М.П. ИВАНОВ ГОДЫ ССЫЛКИ: ВОСПОМИНАНИЯ И МЫСЛИ

В текущем году исполнилось 10 лет со времени опубликования Указа Президиума Верховного Совета СССР «Об образовании Калмыцкой Автономной области в составе Ставропольского края РСФСР», хотя такая же область была создана еще в 1920 году. Ответить на вопрос, почему же потребовалось по­вторное образование автономной единицы у одного и того же народа, вряд ли смогут представители нашего подрастающего поколения.

Я решил, являясь одним из живых свидетелей и участников грандиозных событий, которые имели место в мире, в нашей стране, в Калмыкии более 50 лет тому назад и которые коренным образом изменили облик десятков стран, судьбы народов и отдельных людей, ответить (на примерах из собственной жизни) на вопрос о том, как сложились судьбы калмыков, высланных в Сибирь и Казахстан. Почему эти годы справедливо вошли в нашу историю, как годы великого бедствия и по своей трагичности не уступают многим мрачным страницам мировой истории? Такими они были буквально для всех, кто по национальной принадлежности являлся калмыком. В памяти калмыков, кто побывал в тех далеких краях, и сегодня, несмотря ни на что, эти годы зримо живы в воспоминаниях, которые сохранили незабываемые впечатления и даже при ве­ликом желании их невозможно стереть из сознания. Бурлящие внутренние чув­ства «сибиряков» и «казахстанцев» передались следующему поколению людей. Но те, кто родился уже в Калмыкии и не испытал лично горькую долю своих родителей и их отцов и матерей, знают о той жизни лишь по рассказам представителей предшествующих поколений.

В художественной форме - через раздумья, переживания и судьбы своих героев, оказавшихся в Сибири в 40-50 годах, рассказал об этих трагических событиях писатель Алексей Балакаев в своем романе «13 дней, 13 лет», изданном в 1991 году в Элисте.

Очень скрупулезно и дотошно отображает сибирское житье наших земля­ков известный журналист Калмыкии А.С. Романов, очерки которого «Через три репрессии» печатались в «Элистинских новостях», но, к сожалению, еще не изданы отдельной книгой. Воспоминания о пребывании калмыков в Сибири и других регионах страны печатались на русском и калмыцком языках в периодической печати республики.

40 лет — достаточный срок для того, чтобы воссоздать по памяти некоторые подробности пребывания калмыков в Сибири и Казахстане. Свои воспоминания адресую, в первую очередь, нашей молодежи и последующим поколениям. Думаю, что они из них смогут извлечь полезные уроки для себя. Каждый из них увидит то, что освоили тогда мы - самый простой, рядовой член общества мо­жет проявить свои лучшие способности в экстремальных условиях, выдержать

18 -

Профессор М. П. ИВАНОВ

самые строгие испытания жизни, устоять на собственных ногах, не потерять человеческого достоинства и остаться полезным окружающим его людям и своему народу.

С расчетом на такую пользу молодежи я и решил опубликовать мои субъективные, порою, может быть, сумбурные заметки о моих годах, прожитых в Си­бири и Казахстане с середины 40-х до второй половины 50-х годов нашего века.

НА ПРОСТОРАХ СИБИРИ

После изгнания немцев и освобождения Калмыкии нас, выпускников шко­лы, направили в Астраханское авиационно-техническое училище, которое было эвакуировано в войну из Москвы. Здесь я успешно прошел все медицинские освидетельствования и, несмотря на среднее образование, не прошел мандатную комиссию. Лишь значительно позже я понял почему. Уже на комиссии меня удивили вопросы его членов: каков состав вашей семьи, где они трудятся, кто из них находится в степи, сколько и для чего, и все в таком же духе.

Я был зачислен в команду раненых бойцов, возвращавшихся на фронт пос­ле излечения, и направлен в маршевую роту запасного полка в Сталинград.

Демобилизация калмыцких фронтовиков, снятых с различных участков со­ветско-германского фронта и превращенных в бойцов «рабочих колонн НКВД» на строительстве Широковской ГЭС на Урале, и их выезд к местам поселения родных и близких в различные регионы необъятной Сибири начался после Побе­ды над немецко-фашистскими захватчиками и окончания Великой Отечествен­ной войны. Отъезд из Широклага в Сибирь по разным причинам происходил в разные сроки. У меня сохранилась справка, подписанная зам. начальника Ширинского райотдела НКВД ст. лейтенантом Госбезопасности Дубровиным. Она пред­назначалась для предъявления в Абаканский Хакасский учительский институт. В ней было засвидетельствовано, что я был демобилизован из РККА 20 марта 1944 года и по 23 июня находился в трудармии — стройбатальоне и прибыл в Ширинский район Хакасской автономной области Красноярского края 25 июля 1945 года.

