Геополитика и правители татаро-монгольских империй

Р.Н. Безертинов

Геополитика

и правители

татаро-монгольских

империй

Слово

УДК 94(3)

Б39
Автор разрешает всем издательствам переиздавать эту книгу, а также переводить и издавать на других языках без изменений и искажений текста.


Безертинов Р.Н.

Б39 Геополитика и правители татаро-монгольских империй.

Казань: Изд-во «Слово», 2013. - 304 с.
Рафаэль Нурудинович Безертинов родился в г. Баку. По национальности татар. Имеет высшее финансово-экономическое образование. Много его статей по тюркской истории опубликовано в журналах и газетах, издаваемых в Татарстане и в других республиках. В 1997 году вышла его книга «Татары, тюрки – потрясатели Вселенной» (История Великих Империй), в 2000 году книга «Тэнгрианство – религия тюрков и монголов», в 2005 году – книга «Тюркско-татарские имена», в 2006 году – учебное пособие «Древнетюркское мировоззрение тэнгрианство», в 2006 году – книга «Вектор татарского направления», в 2011 году – «Китай и кочевой мир».

В книге освещаются заветы Чингиз-хана и то, как впоследствии его потомство выполнило другие задачи, которые привели к распаду и катастрофе его Великой империи. Основной акцент в книге делается на систему управления.

Рассматривается современное состояние тюркских и монгольских государств и проекта тэнгрианской цивилизации.

Книга адресована духу Неба Тэнгри и всем единомышленникам.

ISBN 978-598356-215-8

Глава I
Походы адмирала Чжэн Хэ

В 2002 году вышла книга «1421 год, когда Китай открыл мир». Написал ее отставной британский офицер, десятилетиями служивший офицером в Британском королевском флоте, командир подводной лодки Гэвин Мензис. Книга вызвала огромный интерес у читателей. На основе этой книги вышел документальный фильм «Адмирал Чжэн Х», который был показан несколько раз по каналу «Культура» российского телевидения. Вскоре после этого книга вышла и в России. По мнению автора, бывшего капитана, Гэвина Мензиса, который более 14 лет собирал редкостные, курьезные факты в библиотеках и архивах, – факты, которые не вписывались в традиционную историческую картину, считает, что в 1421 году, во время предпоследней экспедиции, китайский адмирал обогнул южную конечность Африки, пересек Атлантический и Тихий океаны. «Флотилия китайского адмирала Чжэн Хэ в 1421–1423 гг. обследовала весь мир, побывав и в Америке, и в Гренландии, и даже обогнула Евразию с севера, пройдя, на зависть Баренцу, от Скандинавии до Берингова пролива. Лишь берегов Европы держались они подальше. Вернулись домой с запада. По мнению Гэвина Мензиса, Чжэн Хэ на 72 года раньше Христофора Колумба открыл Америку и почти на 100 лет раньше Фердинанда Магеллана совершил кругосветное путешествие. Помимо этих подвигов китайский адмирал опередил на три столетия Кука, первооткрывателя Австралии, побывал в Карибском море и даже у Южного полюса. Его экспедиции по праву можно сравнить с плаваниями другого, более знаменитого первооткрывателя – Васко да Гама – и, как считает Мензис, с плаваниями Колумба и Магеллана. Впрочем, этим мореплавателям никогда бы не снискать своей нынешней славы, если бы не внезапные перемены в китайской политике. Если бы не это обстоятельство, китайские моряки, возможно, еще в первой половине ХV в. все же достигли бы берегов Европы и Васко да Гама пришлось бы плыть хорошо известным маршрутом, да и, приплыв в индийский Каликут, он вел бы себя тише воды, ниже травы, чтобы не прогневить императора великого Китая. Между тем Гэвин Мензис считает, что карты, по которым Колумб открывал Америку, Васко да Гама плавал в Индию, а Магеллан – вокруг света, пришли на Запад из Китая и были составлены Чжэн Хэ.

Итальянский путешественник и купец Николо да Конти побывал в Китае в 20-е годы XV века. Итогом его путешествия стала книга, написанная в 1434 году. В ней он, кстати, утверждал, что добирался на джонке из Индии до Китая через... Австралию. Конти, по мнению Мензиса, и вывез в Италию одну из чудом уцелевших карт Хэ. Старший сын португальского короля в 1428 году купил ее в Венеции и использовал при составлении первой в Европе карты мира. Вполне возможно, к этой китайской карте восходят и самые знаменитые карты начала ХVI в. Так, у османского адмирала Пири Рейса была карта (она датирована 1513 г.), на которой показаны земли, еще не открытые европейцами. Кроме этих не подкрепленных фактами доводов есть у Гэвина Мензиса доказательства и посущественнее.

Чжэн Хэ так же, как древнегреческие и финикийские мореходы, путешествовал, ориентируясь по звездам. Мензис предпринял попытку проследить путь китайского флота по составленным адмиралом картам звездного неба. Заложив в компьютер предполагаемые районы плавания китайского адмирала и годы его путешествий, Мензис получил карту тогдашнего звездного неба. Она в точности соответствовала той, что была описана Чжэн Хэ. Гэйвен Мензис рассказывает об этой невероятной истории в своей 600-страничной книге. От взгляда на карту, приведенную Мэнзисом, охватывает оторопь. Одни профессиональные историки отвергают эти плавания как несостоятельные, другие историки относятся к его книге с большой настороженностью. Тем не менее одна из карт так называемая «карта Кан’нидо», свидетельствует как минимум о том, что адмирал Чжэн Хэ располагал надежной и достоверной информацией о Европе. «Как же получилось, что я, простой морской офицер в отставке, обнаружил факты, которые, очевидно, до сих пор ускользали от внимания ученых?» – таким вопросом не раз с удивлением задавался Гэйвен Мензис. Хотя западные ученые уже в начале ХХ века обнаружили в источниках времен династии Мин упоминания об уникальных плаваниях. И, в конце концов, Гэйвен Мензис сам ответил на него: все эти факты на самом деле были известны специалистам. Сообщения о них можно прочитать почти в тысячах книг, но американские и европейские историки, очевидно, игнорировали их потому, что они не укладывались в привычную европеоцентрическую картину мира.

Кто открыл Америку? Колумб.

Кто открыл Магелланов пролив? Магеллан.

Кто открыл Австралию? Кук.

Конечно, если удивительная книга Мензиса верна, то ученым историкам придется переписывать учебники истории как минимум в 23 странах. А вот этого никто не хочет. Историк Гэйвен Мензис не унывает. Он говорит, что такой же прием встречали в прошлом все сколько-нибудь значительные открытия и теории. Так кто же был организатор экспедиций китайского флота, да не одного, а семь раз подряд. Кто же он был, адмирал Чжэн Хэ, который возглавлял все эти семь походов?

Император и его евнух. В 1368 году восставшие китайцы, во главе крестьянского предводителя Чжу Юань-чжан, овладели столицей Даду. Император династии Юань Тогон-Тимур бежал в Монголию. Так закончила свое правление монгольская династия Юань в Китае.

