и Птолемея⁵ (ок. 87-165 гг. н. э.).

Использовали мы в своей работе и такой древнейший индийский памятник, каким является «Ригведа», нередко сопоставляемая в научной литературе с «Авестой». Источник датируется ок. 1150-1050 г. до н. э.⁶ Наибольшая схожесть «Ригведы» с «Авестой» отражается в «Хом-яште», «Ясне Семи глав», втором фаргарде «Видевдата» и в отдельных пассажах «Яштов». «Ригведа» не содержит прямых сведений о Центральной Азии, в ней приводятся мифы, обычаи и обряды, а также упоминаются географические названия, которые имеют аналогии в «Авесте», что весьма важно для нашего исследования. В диссертации используются английский и русский переводы «Ригведы»¹. Значимую информацию для нашей работы содержит также «Атхарваведа» – индийский источник X в. Мы при раскрытии темы обращались к английскому переводу этого литературного памятника².

Ценным источником по древней и раннесредевекой истории, а также исторической географии Центральной Азии послужили и труды авторов мусульманского времени, писавших на персидском и арабском языках.

Предания о легендарных царях, а также о борьбе между иранцами и туранцами, отраженные в «Авесте», получают художественное развитие и достигают финала в знаменитом эпическом произведении X в. «Шахнаме» («Книга царей») Абулкасима Фирдауси³. Несмотря на то, что «Шахнаме» – художественное произведение, для нашего исследования оно представляет особый интерес, так как в нем в поэтической форме излагается история Ирана с древнейших времен до арабского завоевания. Ценность поэмы заключается в том, что она содержит информацию о реальных исторических событиях, которые описываются в «Авесте». «Шахнаме строится по пятидесяти царствованиям легендарных и исторических царей древнего Ирана. Исследователи делят ее на три части: 1) мифологическую (до появления систанских богатырей); 2) героическую (до Искандара); 3) историческую⁴. Идейным стержнем эпопеи является борьба добра и зла, вначале в форме борьбы Ахурамазды с Ахриманом, затем – Ирана с Тураном. Автор произведения, прославляя родную страну, призывает к объединению всех сил добра для отражения иноземных захватчиков тем самым повторив сюжет «Авесты». Поэтому «Шахнаме», как и «Авеста» и пехлевийские источники, является для исследователей источником не только по истории, истории культуры, но и исторической географии Центральной Азии в различные исторические периоды.

Древняя история Центральной Азии представлена и в трудах Абу Райхана Бируни. Особенно интересен цикл его работ, посвященных традициям, праздникам и обрядам древних иранцев¹. В историческом трактате неизвестного автора «Та’рих-и Систан»² («История Систана») имеются подробные сведения гидрографии Центральной Азии в средневековье. Сравнительный анализ гидронимов, отмеченных в источнике, с гидронимами в зороастрийской литературе, позволил нам решить вопрос, связанный с локализацией авестийских рек.

Интереснейшим источником по изучению исторической географии Центральной Азии середины I тыс. до н. э. являются эпиграфические памятники. Среди них – надписи ахеменидских и сасанидских царей. Почти все они написаны на трех языках – среднеперсидском, эламском и аккадском. Самой известной из них является Бехистунская надпись Дария I ( конец VI в. до н. э.). В ней приводится список всех стран Ахеменидской державы. В надписях Дария I из Суз, Персеполя, Накши-Рустама и в надписи Ксеркса из Персеполя также упоминаются все страны и народы Ахеменидской империи.

Из надписей сасанидских правителей особо можно выделить надпись Шапура I (III в. н. э.) в Накши-Рустаме, которая больше известна как «Кааба Зороастра». Она написана на среднеперсидском, парфянском и греческом языках. В надписи упоминаются страны, находившиеся в подчинении сасанидских царей.

В диссертации используется издание Corpus Inscritionum Iranicarum¹ – собрание древних и раннесредневековых надписей и документов ахеменидских и сасанидских царей, это одна из наиболее полных и часто цитируемых публикаций.

Важную информацию для нас донесла так называемая Рабатагская надпись² конца II в. до н. э., обнаруженная археологами на севере Афганистана. Надпись содержит предписания Канишки.