Странным было возвращение воинов-победителей к своим родным. Они не видели их несколько лет и не знали не только как, но и где они живут. Прибытие бывших строителей Широковской ГЭС к родным в различные сроки, вероят­но, объясняется тем, что приказ об их демобилизации был подписан сразу же в один день и в одном документе, но часть строителей ГЭС трудилась за преде­лами основной стройки. В тот же день нам оформили проездные документы, а на станции Половинка снабдили продуктами питания - сухим пайком до Новосибирска. Город и особенно вокзал Новосибирска сразу же охладил наши мо­лодые горячие головы, возбужденные радостными чувствами и настроениями,

19

«ЗВЕЗДЫ НАД СТЕПЬЮ. Калмыкия в событиях и лицах. XX век»

связанными с близкой встречей с родными и близкими. На Новосибирском вокзале мы встретили большое количество наших широклаговцев, которые в течение нескольких месяцев не могли найти адреса местопребывания родных и вынуждены были жить на вокзале. На станции Ужур - центре Ужурского района я встретил двух своих сестер — родную Веру и двоюродную Марию. Оказыва­ется, сестры с матерью продолжали жить в Шире. В Ужур они приехали к тете Оле- жене старшего брата моего отца, астраханского казака дяди Николая, ко­торый был репрессирован в конце 1937 года и сгинул в лагере ГУЛага недалеко от Ужура, на станции Ададым Назаровского района.

Для меня было три пути- пойти на любую физическую работу, окончить какие-либо краткосрочные курсы в Абакане или Красноярске. Наконец, имея среднее образование, я мог претендовать на дальнейшую учебу, тем более де­мобилизованным воинам предоставлялись после войны определенные льготы при поступлении в учебные заведения. На мое счастье, у моих родных случай­но сохранилась справка Кануковской средней школы, адресованная в паспорт­ный стол для получения паспорта. В ней говорилось, что я являюсь учеником девятого класса данной школы. У меня была справка из спецкомендатуры пос. Шира, в которой говорилось, когда я был призван в армию, где воевал, где трудился и когда вернулся на место поселения родных. Я выехал в столицу Хакас­ской автономной области - город Абакан, где в одном здании находились учи­тельский и педагогический институты.

Здесь я встретил многих таких же, как я, демобилизованных воинов Советской Армии, поступавших в данный вуз, среди них и своих земляков- юношей и девушек, в том числе товарища по Широклагу- Вила Номинханова, его брата Денислава, Нарана Илишкина, Антона Романова, Сашу Утнасунова и др.

На мое счастье, директор института Пархоменко оказался порядочным и смелым руководителем. Он разрешил мне сдать приемные экзамены. Так я стал студентом историко-филологического факультета Абаканского учительского института, и, более того, через семестр я был избран секретарем комсомольс­кой организации института и до его окончания активно участвовал в обществен­но-политической жизни студентов.

Через год, летом 1946 года, мать и сестра переехали в Абакан.

Еще до начала сдачи госэкзамена в мае 1947 года, вероятно, из-за нехватки учительских кадров Хакасское облоно распределило нас по школам автоном­ной области. Я выбрал среднюю школу на золотом руднике станции Туим, ко­торый был расположен недалеко от райцентра Шира, где я прожил около двух месяцев после возвращения из Широклага.

В это же время моя сестра Вера выехала в Красноярск, где сумела получить разрешение на выезд нашей семьи в Казахскую ССР. Это обстоятельство сыгра­ло решающую роль в нашем перемещении из одной республики в другую.

20

В БЛАГОДАТНОМ КАЗАХСТАНЕ

Приехав в Алма-Ату, наша семья оказалась в сложной жизненной ситуации. Конкретного, адресного направления на работу в школах и органах народного образования у меня не могло быть, ввиду того, что я приехал в другую союзную республику с разрешения органов НКВД. Надо было рассчитывать только на собственные силы и возможности, а может быть, и счастливую удачу. Еще хуже обстояло дело с благоустройством, как говорят, квартирным вопросом. Работы в школах Алма-Аты по моей специальности было немало, но невоз­можно было решить вопрос с квартирой. Мы приняли решение самостоятель­но трудоустроиться в одном из сельских районов Алма-атинской области. Мне посоветовали остановиться в центре одного из ближайших от Алма-Аты райо­нов – Энбекши -Казахском - поселке Иссык, расположенном на трассе в 40 км от столицы. Так я получил направление в казахскую семилетнюю школу колхо­за «Рахат», что было в 8 км от райцентра. Мне определили должность учителя русского языка и литературы, а также физкультуры.