Чжу Юань-чжан сделал г. Нанкин своей столицей. Он принял Мандат Неба и занял китайский престол под именем императора Тай Цзу, назвав эпоху своего правления Хун У, и стал основателем династии Мин («свет», «огонь»). Его 30-летнее правление было отмечено жестокостями и репрессиями по отношению к чиновникам. Поводом к суровому наказанию становился малейший намек на коррупцию. Он не забывал о своем происхождении и старался защитить крестьян, которые больше всех страдали от чиновников, и они помогли ему основать новую династию. По новым законам чиновников, использовавших данную им власть для притеснения простого народа, ждала суровая кара: их клеймили, им вырывали ноздри, их имущество подлежало конфискации, а жен и сыновей отправляли на каторгу. Аристократия, уличенная в незаконном захвате земли, домов или скота простых людей, лишалась благородного звания, а тот, кто неоднократно лишал владельцев ценной собственности, подлежал смертной казни.

Из военных кампаний он совершил карательную экспедицию в Тибет, что сопутствовало укреплению позиций в Маньчжурии. Военные действия против изгнанных монголов с переменным успехом велись на обширной территории, в том числе за Великой Китайской стеной. Императорским войскам даже удалось сжечь Каракорум. Чжу Юань-чжан умер в 1398 году. Перед смертью он назначил наследником престола своего внука Чжу Юнь-Вэня, который стал императором под именем Цзянь Вэнь.

Командующий большим войском, властолюбивый дядя Цзянь Вэня Чжу Ди, поднял армию и пошел на захват власти. После трех лет войны, в 1402 году, ему удалось захватить столицу Нанкин. Император, императрица и их старший сын погибли. Второго сына императора и всех оставшихся в живых родственников заключили в тюрьму. В 1403 году Чжу Ди провозгласил себя императором, взял имя Чэнь Цзу (1402–1424) и объявил о начале новой эпохи правления – Юн-лэ (Вечная Радость). Он щедро раздал поместья и титулы своим военачальникам, создал наследственную военную аристократию. Чэнь Цзу всеми силами стремился доказать свою легитимность как Сына Неба и для этого хотел представить себя как образец мудрого конфуцианского правителя. На протяжении 15 лет в пяти военных походах Чэнь Цзу пытался разгромить монголов. Но, несмотря на победы в отдельных сражениях, а также на затраченные силы и огромные средства, ему не удалось сокрушить быструю и мобильную армию монголов. Как бы то ни было, правление императора Чэнь Цзу чаще вспоминают в связи с успехами не на суше, а на море.

По приказу императора на реке Циньхуай на верфях Нанкина стали строить огромные океанские суда – девятимачтовые корабли 155 метров в длину и шириной около 50 метров. Был собран флот из 300 таких судов»¹. «Для сравнения заметим: в ХV веке в Европе только начинали строить трехмачтовые каравеллы. Суда длиной в 25 метров считались у европейцев весьма крупными. Китайский флот начала XV века наверняка произвел бы сильное впечатление на европейцев. 28-метровая «Санта-Мария», на которой Колумб достиг Америки, была хрупкой шлюпкой в сравнении с китайскими кораблями. У Колумба было всего три каравеллы и только 270 человек команды. И даже флагманский корабль адмирала Нельсона «Викторию» китайские корабли превышали едва не втрое.

Гигантские суда делались из твердого тика в сухих доках, до чего европейцы додумались только спустя несколько веков. Повышенная плавучесть и устойчивость обеспечивались водонепроницаемыми отсеками, число которых могло доходить до 13. Для сравнения можно сказать, что в Европе делить трюмы перегородками на отсеки начали лишь в середине ХVIII века.

Китайские суда превосходили европейские и по маневренности. Девять высоких мачт несли 12 гигантских парусов. Зачастую их делали не из парусины и шелка, а из планок расщепленного бамбука. Поверхность паруса менялась как в вертикальных жалюзи, что позволяло улавливать ветры практически любых направлений. Средняя скорость китайских кораблей достигала 10 км в час. Своим бронированным носом пятимачтовые военные корабли могли таранить и топить неприятельские суда. На них имелись четыре палубы. На нижней размещался балласт, придававший судну устойчивость, выше была жилая палуба. Стоя на третьей палубе, матросы управлялись с парусами. Наконец, на верхней палубе были выставлены пушки. Обшивка кораблей была смазана смесью из смолы и извести, защищавшей от огня, а также тунговым маслом, чтобы древесина не пропитывалась водой. Корабли были оборудованы герметичными переборками, поэтому, получив незначительную пробоину, корабль оставался на плаву. В Европе подобные суда стали строить лишь в ХVIII веке».²

1.1. Адмирал Чжэн Хэ
«Первый императорский указ о снаряжении экспедиций китайского флота под начальством дворцового евнуха Чжэн Хэ был издан в 3-м месяце 3-го года (между 1 и 29 апреля 1405 года). На тот момент у дворцового евнуха Чжэн Хэ не было никакого навигаторского опыта, но он уже успел зарекомендовать себя как преданный и инициативный военачальник в гражданской войне, приведшей его господина на вершины власти.

Сведения о личности самого Чжэн Хэ можно почерпнуть из открытой в 1894 году надписи на могильном камне его отца, составленной в 1405 году. Чжэн Хэ родился в 1371 году в городе Куньян провинции Юньнань (примерно в 50 км к югу от города Куньмина). Отец Хэ был мусульманином и носил фамилию Ма. По предположениям, предки отца и деда Хэ были выходцами из Западного края, так китайцы раньше называли Центральную Азию. В семье родились четыре дочери и два сына, из которых Хэ был младшим.

В 1382 году, когда в Юньнань вошли китайские войска династии Мин, 11-летний Хэ попал в плен и был оскоплен. Его собирались отправить на службу в один из богатых и знатных домов. В 1385 году войска, захватившие Хэ, были переброшены на север и увезли его с собой. Здесь он попал в услужение к четвертому сыну императора, основателя династии Мин – Чжу Ди, которому император доверил оборону северо-западных рубежей своей страны от монголов. В 90-х годах XIV века Чжу Ди стал брать с собой в походы и молодого евнуха, который также оказался способным воином. Как отмечается в надписи, Хэ «усердно служил и проявил способности, был скромен и осторожен, не бежал от трудных дел, за что приобрел среди чиновников хорошую репутацию». Что касается внешности будущего адмирала, то он, «став взрослым, говорят, вырос до семи чи (почти два метра), а обхват его пояса равнялся пяти чи (более 140 сантиметров). Скулы его и лоб были широки, а нос невелик. У него был сверкающий взгляд и голос громкий, словно звук большого гонга.

После смерти императора Тай Цзу в 1398 году разразилась междоусобная война, завершившаяся в 1402 году победой Чжу Ди. После провозглашения Чжу Ди императором и взятия им имени Чэнь Цзу он объявил о начале новой эпохи правления – Юн-лэ («Долгая Радость»). Чэнь Цзу начал рассылать в заморские страны послов с манифестами, извещавшими о его вступлении на престол. В 1403 – 1404 годах китайские посольства с известием о начале нового правления посетили все более или менее крупные страны Южных морей.

