Ганс Рюш Убийство невинных

Раскапывание доказательств не было приятным занятием, но, по меньшей мере, искать их было нетрудно, потому что экспериментаторы жаждут сообщить о своих делах в специальных журналах и справочниках по физиологии, при этом они, разумеется, тщательно выбирают усыпляющие внимание слова. Не будем забывать, что в последнее время ежегодно появляется более двух миллионов протоколов об экспериментах на животных. Но, разумеется, о большинстве опытов ничего не сообщается, — это те эксперименты, которые, по мнению самих вивисекторов, бессмысленны, ошибочны или же представляют собой повторение; либо же они настолько жестоки и бессмысленны, что экспериментаторы не отваживаются их публиковать даже в специализированных журналах. В таких случаях вивисекторы делают их тиражирование для циркуляции среди себе подобных.

Когда и каким образом все это началось? Разумеется, с Каина. Но мы интересуемся главным образом нашим временем, когда молчаливое большинство допускает вивисекцию, потому что ее выдают за гуманное предприятие беззаветных альтруистов.

Сначала мы должны вспомнить некоторых основателей так называемой современной физиологической школы, так как сегодняшняя «традиционная медицина» поднимает их на пьедестал и ставит их в пример новым поколениям. Многие их бессмысленные, повторенные уже миллионы раз опыты проводятся повсеместно, в частных лабораториях и университетах.

Все они ставят целью не излечение животного, а вызывание у него болезни. И проницательность ученого направлена лишь на то, чтобы получить в руки здоровых животных и создать у них экспериментальные болезни и повреждения; однако болезни, вызванные извне и искусственным путем, неизбежно в корне отличаются от спонтанно появившихся болезней и повреждений. В 1825 году, за 20 лет до того, как Клод Бернар превратил подвал своего дома в частную лабораторию, в Копенгагене появилась книга под названием «Физиологические результаты современной вивисекции» (Physiological Results of Modern Vivisection). Она была напечатана на немецком языке, который пришел на смену латыни как языку науки в Северной и Восточной Европе. Датский автор Петер Вильгельм Лунд (Peter Wilhelm Lund) так хорошо передал тогдашний дух времени, что ему можно было бы дать подзаголовок «Сочинение, получившее приз Университета Копенгагена».

Лунд в своей книге перечисляет интересные, на его взгляд, результаты физиологических экспериментов; они были получены в лабораториях всей Европы, и на них ушло много тысяч животных. Единственное благо книги Лунда заключается в том, что ее автор, в отличие от сегодняшних докладчиков, ни разу не пробует оправдывать эксперименты как благо для человека. Каждый опыт служит лишь удовлетворению чьего-то любопытства и публикации труда, благодаря которому экспериментатор, может быть, получит звание профессора или, как минимум, это ему поможет прославиться в качестве «ученого».

Вот пример того, что, по мнению Лунда, было достойно включения в его собрание: сколько воды должно попасть в легкие лошади для ее смерти? На странице 83 можно прочитать следующее: «Уже Гудвин (Goodwyn) отметил, что животное может выдержать чрезвычайно большое количество воды в легких без какого-либо вреда для себя, а Шлёпфер (Schlöpfer) подтвердил эти наблюдения через исследования с водой и многими другими веществами. Он обратил внимание на то, что впрыскивание должно производиться через отверстие в трахее, потому что внутренний контакт с гортанью вызывает судорожные сжимания голосовой щели, и животное задыхается. В последующие годы эти наблюдения были подтверждены с помощью случая, произошедшего в ветеринарной школе и Лионе. Ее студенты налили воду в трахею лошади, чтобы ее убить, но, к своему удивлению, узнали, что она не причиняла вреда животному до тех пор, пока объем влитой жидкости не составил 30 литров. Другая лошадь, на которой повторили данное исследование, умерла только тогда, когда ей влили 40 литров воды. Профессор А. Майер из Берна провел по этому поводу ряд исследований с красителями, солями, оксидами металлов и маслом…» Далее в книге приводятся аналогичные эксперименты, выполненные в иных местах другими вивисекторами.

