Древний иран

Б.И.Кузнецов

ДРЕВНИЙ ИРАН

И ТИБЕТ
ИСТОРИЯ РЕЛИГИИ БОН

Санкт-Петербург

1998
За помощь в осуществлении издания

данной книги издательство «Евразия» благодарит

Кипрушкина Вадима Альбертовича

Научный редактор

© Кузнецов Б. И., 1998

©Лосев П. П., оформление, 1998

ISBN 5-8071-0002-6 © Издательство «Евразия», 1998

Об авторе
Бронислав Иванович Кузнецов (1931—1985) — известный ученый-тибетолог, бессменный преподаватель кафедры монгольской филологии Ленинградского университета.

Б.И. Кузнецов родился в 1931 году в Ленинграде в семье рабочего, пережил блокаду, во время которой был тяжело ранен. В 1956 г., окончив отделение китайской филологии восточного факультета ЛГУ, поступил в аспирантуру. В середине пятидесятых годов на восточном факультете возобновилось преподавание тибетского языка, и Б.И. Кузнецов начинает изучать этот язык сначала под руководством В.С. Воробьева-Десятовского, а затем под руководством знатока Китая, Тибета и Монголии, великолепного лингвиста Б.И. Панкратова. Именно по совету Б. Панкратова Бронислав Иванович посещает Бурятию, где в течение летнего сезона живет в буддийском монастыре — Иволгинском дацане и с помощью настоятеля изучает тибетский язык буддийского Священного Писания. Вскоре аспирант Б.И. Кузнецов начал преподавать тибетский язык на восточном факультете, где и возглавлял до конца жизни единственное в стране отделение тибетской филологии.

В 1961 году вышла его монография "Тибетская летопись "Светлое зерцало царских родословных", по которой он в 1962 г. защитил кандидатскую диссертацию и которая стала основой книги, опубликованной в Лейдене на английском языке.

Научный горизонт Б.И. Кузнецова был поразительно широк. Его научные публикации посвящены проблемам тибетской филологии, истории буддизма, источниковедению, этнографии и истории Тибета.

Одним из первых Б.И. Кузнецов начал разрабатывать сложнейшие вопросы происхождения в истории религии древних тибетцев — бона. Он был во многом первооткрывателем в этой области, ибо только труды итальянского исследователя тибетской культуры профессора Дж. Туччи могли быть серьезной подмогой в этой работе. Что касается известного труда Снельгрофа "Девять путей бона", то с ним Б.И. Кузнецов ознакомился, когда работа и основные выводы о сущности бона и его происхождении были уже сделаны. Это исследование стало основой фундаментальной монографии "Древний Иран и Тибет", не увидевшей свет при жизни автора. В ней Б.И. Кузнецов не только ввел в оборот малодоступные памятники тибетской историографии, но и проделал тщательный и смелый для того времени анализ, идущий вразрез с общепринятой в то время в иранистике концепцией о незначительности влияния иранских религиозных концепций до заратуштровского периода на генезис идей тибетского бона.

До сих пор не издана "Грамматика тибетского языка"— бесценное пособие для изучающих тибетский язык.

Неоценим вклад Б.И. Кузнецова в развитие современной российской тибетологии. Последние годы жизни он работал над переводом "Ламрим Ченмо" — назидательного труда тибетского религиозного деятеля XIV в. Цзонхавы, труда, ставшего в свое время основой народной буддийской религиозности Тибета, изучение которого и доныне входит в образовательную монастырскую программу. Без этого перевода Б.И. Кузнецова вряд ли был возможен издаваемый в настоящее время пятитомный "Ламрим".

Большинство тибетологов, сейчас работающих в Санкт-Петербурге, Москве, Улан-Удэ, Элисте, Кызыле, на Украине, являются учениками Бронислава Ивановича. Бывшие его студенты трудятся также в научных учреждениях Германии, Чехии, Венгрии, Болгарии, Финляндии. Для своих учеников Бронислав Иванович был не только университетским преподавателем, но и старшим другом. Понимая, например, состояние студентов, оторванных от дома, он приглашал их в гости к себе домой, в круг семьи. При всей своей любви к окружающим, неспособности кого-либо обидеть, он был на редкость ответственным человеком, являя собой пример самодисциплины, верности долгу.

Тибетцы говорят: "Океан не насытится водой, мудрый человек не насытится знаниями". Б.И. Кузнецов не только сам жил напряженной духовной жизнью, но и воспитывал стремление к постоянному самоусовершенствованию у своих учеников. Будучи тонким психологом, учитель не преподносил готовые выводы, а подводил слушателей к ним, предпочитая, чтобы самостоятельное "открытие" истины поразило человека и осталось в его памяти навсегда.

Его лекции по тибетской филологии и литературе, источниковедению и основам буддизма постоянно привлекали энтузиастов. Блестящий рассказчик, человек с тонким чувством юмора, искренний и естественный, он вызывал всеобщие симпатии. И вместе с тем он был человеком незаурядного гражданского мужества и чувства справедливости. В 1972 году Бронислав Иванович активно выступил в защиту преследуемого буддолога и религиозного деятеля Б.Д. Дандарона и его учеников, чем вызвал резкое недовольство бурятской официальной власти, потребовавшей в ответ на его активную гражданскую позицию отстранения Б.И. Кузнецова от преподавательской деятельности.

При жизни Б.И. Кузнецов опубликовал около тридцати научных статей по филологии, истории, этнографии и религиоведению. Некоторые из них были опубликованы в соавторстве с Л.Н. Гумилевым, необузданное литературно-историографическое творчество которого часто опиралось на выверенную фактологию переводов Б.И. Кузнецова.

Усилия и труды Бронислава Ивановича Кузнецова не пропали даром, отечественная тибетология на подъеме, и он занимает в ней основательное и почетное место.

Б.М. Нармаев
Предисловие
Между Ираном и Тибетом с давних пор существовали культурные связи. В европейских исследованиях уже отмечалось, что тибетское искусство, распространенное среди кочевых тибетских племен Северного Тибета, иранского происхождения. Древняя тибетская религия бон, о которой нам известно до сих пор еще очень мало, в некоторых своих деталях имеет вполне определенное и не вызывающее сомнений тождество с древними иранскими религиями, даже если не принимать при этом во внимание тибетские утверждения об иранском происхождении бонской веры.

Следует также со вниманием отнестись к тибетской традиции, согласно которой некоторые из главных священных бонских книг были переведены на тибетский с иранского языка. В тибетских источниках разного времени можно также найти немало имен иранских учителей, которые в первом тысячелетии нашей эры неоднократно приезжали в Тибет для пропаганды своих идей и взглядов.

Помимо этого в тибетских средневековых источниках сохранились сведения, главным образом индийского происхождения, о некоторых важных событиях древнего Ирана, которые, как мне кажется, заслуживают тщательного изучения.

Таким образом, есть некоторые основания для исследования возможных связей между Ираном и Тибетом в древние времена, что и является темой данной работы.