Во время новогодних торжеств в 1404 году особо отличившимся участникам гражданской войны были пожалованы награды и титулы. Среди них был и Хэ, который с этого времени получил фамилию Чжэн и был произведен в высшие дворцовые евнухи – тайцзяни. В том же году на верфях Нанкина в провинции Цзянсу начинается закладка Великого флота. Дальнейшая его судьба связана с началом в 1405 году морских экспедиций.

Почему император доверил руководство посольством именно Чжэн Хэ? Дело в том, что в 1404 году он уже получал предписание возглавить посольство в Японию. Очевидно, Чжэн Хэ успешно справился с заданием. И все-таки, почему на роль морского волка был назначен такой крайне сухопутный человек, как Чжэн Хэ? Просто евнух доказал императору свое мужество, верность, полководческую одаренность и, скорее всего, был умелым прорабом. Ведь не кто иной, как будущий адмирал, был назначен на пост главы Палаты дворцовых слуг и как таковой отвечал за строительство и поддержание дворцовых строений. Значит, доверял император своему чиновнику строительство не только на земле, но и на воде (китайцы строили в основном из дерева, поэтому создание дворца и флота казалось современникам аналогичными проектами).

Получив назначение и после изданного указа Чжэн Хэ начал срочно снаряжать свою экспедицию: формировался флот, подбирались матросы, корабли снабжались всем необходимым. В экспедицию вместе с моряками отбирали сотни чиновников, дипломатов, переводчиков, писцов, счетоводов, астрологов, священников, поваров, докторов и проституток. Также в поход набирались солдаты, лоцманы, рулевые, санитары, якорные рабочие, плотники-корабельщики, грузчики, лодочники-снабженцы и работники других специальностей. Суда с продовольствием обеспечивали запасы продовольствия и второстепенных продуктов питания. Грузовые суда везли все необходимое для долгого плавания: зерно, собак, лошадей и свиней, которых выращивали на убой. Суда с водой перевозили пресную воду. В те времена у мореплавателей не было специальных судов для перевозки воды. Включение их во флот Чжэн Хэ – замечательный почин. На грузовых судах везли товары для торговли с туземцами, а также подарки, которые вручали покоренным властителям, в том числе золото и серебро в слитках. Были и другие ценности: шелк, атлас, мускус, кунжут. «Трюмы судов забивали фарфором и керамикой, драгоценностями и лакированными изделиями». Самые крупные корабли могли везти до 360 т груза.

Главной миссией экспедиций считалось установление дипломатических отношений с другими странами и народами. Однако мирные цели не помешали посадить на суда тысячи морских пехотинцев, способных одинаково хорошо воевать как в море, так и на суше. С помощью солдат и имевшегося в распоряжении китайцев пороха Чжэн Хэ в походе активно вмешивался во внутренние дела государств и заменял недружественных Китаю правителей.

Император Чэнь Цзу решил «продемонстрировать богатство и мощь» Китая в странах Южных морей и Западного океана – в краях, которые мы ныне называем Юго-Восточной Азией и странами Индийского океана, – то есть всюду, куда можно было добраться из Срединной империи по морю».³

«Флот Чжэн Хэ, направлявшийся в страны Западных морей, был весьма крупным. Он соответствовал требованиям мореплавания и был военным по своей организационной структуре. Тогда этот флот считали очень мощной маневренной армадой в мире. Многие иностранные ученые позднее называли его «флотом специального назначения», а Чжэн Хэ – «адмиралом» или «командующим». Доктор Джозеф Нидхэм из Великобритании, известный во всем мире ученый, пришел к такому выводу: «В истории человечества морской флот династии Мин, возможно, был более выдающимся, чем флоты других стран Азии, даже Европы. Если все армады европейских стран соединить вместе, то и тогда этот совместный флот не смог бы справиться с морским флотом династии Мин».

Во-первых, личный состав флота был многочисленным. Его численность в исторических документах четко указана четырежды. В первой экспедиции участвовали 27 800 человек, во второй – 27 000, в четвертой – 27 670 и в седьмой – 27 550 человек.

Количество моряков у западных мореплавателей – Христофора Колумба, Васко да Гамы и Фернана Магеллана – было соответ­ственно 90–1500, свыше 170 и 265 человек. В некотором смысле число участников плавания показывает мощь государства, это было важно в средневековье. Большое количество людей нуждается в разнообразном материальном обеспечении. Это очень сложная задача.

Во-вторых, была хорошая организация. Многолетние исследования специалистов показывают, что флот Чжэн Хэ состоял из военной эскадры, морского десанта и почетного караула. В состав военной эскадры входили военные корабли. Морской десант осуществлял десантные операции, а почетный караул исполнял функции гвардии, торжественно и по-военному соблюдая дипломатический протокол во внешних сношениях.

В соответствии с поставленными перед Чжэн Хэ задачами личный состав флота был разделен на командование, специалистов в области мореплавания, внешней торговли, по тыловому обеспечению и по конвоированию. Исследования показывают, что флот Чжэн Хэ был хорошо организован и состав его был тщательно подобран. Данный факт свидетельствует о богатом морском опыте китайского народа в прошлом, что обеспечило успех экспедиций Чжэн Хэ.

По «Лунцзян чуаньчан чжи» («Записки о корабельном заводе Лунцзян»), «Убэй чжи» («Записки об оружии и снаряжении»), «Сиян цзи» («Экспедиции в Западные моря») и запискам на стелах ученые изучали обеспечение экспедиций Чжэн Хэ. Согласно их мнению, в армаду Чжэн Хэ входило до 300 кораблей. В армаде было 7 типов кораблей, военные, десантные корабли, корабли по обеспечению продовольствием и водой, в том числе от 40 до 60 кораблей типа «Баочуань», «Мачуань» (букв. «Драгоценный корабль», «корабль-лошадь»). У Христофора Колумба было 3–17 кораблей, у Васко да Гама – 4, а у Фернана Магеллана – 5. «Баочуань» – командные корабли, которые должны были «получать драгоценности» в других странах. Баочуань: длина – 134 метра, ширина – 55 метров, водоизмещение – около 30 000 тонн, команда – около 1000 человек. Осадка до ватерлинии равнялась 6 с лишним метрам. Мачт было 9, и они несли на себе 12 парусов из плетеных бамбуковых матов. Для сравнения: «Санта-Мария» Колумба: длина – 25 метров, ширина – около 9 метров, водоизмещение – 100 тонн, команда – 40 человек. Первый трансатлантический пароход Изамбара Брюнеля «Грейт Вестерн», появившийся через четыре века (1837), в длину был почти в два раза меньше (около 72 метров). «Мачуань» – быстроходные корабли комплексного снабжения, на них были чиновники среднего ранга, находились военные запасы и преподнесенные правителями разных стран животные, одновременно эти корабли могли принимать участие в сражениях. Измерения средних кораблей равнялись соответственно 117 и 48 метрам. Таких кораблей было около 200, и они сравнимы с обычными китайскими судами. Военные корабли – корабли-конвоиры – были маленькими и маневренными судами с оружием и моряками, готовыми к бою, они выполняли функции по обеспечению навигационной безопасности флота. Десантные корабли предназначались для предотвращения налетов пиратов и выполнения сухопутных операций.