Жизнь постепенно входила в нормальную колею. Была постоянная зарплата, со временем появились продукты питания собственного производства благода­ря земельному участку, выделенному мне как учителю. В его обработке, сборе урожая помогали ученики тех классов, где я был классным руководителем. Родители считали такую помощь учителю само собой разумеющимся. По воскресеньям можно было посетить базары, которые находились в соседних райцент­рах в 8-ми и 15-ти километрах от "Рахата". Тогда впервые я приобрел первый рабочий костюм, который одевал только во время учебных занятий в школе и по праздникам.

В ноябре 1947 года была отменена карточная система и проведена первая послевоенная денежная реформа. Меня неожиданно вызвали в правление кол­хоза и зачитали новый указ, согласно которому менялся наш статус - из ссыль­ных нас превратили в спецвыселенцев. Было ужесточено наше положение в местах расселения. Раз в месяц мы были обязаны являться в комендатуру и расписываться в журнале учета. В случае побега или выезда с места поселения без разрешения комендатуры мы могли быть подвергнуты двадцатилетнему выселению в районы Крайнего Севера страны.

Весной 1948 года мне удалось побывать в дирекции Алма-Атинского пединститута им. Абая и зачислиться на третий курс исторического факультета заочного отделения. А летом 1950 года, сдав госэкзамены, я стал обладате­лем диплома о высшем педагогическом образовании.

Первый год работы в сельской школе колхоза «Рахат» прошел для меня не Даром. Кроме основной работы, я включился в активную общественную деятельность, был избран секретарем комсомольской организации учителей школы,

• 21

тесно связанной с комсомолом колхоза, а на отчетной конференции района был избран членом Энбекши-Казахского райкома комсомола. В следующем году я перевелся в русскую семилетнюю школу в село Ташкен-Саз того же района. Здесь я впервые в 5-7-х классах вел уроки любимой истории, а также Конститу­ции СССР.

В 1949 году после окончания летней сессии в институте я остался в Талгаре- районом центре Илийского района, расположенном в двадцати километрах от Алма-Аты. В инспекции районе мне предложили работу в семилетней школе бригады № 3 колхоза имени Фридриха Энгельса. Здесь мне предстояло рабо­тать завучем школы и преподавателем истории и Конституции СССР.

Из одиннадцати лет, прожитых в Казахстане, в Илийском районе я проработал девять лет, вплоть до восстановления национальной автономии калмыц­кого народа.

Жизнь наша в новом районе и в новой для нас школе с первых недель и месяцев налаживалась со всех сторон нормально.

Наряду со служебной деятельностью в школе, я включился в активную общественную работу и, прежде всего, комсомольскую. Вскоре на очередном пленуме райкома комсомола я был введен в состав райкома и его бюро, а также назначен на общественных началах зав. лекторской группой Илийского райкома комсомола. Более того, в 1950 году я был принят членом Всесоюзного обще­ства «Знание» и по своему положению был обязан участвовать во всех меропри­ятиях, которые проводились районными и областными комитетами партии в Талгаре и Алма-Ате.

Моя повседневная работа в школе и общественная деятельность в комсомоле в начале 50-х годов дополнилась оригинальным трудом в совершенно новой и неожиданной для меня сфере. Руководством района был поставлен вопрос об организации летнего отдыха учащихся, о котором сами дети ничего не знали, а взрослые уже начали забывать. С 1951 по 1955 год мне пришлось все лето работать в качестве начальника пионерского лагеря района.

25 августа 1954 года приказом по Илийскому районе я был на основе мо­его заявления назначен преподавателем истории в семилетнюю школу им. Ста­лина. Эта большая русская школа со многими параллельными классами была расположена в самом центре Талгара. Коллектив школы насчитывал более 50 человек. Однако в данной школе мне пришлось работать лишь в течение одного учебного года.