Введение
БОНСКАЯ РЕЛИГИЯ В

ЕВРОПЕЙСКИХ ИСЛЕДОВАНИЯХ
Одним из первых о бонской религии писал Л. Уоддель, который дал ей краткую характеристику в своей книге "Тибетский буддизм или ламаизм" [126]¹. Уоддель писал, что до VII в. н.э. тибетцы, не имевшие никакой цивилизации, были последователями анимизма и диких ритуалов, то есть были шаманистами, или, по-тибетски, бойцами [126, с, 19]. Те же самые мысли повторяются в его статье, специально посвященной бонской религии [125, 333—334]. По мнению Уодделя, тибетский буддизм есть результат слияния двух религиозных направлений: местного бона и индийского буддизма. Этот процесс начался в VII в. н.э., а позднее, примерно в XI—XII вв., начался процесс выделения из единого религиозного потока буддийских направлений, школ и сект: выделились кадампа, кагьюпа, ньингмапа, сакьяпа и другие [126, с. 55].

В 1950 г. немецкий исследователь тибетских религий X. Хофман опубликовал свой труд "Источники по истории тибетской религии бон" [90]. В этой работе дана история бонской религии, в основном по буддийским источникам, а также ее описание на основе этих данных.

Хофман полагает, что главными бонскими богами являются Небо и Земля, Кроме них существует масса самых разных духов: духов гор, лесов, рек, озер и т.д., а также многочисленные злые бесы. В бонской религии была и существует до сих пор жреческая организация, представители которой общаются с духами, заклинают, пытаясь умилостивить одних, и подавляют других. Хофман, не отождествляя прямо бон с шаманизмом, осторожно склоняется к тому, что в своем первоначальном или древнем виде эта религия была анимистической, что было свойственно многим первобытным народам. Он считает, что у бона, исключая из него буддийские элементы, которые стали вливаться в него, начиная с VII в. н.э., было много общего с шаманизмом, понимая под последним первобытные религии урало-алтайских народов [90, с. 197—210]. При этом автор не допускает мысли о том, что дело, может быть, не в случайных совпадениях, а в том, что у всех центрально азиатских народов была одна, общая для них религия.

Говоря об истории бонской религии, автор данного исследования указывает, ссылаясь на тибетские источники, на районы, из которых эта религия могла проникнуть в Тибет: страна Тагзиг (Таджик), под которой он понимает мусульманские районы, примыкающие к Западному Тибету, тюрко-монгольская страна Аша (к востоку от Тибета) и страна Шаншун (Северо-Западный Тибет). В этой последней как раз где-то и находилась легендарная страна Олмо — родина Шенраба, основателя бонской веры.

По мнению Хофмана, местонахождение страны Олмо было установлено проф. Туччи во время его экспедиции в Тибет в 1935 г. Центром этой страны, а следовательно, и бонской веры оказывается район священного для тибетцев озера Манасаровар в Западном Тибете. Но в средневековых тибетских источниках страна Олмо упоминается часто как синоним Ирана. Это противоречие решается автором просто и безо всяких затруднений: под Ираном имеется, конечно, в виду мусульманский мир, который подходил вплотную к Западному Тибету [90, с. 213]. Сделав это остроумное предположение, автор тем самым создал неразрешимое противоречие, а именно: какое отношение имеет мусульманский мир к бону, если расцвет последнего относится к первой половине VII в. н.э., а возник он по крайней мере за пятьсот лет до этого, если не раньше?

В заключительной части своего исследования автор рассматривает историю бонской церкви с VII в. до Нового времени на общем фоне религиозной и политической борьбы в Тибете [90, с. 210—243]. О предшествующем периоде ничего определенного не сообщается по причине отсутствия каких бы то ни было точных данных: письменность в Тибете появляется в VII в. н.э., и только с этого времени начинаются вестись хроники и фиксируются события, в том числе и предшествующие, которые существовали до этого в устном виде.

Остальную часть книги Хофмана, не менее ее половины, занимают извлечения из тибетских источников, главным образом буддийских, в которых в той или иной степени содержатся сведения, касающиеся бонской религии и ее истории. Отрывки из тибетских оригиналов приводятся по-тибетски с параллельным их переводом на немецкий язык [90, с. 243—423].

В 1956 г. вышла в свет популярная книга того же самого автора "Религии Тибета", в которой бонской религии отводится значительное место [89, с. 115, 57—75, 76—104]. Принципиально новых данных о боне, сравнительно с предшествующей книгой, в ней не содержится.

Характеристика бонской религии дается также в работе Р.А. Стейна "Тибетская цивилизация" [108]. Первое, на что указывает автор: об истории этой религии нам известно очень мало, а об особенностях ее трудно сказать что-либо определенное. Что касается древнейшего периода этой религии, то тут дело обстоит еще хуже. Можно только утверждать, что эта религия не была в древнем Тибете единственной и что она совсем не была примитивной [108, с. 193—194].

Стейн говорит, основываясь на тибетской традиции, что первый правитель Тибета Някхри (хронология неизвестна, но, вероятно, около I в. н.э. — Б.К.) был признан в качестве царя бонскими жрецами разных племен и областей. Этому царю приписывается покорение страны Сумпа (Северо-Восточный Тибет), в которой господствовали бонцы. В эпоху этого царя появляется "религия богов", то есть то, что мы называем боном. При потомках этого царя были приглашены бонские жрецы из Ирана и страны Аша (тюрко-монгольское государство в районе озера Хухунор), которые устанавливали "культ богов для живых и подавляли демонов для умерших" [108, с. 195— 196]. В VII в. н.э. при царе Сронцзангамбо положение бонцев было весьма прочным, а первое притеснение бона относится к правлению царя Тисрондэцана (VIII в.).

Касаясь вопроса о происхождении бона, Стейн пишет, что существуют две тибетские версии относительно страны Олмо — родины Шенраба, основателя бонской религии. Согласно одной из них эта страна находилась в Шаншуне (Северо-Западный Тибет), а согласно другой — в Иране. При этом Стейн не обратил внимания на то, что тибетцы говорят о двух Шаншунах, один из которых действительно находится в Тибете, тогда как другой, родина Шенраба, — в Иране. Указывая на то, что в бонской религии можно видеть иранские влияния, то есть манихейские или гностические, Стейн все же считает, что Индия дала бону гораздо больше, чем Иран или Гилгит [108, с. 200].

Замечание вполне справедливое, но имеющее отношение, как это понимает и сам автор, только к бону в его позднем и современном состоянии.

История рождения и жизни Шенраба, как указывает Стейн, излагается в бонской сутре "Зермиг", которая является точной копией биографии Будды Шакьямуни. В бонском варианте говорится о двух мирах света, белом и красном, которые вселяются в родителей Шенраба. Согласно другой версии, Шенраб спускается с неба на землю в виде радуги. Эти легенды подтверждают свидетельства поздних источников, что бонцы "любили небо".