Китайские корабли строили совершенно иначе, чем европейские. Во-первых, у них отсутствовал киль, хотя иногда в днище и встраивали длинный брус, называвшийся лунгу («кость дракона»), – для смягчения удара о грунт при причаливании. Прочности конструкции корабля добивались, добавляя на борта по всей длине деревянные укрепления-вельсы на уровне ватерлинии или выше нее. Очень важным было наличие переборок, тянувшихся от борта к борту через равномерные промежутки, – они обеспечивали защиту судна от затопления в случае повреждения какого-нибудь одного или нескольких помещений. Если в Европе мачты располагались по центру судна, встраиваясь основанием в киль, то в китайских судах основание каждой мачты соединялось лишь с близлежащей переборкой, что позволяло «раскидывать» мачты по палубе вне зависимости от центральной оси симметрии. При этом паруса разных мачт не перекрывали друг друга, раскрывались наподобие веера, парусность увеличивалась, и корабль получал соответственно большее ускорение. Это свидетельствует о наличии передовых технологий в судостроении Китая и о высоком уровне мореплавания.

Флот Чжэн Хэ был оснащен самым передовым оружием и снаряжением. Оружие включало пушки с большим калибром ствола и огнеметы, предназначенные для штурма крепостей во время морских сражений. В некоторых музеях можно увидеть и оружие-амфибии. Тогда же появилось новое оружие «сайсинфэй» (букв. «полет быстрее метеора»). Это первая запись о прообразе подводной мины в мировой истории.

Большой флот Чжэн Хэ каждый раз успешно возвращался на Родину. Это свидетельствует о прекрасных способностях китайцев руководить и управлять эскадрой. Армада была обеспечена транспортными судами, снабжена звуковыми сигналами и флагами. В исторических летописях записано следующее: «Днем на кораблях висят флаги, разноцветными флажками по договоренности сигналят друг другу, а ночью зажигают фонари. Когда идет дождь или стелется туман, то при плохой видимости моряки бьют в медные гонги, трубят в горны и рожки-раковины для поддержания связи».

Географические навигационные приборы во время экспедиций Чжэн Хэ использовались для определения маршрута кораблей на основе океанографических знаний. В числе навигационных приборов были компас, лаг, глубиномер, к ним добавились еще морские карты и записи о показаниях компаса. Определение маршрута мореплавания обычно осуществлялось с помощью компаса, это называлось «линией компаса». Погрешность последнего не превышала 2,5 градуса.

«Карты морских плаваний Чжэн Хэ» сохранились до сегодняшнего дня благодаря Мао Юаньи, жившему в конце династии Мин. Он включил эти карты в свое произведение «Убэй чжи». «Карты морских плаваний Чжэн Хэ» – самый ранний сохранившийся в мире морской атлас. По сравнению с портуланами –
известными западными морскими навигационными картами, «Карты морских плаваний Чжэн Хэ» охватывают больше стран и регионов, они более насыщены по содержанию. Хотя в математической точности они уступают портуланам, но по своей практичности превосходят последние. Британский ученый Дж. Нидхэм в своей книге «Наука и цивилизация Китая» пишет: «Тщательные исследования о точности китайских морских карт провели Миллс и Блэгдон, которые хорошо знали береговую линию Малайского полуострова. Они дали китайским морским картам высокую оценку».⁴
1.2. Походы китайского флота

Летом 1405 года из Нанкина, тогдашней столицы Поднебесной империи, вышла многочисленная флотилия судов. Отплытие флота сопровождалось пышными церемониями. В тот период крупнейшим флотом во всем остальном мире располагала Венеция. Этот флот насчитывал 300 галер, которые могли плавать только летом, в прибрежных водах. Китайские корабли, груженные доверху, могли месяцами блуждать в открытом море. Если экипаж венецианских галер защищал отряд стрелков из лука, то пушки китайских судов могли обстрелять неприятеля разрывными снарядами и горящими стрелами.

Простая запись была сделана 11 июля 1405 года в «Тайцзун шилу» – «Хронике [времен] императора Тай-цзуна» (Чэнь Цзу): «Дворцовый сановник Чжэн Хэ и другие были посланы в страны Западного океана с письмами императора и с дарами для их царей – золотая парча, узорчатые шелка, цветной шелковый газ, – все по их статусу». В армаду входило до 255 кораблей с 27 800 человек на борту, большая часть из них – военные. Сердце флота составляли (по «Минши») 62 корабля-сокровищницы. Корабли Чжэн Хэ носили пышные названия, например «Чистая гармония», «Благоденствие и процветание». Кроме того, они имели порядковые номера.

В экспедиции участвовали семь послов (чжэн ши) и десять их помощников (фу ши). Численность «чиновников» достигала 572 человек. Анализ показывает, что по служебному положению их можно разделить на четыре группы: представители первой подчинялись непосредственно императорскому двору (евнухи), второй – военным властям (столичные и местные командующие), третьей – правительственным учреждениям (чиновники из Ведомства налогов, церемониального и банкетного приказов) и четвертой – прочим учреждениям (астрономы, врачи). Общее руководство экспедициями осуществлял императорский двор. Так, в «Мин ши» отмечено, что главами посольств и экспедиций в зарубежные страны обычно назначались люди из числа наиболее приближенных к трону. С XV века при дворе большую роль стали играть высшие чины из дворцовых евнухов, что отразилось и на подборе командного состава экспедиций. Чжэн Хэ был назначен «главным послом» и главнокомандующим; обязанности помощника главнокомандующего исполнял Ван Моу.

Флот Чжэн Хэ покинул берега Китая в январе 1406 года. С летним муссоном флотилия двинулась на юго-запад: в Индокитай, на Яву, Суматру. Выйдя в Индийский океан, китайский флот пересек Бенгальский залив и достиг острова Цейлон. Затем, обогнув южную оконечность Индостана, Чжэн Хэ посетил несколько богатых торговых центров на Малабарском берегу, в том числе крупнейший из них – Каликут. Вот лишь некоторые «варварские земли», где за два года побывал Чжэн Хэ. Всего же его флот посетил около 30 стран и островов.

В начале ХV века подобные сцены нередко разыгрывались у берегов Индии, Индонезии, Африки. Воды Индийского океана бороздила флотилия, равной которой в ту пору не было. Что сулило появление флотилии Чжэн Хэ у побережья некой страны для туземцев? Смерть и разрушение? Плен и рабство?

«Когда флот Чжэн Хэ подходил к берегу, рыбаки в испуге поворачивали лодки к берегу. Странное зрелище представало перед ними. Огромные корабли с множествами парусами приближались к берегу. Едва причалив, растерянные туземцы врассыпную бежали в лес. Невиданная прежде армада подошла к побережью мирной южной страны.

Дальше события разворачивались неожиданно. С невероятной помпой на берег спускался адмирал Чжэн Хэ. «Челом подобен он тигру, – сообщал хронист. Брови его, точно мечи». Лицо же «шершаво, как апельсин». Всюду, куда ни прибывал Чжэн Хэ, он тотчас направлялся к правителю сего города или страны, спеша передать ему приветствия от «сына Неба» – Чэнь Цзу, императора Китая (1403–1424). Затем посланник осыпал хозяина дорогими подарками и просил об одной небольшой уступке: да уплатит тот дань «сыну Неба», да покорится ему.