Страница 149, глава «Движения мозга»: «Когда Дориньи (Dorigny) сделал собаке множество маленьких надрезов, то обнаружил, что при каждом резательном движении инструмента движение мозга усиливается. При перерезании спинного мозга движение прекращалось, даже когда жидкость вливали в сонную артерию. При раздражении шейного сплетения движение мозга усиливалось; то же самое происходило, когда после перевязки трахеи раздражали важный нерв. После перевязывания сонной артерии и позвоночной артерии, как уже наблюдали Бишта (Bichtat) и Ришран (Richerand), движения прекращались. Но они возобновлялись при энергичном стимулировании шейного сплетения».

Страница 191, глава «Влияние магнита на сердце» (The Influence of the Magnet on the Heart): «Он вытащил наружу с помощью толстой проволоки спинной мозг восьмидневного котенка, а после того, как сердце прекращало биться, наполнял спинной мозг железной пылью, всовывал в него кривую железную проволоку и подводил к обоим концам магнита. По прошествии пяти минут пульсация опять начиналась, и сердце производило слабые сокращения еще в течение 40 минут».

По этому поводу Лунд дает следующий комментарий: «Бесспорно, здесь мы видим подборку лучших результатов из физиологии и физики. К сожалению, они кажутся слишком красивыми. Я не дерзну на них положиться до тех пор, пока будущие открытия не подтвердят их правильность».

Лунд приводит еще множество примеров невероятных для него результатов, которые были получены учеными разных европейских стран, а на странице 332, в главе «Эксперименты на сходство между нервной силой и электричеством» возвращается к особенно усердному Вейнгольду (Weinhold).

Лунд воодушевленно пишет: «Вейнгольд наполнил полость черепа и спинного мозга кошки, у которой не наблюдалось никаких признаков жизни, смесью ртути, олова и серебра. По прошествии 20 секунд у кошки стала наблюдаться такая жизнедеятельность, что она подняла голову, открыла глаза, в течение какого-то времени смотрела неподвижно, несколько раз упала, потом, наконец, встала с явным напряжением, подпрыгнула и упала в изнеможении. При этом кровообращение и пульсация происходили очень интенсивно и не прекращались в течение 15 секунд после вскрытия груди и брюшной полости кошки. — При работе с третьей кошкой Вейнгольд наполнил тем же самым соединением только череп и наблюдал, что зрачок все еще сокращается, и животное даже проявляет светобоязнь (ему подносили источник света), а также что оно настораживается при ударах ключом об стол».

Теперь пролистаем оставшуюся часть этого 344-страничного труда, получившего премии, и заглянем в «Приложение», где автор Лунд сообщает о своем собственном эксперименте — «Исследование чувствительности седьмой пары нервов», которое он производил на кролике в Королевском Музее естественной истории (Royal Museum of Natural History, г. Копенгагена, в присутствии своего учителя профессора Й. Райнхардта (J. Reinhardt, ему он посвятил свою книгу в благодарность, а другой физиолог посвятил подобную работу своей любимой матери):

«Первое исследование. Обнажена седьмая пара нервов (кролика); поскольку нерв был прищемлен пинцетом, у кролика проявлялись признаки боли, и мускулы морды подергивались (это происходило и во всех последующих случаях, поэтому я не буду больше упоминать данный факт). Вследствие кровопотери во время операции другие результаты исследования не были четко видны…»

«Второе исследование. Вскрывается черепная коробка и изымается левое полушарие; пятая пара левой стороны, покрытая твердой мозговой оболочкой, обнажается и разрезается, животное при этом очень сильно кричит. С левой стороны морды исчезли всякие признаки чувств; глаз на той стороне потух и не блестел — в то время как на другой стороне морда по-прежнему свидетельствовала о наличии чувствительности, и глаза сохраняли естественный вид. Седьмую пару обнажили на левой стороне; после щипком пинцетом за нервы началось подергивание тела… это сопровождалось признаками боли…»

Такие «опыты» — всего их семь — продолжались с завидной регулярностью. Только пятый не удался, потому что после вскрытия мозга, изъятия левого полушария и перерезывания пятой пары нервов «глупое» животное подвело ученого и умерло.