Некоторые из космогонических бонских представлений, по мнению автора, ясно указывают на их иностранное происхождение. Согласно одной из легенд, в мире, в котором не было ни формы, ни реальности, появился между бытием и небытием чудесный, или волшебный, человек, назвавший себя Сотворенный, Владыка Бытия. В то время не было ни сезонов года, ни небесных явлений, ни различия между днем и ночью. Леса росли сами по себе, но не было никаких животных. Боги, жившие вверху, не обладали могуществом, также и демоны, или подземные боги. Затем появляются два луча света, белый и черный, которые превращаются в два горчичных зерна: черное и белое. Потом появляется черный человек по имени Черный ад. Он, будучи творцом зла, отделяет день от ночи, посылает гром и молнии, посылает болезни и демонов на людей, предписывает всем убивать друг друга. Он — творец раздоров, борьбы и войны. Он противостоит всему остальному миру и является воплощением небытия. Вслед за ним появляется белый человек в окружении света, который называется Владыка, Любящий Бытие. Он олицетворяет собой добро и дает счастье всему миру. Согласно другой легенде, царица демонов создала этот мир из своего тела. Вершина ее головы — это небо, глаза — это солнце и луна. Когда она их открывает, наступает день, а когда закрывает, то — ночь, и т.д. В этих легендах, как полагает Стейн, можно видеть манихейские или гностические влияния. Что же касается других, в которых, к примеру, небытие и бытие создают яйцо, а из него, в свою очередь, возникает мир, то они находят себе вполне ясные параллели в древних индийских текстах [108, с. 209—210]. Подводя итог нашему обзору сведений о бонской религии в европейских исследованиях, приходится признать, что на основе этих сведений трудно сказать о боне что-либо определенное. Особенно большое недоумение вызывают сообщения, со ссылкой на тибетские источники, о двух предполагаемых родинах бона: по одной версии как будто бы это будет Северо-Западный Тибет, а по другой— Иран. Поэтому, обращаясь к тибетским источникам за получением более подробных сведений о бонской религии, попытаемся сначала установить место возникновения этой религии, так как все наиболее авторитетные тибетские источники единодушны в том, что бонская вера появилась в какой-то чужеземной стране за пределами собственно Тибета.

Глава 1
ГЕОГРАФИЯ ДРЕВНЕГО ИРАНА

И ДРЕВНЕГО МИРА

В ТИБЕТСКИХ СОЧИНЕНИЯХ

ПО РЕЛИГИИ БОН

1. "Биография Шенраба" "gZer-mig", редакция конца IX в.);

2. "Биография Шенраба" ("gZi-brjid", XIV в.);

3. Тибетско-шаншунский словарь, 1842 г. (содержит несколько поздних бонских сочинений по религии, хронологии, истории, а также географические карты. Во многих случаях это компиляции из более древних, в том числе из вышеупомянутых сочинений).

Описание этих источников будет дано ниже, когда мы перейдем к анализу их содержания.

Предварительно приведем списки стран и городов, которые составлены нами по этим тибетским источникам, после чего перейдем к их интерпретации. Вопрос о тибетском произношении названий будет рассмотрен подробнее при их анализе, здесь же я ограничусь замечанием, что в древнетибетском языке слова писались примерно так, как они слышались, то есть каждая графема передавала определенный звук. В транслитерации, которую я даю латинскими буквами, zh (ж) и sh (ш) передают отдельные тибетские буквы, равно как и ts, tsh, dz, c, ch (в древне тибетском соответствовали звукам русского языка ц, цх, дз, ч, чх). Полный тибетский слог (слово) обычно состоит из начальной согласной, гласной и конечной согласной.

Так как орфография до сих пор в значительной степени является древнетибетской, мало изменившейся с VII в. н.э., то она в какой-то степени отражает древнее произношение.

В некоторых случаях рядом с транслитерацией названий в круглых скобках дается перевод этих названий, когда это оказывается возможным, а также краткие пояснения.

Bar-po-so-brgyad (царский дворец в стране Олмо) {1}.

Lang-ling (город).

mTsho Mu-le-stong-ldan had-gyi 'gram (местность, в которой находится г. Ланлин. Перевод названия местности: Озеро, обладающее Мулестоном, Берег хадов).

'Od-ma-'byam-skya (страна, расположенная на север от Ирана-Олмо и граничащая с последним).

Dang-ba (крепость и столица предыдущей страны).

Hos-mo (или просто Нох — название города и страны).

Khri-dang- 'byams-pa 'i-gling (страна).

Shod-pa-rtsig-na'i-rtse (крепость предыдущей страны).

Lhun-grub-'dus-pa (столица предыдущей страны).

Bod (Тибет).

Zhang-Zhung (Шаншун).

rGya-lag-'od-ma'i-gling (страна к западу от Ирана).

Phyva (страна).

Mu-khyud rgya-mtsho (Окружающее Море).

Thog-'bar (страна).

dBal-so-ra-ba (страна).

Scng-nge-rgyab-bsnol (страна).

Mu-ha-la mun-pa'i-gling (Темная страна Мухала).

2. gZi-brjid

gScr-gling (Золотая страна) .

Zangs-gling (Бронзовая страна).

Ha-nu-ma-dha'i-gling (Страна Ханумадха, Химават, или Гималаи).

Dz-ha-na-dha-ra 'i-gling Nri-sha'i-gling

mKha'-'gro mi rkun gling dang/ bka' skyongs Khrom-gling (Страна небожителей, букв, ходящих по небу, крадущих лошадей и Страна Рим, которая живет приказами).

Mi-rtag-dur-bu'i-gling
Прочие страны (yul)
rGyal-rigs Drau'i-yul (Страна царского рода Дму).

Gar-rigs shag-gi-yul (Страна сильных племен саков).

rGod-rje Hos-kyi-yul

Khri-rje-gto'i-yul

Kong-tse-rgya'i-yul

Bha-ling-'bang

Bhi-shang-ku-ron

Ne-gu-phyva-sangs

dKar-sha-ka

Sha-za Khrom-pa'i-yul (Страна римлян-людоедов).

rGyal-mo Khrom-gyi-yul (Страна Царица-Рим).
Города (поселения, 'grong-khyer)
Na-len-dz-ha

Ha-ri-ne-thang

Dz-ha-mi-bhe

Na-len-dzo-le

Mi-tra-'dzin

Sha-'bal-gling

Ka-la-go-shan

Zur-shan

Gar-sham-ga-gling

Ka-smrig-gling

Bha-ra-bha

sPri-sha-pri-ku

sPro-ma-lang-ling

Gam-sham-bha

Tra-sing-na-tra

Yu-ban-dha-na

Pa-ra-sa-ra

Ne-ra-ne-ljang

Lang-ling

Tri-sing-ta

Ya-ba-mi-gling

Tsc-yang-tse

Kha-ba-nc-sing-ljang

Kha-ya-gyim-thang

Gar-ma-dgu-ro

Shan-li-shan

Bi-dar-'u-shan

Dha-na-yangs-pa-can

Gang-gha-dha-ra (Гандхара)

Kar-ma-ga-ling

Gha-dha Gser-gling (Золотая страна Гхадха).

Khrom-gling (Страна Рим).

Ku-sha-snyug-gling

Na-ron-si-dha

Ku-yang-ku

Ku-shang-khri-gling

Ha-sti-mu-na

Ne-sing-tra

Ne-sing-na-tra-ha

Gyu-ti

Mi-tra-'dzin

Skyi-ra-skyo-yug

Ku-ra-ku

Dha-na-ru

'Od-ma-'byam-thang
Тибетско-шаншунский словарь
В Тибетско-шаншунском словаре помещены две географические карты. Одна из них является более или менее современной картой Тибета и Шаншуна, а вторая представляет собой копию тибетской географической карты в необычной для нас проекции². Сейчас мы ограничиваемся только перечислением тех стран и народов, которые на ней обозначены.

Bar-po-so-brgyad (дворец, находящийся в самом центре Ирана).

gNod-sbyin-nor-gling (Страна богатства/демонов Нод-бйин) {15}.

[Chad-nod-byams-gling (Западная окраина Мидии) {16}].

Med-rigs-gdol-pa (Свирепое племя/племена мэд) {27}.

'O-ma-'byam-skya {42}.

'Da'-ba-ru-steng (Верхнее дабару) {55}.