Что в эту минуту испытывал обескураженный царек? Растерянность от того, что его владения завоевывали столь необычным способом? Или же страх мучил его душу, то же чувство, что отгоняло от берега рыбаков, – страх перед громадной эскадрой, нависшей над его городом? Впрочем, что бы ни наполняло его душу, он покорялся силе и лести.

Особых жертв от него не требовалось: только шепнуть, признаться, согласиться, сказать «да», кивнуть – и тут же дождем посыпались дары. Так, красноречивыми посулами и молчаливыми угрозами верный слуга империи адмирал Чжэн Хэ подчинял ей земли, лежавшие вдоль Муссонного пути.

На взгляд европейцев, подобная практика колониальных захватов расточительна и глупа. Однако, с точки зрения китайского императора, следовало поступать так и не иначе. Китай был «центром Земли», величайшей державой мира. Поэтому все иноземцы вправе были почитать за счастье, что им предлагают покориться этой империи и учиться у ее сынов, своему процветанию. Подарки же показывали, как сладостно быть в поучении у самого просвещенного из народов. «Среди множества стран нет таких, которые бы не сдались нам... Повсюду, куда приходили наши корабли и повозки и куда могли пройти люди, не было никого, кто бы не питал (к императору) чувства уважения и преданности... Все страны признали себя подданными». (Фэй Синь. Обозрение достопримечательностей, ХV век). Добившись покорности от одного царька, он плыл дальше, чтобы склонить на сторону империи новые земли – города, княжества, султанаты».⁵

В девятом месяце 1407 г. Чжэн Хэ и остальные возвратились. Послы от всех стран прибыли с ними и предстали перед императором... Кроме послов Чжэн Хэ привез на цепи пиратов. На побережьях Явы, Суматры и Малайи было сильно китайское купечество, которому очень мешали китайские же пираты. Купцы пожаловались на пиратов, на что Чжэн Хэ пообещал с ними разобраться на обратном пути и разобрался. На пути домой Чжэн Хэ пленил знаменитого пиратского главаря Чэнь Цзу, захватившего Палембанг – столицу индуистско-буддийского царства Шривиджая на острове Суматра. «Тайцзун шилу» пишет: «Чжэн Хэ вернулся и привез пирата Чэнь Цзу в кандалах. Прибыв в Старый порт [Палембанга], он призвал Чэня подчиниться. Тот прикинулся, что подчиняется, но в тайне планировал бунт. Чжэн Хэ понял это... Чэнь, собрав силы, выступил в битву, а Чжэн Хэ выслал войска и принял бой. Чэнь был разбит наголову. Более пяти тысяч бандитов были убиты, десять кораблей сожжены и семь – захвачены… Чэнь и еще двое его помощников были взяты в плен и доставлены в императорскую столицу, где их приказали обезглавить». Мирных китайских купцов Палембанга защитили, а мирный посол Чжэн Хэ впервые продемонстрировал, что корабли-сокровищницы несли на себе оружие не только для красоты. По свидетельству Фэй Синя, после разгрома Чэнь Хэ в 1407 году «на морях воцарились порядок и смирение». Император был очень доволен, наградив всех титулами в соответствии с заслугами», – сообщает «История династии Мин».

«Сразу же по возвращении из похода осенью 1407 года флот Чжэн Хэ был вновь отправлен «в далекое плавание». Во время второго плавания, географически сходного с первым, произошло лишь одно событие, память о котором сохранилась в истории: правитель Каликута предоставил посланникам Поднебесной несколько баз, опираясь на которые китайцы могли в дальнейшем отправляться еще дальше на запад. «В девятом месяце 1408 года Чжэн Хэ был направлен на Цейлон. Под датой 6 июля 1411 года в хронике записано: «Чжэн Хэ… вернулся и привез захваченного царя Цейлона Алагакконару, его семью и нахлебников. Во время первого путешествия Алагакконара был груб и неуважителен и вознамерился убить Чжэн Хэ. Чжэн Хэ понял это и уехал. Мало того, Алагакконара не дружил с соседними странами и часто перехватывал и грабил их посольства по пути в Китай и обратно. Ввиду того что другие варвары страдали от этого, Чжэн Хэ, вернувшись, снова выказал презрение Цейлону. Тогда Алагакконара заманил Чжэн Хэ в глубь страны и послал своего сына Наянару потребовать у него золото, серебро и прочие драгоценные товары. Если бы эти товары не выдали, более 50 тысяч варваров восстали бы из укрытий и захватили корабли Чжэн Хэ. А еще они подпилили деревья и вознамерились перекрыть узкие дорожки и перерезать Чжэн Хэ пути к отступлению так, чтобы отдельные отряды китайцев не могли прийти друг другу на помощь.

Когда Чжэн Хэ понял, что их отрезали от флота, он быстро развернул войска и отправил их к кораблям… И он приказал гонцам тайно обойти дороги, где сидела засада, вернуться к кораблям и передать приказ офицерам и солдатам биться до смерти. А тем временем он лично повел двухтысячное войско обходными путями. Они штурмовали восточные стены столицы, взяв ее испугом, прорвались внутрь, захватили Алагакконару, его семью, нахлебников и сановников. Чжэн Хэ провел несколько сражений и разбил армию варваров наголову. Когда Чжэн Хэ вернулся в Китай, министры решили, что Алагакконару и прочих пленников надлежит казнить. Но император смилостивился над ними – над невежественными людьми, не знавшими, что такое Небесный мандат на правление, и отпустил их, дав еду и одежду, и приказал Палате ритуалов выбрать в семействе Алагакконары достойного человека, чтобы править страной».⁶

Такое сочетание дипломатических методов с демонстрацией военной силы обеспечивало успех деятельности китайских морских экспедиций в большинстве стран Южных морей. Почти все они предпочитали направлять свои посольства в Китай либо вместе с экспедициями, либо вслед за ними. Во многих странах китайским послам оказывался пышный прием. Например, водной из хроник сказано: «Все без исключения иноземцы соперничали, кто опередит других в преподношении чудесных вещей, хранящихся в горах или скрытых в море, и редкостных сокровищ, находящихся в водной шири, на суше и песках». Так, правитель Тямпы, государства в Южном Вьетнаме, выехал встречать Чжэн Хэ на слоне. За ним на лошадях ехали самые знатные придворные и шли парадом сотни солдат. Гремели барабаны, пели флейты. Казалось, вся держава готова была славить великого гостя.