В этом году в Казахстане нас стали снимать со спецучета в комендатурах, вместо шестимесячных временных удостоверений впервые стали выписывать настоящие гражданские паспорта, а военнообязанным выдавать военные биле­ты. Мой социальный статус теперь позволял мне занять более высокое долж­ностное положение - меня, преподавателя семилетней школы, 15 августа 1955 года

22

назначили директором Спиртзаводской средней школы, расположенной на другой окраине Талгара. В райцентре тогда функционировало три средних школы: две русские и одна казахская школа-интернат.

Новый уровень работы, новый коллектив потребовали проявления всех спо­собностей, мобилизации накопленного опыта. Я считал важным оправдать ока­занное мне доверие со стороны вышестоящих органов власти района и облас­ти. Тем более, что осенью этого же года меня приняли в кандидаты в члены КПСС. Я с этого времени стал выполнять партийные поручения, разбирать жа­лобы, входить в различные комиссии райкома и райисполкома.

Весной 1957 года в Алма-атинскую область приехал уполномоченный оргбюро Калмыцкого обкома партии и облисполкома, будущий народный писатель Калмыкии Л.И. Инджиев. Эти временные органы были созданы сразу же после издания Указа Президиума Верховного Совета СССР от 9 января 1957 года «Об образовании Калмыцкой автономной области в составе Став­ропольского края». Уполномоченные этих временных органов были коман­дированы во все регионы, где были расселены калмыцкие семьи: в Сибири, Казахстане, Киргизии.

Местом сбора алма-атинских калмыков для ознакомления с Указом и первыми шагами оргбюро и оргисполкома по их переселению, восстановлению бывшей национальной автономии калмыков была избрана моя квартира в по­селке Спиртзавода на окраине Талгара.

Для уполномоченного оргкомитета, от имени калмыков Алма-Атинской области и по их поручению, мы с А. Г. Масловым составили наказ оргкомитету по переселению калмыков на родину и устройству их на новых местах расселения. Обширный наказ представлял собою целую программу из 9 разделов, которые касались таких вопросов, как форма национально-государственного устройства; территория, её экономическое районирование; условия переселения калмыков; предоставление льгот калмыкам; кадры; обеспечение области автомобильным транспортом; административные центры Калмыкии.

В последнем разделе наказа говорилось о необходимости использования конкретных людей, проживавших в Алма - Атинской области для проведения органи­зационных мероприятий, связанных с переселением и обустройством калмыков на своей исторической родине. В числе рекомендованных оргкомитету товари­щей из Казахстана перечислялись: Санжиев Босхомджи, Манцынов Басан, Бад-маев Бата, Каляев Санджи, Маслов Алексей, Букаев Нюрбя, Балтыков Церен, Хомутников Петр, Рокчинский Гарри, Иванов Михаил, Шарапов Маркел, Ме-меев Борис, Утнасунов Давид, Санжиев Церен, Лавгинов Санжи, Илишкин На-ран, Номинханов Денислав, Дорджиев Сергей, Бакаев Бембе, Бадмаев Санд­жи, Арсентий Бембинов, Николай Зодбинов, Бова Бамбаев, Замбо Хомутников и другие.

23

«ЗВЕЗДЫ НАД СТЕПЬЮ. Калмыкия в событиях и лицах. XX век»

1957 год - год выезда калмыцких семей на долгожданную родину - Калмыкию, откуда стали прибывать телеграммы и письма облисполкома и облоно с вызовом на работу. У меня, например, сохранился вызов облоно за подписью Сидуновой, зам. зав. облоно, от 20 мая 1957 года, в котором говорилось, что мне предоставляется работа на 1957/58 уч. год в качестве завуча и преподава­теля истории Приозерненской средней школы Приозерного района Калмыкии. Были и другие предложения.

Посоветовавшись с Алексеем Григорьевичем Масловым, мы решили выехать в Калмыкию летом 1957 года, он — на постоянное жительство, а я — в отпуск. Мои неоднократные посещения райкома партии и Алма-атинского облоно с вызовом из Калмыкии окончились неудачей. И те, и другие руководите­ли районного и областного масштабов ни в коем случае не хотели меня отпус­кать. Их аргумент был железный: для чего мы тебя принимали в партию, с ка­кой целью мы выдвигали тебя на руководящую работу в народном образова­нии?