Tsher-shod (char-zhod)-rab-'jigs (Бури Очень Страшные) {56}.

sTobs-chen-gyad-gling (Страна могучих богатырей) {28}.

Mkha'-'gro-mi-rkun-gling (Страна богов, ворующих людей) {57}.

sNang-ldan-'bum-gling {43}.

bDe-ba-rang-grub (Благо, чудом возникшее) {4}.

Rin-chen-'gram (Страна Драгоценный берег) {14}.

gTsug-rje-rgyal {26}.

Shag-yul (Страна саков) {40}.

Rin-chen-spungs-pa (Драгоценные груды) {13}.

Gyung-drung-bkod-gling (Страна, в которой упорядочили свастику) {12}.

bDe-ba-rang-grub (Благо, чудом возникшее) {2}.

dGa'-ldan-gling (Страна, обладающая радостью) {11}.

gScr-gling (Золотая страна) {25}.

rGyal-rigs-rgyal-sa-'dzin (Царский род держит трон) {24}.

Zangs-gling (Бронзовая страна) {23}.

Seng-nge-rgyab-bsnol {39}.

A-ba-dva-ra {38}.

'Gro-'dul (Покорять ходящих/людей) {37}.

gCan-zan-'khro-gling (Страна свирепых диких зверей) {52}.

No-khri'i-'bum-thang (степь Некхрибум) {51}.

Mya-ngan-thang (Степь страданий) {50}.

Sos-med-khrag-mtsho (Море/озеро кровавое и мертвое) {53}.

[Dreg-so-pa-mas-shang ] {54}.

Tshad-med-byang-chub (Безмерное совершенство) {9}.

Mya-ngan-medpa'i-gling (Страна, в которой нет страданий) {32}.

Mkha'-'gro-mi-rkun-gling (Страна, в которой боги воруют людей) {36}.

Drang-srong-'gro-'dul (Святые покоряют людей) {22}.

rJes-rigs-bkod-pa'i-gling (Страна, в которой князья упорядочивают племена) {21}.

sMra-med-grong-bdun {35}.

Khri-thang-byams-gling {34}.

rGyal-bran-khri-'od {33}.

bDud-'dus-gling (Страна, в которой собраны злые духи) {20}.

Lhun-grub-gdal {47}.

Sha-za-gling-khrod {48}.

Na-seng-dra-ba'i grong-khyer (Город Насендры) {61}.

Srin-po-mi-rkun-gling (Страна демонов, крадущих людей) {62}.

gSas-khang dkar-nag-bkra-gsal (Храм серый, очень блестящий){63}.
На запад от столицы
rNam-dag-dkar-po {6}.

Khri-smon-rgyal-bzhad {7}.

[Thags-me-ja-'nyung | {8}.

dGe-rgyas-yon-tan {17}.

Mi-gyo-bsam-tan {18}.

sByin-pa-mthar-rgyas {19}.

'Bri-mig-dgu-skor {29}.

Bram-ze-'dus-pa'i-gling (Страна, в которой собраны жрецы) {30}.

Hos-mo {31}.

Ka-ba-ta-shel-shug {44}.

rGya-lag-'o-ma'i-gling {45}.

Rin-chcn-spungs-pa {46}.

[Grang-kbyer-lang-ling {58}].

Mu-khyud bdal-ba'i-mtsho (Окружающее Замкнутое Море) {60}.

sMe-khrod-skyi-'jigs {59}.

dBal-so-ra-ba (Ограда Балсо) {64}.

Представляется необходимым коротко сказать о тибетском методе передачи иностранных назаний. В тибетском языке строго определенное количество слогов. Правила тибетской орфографии не допускают целого ряда звуков и, соответственно, буквенных сочетаний, вроде зм, хл, кш и т.д. При транскрипции иностранных имен и названий, вроде приведенных выше, они разбиваются на слоги: зм— за-ма, хл — ха-ла и т.д.

Тибетский слог может оканчиваться только на одну из следующих десяти согласных: г, нг, д, н, б, м, р, л, 'а, с. Полный тибетский слог может состоять только из начальной и конечной согласной и гласной между ними (типа лам, кхор и т.д.). Так как иностранные названия были для тибетцев труднопроизносимыми, то вполне понятна тенденция переводить их на тибетский язык, что делалось ими даже в тех случаях, когда этимология иностранного названия была сомнительной или вообще неизвестной. Наряду с этим существует также традиция подбирать при транскрипции тибетские слоги не только близкие по звучанию соответствующим иностранным, но и имеющие вполне конкретное для тибетцев значение. В этом случае мы имеем дело с вполне естественным стремлением к мнемонии, к более удобному способу запоминания иностранных имен.

Подведем итог нашему далеко не исчерпывающему обзору тибетской традиции транскрибировать иностранные имена. Тибетцы могут более или менее точно передавать иностранные названия и имена средствами своего языка. Они могут переводить их на свой язык, руководствуясь чаще всего ложной этимологией, а также передавать их в удобной для запоминания, с тибетской точки зрения, форме.

В некоторых случаях я буду вынужден в транскрипции, которая, естественно, дается русскими буквами, опускать отдельные согласные (приписные и надписные), избегая нагромождения согласных. Как правило, это не имеет принципиального значения, тем более при наличии транслитерации. Объясняется это тем, что многие согласные утратили свое чтение уже в средневековом языке.

Переходим непосредственно к анализу тибетской географической карты (рис. 1, 2, 3). Она называется "Карта страны Олмо, (т.е.) Ирана, Крайнего Шаншуна". Единственное название, которое легко поддается отождествлению, это — Страна саков {40}³, которая расположена на самом крайнем северо-востоке Ирана. Действительно, б этом районе находились саки, но только до II в. до н.э. В середине II в. до н.э. саки были вынуждены покинуть эти места под напором иранских племен юе-чжи, которых, в свою очередь, вытеснили хунпу из Центральной Азии. Племена саков с боями прошли через территорию всей Парфии до самой Месопотамии, но были остановлены, а потом отогнаны в восточные районы Ирана. Оттуда они попытались вместе с остатками греко-бактрийцев, территория которых была тоже занята юе-чжи, вторгнуться в Индию, но и оттуда были со временем изгнаны, после чего они обосновались в Восточном Иране, который до сих пор сохранил их название (Сеистан или Сакастан). Таким образом, у нас есть основание допустить, что данная карта является картой древнего Ирана.

Ключом к раскрытию карты является столица древнего Ирана, которая помещена в самом центре карты и называется Bar-po-so-brgyad {1}. Это название соответствует Пасаргадам (иран. Парсогард или Парсоврдана), то есть Городу парсов, или Персеполю греческих авторов. Первые три слога тибетской транскрипции бар-по-со можно читать как бар-со, так как графемы га и с в тибетских рукописях имеют сходное написание. Тибетцы иногда называли персов как бар-са, но в рукописях это название может читаться как бар-па. Последний вариант, явно ошибочный, встречается в современных публикациях тибетских текстов.

Пасаргады в тибетских источниках называются, как правило, дворцом (pho-brang) или же царской резиденцией (rgyal-sa), но не городом.

Действительно, Пасаргады не были городом в нашем смысле слова. Они являлись сложным комплексом дворцовых сооружений разного типа, некоторые из которых занимали площадь в пять-семь тысяч квадратных метров [72, ч. II, с. 197].