В истории мореплавания трудно найти другой пример подобного бескровного покорения мира. Обычно, как гласит история, раз к берегу приближается неприятельский флот, жди выстрелов из пушек. Солдаты Чжэн Хэ не проходили земли огнем и мечом, не грабили города, не захватывали рабов, не строили крепости, не обращали «язычников» в свою веру. Здесь же сам император, напутствуя экспедицию, говорил лишь о добре и мире. В чем же состояли дипломатические задачи Чжэн Хэ? Его современники или участники морских экспедиций Ма Хуань, Фэй Синь, Гун Чжэн пишут, что дипломатические миссии укрепляли великие основы правящей династии, чтобы простерлась ее власть на десять тысяч поколений. Для этого они, как указано в Чанлэской надписи, «заручались почтительной преданностью и радушием со стороны отдаленных иноземцев». Руководители экспедиций, имевшие звания послов и помощников послов, торжественно зачитывали и вручали иноземным властителям императорские манифесты и указы. Например, перед началом третьего плавания в 1409 году в императорском указе сказано и передано Чжэн Хэ и разослано по всем кораблям, говорится: «Императорский указ всем ваннам (царям) и вождям племен всех заморских иноземцев. Я получил приказание Неба и являюсь государем Поднебесной. В полном согласии с волей Небесного Владыки Я действую милостиво и распространяю добродетель. Всем людям – старым и малым, где бы они ни находились в пределах между Небом и Землей, там, где светят Солнце и Луна и где выпадают иней и роса, – всем желаем, чтобы они продолжали заниматься своими делами. Ныне посылаю Чжэн Хэ с императорскими манифестами, распространяющими Мою волю, чтобы вы почтительно следовали Пути Неба, строго блюли Мои указания, в соответствии с разумом были безропотны, не позволяли себе нарушений и противоборства, не смели обижать тех, кто в меньшинстве, не смели притеснять слабых, дабы приблизиться к идеалу общего наслаждения счастьем совершенного мира. Если кто с выражением искренности прибудет ко двору, то для его поощрения приготовлены различные подарки. Поэтому и дан сей указ, чтобы всем стало о том известно! 7-й год Чэнь Цзу, 3-й месяц... число». Недаром годы правления императора Чэнь Цзу получили название «Вечная Радость» (Чэнь Цзу). Каков был монарх, таков и его адмирал.

«В конце содержится приглашение прислать в Китай ответные миссии, подслащенное обещаниями щедрых даров. Иначе говоря, перед морскими экспедициями ставилась задача «привлечения» посольств из заморских стран в Китай. Наряду с императорскими указами местным властителям вручались богатые подарки, что в немалой степени способствовало дипломатическому успеху экспедиций. В некоторых случаях Чжэн Хэ одаривал не только правителей заморских стран, но и их приближенных и даже население.

В вопросах веры дипломаты проявляли крайнюю терпимость. Пример тому – памятник, сохранившийся в городе Галле на Шри-Ланке: каменная стела, датированная 1409 г. Надписи, сделанные на ней, описывают прибытие адмирала Чжэн Хэ. Выполнены они на трех языках и обращены к трем богам. Китайский текст превозносит могущество Будды, персидская надпись прославляет Аллаха, а тамильские словеса воздают хвалу индуистскому богу Вишну. Кроме того, каждый из богов был удостоен разнообразных даров: драгоценных металлов и шелковых тканей, жертвенных свечей и бронзовых ваз».⁷

Когда португальские мореплаватели Васко да Гама и Фернан Магеллан достигли Индийского океана, все жители побережий еще помнили адмирала. Его корабли – громадные, грозные – десятилетиями скитались от берега к берегу, всюду вызывая почтение и трепет, но нигде не причиняя разрушений. Флотилия адмирала была так неподдельно сильна, что ему незачем было доказывать свою силу туземцам. Эта флотилия воплощала имперскую мощь Китая, а сам адмирал – мудрость и великодушие.

«Китайское мировосприятие, мировоззрение, а также дипломатия по отношению к «варварам», сильно отличалось от европейцев, и туземцы быстро увидели различие воочию. Имя португальского мореплавателя Васко да Гамы вошло не только в летопись великих географических открытий, но и в анналы колониальных преступлений. История его плаваний в Индию разительно отличается от экспедиций его предшественника, адмирала Чжэн Хэ. Вот некоторые из «подвигов» европейского дворянина, совершенных во время второго плавания в Индию в 1502–1503 годах и заслуживающих лишь одной оценки: варварство. Захватив близ Каликута судно, на котором плыли более трехсот паломников – мужчин, женщин и детей, возвращавшихся из Мекки, он ограбил его, а потом приказал сжечь вместе со всеми пассажирами. Прибыв в гавань Каликута, португальцы захватили в заложники 38 индийцев и, повесив их, отрубили казненным руки, ноги и головы, а затем, по приказу адмирала, отослали эти части тел правителю Каликута, предложив приготовить из них свое любимое кушанье. Следующую группу заложников да Гама велел высадить на берег, отрубив им руки, уши и носы. После этого португальцы начали обстреливать беззащитный город из артиллерийских орудий. «Каликут превратился в груду дымящихся развалин, – писал Жюль Верн в «Истории великих путешествий». Под обломками зданий разлагались сотни трупов».

Так был уничтожен один из цветущих городов того времени. Пожалуй, если бы у «северных варваров» достало сил, они истребили бы индийскую цивилизацию так же, как их современники разрушили державы ацтеков и инков».⁸

«В середине декабря 1412 года Чжэн Хэ получил новый приказ везти дары ко дворам заморских правителей. Более того, к этой четвертой экспедиции, отплывшей в 1413-м, предусмотрительно прикомандировали переводчика – мусульманина Ма Хуаня. Этот уроженец Ханчжоу владел арабским и персидским языками. Позже он оставил довольно подробные рассказы о последних великих плаваниях китайского флота, не забывая о всевозможных бытовых подробностях. К примеру, он тщательно описал рацион моряков: они ели «лущеный и нелуженый рис, бобы, зерна, ячмень, пшеницу, кунжут и все виды овощей… Из фруктов у них были… персидские финики, сосновые орешки, миндаль, изюм, грецкие орехи, яблоки, гранаты, персики и абрикосы…», «многие люди делали смесь из молока, сливок, масла, сахара и меда и ели это». Можно с уверенностью заключить, что китайские путешественники не страдали от цинги.

Во время четвертой (1413–1415) экспедиции китайские корабли дошли до Ормуза в Персидском заливе, а во время следующей (1417–1419) – посетили Лясу (пункт в районе современного города Мерса-Фатима в Красном море) и ряд городов на Сомалийском берегу Африки – Могадишо, Браву, Чжубу и Малинди. Во все плавания грандиозная армада отправлялась из Южно-Китайского моря. Через Индийский океан корабли шли по направлению к Цейлону и южному Индостану, а последние путешествия охватили еще и Персидский залив, Красное море и восточное побережье Африки. В дороге ориентировались по звездам, пользовались компасом. Капитаны кораблей, служившие под началом Чжэн Хэ, наносили путь, пройденный судном, на линованную карту. Правда, понятия долготы и широты были еще неведомы китайским мореплавателям.

Использовали они и опыт, накопленный арабами. Так, на китайской карте, изображающей Африку и датируемой 1402 г., показаны Нил, Судан и Занзибар. Очертания континента переданы довольно точно: треугольный профиль, обращенный вершиной к югу. Европейцы тоже считали Африку громадным треугольником, однако вершину его направляли на восток.

Возможно, сведения об Африке китайцы почерпнули отнюдь не из вторых рук. Судя по археологическим находкам, сделанным в Восточной Африке, они уже давно установили торговые отношения с этим регионом. По всему побережью – от Сомали до Занзибар – встречаются многочисленные фарфоровые черепки и монеты, относящиеся к династиям Сун (960–1279) и Мин (1368–1644).