В целом анализ вышеупомянутых источников показал, что в них содержатся сведения необходимые для нашего исследования по истории, хозяйственной деятельности, материальной и духовной культуре древних иранцев, а также, что особенно значимо, по исторической географии Центральной Азии. Анализ изданий «Авесты» и пехлевийских источников показал, что по мере накопления научных знаний в области лингвистики, археологии, топонимии и других наук комментарии к авестийским и пехлевийским географическим названиям становятся аргументированными, что позволило исследователям определиться с отождествлением многих стран, а также оронимов и гидронимов.
1.2. История изучения географических представлений древних

иранцев о Центральной Азии в научной литературе
Изучением вопроса локализации историко-географических областей и географических названий, упомянутых в «Авесте», исследователи занимаются не одно столетие. Ученых интересуют не только названия стран и историко-культурных областей, но и гидронимы, оронимы, а также места обитания племен, отмеченных в «Авесте». Интерес к их локализации обострился в середине XIX столетия, когда ученый мир обратился к решению так называемой «арийской проблемы», т. е. к определению родины индоиранских племен. Следует заметить, что до середины XIX в. в Европе существовал огромный интерес к религии древнего Ирана – зороастризму, вызванный сообщениями античных авторов, особенно Геродота и Страбона. Вторая половина XVIII в. стала временем расцвета научных знаний о зороастризме. Заслуга в этом принадлежит Анкетилю Дюперрону, который привез «Авесту» в Европу, а затем перевел ее на французский язык. После этого визиты к иранским зороастрийцам участились. Но при этом большинство западных путешественников конца XVIII – начала XIX вв. составляли офицеры, которые в основном занимались изучением политической и социально-экономической системы иранских зороастрийцев, их образа жизни и семейно-брачных отношений.

Сначала научные изыскания ограничивались археологическими исследованиями, охватившими Персеполис и Накши-Рустам. Был накоплен также значительный этнографический и лингвистический материал. К середине XIX в. ученые заитересовались и локализацией географических названий «Авесты». Мы пранализировали практически все существующие точки зрения по вопросу локализации авестийских историко-культурных областей, мест обитания племен, а также гидронимов и оронимов, используя всю доступную нам литературу. В результате, выделив основные методологические подходы к исследованию данного вопроса в хронологической последовательности, мы смогли обосновать три периода в его развитии, каждый из которых имеет свои характерные особенности.

Особая заслуга в изучении авестийской географии этого периода принадлежит представителям немецкой науки Хр. Бартоломэ и Й. Маркварту. Так, в 1904 г. был опубликован «Древнеиранский словарь», составленный Хр. Бартоломэ¹, в котором дано толкование всех авестийских слов. В этом фундаментальном труде приведены все географические названия, указанные в «Авесте». Составив практически этимологический словарь по «Авесте», этот ученый впервые на основе комплексного подхода локализовал все географические номиналы, но при этом он не приводит веских аргументов в подтверждение своих выводов.

В начале XX в. в этом же направлении работал Й. Маркварт². В отличие от Хр. Бартоломэ, он проводит локализацию географических названий «Авесты», основываясь на лингвистическом материале и на данных античных источников. Его локализация рек Вахви-Датия, Хвастра, Хваспа, Хварнахвати и Урвада, с нашей точки зрения, не вызывает сомнения.

Решая вопрос локализации Арианам-Вайджа, ученые обращались в основном к двум спискам историко-культурных областей, зафиксированных в «Авесте». Это фаргард (параграф) «Видевдата» («Видевдат» 1. 1-20), или так называемая «Географическая поэма», и отрывок из «Михр-яшта» (10. 12-14). Ими была также сделана попытка отождествить страны в обоих списках.

В XIX в. востоковедение начинает бурно развиваться и в России. Особенно после присоединения к ней Средней Азии во второй половине XIX в. У русских ученых также возникает интерес к локализации родины иранских народов. В 1861 г. вышел первый русский перевод отрывков из «Авесты» с комментариями, осуществленный К.А. Коссовичем¹. В своих критических замечаниях к изданию ученый обращается к отождествлению Арианам-Вайджа. Этим вопросом и отождествлением других географических названий, упоминаемых в «Авесте» занимались также З.А. Рагозина² и К.И. Иностранцев³.