Маршрут мы избрали с А. Г. Масловым почти через весь Казахстан для того, чтобы въехать в Калмыкию с востока, посетив предварительно Астрахань и Калм. Базар, где нам удалось встретиться со своими бывшими учителями, друзьями и товарищами, оставшимися живыми после страшной войны, услышать имена тех, кто погиб в войне или умер своей смертью. По дороге в Астрахань мы остановились в Аральске, где жили родители и родственники моей супруги. Свадьбу мы провели в здании школы. Она пришлась на новый благословенный для калмыков и всех репрессированных 1956 год. На ней присутствовало боль­шое количество людей, в том числе почти двадцать выпускников Казахского мединститута. Свадьбу вел тамада Владимир Борисович Мухараев, перед ко­торым открывалась заманчивая перспектива стать заслуженным артистом Ка­захстана, но он избрал судьбу хирурга и не просчитался - был известным спе­циалистом не только в нашей республике.

Наконец-то, мы - в Элисте! Остановились в гостинице, которая находилась в одноэтажном здании нынешнего музея. Здесь размещалось и Калмыцкое облоно. Его заведующим работал И.К. Илишкин, заместителем была Сидунова, приехавшая из Ставрополя.

С Алексеем Григорьевичем мы побывали во всех инстанциях. Все они находились в одном «красном» четырехэтажном здании по улице Комсомольской. Были у Утнасунова - председателя облисполкома, у Сангаева - второго секретаря Калмыцкого обкома партии, у редактора калмыцкой газеты. Работы было много, но я не мог остаться: было не положено.

По приезде в Талгар я столкнулся с неожиданным для меня сюрпризом. В августе 1957 года срок моего отпуска еще не истек, но домашние известили, что меня ждут в райкоме партии. Первым секретарем тогда работал вновь

24

Профессор М. П. ИВАНОВ

избранный на очередной конференции Георгий Чернов, 1923 года рождения, фрон­товик, человек решительный, смелый, проработавший до этого в аппарате об­кома партии. Без лишних слов он объявил мне о том, что бюро райкома реко­мендует меня зав. Илийским районо. Я пытался объяснить создавшуюся ситу­ацию, но он уверил меня, что окажет личное содействие в моем отъезде, но сейчас надо наладить работу аппарата, подобрать опытные кадры руководите­лей школ и заведующих детсадами, заменить из них тех, кто на практике пока­зали свою неспособность к руководству.

Численность школ, количество учителей и учащихся в Илийском районе Алма-Атинской области была выше, чем во всей Калмыцкой АССР. Илийский район по числу жителей был одним из крупных не только в области, но и в рес­публике. В дополнение к этому в 1957 году произошло приращение террито­рии и населения района за счет ликвидации Алма-Атинского сельского района, который был поделен между Илийским и Каскеленским районами той же обла­сти, причем больше половины досталось нашему району.

Моей правой рукой с первых дней работы в новой должности стал Иосиф Моисеевич Варгельский, польский еврей, который еще до войны окончил Парижский университет.

Хорошо помню, как стучались в дверь моего кабинета бывшие офицеры спецкомендатуры НКВД, которых я ежемесячно посещал для регистрации своей персоны. Каждому из них надо было устроить детей после окончания вузов или перевести братьев и других родственников из одной школы в другую. Вопросы мы всегда решали положительно, но меня не покидала мысль о переменчивос­ти человеческой судьбы, которая иногда поднимает человека со дна общества и, наоборот, низвергает туда. Недаром говорят, пути Господни неисповедимы...

Жена заведовала врачебным здравпунктом завода. В ее штате находились фельдшер, муж моего завуча школы, медсестра, санитарка и уборщица.

Работа, хотя и районного масштаба, в национальной республике, оказалась не совсем простой. При господстве административно-командной системы управления в стране и ее регионах, власти которых в точности копировали цент­ральные учреждения, я оказался под контролем и в подчинении шести выше­стоящих органов партийно-государственной иерархии. Это были райком партии и райисполком, обком партии и облисполком, Алма-Атинский облоно и мини­стерство просвещения Казахской ССР. Перед этими вышестоящими органами мне неоднократно приходилось держать отчет о работе районо.

Несмотря на ежедневные заботы о состоянии учебной и воспитательной ра­боты школ района, строительстве новых зданий и пристроек к существующим, обеспечении школ кадрами учителей и многими другими неотложными делами, я знал, что из Алма-Аты и района выехали на родину почти все калмыцкие семьи. Я не переставал думать о своем личном отъезде. Благожелательное отношение

. 25

«ЗВЕЗДЫ НАД СТЕПЬЮ. Калмыкия в событиях и лицах. XX век»

ко мне районного и областного руководства становилось серьезным препятствием для осуществления моей заветной мечты. Телеграммы с вызовом меня на рабо­ту с указанием места работы и должности в Калмыкии продолжали приходить.