Шел Чжэн Хэ всякий раз «накатанным» путем: ловя повторяющиеся муссонные ветра, которые с декабря по март дуют на этих широтах с севера и северо-востока. Когда же влажные субэкваториальные потоки воздуха поднимались над Индийским океаном и как бы по кругу об рачивались обратно на север – с апреля по август, – флотилия соответственно разворачивалась к дому. Домой китайские экспедиции возвращались тем же маршрутом.

Главным же событием этого похода стал захват некоего главаря повстанцев по имени Секандар. Он имел несчастье выступить против признанного китайцами и связанного с ними договором о дружбе царя государства Семудера на севере Суматры – Заина аль-Абидина. Самонадеянный повстанец обиделся, что посланец императора не привез ему подарков, а значит, не признал законным представителем знати, наспех собрал сторонников и сам напал на флот адмирала. Правда, шансов на победу у него было не больше, чем у пирата из Палембанга. Вскоре он, его жены и дети оказались на борту китайских сокровищниц. Ма Хуань сообщает, что «разбойника» публично казнили еще на Суматре, не удостоив чести императорского суда в Нанкине. Зато в столицу флотоводец привез из этого плавания рекордное число иностранных послов – из тридцати держав. Восемнадцать дипломатов из них Чжэн Хэ развез по домам в ходе пятой экспедиции. Все они имели при себе милостивые письма от императора, а также фарфор и шелка – вышитые, прозрачные, крашеные, тонкие и весьма дорогие, так что их государи, надо полагать, остались довольны. А сам адмирал на этот раз пустился в неизведанные воды, к берегам Африки»⁹.

В различных источниках перечислено разное количество стран, в которых побывали экспедиции Чжэн Хэ. Всего же в связи с походами китайского флота упоминается 56 стран, причем большинство из них расположено в районе Южных морей. Так продолжалось двадцать восемь лет, с 1405 по 1433 год. Первые три плавания Чжэн Хэ следовали непрерывно одно за другим с 1405 по 1411 год с короткими перерывами – в 1407 и 1409 г. Всего же до 1433 года адмирал предпринял семь экспедиций. В ту пору, когда европейские купцы боязливо держались побережий своих стран, китайские моряки пересекли почти полсвета. Им вполне было по силам достичь мыса Доброй Надежды, обогнуть южную оконечность Африки и, следуя вдоль берегов Черного континента, добраться до Европы, дабы осыпать дарами и смутить чередой кораблей, например, кастильского короля. Всякий раз по возвращении флотилии в Китай император выказывал искреннюю радость. Вновь и вновь он направлял Чжэн Хэ в западные моря. Его корабли, как убедительно доказано, причаливали к побережью Никобарских и Мальдивских островов, бывали в гаванях на берегу Персидского залива, в Адене, Могадишо (Сомали), Малинди, на Занзибаре, а также в Мекке. Морские операции достигли такого размаха, что адмиралу пришлось поделить свой флот. Его тихоокеанская эскадра посетила острова Рюкю, лежавшие близ Японии, Филиппины, Борнео и Тимор. Кстати, остров Тимор расположен всего в 600 км к северу от Австралии.

Адмирала Чжэн Хэ интересовали, прежде всего, диковинные животные, растения, снадобья, благовония, драгоценные камни и слоновая кость. «Приобретенные ими неописуемые сокровища и товары трудно сосчитать», – сказано в «Истории династии Мин». Вот лишь несколько строк из списка даров, привезенных с острова Ява. Они звучат словно строки волшебной сказки. И прибыл адмирал, и привез на своих кораблях «рог носорога, панцири черепах, орлиное дерево, укроп, голубую соль, сандаловое дерево, стручковый перец, древесную тыкву, борнеоскую камфару, бананы, бетелевые орехи, серу, красильный сафлор, сапановое дерево, молуккскую сахарную пальму, парадные мечи, плетеные циновки, бело-серых попугаев, обезьян.»

Возвращение адмирала Чжэн Хэ неизменно вызывало фурор в столице. Все находки торжественно доставляли во дворец императора, а животных водворяли в его зверинец. Особенно запомнилось хронистам «заморское знамение счастья, знак совершенного порядка и гармонии, утвердившихся в мире и империи». То был... живой жираф, привезенный императору. В Китае увидели этого диковинного зверя впервые.

«2 февраля 1421 г., новогодний праздник в Китае – самой великой и могущественной стране того времени. 2 февраля 1421 г. – дата, которая должна навеки войти в анналы истории. Что за красочное зрелище! Сотни кораблей с поднятыми вверх красными парусами из шелка медленно отходят от берега – величайшая флотилия всех времен. Эти громадные корабли достигали 142 м в длину и 55 м в ширину. На носу каждого корабля сверкали глаза дракона, вселявшие ужас в глаза сторонних свидетелей и отгонявшие злых духов. Вокруг теснилось множество мелких грузовых суденышек, призванных сопровождать экспедицию. Они везли тысячи тонн продовольствия и воды. 30 тыс. человек, отправившихся в далекий путь, не должны были ни в чем испытывать недостаток.

«Корабли, груженные сокровищами – изящным фарфором, шелком, нефритом, золотом. Все эти богатства должны были пойти на подкуп властителей неведомых стран. Каков был монарх, таков и его адмирал. Грозный с виду адмирал с «походкой тигра» и «сердцем мудреца» готов был выдержать любые трудности, а его кораблям были нипочем и тайфуны, и айсберги. Цель, поставленная перед ними, была столь же величественна. Им надлежало обогнуть весь земной шар, открыть неизвестные континенты и океаны, изучить людей, населяющих неведомые страны. Авантюра, требовавшая от ее участников невероятного мужества, а также лучшей моряцкой сноровки. Сколько опасностей подстерегало их! Как велик был мир, расстилавшийся перед ними. «За каждым валом – даль, за каждой далью – вал». Два с половиной года им предстояло пробыть в пути, осматривая берега неведомых земель. Два с половиной года, а потом некоторым даже посчастливилось вернуться назад.

Вначале китайская флотилия отправилась знакомым путем. Но вот моряки миновали Индийский океан, обогнули мыс Доброй Надежды, вошли в воды Южной Атлантики... Китайские моряки не могли знать розу ветров и картину течений в Атлантическом океане. Они с интересом наблюдали, как воды совершают свой бег против часовой стрелки и суда покорно следуют за волнами. Гэйвен Мензис, десятилетиями служивший офицером в Британском королевском флоте, предполагает, что корабли Чжэн Хэ следовали за атлантическим течением. В таком случае примерно в 3 тыс. морских миль к северу, т.е. в районе островов Зеленого Мыса, корабли Чжэн Хэ достигли побережья Западной Африки. Отсюда холодное Бенгельское течение, направляющееся на север и северо-запад, очевидно, помчало их к берегам Южной Америки. Через несколько недель они достигли Бразилии и вдоль ее побережья отправились на юг, к мысу Горн.