Особо следует отметить труды известного востоковеда В.В. Бартольда⁴. «Статьи из «Энциклопедии Ирана» и «Историко-географический обзор Ирана» имеют большое значение для изучения исторической географии Центральной Азии в древности и средневековье. Ученый собрал практически все сведения о географических названиях этого региона в раннесредневековых и средневековых арабских и персидских письменных источниках, привлекая при этом сообщения античных и китайских авторов.

В изучении истории, культуры и быта среднеазиатских народов немалая заслуга принадлежит Русскому географическму обществу, в стенах которого работали многие именитые ученые. Для нашего исследования интерес представляют материалы русских исследователей, содержащие сведения по топонимии, орографии и гидрографии Центральной Азии, а также этнографии. Ценный вклад в сбор этих материалов внесли Е. Воронец⁵, Л. Н. Соболев¹, Н. Маев², Н.А. Аристов³, В.П. Зайцев⁴, И.И. Зарубин⁵, А. Серебренников⁶, М.С. Андреев и А.А. Половцев⁷, Д.Н. Логофет⁸ и многие другие ученые.

Что касается орографических и гидрографических названий, упоминаемых в «Авесте», то уже в начале XX в. была установлена окончательная локализация некоторых авестийских географических названий: гор Ватигайса⁹, Вафрая¹⁰, Квиринта¹¹, Упарисаэна¹²; рек Урвада¹³, Хаэтумант¹, Хваспа², Хвастра³, Хварнахвати⁴ и озера Кансава⁵.

В книгах о жизни и деятельности Заратуштры некоторые исследователи также затрагивали вопрос об отождествлении авестийских географических названий, в основном это касалось реки Вахви-Даити и «Арьянам-Вайджа»⁶.

Таким образом, анализ исследований так или иначе касающихся темы нашей работы показал, что в этот период предпочтение отдавалось лингвистическому подходу. В целом же применялось три основных метода при изучении, обозначенной выше проблемы:

К вопросу локализации авестийских историко-культурных областей, оронимов и гидронимов обращались А. Кристенсен⁴, М. Моле⁵, В. Эйлерс⁶, И. Гершевич⁷, Х. Ломмель⁸, Н. Хумбах⁹, Э. Бенвенист¹⁰, Р. Гиршман¹¹, Ж. Дюшен-Гийемен¹², К. Шиппманн¹³.

Характерной особенностью этого периода является то, что исследователи обращаются к авестийской географии в контексте установления места рождения Заратуштры, определения родины зороастризма и места происхождения «Авесты» обитания племен, упомянутых в «Авесте», в контексте с именами правителей иранских земель, т. е. династии рода Кеянидов. Среди многочисленных публикаций по данной тематике следует выделить работы Э. Херцфельда¹, В. Хеннинга², Ж. Дюшена-Гюйема³, Ф. Альтхайма⁴, В. Хинца⁵, М. Моле⁶, И. Гершевича⁷, Г. Виденгрена⁸, Х. Ломмеля⁹, Х. Нюберга¹⁰, Р. Фрая¹¹, Ж. Келлена¹².

Особо нужно упомянуть публикации таких ученых, как М. Бойс¹³, Д. Монши-Заде¹⁴ и Г. Ньоли¹⁵. Так, известный знаток зороастрийской религии М. Бойс, обращаясь к источникам и к лингвистическим данным, активно использовала и археологический материал. Отождествление ею рек Ранха, Вахви-Датия и Хаэтумант, гор Аснавант и Ушидам, по нашему мнению вполне оправдано.

Д. Монши-Заде и Г. Ньоли, помимо лингвистического материала, применяют также метод сопоставительного анализа источников. Они сопоставили списки названий рек «Авесты» с пехлевийскими источниками, сообщениями античных авторов и средневековым источником «Та’рих-и Систан».