Начало нового мира
Клод Бернар, национальный герой Франции и апостол современной вивисекции, построил печь, из которой высовывалась голова животного, в то время как его туловище поджаривалось внутри. Это дало ему возможность написать одну из его многочисленных псевдонаучных работ — Leçons sur la chaleur animale, sur les effets de la chaleur et sur la fièvre (1976). Она переводится как «Уроки о животном тепле, о влиянии тепла и о лихорадке». Основатель сегодняшнего вивисекционистского метода с помощью той печи надеялся раскрыть «секрет повышенной температуры»: как будто повышенная температура тела вследствие нахождения в печи и вследствие инфекции есть одно и то же. Ни Бернар, ни его ученики не понимали, что он путает причину и следствие: высокая температура у пациента — это результат, а не причина болезни. Бернар подробно описывал медленную смерть собак и кроликов, которых запекали живьем, а единственный вклад его печи в науку заключался в информации, что собака с высунутой из печи головой умирает медленнее, чем животное, находящееся там полностью.
*

Один из современников Бернара, уже упоминавшийся профессор Эммануэль Кляйн (Emanuel Klein), инфицировал глаза кошек бактериями дифтерии. Он сообщает, что инфекция привела к перфорации глаз, и кошки умерли через 14 дней, после сильных мучений.

Клод Бернар, с которым читатель в дальнейшем познакомится ближе, вырастил целые поколения вивисекторов, которые распространили эту практику в Европе.

Одним из них оказался Поль Бер (Paul Bert), занимавший во Франции пост министра общественного просвещения и друживший с Клодом Бернаром; он описал один из своих экспериментов в Revue des deux mondes (1 сентября 1864 г.). Он обездвижил собаку с помощью кураре (кураре не обезболивает, а парализует мышцы настолько, что для поддержания жизнедеятельности объекта требуется искусственное дыхание). Потом разрезал ее, убрал с одного бока все мясо от головы до бедра, так что оказались обнажены висцеральные, срединные, симпатические и подглазничные нервы. В течение десяти часов обнаженные нервы раздражались электротоком; беспомощное парализованное животное не могло издать ни звука. Эксперимент увенчался открытием, которое состоит в следующем: всякий раз, когда боль достигает наивысшей точки, у животного происходит мочеиспускание! Потом вивисекторы спокойно разошлись по домам и доверили собаку машине, которая должна до следующего дня вкачивать воздух в легкие животного для продолжения «наблюдений». Но «глупая» собака повела их и испустила дух в ту же ночь.
*

Профессор Джон Рид (John Reid), который ввел вивисекцию в шотландский Университет Сент-Эндрюс (St. Andrew University), известен главным образом своими опытами на мозговых нервах собак. Он тоже причинял неописуемую боль, потому что работал без анестезии. Кроме того, он проводил «исследование», посвященное влиянию страха на сердцебиение, и использовал для него собак, которые уже прошли через болезненную вивисекцию. Вот выдержка из одного его протокола: «После операции в течение более или менее длительного времени подсчитывали количество ударов сердца собаки... перед этим ее ласкали, чтобы успокоить. Затем ее клали на стол, где ее ранее фиксировали и оперировали, грубо кричали на нее, а потом опять измеряли число ударов сердца... У седьмой собаки через 8,5 часов после операции частота пульса равнялась 130 ударам в минуту, а когда ее клали на стол и возбуждали, так, что она начинала сопротивляться, пульс достигал значения 220; если животному причиняли боль, и оно сопротивлялось еще сильнее, удары становились настолько сильными, что их уже невозможно было подсчитать точно, пульс был как минимум 260 ударов в минуту».

Сегодня столь неприятную статистику больше не обнародуют, потому что стало ясно, насколько важно удерживать в тайне вопросы причинения боли, но во времена Рейда это считалось настолько достойным, что материал опубликовали трижды: в Edinburgh Medical and Social Journal, в виде обращения в обществу естествоиспытателей и в собственной книге Рейда, «Физиологические исследования» (Physiological Researches).
*