На север от Пасаргад, согласно карте, находится священная гора Юндрун-Гуцег (g'ung-drung dgu brtsegs; gYung-drung-bKod-gling {12}, по карте — на востоке). Столица окружена четырьмя садами, или парками; около нее находятся хрустальные столбы (shel-gyi rdo-ring)⁴.

Из тибетских примечаний к карте видно, что около Пасаргад было пять гор (может быть, просто холмов), на которых были расположены главные святилища (gsas-khang chen-po). В тех же местах находились и шестнадцать гробниц.

Из других тибетских источников известно, что Пасаргады были построены из глины, камней и цветного дерева [16, с. 49]. "На юг от (священной) горы Юндрун-Гуцег в мощных стенах (длиной) в четыре пагцада⁵ находится царская резиденция Пасаргады (Bar-po-so-brgyad). Дворец (царя, sku-mkhar) создан из восьми сортов драгоценностей, каждая сторона его в четыре гян-граг⁶ (rgyang-grags)... За Пасаргадами последовательно находится великий и неизмеримый город (grong-khyer, поселения) под названием Янпачан (Yangs-pa-can)" [17, vol. "ka" (I), с. 455—456].

Название священной горы непонятно, но, судя по слову юн-друн⁷, гора имела отношение к культу света. Правда, если считать, что тибетское название является калькой с какого-то другого языка, то можно его перевести как ''бонская свастика девятиэтажная".

Обращает на себя внимание неоднократно встречающееся в тибетских бонских книгах упоминание города (или поселений) Янпачан, которому принадлежала царская резиденция Пасаргады. В одном из бонских источников говорится, что основатель религии бон Учитель Шенраб родился "... в западной стороне в Иране-Шамбале, в так называемом городе Янпачан, в центре, который подобен переместившемуся (сюда) небесному месту богов, во дворце Пасаргады" [120, с. 24].

Форма названия города тибетонизированная, на что указывает типичная тибетская частица па (Ян-па-чан). Само название вполне переводимо с тибетского как "обладание шириной". В тибетских буддийских книгах Янпачан является переводом на тибетский названия древнего индийского города Вайшали, но в данном случае совсем не исключено, что мы имеем дело с транскрипцией названия знаменитого эламского города, откуда были родом Ахемениды, — Анчана.

В древнейшее время Персида относилась к эламской культурной области. По мнению одних ученых, в пределах Персиды находилась древняя эламская область Анчан, упоминаемая в памятниках с 111-го тысячелетия до нашей эры. По мнению других, Анчан находилась в центре или на северо-востоке собственно Элама. Эламские правители называли себя "царями Анчана и Суз". В VII в. до н.э. Анчаном называлась, по-видимому, отдельная от Элама область [51, с. 66—67].

В тибетском описании Пасаргад трудно усмотреть что-нибудь такое, что находилось бы в несоответствии с известными фактами. Для сравнения приведем отрывок из строительной надписи Дария I (VI в. до н.э.), обнаруженной в Сузах: "На том гравии был воздвигнут дворец. И что земля была вырыта в глубину, и что гравий был засыпан, и что сырцовые кирпичи были отформованы — вавилонский народ, он (это) сделал. Дерево это, которое называется кедр, — (есть) гора, Ливан именем, оттуда (его) доставили. Ассирийский народ довез его до Вавилонии. Карийцы и иониянс привезли (его) из Вавилонии в Сузы. (Дерево) яка привезли из Гайдары и Кармании. Золото было привезено из Лидии и Бактрии, которое здесь было обработано. Камень капаутака (лазурит) и синкатру (сердолик), что здесь употреблен, был привезен из Согдианы. Камень ахшайна (гематит? или бирюза?), он был привезен из Хорезма. Серебро и черное дерево привезены были из Египта. Украшения стен укрепления — то было привезено из Ионии..." [51, с. 107—108].

Далее, на крайнем севере от Пасаргад, находится местность Поселения (город, города) верхних дабару ('Da'-ba-iii-steng grong-khyer) {55}, которая соответствует древнему Тапуристану (по названию племени тапуров), или Табаристану в трудах арабских географов. Эта область соответствует современному Мазeндсрану, расположенному вдоль южного побережья Каспийского моря [31, с. 153—154]. Я думаю, что именно это море называется на нашей карте как Бури Очень Страшные (tser(char)-shod(zhod)-rаb-'jigs) {56}, так как на карте оно расположено как раз севернее тапуров.

Восточнее тапуров, северо-восточнее столицы, находится уже упоминавшаяся Страна саков, южнее которой лежит страна Абадара (A-ba-dva-ra) {38}, то есть Бактрия. Последнее название мне не приходилось встречать в других тибетских источниках, тогда как племена саков (sa-ka) упоминаются сравнительно часто в "историях буддизма" в связи с их вторжениями в I в. до н.э. на территорию Индии.

Южнее тапуров и севернее Пасаргад на карте обозначена Страна свирепого племени (племен) мэд (med rigs l',rol-ba'i gling){27} и область Ома-Бьям-Скья ('О-mа-'byam-skya yul){42}. Известно, что в древности район между Персидой и тапурами занимала страна Мидия, которая, очевидно, на нашей карте называется Мэд (Мэда). Судя по тибетским источникам, Страна свирепого племени мэд и область Ома-Бьям-Скья являются названиями одного и того же государства — Мидии.

На карте область, занимаемая племенами мэд, называстся линг, то есть континент, тогда как Ома-Бьям-Скья— это юл (область, район). Но в "Биографии Шенраба" племена мэд не упоминаются, а речь идет только о стране Ома-Бьям-Скья, которая на севере граничит с Ираном и является его главным врагом. В списках стран, которые приводились выше (из сочинения "gZi-brjid"), вероятно, эта же самая страна называется как Одма-Бьям-Тан ('Od-ma-'byam-thang). Основываясь на разных вариантах написания, можно дать следующую возможную реконструкцию этого названия (заменив б на м, так как чередование б/м встречается часто в тибетских транскрипциях иностранных имен и слов); Ома-мам-та, что может соответствовать Умман-манда (Мидия) ассиро-вавилонских документов.

Тот факт, что Ома-Бьям-Скья (или Одма-Бьям-Скья) соответствует Мидии, подтверждается тибетскими источниками, в которых говорится об этой стране. В "Биографии Шенраба" ("gZer-mig") дается подробное се описание и утверждается, что столицей этого государства была крепость Дана Dang-ba, то есть Экбатаны)⁸.

Коротко укажем на наиболее существенное из того, что известно об этом государстве.

Страна управляется не одним царем, а князьями (rje), во главе которых стоит "сильный князь". Жители ее колдуны и волшебники (сравни: маги). Хотя они верят в тех же богов, что иранцы, но весьма отступились от принятых обычаев и даже впали в ересь, отрицая существование рая. Они приносят в жертву лошадей, что рассматривается их противниками как бессмысленное и вредное преступление. Иранцы, начиная свою первую войну против этой с граны, утверждают, что руководствуются только гуманными и религиозными соображениями. Их цель — спасти жителей от ереси и вернуть их в лоно истинной религии. Дело кончается разгромом неприятельской армии и захватом всей страны, включая крепость Дану.