Самым ярым противником моего отъезда среди руководителей оказался мой непосредственный начальник - зав. Алма-Атинским облоно И. Нурмамбетов, известный в Казахстане ученый-педагог, давший согласие на администра­тивную работу в управлении школами области. Он стал меня обвинять чуть ли в неблагодарности, имея в виду согласие на утверждение на моей должности. Обращаться по этому вопросу в Минпрос республики было бесполезно. Воп­рос мог быть решен только на уровне министра Шарипова, с которым, по моим данным, наш зав. облоно жил душа в душу. Круг стал замыкаться.

В феврале 1958 года зам. заведующего Алма-Атинским облоно был назна­чен бывший учитель, ушедший в отставку полковник КГБ Косенков. Мы с ним сразу же нашли общий язык. Во время каникул он намекнул, что зав. облоно уходит в отпуск с 1 августа и он остается исполняющим его обязанности. Мне удалось организовать его встречу с нашим первым секретарем райкома Чер­новым. На встрече в принципе был решен вопрос о моем выезде в Калмыкию. Чернов в нарушение установленных в партии порядков выдал на руки, что кате­горически запрещалось, положительную характеристику, скрепив ее собствен­норучной подписью с печатью. В ней он отметил, что Иванов пользуется де­ловым авторитетом среди партийного и советского актива района и педагоги­ческой общественности. Косенков также подписал на меня блестящую харак­теристику, в которой он пошел дальше секретаря райкома и написал: «Алма-Атинский облоно считает возможным использовать тов. Иванова на руководя­щей работе в области народного образования».

На основании представления Алма-атинского облоно министерство просве­щения Казахской ССР 16 августа 1958 года издало приказ: «Заведующего Илийским районе Алма-Атинской области тов. Иванова М. П. от занимаемой долж­ности освободить и перевести в распоряжение министерства просвещения Кал­мыцкой АССР. Основание: телеграфный вызов облоно». Приказ подписал ми­нистр просвещения Казахской ССР А. Шарипов.

Так, при содействии и благожелательном отношении ко мне районного и областного руководства мне, наконец, удалось с чистой совестью, с чувства­ми великой благодарности казахстанской земле, казахскому народу, представителям других народов покинуть мою вторую родину. Я более десяти лет по мере моих сил и способностей старался сделать все от меня зависящее, чтобы и эта земля, и этот народ продолжали расцветать во имя счастья нынешних и будущих поколений людей.

В истории моей жизни начался новый этап, который целиком и полностью связан с родной Калмыкией, с которой я расставался лишь на короткие сроки

26 —

учебы, служебных командировок и отдыха. Но это уже другая полоса жизни, которая более или менее известна моим родным, друзьям, коллегам по работе. Она, может быть, не так подробно, но все же в известной мере была освещена, прежде всего во времена моих юбилеев.

Люди, когда-то жившие или побывавшие в других странах и регионах, не имея физической возможности побывать там позже, тем не менее в мыслях всегда возвращаются к ним, сохраняют эти далекие образы в своей памяти, хотя с годами она имеет свойство терять подробности той прошедшей жизни.

В Казахстане я оказался в 1975 году, т.е. ровно через 18 лет после выезда оттуда. Эта поездка была связана с 20-летием окончания Ольгой Алексеевной— моей супругой, Казахского мединститута, куда она была приглашена сво­ими подругами, выпускниками института, проживавшими в Казахстане. Я же решил использовать этот случай для того, чтобы показать своей дочери Свет­лане место ее рождения - Талгарский спиртзавод. Почти трехнедельное пре­бывание в Казахстане оставило неизгладимое впечатление. Оставшиеся в жи­вых мои соратники и коллеги заметно возмужали, заняли подобающее место в жизни и соответствующее положение в обществе.

Большое впечатление на меня произвело посещение первого села «Рахат», в котором я начал работать в 1947 году. Большой той, с приглашением всех род­ственников, проживавших в Энбекши-Казахском районе, был организован на том же дворе, с теми же арыками, где я впервые познакомился с Сеидахметом Илюбаевым, который теперь работал актером Уйгурского театра в Алма-Ате. Кстати, он учился в киноактерской школе в Алма-Ате в конце 40-х годов, т.е. вместе с Нуржимал Нурпеисовым, народным артистом Казахстана, который неоднократ­но в 90-х годах приезжал в Калмыкию для участия в съемке кинофильма.