Паоло Мантегацца (Paolo Mantegazza, прежде профессор патологии в Университете Павии (University of Pavia), известный в Италии как автор романов, изобрел новый инструмент пыток и пишет о нем в «Физиологии боли» (The Physiology of Pain): тройная скоба, которую он окрестил «палачом». С помощью нее он хотел изучить «механизм дыхания под действием боли». Кролик, которого Мантегацца в течение пяти минут истязал этим инструментом, по прошествии 40 минут был ещё настолько возбужден, что не удавалось подсчитать частоту дыхания (то есть выполнить цель эксперимента). Другого кролика мучили целых два часа при помощи этого инструмента, а вслед за этим Мантегацца еще вбил ему в лапы два гвоздя снизу вверх. Он пишет, что при этом боль, испытываемая кроликом, была гораздо сильнее, чем при всех предшествующих пытках. Также он сообщает, что две крысы-альбиноса, которые часами подвергались пыткам, в конце концов напали друг на друга и, поскольку у них не было сил кусаться, задыхались и визжали, обхватив друг друга (точно такие же эксперименты проводятся и сегодня во многих лабораториях с использованием тысяч собак и кошек).

Как это регулярно происходит в маленьком мире вивисекторов, коллеги Мантегацца, а именно — Уголино Муссо (Ugolino Musso) и Гейденгайн (Хейденхайн, Haidenheim), поставили под сомнение его выводы. Они повторили эксперименты и тоже не получили никаких результатов.

Мантегацца обвинил одного из своих соперников, Морица Шиффа (Moritz Schiff), в неспособности провести серьезные исследования боли, потому что Шифф «слишком мягок по отношению к животным». Все в жизни относительно. Шифф, немец, живущий во Флоренции, только-только вступил в новое объединение по защите животных, когда разгневанные флорентийцы, узнавшие, что происходит в его лаборатории, изгнали его из города. На самом деле Шифф, который в дальнейшем стал заниматься своей работой в Генфе, занимал среди вивисекторов своего времени высокий ранг. Излишняя «мягкость», за которую его ругал Мантегацца, не мешала ему перерезать голосовые связки своих жертв, чтобы, по его словам, «предотвратить ночные концерты, из-за которых физиологические исследования могут снискать дурную славу». В ходе своих экспериментов он наполнял песком и галькой животы собак с зашитыми внутренностями, чтобы посмотреть, через сколько времени они умрут.

Все эти доклады взяты не из дневника сумасшедшего — они представляют собой типичный пример того, что можно найти в самых известных учебниках того времени; сами вивисекторы описывают свои опыты. Крупнейшая итальянская энциклопедия посвящает целую колонку Паоло Мантегацца. Автор статьи — предположительно, сам вивисектор — называет Мантегацца «антропологом, гигиенистом, патологом и писателем».
*

Профессор Браше (Brachet), француз, который интересовался психологией животных, сообщает о следующем «моральном» эксперименте (так тогда называли психологические эксперименты):

«Я, как мог, вызывал у собаки ненависть в себе, для этого я ее мучил всеми возможными способами. После того, как я ей вырвал глаза, при моем приближении она перестала пугаться. Но когда я говорил, она опять начинала злиться. Потом я сделал отверстия в барабанных перепонках и налил ей в уши горячий воск. Когда собака утратила способности меня слышать, я смог к ней приближаться и гладить ее... Кажется, мои ласки ей нравились».
*

К бесчисленным свидетельствам бесплодной деятельности вивисекторов относится «исследование» шока, ради которого американский врач Джордж В. Крайль (George W. Crile) принес в жертву 148 собак. Ниже следует резюме его книги «Хирургический шок» (Surgical Shock, Lippincott, New York, 1899):

«Я обмазал нескольких собак смолой и поджег их. Других я выпотрошил и через отверстия в теле влил кипящую воду. Их лапы я держал над паяльной лампой. Некоторым кобелям я разбил яички. Я сломал им все кости в конечностях. У других животных я проводил манипуляции с кишками. Я вливал эфир в трахею. Одну собаку я подстрелил пистолетом 38-го калибра, другую — 32-го калибра. У одной из собак я проводил манипуляции с нервами, потом с печенью, затем я сильно повредил один нервов и расстрелял животное пистолетом 32-го калибра».