Тибетские сведения вполне согласуются с тем, что известно об этой стране из истории древнего мира. Мидяне действительно представляли собой конфедерацию из шести племен [43, т. I, с. 101]. Они занимались земледелием, но основным их занятием было скотоводство, особенно коневодство. Мидия "...была разбита на множество самоуправляемых и независимых "стран", во главе которых часто ...стояли царьки" [50, с. 189]. Имеется в виду Митя до разгрома ее Киром II в середине VI в. до н.э. Одним из мидийских племен, по свидетельству Геродота, были маги. Они, сохраняя свою племенную организацию, уже при Ахеменидах являлись своего рода религиозной группой, профессиональными жрецами, совершавшими разного рода обряды и заклинания. У магов одним из главных жертвенных животных была лошадь [50, с. 396—397].

На запад от Пасаргад, по нашей карте, находится страна Хосмо (Hos-mo, форма слова тибетонизированная) {31}, которая в тибетских источниках часто называется просто Хос. Ее можно отождествить с Сузианой (Хузистаном), древнее название которой было Шушун.

Западнее страны Хос (Сузы) лежит страна Гъялаг-Ома (rGya-lag-'o-ma) {45}, о которой много говорится в тибетских источниках. Название этой страны обычно дается как Гьялаг-Одма (rGya-lag-'od-ma). Как страна, так и город (столица) называются, согласно "Биографии Шенраба" ("gZer-mig", XIII), одинаково. В этом городе великое множество храмов (mkhar) и много (буквально сто) огромных ворот. Любопытно, что Геродот, говоря о Вавилоне, тоже упоминает "сто ворот". Жители этого города— самые искусные по части колдовства. Царь этой страны строит гигантский храм, каждая сторона которого равна 125 пагцадам (Геродот, говоря о Вавилоне, указывает, что каждая сторона его равна 120 стадиям [43, т. I, с. 178— 183]. Чтобы обеспечить строительство храма рабочей силой, царь покоряет демона Хада (Ha-'da') и его народ.

Область на южном берегу Окружающего Замкнутого Моря называется Берег (Had-gyi 'gram). Море Окружающее, Замкнутое называется, очевидно, так потому, что оно, как это видно по карте, обтекает весь мир. Название хада — это, несомненно, хатти, как назывались в Вавилоне народы южного побережья Средиземного моря вплоть до Египта.

Один из центральных культов в стране Гьялаг-Одма — это культ богини Иштар, или Астарты (тиб. Sa-trig, элам. Шутрук), Матери вечной сферы, который идет на втором месте после культа Солнца,

Страна Гьялаг-Одма по своему географическому положению и по описанию, которое дается в тибетских источниках, может быть только Вавилоном. Но как в таком случае объяснить это непонятное название? Оно состоит из следующих слов-слогов: широкий, рука и бамбук. Сочетание этих слов является по значению бессмысленным и никакому связному переводу не поддается, так что скорее всего мы имеем дело не с переводом, а с транскрипцией, вероятнее всего, слова калду (халдей)⁹.

Рядом со Страной халдеев находится Страна, в которой собраны жрецы. На карте она вплотную прилегает к Стране халдеев с восточной стороны. Возможно, что это еще одно название Вавилона.

На запад от Страны халдеев, недалеко от берега Моря Окружающего, находится город Ланлин (Grong-khyer Lаnig-ling){58}. Судя по тибетским источникам ("gZer-mg", II), он находится в стране, которая называется Берег хадов (Had-gyi 'gram), Море (Озеро), обладающее Мулестоном (mTsho Mu-lc-stong-ldan). Берег хадов, то есть хатти, указывает на области к западу от Вавилона, а также на восток по побережью Средиземного моря вплоть до Египта. Что же касается Мулестона, то это, несомненно, Пелестeм, то есть Палестина. Таким образом, у нас се и, основания допустить, что Ланлин — это Иерусалим. В этом городе, согласно сочинению "Зермиг", был царь той страны по имени Сала (Sa-la). Хотя царь этот был Плебейский, выдвинутый народом, но исключительно мудрый. Имя Сала можно сопоставить в равной степени как с именем Саул, так и с именем Соломон. Вероятнее что, что здесь мы имеем дело с отголосками восточных преданий о премудром царе Соломоне, так как, во-первых, вряд ли далеко за пределами Палестины могли знать кого-либо другого из иудейских царей (мнение профессора И.Н. Винникова), а, во-вторых, рассказы о деяниях Соломона, без упоминания имени царя, встречаются в древних буддийских сочинениях, известных в тибетских переводах, а также и в китайских источниках. Укажем на известный из Ветхого Завета эпизод о споре двух женщин из-за ребенка [83, с. 275].

Южнее Иерусалима (Ланлина) в прибрежной зоне Моря Окружающего расположен город Насендры (Na-seng-dra-ba'i grong-khyer) {61}, то есть Александрополис, или Александрия. Здесь же указано и название государства: Страна демонов, крадущих людей. Видимо, древний Египет пользовался устойчивой и весьма скверной репутацией. Немного южнее Александрии обозначены на карте "храмы серые, очень блестящие", то есть пирамиды.

На юго-востоке к Иерусалиму примыкает Драгоценный Пун (Rin-chen spungs-pa, Финикия) {46}, который на самом деле был расположен севернее Палестины. Тибетская форма названия состоит из двух слов: драгоценность и причастия или отглагольного существительного от глагола spung-ba — нагромождать, наваливать. Хотя смысловое сочетание этих двух слов является очень искусственным, но все же по форме тибетским, что дает возможность перевести эту комбинацию слов примерно как драгоценности нагроможденные. Все же есть основание полагать, что здесь имеет место переосмысление тибетцами иностранного названия. В тексте сочинения "Зермиг" упоминается Страна Пун. В предисловии к основному тексту говорится, что в стране Иран-Олмо писали пунскими (финикийскими), то есть арамейскими, буквами, а в другом источнике утверждается, что это пунское письмо было двух видов: большое и малое [14, с. 18].

В самом Море Окружающем прямо на запад от Александрии обозначен пункт (остров) Балсо-раба (dBal-so ra-ba) {64}. По своему местоположению это может быть Кипр. Тибетское название плохо понятно и неясно, является ли слово раба (участок земли, окруженный стенами) флнскрипцисй или же тибетским пояснением к Балсо¹⁰. В пользу второго говорит то, что в тибетских источниках это название часто встречается в форме Балсо.

На самом краю Ойкумены к северо-западу от Пасаргад на побережье Окружающего Моря находится Страна Богов, которые крадут лошадей. Эта страна упоминается в паре со Страной Рим, охраняющей законы, в списке стран, который приводился выше. Вероятно, имеется в виду Иония, может быть, вместе с Элладой.

Еще одна страна под названием Страна Богов, крадущих людей указана на крайнем востоке от Пасаргад. Страной Богов (букв, ходящих по небу) в тибетских буддийских источниках иногда называют Уддияну [96, с. 23], которая включала в себя восточную часть современного Афганистана и долину реки Сват. Это предположение согласуется с названиями стран, которые обозначены на тибетской карте южнее Страны Богов, крадущих людей: страна Зан, Шаза-Лин-Кхрод (Sha-za-gling-khrod) {48}, которые известны из тибетских трудов по географии как области древней Индии [15, с. 116] .

Восточнее предполагаемого Афганистана на нашей карте указана Пустыня Страданий (Mya-ngan-thang, TaKJia-MaKan) {50}, около которой стоит условный знак и пояснение к нему, гласящее, что здесь проходил путь, которым учитель Шенраб, проповедник маздаизма, проник в Тибет. Тут же на карте нарисованы горы, около которых написано по-тибетски, что здесь находился пограничный знак, отделявший Иран от Шаншуна (Северный и Северо-Западный Тибет). Из этой же надписи следует, что в качестве пограничного знака служило какое-то святилище бога огня в "огненной скале".