Другой той был организован с выездом из Алма-Аты к верховьям горного Или у подножья Заилийского Алатау бывшим первым секретарем Илийского райкома комсомола Иваном Ивановичем Дороховым и зав. Алма-Атинским облоно Айдаровым, который до меня в Талгаре работал зав.районо.

Талгар после моего выезда получил статус города областного подчинения и здесь я побывал на старой квартире и в Спиртзаводской средней школе. Из учителей—коллег я встретился с теми, кто по возрасту вышел на пенсию и продолжал жить при поселке.

Завершая несколько сумбурное изложение своих впечатлений о жизни в Сибири и Казахстане, хотелось бы напомнить читателям о том, что расселение кал­мыков в местах поселения в ходе их депортации было неравномерным. Подавля­ющее большинство калмыков в соответствии с постановлением Совета Народ­ных Комиссаров СССР от 28 декабря 1943 года N1432-425 было выселено на территорию Алтайского и Красноярского краев, Омской и Новосибирской обла­стей. Причем каждой территории давалась квота численности людей, направляемых эти регионы.

-—— 27

«ЗВЕЗДЫ НАД СТЕПЬЮ. Калмыкия в событиях и лицах. XX век»

В Алтайский и Красноярский края и Омскую область было направлено по 25 тысяч человек, в Новосибирскую область - 20 тысяч человек.

Документов, свидетельствующих о выселении той части калмыков, кото­рые проживали в приморских улусах Калмыкии в архивах не обнаружено. И, тем не менее, является доказанным фактом перемещение, например, части населения Лаганского улуса на территорию Казахстана, в частности в Приаралье. Причем, это перемещение происходило в те же сроки, когда основной поток эшелонов с калмыцкими семьями двигался по направлениям, указан­ным в постановлении СНК СССР, т.е. в распоряжение властей краев и облас­тей Западной и Восточной Сибири.

Прибывшее к Аральскому морю (Казахстан и Узбекистан) калмыцкое насе­ление стало заниматься тем же рыболовством, которым они занимались на побе­режьях Каспийского моря. В столице Казахстана и в ближайших от нее районах расселялись в первую очередь семьи демобилизованных из Красной Армии калмыцких офицеров. С годами их число стало увеличиваться за счет выезда из Сибири, в частности для воссоединения с семьями, родными и близкими по разрешению спецкомендатуры НКВД. Так, к началу 50-х годов постепенно росла калмыцкая диаспора в Казахстане, Киргизии, отчасти в республиках Средней Азии.

Одной из наиболее заметной среди калмыцкой диаспоры в Казахстане была алма-атинская, которая в основном включала в себя представителей калмыц­кой национальной интеллигенции довоенного периода. В Алма-Ате росло чис­ло юношей и девушек, обучавшихся в местных вузах, по окончанию которых они пополнят ряды растущей молодой интеллигенции будущей восстановлен­ной Калмыкии.

Условия жизни и труда калмыков, оказавшихся в годы выселения в Казахстане, заметно отличались от условий их пребывания в Сибири. О трагичности положения «сибирских» калмыков говорят опубликованные в печати данные о людских потерях, как в период переселения, так и после их прибытия. Людские потери среди проживавших в Казахстане и Средней Азии калмыков были отно­сительно незначительными, хотя и здесь действовали те же драконовские по­ложения органов НКВД по отношению к репрессированным народам и гражданам, но, как показала практика, в различных регионах страны они исполнялись местными органами по-разному и неодинаково.

Здесь, на Востоке для калмыков существовала более благоприятная среда, которая выражалась в благожелательном отношении к ним. Эта морально-нравственная атмосфера объяснялась национальными особенностями жизни и быта казахов, предки которых близко общались с калмыками, вели такой же кочевой образ жизни, занимались тем же скотоводством, жили в тех же кибитках и упот­ребляли одну и ту же пищу - мясные и молочные продукты.

Суровые условия жизни, необходимость постоянной борьбы за выживание,

28

Профессор М. П. ИВАНОВ

сохранение и увеличение основного богатства степи - скота, частые стихийные бедствия — все это выработало у этих народов чувство коллективизма, го­степриимства, взаимопомощи и взаимовыручки. Отсюда и доброжелательное отношение коренного населения к бедствующим калмыкам, неожиданно ока­завшихся за тридевять земель от своих родных очагов. Калмыки быстро и без­болезненно сжились и сроднились с коренным казахским населением, нашли общий язык, стали вместе с ними делить и горе, и радость, особенно уверенно и свободно чувствовали те из нас, кому удалось овладеть языком коренного населения.