Через 55 лет, после сотен тысяч подобных «шоковых исследований» физиологи-экспериментаторы имели столько же информации о шоке, сколько Крайль в начале своих опытов, а именно — ничего. Мы это видим из следующей цитаты: «В конце Второй мировой войны мы имели много противоположных теорий о шоке, и все они, как мы теперь знаем, были неправильны — точнее, «теперь считаются неправильными», потому что в медицине слова «правда» и «заблуждение» являются преходящими». Это писал сэр Хинейдж Огилви (Henage Ogilvie), высокоавторитетный английский хирург, в Medical Press (20 октября 1954, с. 354). А современные физиологи-экспериментаторы после дальнейших сотен тысяч аналогичных опытов увеличили путаницу во много раз, но точно так же не в состоянии ответить на простой вопрос, что такое шок.

Книга Крайля, достойный итог трудов, проделанных вивисекторами в XIX веке, так же завораживала физиологов-экспериментаторов, как псевдонаучные труды Клода Бернара. И в то время как бесчисленные эксперименты на живых животных дали всего лишь большое количество ничего не значащих показателей, бессмысленных фактов и цифр, врачебное искусство и хирургическая техника сделали огромный прогресс без использования животных, через клинические наблюдения и опыт.

Хлороформ, эфир, веселящий газ, дигиталис, хинин, беладонна, строфантин — все эти без исключения вещества были открыты без использования животных. Без опытов на животных были созданы термометр, стетоскоп, без опытов на животных научились определять частоту пульса, делать аускультацию, перкуссию. Пастеровское ученые о бациллах основывается исключительно на опытах с брожением вина и пива. Рентген открыл названный в честь него луч, и его открытие, равно как и обнаружение радия несколько лет спустя, основывается на опытах на животных не в большей степени, чем выявление важности гигиены и стерильности. Без всех этих открытий от современной медицины мало чего бы осталось. И именно благодаря великим английским реформаторам, таким как Белл (Bell), Клэй (Clay), Кит (Keith), Фергюссон (Fergusson), Тейт (Tait), Тривс (Treves), которые четко объяснили, что вивисекция может только запутать врача, хирургия была пробуждена после средневекового летаргического сна.

О прогрессе хирургии речь пойдет в отдельной главе. Сначала мы должны посмотреть, как физиологи XIX века после обмана самих себя начали обманывать других и внушили новому поколению, что их поведение и поступки ни в коем случае не порочны и жестоки, а, напротив, полезны и достойны восхищения.

Они также служат памятником слепой жестокости людей, ее можно назвать как садизмом, так и садистским любопытством, хотя экспериментаторы скорее говорят о «научном любопытстве».

Павлов проявлял большую изобретательность, когда придумывал новые способы вызывания душевных мук. Однажды он использовал собак, которые очень пострадали во время наводнения в Ленинграде. Они находились взаперти в затопленной конуре и стояли целыми днями по шею в воде. Павлов заказал этих собак из Ленинграда, посадил их в клетку и лил на них воду, так что они должны были подумать, что опять наступает наводнение. Этот эксперимент неоднократно проводился с одними и теми же собаками, и они всякий раз испытывали ужасный страх.

Другое животное от Павлова научилось связывать страх с различающимися ударами двух метрономов. При ударе зрачки глаз расширялись, из пасти капала слюна, дыхание становилось прерывистым, животное начинало дрожать, стонать, и, наконец, оседало в виде жалкого комочка. Ту же самую собаку приучили бояться падения с лестницы; она в страхе стояла сверху на лестничной площадке.

После двух операций на мозгу бесчисленным собакам Павлов описал проявление у них боли, нервозности, исключительной чувствительности и спастического состояния, а также — к большому удивлению Павлова — приступы ненависти к своему мучителю. Лауреат Нобелевской премии пишет в своем докладе: «Судороги усиливались вплоть до смерти, которая обычно наступала через два года после операции». Через два года... Но об одной из собак Павлов вспоминает с особенной любовью: это метис, который за два года перенес не менее 128 хирургических вмешательств, прежде чем наступила смерть-освободительница.

(После Павлова у собаки со вскрытым желудком поддерживали жизнь в течение девяти лет, то есть, почти всю ее жизнь, чтобы пронаблюдать за процессом пищеварения. «Собачью жизнь», — заметил по этому поводу экспериментатор, который, помимо всего прочего, обладал еще и чувством юмора).