С введением в научный оборот материалов, полученных в ходе интенсивных работ советских археологов в 30-50-е годы XX в. в Центральной Азии, начинается новый этап в изучении вопроса локализации авестийских историко-культурных областей, гидронимов и оронимов. На арену мировой науки выходят представители советской научной школы, которые впервые привлекают археологический материал, что в дальнейшем позволило уточнить отождествление некоторых авестийских рек. Здесь в первую очередь следует отметить исследования советского ученого С.П. Толстова¹, который помимо уточнения отождествления некоторых авестийских рек, так же, как немецкий археолог и иранист Э. Херцфелд, попытался определить родину зороастризма и «Авесты». Опираясь на археологический материал, привязывая его к мифологическим мотивам «Авесты», С.П. Толстов делает вывод отом, что он появился в Хорезме, а Э. Херцфельд говорит о Мидии.

Свою лепту в изучение вопросов авестийской географии внесли К.В. Тревер², В.В. Струве³, В.И. Абаев⁴, М.Е. Массон⁵, В.М. Массон⁶, М.М. Дьяконов¹, И.М. Дьяконов², Б.А. Литвинский³, К.Ф. Смирнов и Е.Е. Кузьмина⁴, И.В. Пьянков⁵.

В аспекте изучения исторической географии Центральной Азии в доисламский период весьма интересна небольшая, но емкая статья Г.В. Птицына «К вопросу о географии «Шахнаме»⁶, в которой автор впервые обратился к знаменитому произведению как к источнику по изучению не только истории, но и исторической географии Центральной Азии. Так, ученый попытался «вязать» сведения Абулкасима Фирдауси к определенному месту и времени и правильно отождествил географические названия, упоминаемые в поэме, что позволяет в свою очередьуточнить локализацию и некоторых авестийских географических названий.

В 50-е годы прошлого столетия внимание ученого мира привлекли работы советского востоковеда И.М. Дьяконов. Анализ письменных источников с привлечением лингвистического и археологического материала позволил исследователю сделать важный вывод о том, что авестийская «Арианам-Вайджа» – это равнины Средней Азии и Ирана⁷.

Нельзя не вспомнить здесь и исследования по данной проблеме известного советского востоковеда Б.Г. Гафурова. Его труд «Таджики. Древнейшая, древняя и средневековая история»⁸ позволил по-новому взглянуть на некоторые вопросы авестийской географии.

Среди многочисленных публикаций по теме работы следует отметить сборник докладов международного симпозиума «Этнические проблемы истории Центральной Азии в древности (II тысячелетие до н. э.)», проходившего 17-22 октября 1977 г. в г. Душанбе под эгидой ЮНЕСКО. Доклады, представленные на симпозиуме исследователями из разных стран, показали, что в тот период в области изучения проблем этнической истории Центральной Азии был достигнут значительный прогресс. В немалой степени этому способствовал археологический материал с территории Центральной Азии, особенно постсоветских центральноазиатских республик. В некоторых докладах были освещены вопросы, связанные с арийской проблемой¹, представлены новые материалы как по лингвистике, так и по археологии. На симпозиуме утвердилось мнение о локализации прародины индоиранцев в степях и их миграции в Центральную Азию.

Таким образом, в 40-е – 70-е годы XX в. к локализации авестийских географических названий обращаются представители как западноевропейской, так и советской науки. Ученые начинают более активно привлекать археологический материал, а вцелом методы анализа остались прежними.

Для решения поставленной нами проблемы весьма полезными оказались топонимические¹ исследования, касающиеся выявления следов древнеиранских языков в современных языках. Последнее возможно было лишь в условиях территориальной близости. Названия водных объектов и гор сохраняются веками и тысячелетиями, поэтому изучение гидронимов и оронимов для нас представляют важную лингво-историческую ценность.

Начали ученые привлекать к исследованию и данные палеогеографии² и это оказалось весьма результативным, так как отождествление некоторых рек и морей «Авесты» оставалось спорным. Заметим, что до конца XX в. палеогеография Центральной Азии вообще не учитывалась, исследователи исходили из современной географической ситуации региона. В течение же нескольких тысячелетий многие реки Центральной Азии меняли свое течение, причем не один раз, что в свою очередь приводило к заселению или оставлению больших районов. Именно данные палеогеографии могут быть надежной основой для понимания сведений письменных источников.