По сравнению с Сибирью, здесь уже в конце 40-х годов калмыцкие юноши и девушки, окончившие средние школы имели возможность обучаться в вузах близлежащих городов и даже в столице республики - Алма-Ате. Я хорошо помню, что значительное число калмыцкой молодежи обучалось в медицинском, сельс­кохозяйственном, педагогическом и других институтах столицы, а также в Казах­ском университете. Получив соответствующие специальности к середине 50-х годов, они приехали с дипломами специалистов в родную Калмыкию. Они вне­сли заметный вклад в возрождение экономического и культурного потенциала республики в один из самых сложных периодов ее истории, получив всенарод­ное признание и широкую известность. Это врачи Владимир Мухараев, Ольга Иванова, Мария Убушиева, Нелли Мухараева, Плехан Сусеев, Эльза Убушиева, Елизавета Васильева, Ирина Лиджиева, Геннадий Дорджиев; учителя и препода­ватели школ и вузов Виктор Килганов, Долоресс Сусеева, Дакара Сусеева, Ека­терина Васильева, Илья Ермошкаев, Валерий Шарапов, Галина Дорджиева-Цыденжапова, Кермен Санжиева; специалисты различных отраслей промышленно­го и сельскохозяйственного производства Григорий Бембинов, Владимир Дорд­жиев, Санал Бадмаев, Борис Шунгаев, Клим Манушев, Василий Нимгиров, Адьян Букаев, Анисия Букаева, Екатерина Ермошкаева, Лев Дженгуров, художник Гарри Рокчинский и другие. Они успешно трудились на ответственных участках хозяйственного и культурного строительства в самом Казахстане как специалис­ты, получившие образование еще в довоенные годы. Многие из них были на­граждены орденами и медалями нашего государства. Они снискали глубокое ува­жение коренного населения республики. К ним следует отнести врачей Бадму Мухараева, Бамбу Бакаеву, Тута Алексееву, Эренцена Лиджиева; преподавателей и руководителей школ Санджи Каляева, Багу Бадмаева, Сару Бакаеву, Петра Хомутникова, Замбо Хомутникова, Нарана Илишкина, Денислава Номинханова, Бембета Бакаева, Санджи Лавгинова; хозяйственных руководителей и специалистов Ивана Аджаева, Бамба Харкибенова, Маркела Шарапова, Бадму Лиджи-Горяева, Бадму Мухараева, Лиджи Санжиева, Бембя Мемеева, Басана Морчукова, Санд­жи Бадмаева, Давида Утнасунова, Николая Зодбинова, Андрея Хайсакова и дру­гих. В вузах и системе Академии наук Казахской ССР трудились Босхомджи Санжиев,

29

«ЗВЕЗДЫ НАД СТЕПЬЮ. Калмыкия в событиях и лицах. XX век»

Верен Номинханов, Очир Мукаева, Жигжанова. Все они, приехав в Калмы­кию, долгие годы трудились на ниве восстановления экономики и культуры рес­публики, получив достойную оценку народа за свой самоотверженный труд.

Именно в годы пребывания в Казахстане, где начался мой трудовой путь по избранной в Сибири специальности, я постепенно приобрел необходимые на­выки педагогической работы. Их я в последующем пытался постоянно совершенствовать. Не без помощи своих друзей и коллег по работе, местного руководства заметно продвинулся по должностной и служебной лестнице, вступил в партию, получил высшее педагогическое образование, создал семью, в ко­торой там же, в Казахстане, родилась дочь, приобрел настоящих, искренних друзей, способных помочь и поддержать в самые трудные времена.

Со времени пребывания в Сибири и Казахстане прошло несколько десятиле­тий. Более того, в текущем году исполнилось сорок лет с момента восстановле­ния национальной автономии калмыцкого народа. Прошло более шести лет со дня принятия Верховным Советом РСФСР Закона «О реабилитации репрессиро­ванных народов». Он создал политическую, правовую и юридическую основу для окончательного восстановления и утверждения исторической справедливо­сти по отношению к тем, кто безвинно, лишь по национальному признаку, постра­дал в годы депортации, до дна испил чашу человеческих унижений и страданий.