Большинство людей могут терпеть соринку в глазе не больше десяти секунд. У кошек и кроликов глаза гораздо более чувствительны, чем у людей. Как только США преодолели свою научную отсталость и стали «цивилизованными», для американских физиологов стало делом чести перегнать своих европейских коллег. В 1904 году American Journal of Physiology сообщает о многочисленных экспериментах, в ходе которых кошкам выжигали глаза разными веществами; а предварительно им обрезали веки, чтобы усилить разъедающее действие. Это лишь некоторые из тех варварств, которые появились в Новом Свете и оттуда перешли в старушку Европу.

Собственно говоря, Европе не требовалось брать пример с Америки. В немецком медицинском учебнике можно прочитать следующее: «Зонненберг (Sonnenberg) провел серию экспериментов на собаках. Он помещал их лапы в кипяток. У некоторых из них был предварительно разрезан позвоночник. Шестое животное, немецкая овчарка, умерла через 6 часов, после трех погружений в кипящую воду». (Handbuch der allgemeinen Pathologie, prof. Krehö, Heidelberg, 1908).
*

Профессор Монаков (Monakow) и доктор Минковски (Minkowski) из Цюрихского университета (Zurich University) проводили много операций на мозгу и при этом удаляли глаза собакам и кошкам. Согласно их сообщениям, было невозможно поддерживать жизнедеятельность у животных больше, чем на протяжении трех-четырех месяцев после операции (Институт анатомии мозга (Institute of Brain Anatomy), труд доктора Минковски (treatise of Dr. Minkowsky), 1913).

Профессор Вальтер Р. Гесс (Walter R. Hess) из Цюрихского Университета проводил обширные эксперименты на обезьянах, кошках и лягушках. Об одном из своих экспериментов с использованием 50 лягушек он говорит в Pflügers Archiv (1922, с.197), что непроизвольные движения зафиксированных иголками животных, несомненно, вызывают сильную боль, которая передается к блуждающему нерву. (Тот же самый профессор Гесс замучил до смерти не менее 350 кошек в ходе более позднего исследования мозга, которое принесло ему в 1949 году Нобелевскую премию, но между тем оказалось совершенно бесполезным и обманчивым.)
*

American Journal of Physiology (март 1923) описывает опыты на реакцию зрачков, наблюдаемую у более 200 кошек, после удаления мерцательного нерва (двигающего ресницы) вместе со всем узелком нервов. Из доклада:

1. 
   Кошку помещали в мешок так, что высовывалась одна голова, а к решетке привязывали ящик с собакой. Собаку возбуждали так, что она начинала сильно лаять, и снимали показания со зрачкового рефлекса у кошки. Через 3,5 минуты на ее лапах появлялся пот, через 4 минуты у нее шерсть вставала дыбом, через 5 минут расширялись зрачки. Эксперимент повторяли после удаления надпочечников.
   
2. 
   Кошку многократно опускали в холодную воду и сажали на пути воздушного потока от вентилятора.
   
3. 
   Кошку помещают в ледяную воду. Через три минуты начинается дрожь, через 10 минут — расширение зрачков. Потом животному удаляют надпочечники и повторяют эксперимент.
   
4. 
   Находящейся в мешке кошке крепко заклеивают пластырем пасть и нос. Смерть от удушья наступает через 40 секунд.
   

«Блюм (Blum) наблюдал, что у животных с удаленной околощитовидной железой происходят значительные психические изменения — галлюцинации, агрессия к самим себе; они расцарапывают себя так, что на носу и глазах появляются глубокие раны. У других наблюдалось оцепенение: они становились неподвижными, не поднимали голову, шатались и падали, их глаза утрачивали блеск» (Schweizerische Medizinische Wochenschrift, 1925, том 28, с.657).

Время шло, и, несмотря на все протесты со стороны многих выдающихся медиков, вивисекция распространялась за запертыми дверями лабораторий, а общественность не обращала на это внимания в надежде, что из нее может выйти «что-то хорошее». Германия, Франция, США, Швейцария, Великобритания — все эти так называемые передовые страны лидировали по научным пыткам, в то время как СМИ и, как следствие общественное мнение в лучшем случае закрывали на это глаза.