Ограничимся указанием на то, что путь из Ирана в Северный и Северо-Западный Тибет проходил в Кушанскую эпоху, несомненно, и в более ранние времена, через Северный Памир до пустыни Такла-Макан, сворачивая от пункта Гума, что западнее Хотана, прямо на юг. Другой путь из Ирана в Шаншун лежал через Хотан [55, с. 99—119].

Теперь, в заключение нашего обзора тибетской географической карты, попробуем определить еще несколько пунктов, исходя на этот раз почти целиком из их географического положения по отношению к уже известным. Между Страной саков и Бактрией (Абадара) находится область Сэнге-Гьяб-Нол (Seng-ge-rgyab-bsnol) {39}. Исходя из того, что между саками и Бактрией находилась Согдиана (др.иран. Сугуда), я и отождествляю ее со страной Сэнге-Гьяб-Нол.

Далее, на западе, севернее Вавилона, к Мидии примыкает Страна могучих богатырей (sTobs chen gyad gling) {28}, которую можно отождествить с Ассирией.

Одно из неясных названий в списке стран из второго источника ("gZi-brjid"), а именно Бараба (Bha-ra-ba), оказалось возможным определить косвенным путем по буддийским тибетским источникам. В "Истории буддизма" Бустона (1322 г.) упоминаются три народа, вторгнувшихся в Индию: греки, балаба и саки [1, л. 133а]¹¹.

В других источниках, говорящих о тех же событиях, имеете бар аба-балаба дается пахлава, что несомненно указывает на иранцев, а точнее — на парфян [119, I, . 45, 65 (№ 6)].

Об остальных географических названиях тибетской карты, которых я не касался, сказать что-либо определенное пока что не представляется возможным ввиду полного отсутствия каких-либо уточняющих данных. Возможно, будущие исследования в области тибетской исторической и си рафии прольют свет и на эти неясные места. Первым шагом в этом направлении должно быть тщательное исследование тибетского сочинения XVIII в. "Дорога в Шамбалу", которое содержит много ценных сведений по древней географии.

Представление о мировом океане является очень древним, существовавшим у индийцев, греков, арабов. Геродот, отрицая существование мирового океана, писал: "Кто говорит об Океане, тот впутывает в объяснение неизвестные предметы, и потому мнение его не подлежит обсуждению. Я не знаю о существовании какой-либо реки Океан; мне кажется, что Гомер или другой кто-нибудь из прежних поэтов выдумал это имя и внес его в поэзию" [43, II, с. 23]. И далее: "Смешно глядеть, как из множества составителей землеописаний ни один не показал вида земли толково. По их начертанию Океан обтекает землю кругом, причем земля представляется кругообразною, как бы циркулем сделанною, а Азия изображается равною Европе" [43, IV, с. 36].

Но уже Плутарх говорил об Океане как о чем-то совершенно очевидном, а Страбон не только дал вполне научное и убедительное обоснование его существованию, но и предположил в другом полушарии (остальные две трети земного шара) существование двух или более Ойкумен. Это убеждение находит себе соответствие в индийских представлениях о мире, согласно которым в Океане расположены четыре основных континента с островами (континентами-спутниками).

Не менее очевидно и то, что этот мир, изображенный на карте, отождествляется с Ираном-Олмо, на что указывает название карты: "Карта Ирана, Олмо, Крайнего Шаншуна". А так как столицей мира и Ирана являются Пасаргады, расположенные в самом центре мира, то отсюда следует вывод, что на карте изображены владения Ахеменидов, как это представлялось древним иранцам. Ни дает возможность отождествить название Олмо с Эламом, царь которого Кир II Ахеменид как раз и был создателем мировой державы.

Для обозначения Ирана и иранцев тибетцами было принято слово таджик в разных вариантах написания (slag-gzig, rta-mjug, stag-bzhi, rtag-gzigs, ta-zig и т.д.). Впервые это название встречается в тибетских документах VIII в., в которых оно обозначает не столько иранцев, только мусульманских завоевателей, обосновавшихся в Иране и Средней Азии. Затем это название переносится исключительно на Иран, а для обозначения мусульман стали употребляться слова турушка и лало (варвары).

В древних тибетских произведениях ("Зермиг") вместо названия Таджик употребляется почти исключительно название Олмо для обозначения Ирана. Название Элам (Иламту) в переводе, по мнению некоторых ученых, означает высокое место [75, с. 30—32]. В бонских сочинениях названию Элам (Олмо) часто предшествует эпитет высокое (лучшее) место (gnas-mchog), что, конечно, может быть случайным совпадением. Все же стоит указать, что обычным эпитетом Индии будет Святая (возвышенная) Страна (Арьядеша, тиб. 'phags-pa'i yul), а эпитетом Тибета — Снежная Страна.

В средневековых тибетских источниках для обозначения родины бонской веры обычно служит название Иран-Элам, в котором непонятное второе название поясняется через первое: "Элам (то есть) Иран", а иногда даже указывается, что Иран является частью Элама: "Иран, страна богатства, это провинция (княжество) Элама" (ta-zig nor-gling 'ol-gling gling-phran gcig) [13, с. 123—124].

В поздних бонских источниках в качестве эквивалентен названию Иран-Элам встречается вариант Иран-Шамбала, в котором второе слово, по мнению тибетцев, является индийским названием Ирана. Шамбала, если это только не индийское искажение какого-то иранского названия, будто бы состоит из двух слов: шамбха — мир, благо, счастье и ла — держать [6, с. 877]. Так что в целом перевод может значить "держатели мира (блага)".

Еще одно название Ирана-Элама, а именно — Крайний Шаншун, скорее всего имеет отношение к эламской области Шушун (Сузы), но, конечно, не к Тибету, так как тибетская область, в отличие от иранской, имеет полное наименование Шаншун-Мар.

Тибетская географическая карта, как я попытался показать, была одновременно и картой всего мира, и картой древнего Ирана. Естественно, что изменения, которые происходили в мире, находили свое отражение на карте. Массовое переселение иранцев из Восточного Ирана и Центральную Азию, имевшее место в V в. до н.э., о чем я подробнее буду говорить в другом разделе, дополнило тибето-иранскую карту указанием на путь Ирана в Тибет. Последний не попал на географическую карту, так как оказался, как и Китай, далеко за пределами знакомого иранцам мира и не укладывался в привычную для них схему. В тех же пределах Ирана на карте появляется Александрия, основанная в IV в. до н.э. Александром Македонским уже после того, как персы были полностью разгромлены греками в Малой Азии, но еще сохраняли тою независимость.

Существует еще один вариант тибето-иранской карты мира или Ирана, но более поздний по сравнению с тем, который рассматривался выше [106, XXII]. Карта ориентирована по странам света: вверху — запад, внизу — мосток, слева — юг, справа — север.

В основном на этой карте можно видеть те же самые названия, что и на предыдущей, но есть и некоторые отличия. На запад от Пасаргад обозначена Страна Царица-Рим (rGyal-mo Khrom), а на северо-востоке Страна саков называется как Страна сильных саков. Исчезла Финикия и Египет, хотя Александрия и пирамиды находится на своих местах.