В этот период ученые привлекают также исследования по экологии³, так как, начиная с эпохи бронзы, экологические факторы оказывали существенное влияние на миграционные процессы на территории Центральной Азии. Природная среда, ее особенности – важный компонент в культуре народов; часто они определяют многие специфические формы культуры и влияют через хозяйственную деятельность на ее ареалы. Распространение культуры и ее носителей происходит преимущественно в той географической среде, в которой она возникла и к которой предельно адаптировано хозяйство населения¹.

Для третьего периода характерно то, что западноевропейские исследователи и советские ориенталисты работали одинаково активно над решением проблем исторической географии. В свет выходят новые переводы «Авесты» и пехлевийских источников. Среди них следует отметить переводы Х. Хумбаха² и А. Хинца³, сопровождаемые ценными комментариями к географическим названиям.

Отдельно следует остановиться на последних переводах «Авесты» на русский язык известного русского специалиста в области иранистики И.М. Стеблин-Каменского⁴. Исследователь отмечает: «Надо сказать, что переводить Гаты на русский язык, наверно, легче, чем на европейские. Авестийский с русским грамматически и синтаксически более сходен, чем с большинством западноевропейских (в которых утрачены грамматические категории падежей и родов, отсутствуют бессвязочные конструкции и т.п.)»⁵. Ученый высказывает свое мнение по поводу многих авестийских географических названий.

В 80-90-е годы прошлого столетия проводятся интенсивные археологические исследования в Центральной Азии продолжались. Новый археологический материал позволил ученым обосновать ранее выдвинутые гипотезы и выдвинуть новые. В эти годы и в настоящее время наблюдается рост научных публикаций¹ с претензиями на решение самых сложных проблем исторической географии Центральной Азии в древности и раннем средневековье. Комплексный подход к исследованию здесь сыграл определяющую роль.

Следует заметить, что если в предыдущие периоды лидировали немецкая и французская школы, то теперь на арену научных изысканий по авестийской географии вышли представители других школ. Например, итальянский исследователь Г. Ньоли выпустил фундаментальный труд «Zoroaster’s Time and Homeland»¹, в котором он попытался решить вопрос о родине Заратуштры. На основе сравнительного анализа «Авесты», пехлевийских и античных источников ученый вновь обращается к отождествлению авестийских гидронимов, оронимов и «Арианам-Вайджа», а также к локализации некоторых историко-культурных областей, упомянутых в «Географической поэме» («Видевдат 1. 1-20) и родины Заратуштры. Примечательно, что в отношении отождествления «Арианам-Вайджа» автор менял свою точку зрения несколько раз. Возможно, это связано с появлением новых материалов. В дальнейших своих публикациях Г. Ньоли неоднократно возвращался к этим вопросам².

Французский авестолог Ж. Келлен также публикует ряд работ³, в которых ставит вопрос о родине Заратуштры и зороастризма в целом, а также рассматривает территорию авестийского пантеона. Обращаясь к этим проблемам, исследователь на основе лингвистического анализа зороастрийских источников дает собственную локализацию некоторых авестийских географических названий.

Жизнедеятельность Заратуштры (особенно место и время его рождения) продолжает интересовать ученых. По этим вопросам вышли публикации¹, в которых исследователи подходили к его решению использовав как «Авесту», так и археологический и лингвистический материал.

Cреди многочисленных публикаций следует выделить работы В. Вогельзанга², М. Витцеля³, Ф. Грене⁴. Эти исследователи вновь проанализировали списки историко-культурных областей «Видевдата» (1. 1-20) и «Михр-яшта» (10. 12-14). Обращаясь к локализации «Арианам-Вайджа», В. Вогельзанг и М. Витцель по-прежнему опирались на сравнительный анализ источников и лингвистический материал. Думается, при комплексном подходе к данному вопросу решение было бы более верным и правильным..

Например, Ф. Грене смог аргументированно локализовать некоторые авестийские географические названия. Благодаря именно комплексному подходу ученый дает также новую трактовку словосочетания «Арианам-Вайджа» и соответственно ее локализацию¹, что, на наш взгляд, не соответствует действительности.