Берлин, 1927: профессор Штраух (Strauch), жаждущий узнать, едят ли кошки человеческое мясо, использовал то, что ему казалось самым подходящим материалом: мертворожденных детей, которых предоставил ему в распоряжение государственный институт. Маленькие трупы положили в подвал института, а потом туда же заперли кошку. Она не получала еды — только свежую воду каждый день. В течение нескольких дней кошка их не трогала, и профессор Штраух разжег ее аппетит: для этого он предложил ей кусочек другого мяса. Она сразу съела его с аппетитом, и это разрешило ее изначальные сомнения по поводу человеческого мяса, и она, наконец, обгрызла до костей ухо и руку мертворожденного младенца. Затем опыт был повторен с разными кошками. В конце концов, они, изголодавшись, съедали труп. Профессор Штраух увенчал свое исследование иллюстрацией к статье, где был изображен изъеденный труп. (Deutsche Zeitschrift für die gesamte gerichtliche Medizin, том 10, №4–5, и Die weisse Fahne, Phullingen, VIII/12).
*

Профессор Баркрофт (Barcroft) из Физиологической лаборатории в Кембридже (Physiological Laboratory of Cambridge) описывает в двух статьях, опубликованных в Journal of Physiology серию экспериментов, которые он провел в 1927 году. Например, он заставлял собаку плавать в глубокой воде, а потом удалял у животного селезенку; другую собаку с удаленной селезенкой заставляли бежать шесть километров за велосипедом, движущимся со скоростью 18 км/час.

В American Journal of Physiology (январь 1927) описывается, как доктор Рогофф (Rogoff) и доктор Стюарт (Stewart) проводили эксперименты на тридцати беременных собаках в Западном резервном университете (Western Reserve University). В сообщении говорится, что некоторые из них умирали в муках и при этом «кричали, как сумасшедшие».

Другая статья в том же самом журнале имеет название «Прерывание беременности с помощью оперативного удаления яичников у аплацентарных опоссумов. Исследование физиологии имплантации. Зоологический институт Университета Техаса, Аустин» (The Interruption of Pregnancy by Ovariectomy in the Aplacental Opossum — A Study in the Physiology of Implantation — From the Department of Zoology, University of Texas, Austin). В ней говорится об экспериментах на сотнях опоссумов. Как беременным, так и небеременным животным удаляли, перерезали, частично отделяли или прижигали органы размножения. После операции они жили от двух дней до месяца, и в течение этого времени на них делали разные тесты. Необычайно длинные библиографические списки свидетельствуют о большой популярности подобных опытов; в них фигурируют коровы, собаки, кролики морские свинки и обезьяны.

Как тестировались на животных лекарства во времена, когда фармакология не достигла нынешнего размаха? Швейцарский врач доктор Зигварт Херманн (Siegwart Hermann), объяснил это. Он обнаружил, что народное лечебное средство под названием комбуча (чайный гриб) очень эффективно и поставил его на промышленное производство. Но врачи отказывались прописывать его, потому что это считалось «популярной», а не «научной» медициной. Дадим слово профессору: «Мне показалось, что сомнения моих коллег развеялись, как только я опубликовал результаты экспериментов на животных. Я проводил исследования на собаках, кошках, кроликах и белых крысах. Я вызвал у животных болезнь с помощью вигантола, который вызывает сильное обызвествление сосудов и многих органов, и с помощью комбучи значительно улучшил их состояние» (Die Umschau, выпуск 42, 1929).

Описание профессора Херманна: «обызвествление наступает через 8–12 дней, у животного наблюдается тошнота, и оно перестает есть. При дальнейшем введении вигантола через желудочный зонд животное отказывается от пищи, жадно пьет воду, теряет до 50% массы тела, утрачивает способность стоять на ногах, его шерсть становится взъерошенной, в моче появляется кровь, смерть наступает через три недели. Использование комбучи излечивает болезнь».
*

Английский специализированный журнал Lancet сообщает в выпуске за май 1930 года об эксперименте, при котором собакам зашили конец кишечника, так что они не могли испражняться. Животные умирали в сильных мучениях на 5–11-й день. Опыт повторили на других собаках, которые потом прожили от 8 до 34 дней. Точно такой же эксперимент проводили еще Клод Бернар и его компания. С тех пор его жертвами стали тысячи животных; этот опыт производится и по сей день, главным образом в США.