Данная карта выполнена современным тибетским художником Тензином Намдаком, который богато ее иллюстрировал изображениями тибетских храмов, озер, рек, гор и разными животными. Рисунки на карте занимают первое место, так как для тибетского художника это была уже не карта древнего мира или Ирана, а символ мистической страны Шамбалы, расположенной где-то в потустороннем мире.
Арабские географы дают пояснения к тибетской карте мира
Древние иранские географические представления, аналогичные приведенным выше ирано-тибетским, были распространены у арабов в первое столетие существования ислама (VII в. н.э.). Так, например, земля представлялась арабам квадратной, напоминающей по форме ковер, ложе и т.д. [57, IV, с. 44—45].

По предположению И.Ю. Крачковского, у арабов под влиянием иранских космологических идей появилось представление о горной цепи Каф, окружающей землю [57, IV, с. 45]. Но то же самое мы можем видеть на ирано-тибетской географической карте, где эта деталь не объяснена и без привлечения арабских данных просто непонятна.

Еще одна непонятная деталь на ирано-тибетской карте также получает свое объяснение с привлечением арабских данных, восходящих к иранской географической традиции. Речь идет о двух морях, изображенных на тибетской карте. Одно из них — Море Окружное, то есть мировой океан, в западной своей части совпадающий с морем Средиземным. Другое море, отделенное на юге от Окружного и всего остального мира горным хребтом, берет свое начало с неба и является, несомненно, мифическим.

В Коране неоднократно упоминаются два моря, между которыми положена преграда, мешающая им слиться. В арабской географической литературе под влиянием иранцев утвердилось представление о том, что имеется в виду Средиземное море и Индийский океан с его заливом и виде Красного моря, преградой между которыми является Суэцкий перешеек¹². Впоследствии, вероятно, тоже не без влияния иранской традиции это объяснение превратилось в догму арабской географии и картографии [57, IV, с. 45] При этом игнорировалось то обстоятельство, что одно из этих морей, согласно Корану, пресное, а другое — соленое.

Исследованиями арабистов было установлено, что фразы Корана, относящиеся к двум морям, предполагают существование небесного океана, представление о котором было широко распространено у западных семитов и было, хотя и смутно, известно Мухаммеду. Согласно этому представлению земной океан является соленым, а небесный, связанный с другим миром и посылающий на землю дождь — пресным. Отголоски этих сведений можно видеть в Книге Бытия (1,6 сл.), где говорится об отделении небесных вод от земных [57, IV, с. 46—47].

Таким образом, ирано-тибетские представления в той части которая касается небесного океана, восходят к древним представлениям западных семитов. Так как в доисламский период географические представления арабов ограничивались исключительно одной Аравией [57, IV, I .57—40], то мы имеем основание заключить, что космологическая идея о небесном океане попала к ним через иранцев.

Иранские географические представления у арабов, тождественные в своей основе ирано-тибетским, особенно отчетливо проявляются в части, касающейся стран мира и способа ориентации их по странам света. Согласно Абдаллаху (ум. около 682—692 гг.), который составил описание обитаемого мира, в центре мира находится Ближний и Средний Восток (Мекка, Сирия, Ирак, Египет и др.). Вверху, то есть на востоке, расположен Китай, справа (на юге) — Индия, за которой дальше на юг — море и конец обитаемого мира, слева, то есть на севере страна хазар [57, IV, с.51-51].

Нетрудно заметить, что географическая карта, которую мы могли бы составить на основе этих описаний, будет иметь ту же самую ориентацию по странам света, что и тибетская: восток-запад (сверху вниз) и север-юг (слева на право). Различие между арабскими и тибетскими географическими представлениями заключается в том, что арабские представления отражают уровень знаний эпохи Сасанидов, а тибетские относятся ко времени, предшествующему этой эпохи.

Глава 2
ЭПОХА АХЕМЕНИДОВ И ДРЕВНЯЯ

ИРАНСКАЯ РЕЛИГИЯ

ПО ТИБЕТСКИМ ИСТОЧНИКАМ
"История буддизма" Таранатхи
Тибетский историк Таранатха (род. 1575 г.) написал в г. сочинение под названием "Удовлетворяющее всем желаниям и потребностям, ясно показывающее то, как развивалось славное и совершенное драгоценное учение в мои стране (Индии)", или же, как его обычно называют ради краткости "История буддизма".

Это сочинение прямо или косвенно основывается на индийских сочинениях по буддизму, в большинстве своем нам неизвестных, а также, вероятно, и на устной традиции.

Тибетский текст "Истории буддизма" Таранатхи был опубликован Шифнером [104], которому также принадлежит его перевод на немецкий язык [105]. Перевод на русский язык по изданному Шифнером тексту был выполнен академиком В.П. Васильевым [36, III] (немецкий перевод, целиком основан на русской версии). Приводимые ниже отрывки из книги Таранатхи я даю в переводе, а так же в кратком пересказе с тибетского оригинала [7], используя перевод В.П. Васильева.

В качестве вступления к интересующим нас отрывкам которые имеют отношение к истории древнего Ирана, сделаем несколько пояснений о тибетской историографии вообще и об интересующем нас трактате в частности. Основным событием, от которого тибетские и индийские ученые-буддисты ведут хронологию и изложение фактов, будет нирвана Будды, имевшая место, согласно индо-тибетской традиции, примерно за две тысячи лет до нашей эры¹³. Соответственно и реальные события, имевшие место в Индии от V-го до I-го вв. до н.э., растягиваются на тысячелетия. Что касается Тибета, тут придерживаются разных датировок нирваны, но расхождения эти в основном не очень значительны.

Тибетские историки при изложении исторических фактов руководствовались так называемым пророчеством Будды. Суть этого пророчества состоит в том, что впервые пятьсот лет после Будды его учение будет процветать, и последующие пятьсот лет оно будет постепенно деградировать и, в конце концов, дойдет до полного упадка. И соответствии с этим пророчеством тибетские историки передвигали отдельные события, связанные с процветанием и распространением буддизма в первое пятисотлетие после смерти Будды, а связанные с упадком во второе или третье пятисотлетие, и т.д.

Наше утверждение о тибетском методе изложения не следует понимать буквально, то есть что история буддизма в Индии дается с большим нарушением последовательности событий. Я имею в виду прежде всего события, которые происходили в соседних с Индией странах. При отсутствии общей для Востока хронологии изложение фактов из истории Индии, Ирана и других стран часто оказывается несинхронным.

Так, например, греко-бактрийский царь Менандр (II в. До н.э.), сочувственно относившийся к буддизму, оказывается современником Упагупты, то есть отодвинутым на зад более чем на полторы тысячи лет¹⁴ (согласно индийскому летоисчислению, реально на триста лет).

Если мы даже будем придерживаться европейской хронологии, считая, что от Ананды (V в. до н.э.) до Упагупты (около IV в. до н.э.) прошло примерно сто лет, то и тогда ошибка во времени составит не менее двухсот-ста лет. В то же время рассказ о первом вторжении иранцев в Индию и о древних иранских царях отнесен ко времени Нагарджуны¹⁵ (около I в. н.э.), который, согласно индо-тибетской традиции, жил в конце первого пятисотлетия после Будды.

В первом отрывке, имеющем отношение к древнему Ирану, говорится об иранских учителях, основавших, по словам Таранатхи, "варварское учение" (или "учение варваров"). Общий анализ всех текстов будет дан ниже, вслед за приведенными отрывками.