Конечно, сомнения в обоснованности этих исследователей никоим образом не умаляют их весомого вклада в изучение авестийской географии.

Следует также отметить весьма интересный сборник статей «Ᾱryas, aryens et iraniens en Asie Centrale»², вышедший в Париже в 2005 г. В него вошли работы известных французских ученых Ж. Фуссмана, Ж. Келлена, А.-П. Франкфора и Х. Тремблая. Исследователи использовали как лингвистический, так и археологический материал.

В последние десятилетия проблема родины индоиранцев привлекала внимание и американских ученых, которые проводят археологические исследования на территории Центральной Азии. Так, Ф. Хиберт³ и С. Ламберг-Карловский⁴ в поисках родины индоиранцев опираются на материалы Бактрийско-Маргианского археологического комплекса (БМАК) и андроновской культуры.

Новый археологический материал с территории Центральной Азии, а также анализ источников, лингвистического материала и других сведений позволили советским, а позже российским ученым также внести весомый вклад в изучение вопросов исторической географии Центральной Азии, особенно авестийской. Так, Г.М. Бонгард-Левин и Э.А. Грантовский¹ в своих исследованиях обратились к данным мифологии и сопоставили некоторые мотивы, присутствующие в древнеиндийской, персидской и скифской традициях. Э.А. Грантовский также неоднократно обращался к вопросу о родине арийских племен. Весьма важным является вывод исследователя о связи автохтонности арийских племен со степным населением эпохи бронзы².

Большое значение в решении арийской проблемы имеют работы Е.Е. Кузьминой³. Исследователь, использует комплексный подход к проблеме на основе анализа «Авесты», ведийских и античных источников, сопоставляя их с конкретными археологическими культурами, конкретизирует отождествление некоторых авестийских географических названий.

Немаловажное значение в изучении исторической географии древней Центральной Азии имеют исследования И.В. Пьянкова⁴, который основательно проштудировал всю совокупность античных источников географического содержания, относящихся к данному региону. Особо следует подчеркнуть, что для локализации гор и рек, упомянутых в античных источниках, ученый впервые использовал так называемую орогидрографическую схему горы – реки¹, тем самым подойдя к проблеме комплексно.

Интересно в рамках анализируемой проблемы исследование Л.А. Лелекова, обратившего внимание на противоречие в «Авесте» относительно термина «арья» (аirya-).² Нельзя не отметить и такой фундаментальный труд этого ученого, как «Авеста в современной науке»³, в котором проведен источниковедческий и историографический анализ всех изданий «Авесты» и публикаций по ее различным проблемам, в том числе о месте и времени происхождения этого памятника, родине Заратуштры и зороастризма.

К отождествлению авестийских географических названий также обращались И. Н. Хлопин⁴, С.К. Жарникова⁵, Н. Л. Членова⁶ и др. Основу исследований этих ученых составили лингвистический материал и сведения античных авторов.

В последние десятилетия к решению вопросов исторической географии в древности присоединились исследователи постсоветских центральноазиатских республик. Так, к авестийской географии обращались узбекские ученые Э.В. Ртвеладзе⁷, М.И. Филанович⁸, А. Аскаров⁹. Среди таджикских ученых данной проблемой интересовались Н.Н. Негматов¹ и Ю. Якубов². Все они – археологи и поэтому в основном опираются на источники и археологический материал, а Ю. Якубов широко привлекает и данные топонимии, что весьма важно для решения вопросов авестийской географии.

Свой вклад в развитие авестийской проблематики вносят и исследователи Ирана. Здесь следует упомянуть монографию Дж. Аштиани «Заратуштра»³, в которой ученый подробно останавливается на вопросе о родине Заратуштры.

Итак, источниковедческий и историографический анализ исторической географии Центральной Азии в древности, особенно, авестийской географии, показал, что здесь имеют место и открытия, и противоречивые гипотезы, и значительные достижения. В некоторых случаях требуется пересмотр методических принципов исследования источника как документа древней истории и исторической географии. Таким образом, история изучения вопроса, как выяснилось в процессе определения степени изученности проблемы, требует принципиально нового методологического подхода, который мы и постарались реализовать в своей диссертационной работе.