На дворе стоит 1931 год. Заболеваемость раком растет угрожающими темпами, то же самое касается психозов, неврозов, эпилепсии, диабета, артрита, ревматизма, сердечно-сосудистых заболеваний — тех болезней, которые вивисекторы хотят ликвидировать с помощью опытов на животных. Между тем гигиена, гомеопатия, остеология, хиропрактика, не имеющие никакого отношения к экспериментам на животных, постепенно восстановили врачебное искусство до уровня Гиппократа. Однако вивисекция все яростнее свирепствует в университетских лабораториях и на химических предприятиях, заглатывает все большие куши национального достояния. Происходит это с одобрения или молчаливого согласия государственных лидеров, которые объясняют, что только «специалисты» могут оценить важность медицинских исследований. Но этим специалистам сложно получить грант без ссылок на экспериментальный «проект», а поскольку опыты на людях запрещены, им приходится довольствоваться животными.

В наши дни повсеместно повторяются опыты не только Клода Бернара, но также и Галена, которые он проводил 17 веков назад. В Университете Кёльна (University of Cologne) самок павиана привязали к доске для фиксации таким образом, что их ноги растягивались в воздухе под прямым углом. Животные мучились в такой позе до 13 часов. В целом животных можно было использовать лишь для двух опытов, так как потом они умирали от травм мочевого пузыря или почечных лоханок. Им вводили через мочеиспускательный канал в мочевой пузырь два катетера и цистоскоп. Дальше в статье говорится следующее: «Для достижения этой цели надо было преодолеть много трудностей, потому что при разрыве сосудов мочевого пузыря и мочеиспускательных каналов (из-за несоответствия в размерах цистоскопа и узкого мочеиспускательного канала) мочевой пузырь становился мутным из-за крови, и введение катетера затруднялось; кроме того, животных без наркоза удавалось зафиксировать лишь частично». (Deutsches Archiv für klinische Medizin, том 170, № 5, 25 марта 1931. Из Медицинской клиники Линденбург Университета Кельна).

Ранее те же самые исследования проводились с таким же результатом: ноль. Кстати, заметим: мой родственник проходил платное лечение, и, когда специалист очень осторожно вводил ему катетер в мочевой пузырь, он упал в обморок от боли. А тот катетер, который вставляют пациентам, не настолько крупнокалиберный, и мочеиспускательный канал не повреждает.

Journal of Clinical Investigations (том 24, №2, март 1945) сообщает о целой серии исследований, которые проводились на кафедре радиологии, медицинском и стоматологическом факультетах Университета Рочестера (штат Нью-Йорк, Department of Radiology, University of Rochester school of Medicine and dentistry) и стали причиной медленной смерти многих сотен животных, главным образом собак и кошек. Собакам раздавливали лапы в зажиме Блэлока, потому что вивисекторы Ренато А. Рикка (Renato A. Ricca), К. Финк (K. Fink), Леонард И. Катцин (Leonard I. Katzin) и Стаффорд Л. Уоррен (Stafford L. Warren) хотели доказать, что прежние раздавливания производились без научной фундаментальности. Они пояснили: «Несмотря на большое количество докладов о шоке, нет достаточной стандартизации, в результате, возникает много путаницы и противоречий».

Эти «академики» хотели доказать одно — что промежуток времени, за которое животное умирает от мучений и шока, изменяется при комнатной температуре. Больше их ничего не интересовало. В одном случае было использовано 300 собак, в другом аналогичном — гораздо больше. «Ученые» пришли к выводу, что состояние животного, находящегося в шоке, лучше, если температура помещения позволяет организму поддерживать температуру тела как можно ближе к нормальным показателям. По-видимому, они были неспособны прийти к этому выводу с помощью чрезвычайно затруднительной мобилизации здравого смысла.

Если мы взглянем на аналогичные эксперименты более ранних времен, то установим, что знаменитые вивисекторы использовали разные вспомогательные средства для раздавливания собачьих лап, например, вместо зажима Блэлока — кожаный молоток. И, как подчеркивает один чикагский врач, из таких экспериментов можно сделать два вывода: (1) при чуть менее грубом обращении животное умирает не так быстро; (2) когда вивисектор раздавливает собачьи лапы, у него всегда есть компания.