Здесь, полагает Мензис, флотилия разделилась. Часть кораблей, увлекаемая Бенгельским течением, отправилась в обратный путь, к мысу Доброй Надежды. Другие корабли двинулись в противоположную сторону. Они вошли в узкий пролив -- «безмолвный, мрачный пролив, куда испокон веков не проникал человек» (С. Цвейг). Страшное молчание встретило их. Теперь этот пролив между Патагонией и Огненной Землей считается самым опасным в мире проливом и носит название Магелланова, поскольку Фернан Магеллан был первым европейцем, миновавшим его. А ведь «это запутаннейшее, беспорядочное сплетение излучин и поворотов, бухт, глубоких выемов, фьордов, песчаных банок, отмелей, перекрещивающихся протоков, и только при условии чрезвычайного умения и величайшей удачи суда могут благополучно пройти через этот лабиринт» (С. Цвейг). Магеллан никогда бы не миновал этот пролив, пишет Мензис, если бы не располагал китайскими лоциями. По-видимому, китайцы случайно открыли вход в этот пролив и, подгоняемые любопытством, заглянули туда...

Другая половина флотилии, двинувшаяся в обратный путь, тоже пережила немало опасных приключений. Гэйвен Мензис разыскал странную запись, оставленную в 1506 г. знатным жителем Болоньи, Лодовико де Вартемой, побывавшим незадолго до этого в Аравии и Индии. Запись, похоже, была навеяна дошедшими до него рассказами китайских моряков. Мало о чем, например, можно услышать в портовых трактирах? Если все записывать, столько небылиц будет... Вартема где-то услышал и записал рассказ о плавании среди дрейфующих льдов вдоль льдов неподвижных (паковых), рассказ о бурях, вздымавших перед кораблями стены воды, о кораблях, что кренились и трещали, но шли вперед. Их ждали жгучий холод и лютая жара, неумолчное завывание бурь и оглушительная тишина штиля. Их ждала не только Африка, но и Антарктида.

По подсчетам Гэйвена Мензиса, за два с половиной года китайские моряки преодолели 40 тыс. морских миль и достигли Северной Америки, Австралии и Антарктиды. Вещественные следы экспедиции Чжэн Хэ британский историк собирал всюду, на всех континентах, с такой скрупулезностью, что любой его коллега заведомо проиграл бы ему пари, если бы попробовал так же тщательно документировать плавание Магеллана. Китайцы Чжэн Хэ, как современные туристы, везде оставили какой-нибудь предмет или надпись. Так, на островах Зеленого Мыса (в Атлантическом океане) и в устье реки Конго, в районе гавани Матади, – а это тоже Атлантика, – найдены каменные стелы с надписями, восхваляющими деяния китай­ских моряков. Немало кораблей погибло в этих странствиях. А в финале истории опускается шелковый занавес».¹⁰

Трон унаследовал его старший сын, который страдал ожирением и болезнью ног и меньше чем через год умер от сердечного приступа. На трон взошел старший из его сыновей – император Сюань Цзун.

Летом 1430 года император Сюань Цзун издал указ, где Чжэн Хэ было приказано отправиться в новую заморскую экспедицию. Это было седьмое и, как оказалось, последнее путешествие. В «Мин ши» сказано, что экспедиция 1430–1433 годов была вызвана именно тем, что «послы с данью из большинства иноземных стран не прибывали». Ее целью было восстановление положения, сложившегося в отношениях Китая со странами Южных и Западных морей к началу первых походов Чжэн Хэ. Любопытно отметить, что Чжэн Хэ и его соратники везли в заморские страны манифест с известием о вступлении на престол нового императора с опозданием на пять лет. Эта последняя по счету экспедиция Чжэн Хэ оказалась успешной. Посольские связи стран Южных морей с Китаем вновь оживились, а из Малакки (1433) и Самудры (1434) прибыли к императорскому двору сами правители этих стран.

В 1433 году Чжэн Хэ возвратился в Срединную империю. После его возвращения политика Китая в отношении других стран резко поменялась. Послы 11 заморских стран, жившие в Пекине, были отосланы на родину: «Не дело утомлять Китай заботами о людях из далеких стран». Император Сюань Цзун запретил своим подданным путешествия в другие страны. Отныне ослушникам, покидавшим Китай, грозила в случае их поимки смертная казнь: их причисляли к пиратам. Власти запретили даже изучение иностранных языков, а придворные чиновники уничтожили или «потеряли» все документы, связанные с экспедициями Чжэн Хэ. На Китай опустился «шелковый занавес».

В 1436 году вышел императорский указ, запрещавший строить большие корабли для морских путешествий. Строительство судов более чем с двумя мачтами считалось серьезным преступлением и каралось смертью. В результате к 1474 году ранее огромный флот, состоявший в начале века из 3500 первоклассных морских кораблей, сократился втрое, а еще через четверть века, когда для выхода в море требовалось специальное разрешение властей, – в 10 раз. В 1474 г. из 400 военных судов в Поднебесной осталось 140 кораблей. Начиная с 1500 г. строительство крупных морских судов считается особо тяжким преступлением. Корабли спешно уничтожают, а моряков арестовывают. Морские плавания приравниваются к измене родине. Китайская империя добровольно встала на путь изоляции от всего мира.

Чжэн Хэ не увидел окончательного краха дела всей своей жизни. Он скончался за три года до издания указа. Чжэн Хэ умер словно в неведомой дали, «за семью морями», ведь даже дата его смерти неизвестна. Одни называют 1433 г., другие – 1434-й, третьи – 1435-й.

«В 1435 году после непродолжительной болезни умер император Сюань Цзуна – историки назовут его образцом конфуцианского монарха, сведущего в искусствах и склонного к благожелательному управлению. Трон императора унаследовал его шестилетний сын Ин Цзун. Так как он был ребенком, реальная власть принадлежала регентскому совету, в состав которого входили три евнуха. Решающий голос принадлежал одному из евнухов, Ван Цзиню. Меняются императоры, а ограничения в плавания не отменяются.

Основная торговля китайских купцов была через Японию, оттуда китайские товары стали расходиться по всему миру. Но это продолжалось недолго. В 1587 году лоцман испанского корабля «Сан Феликс» похвастался в японском порту, что владения короля Испании все расширяются. Когда лоцмана спросили, как Испания завладела столь обширными территориями, он ответил: «Сначала пришли миссионеры, а потом – солдаты короля». Об этом разговоре доложили правителю Японии Хидэеси, и он издал закон о запрете распространения христианства, по которому священники-иезуиты под угрозой смертной казни в течение 20 дней должны были покинуть пределы Японии. Хидэеси считал, что христиане уводят японцев от их национальных богов. Следующей акцией было приглашение в столицу японцев, обращенных в христианство, где их там всех казнили. Над Японией, как и в Китае, опустился «шелковый занавес». Япония, как и Китай, добровольно изолировалась от всего мира.

После издания книги Гэйвен Мензиса исследователи задались вопросом: почему после последнего плавания (1433), случившегося в царствование императора Сюань Цзуна, Китай забывает о дальних берегах почти так же быстро, как открывал их для себя какие-нибудь четверть века назад. И почему эта славная морская страница китайской истории оказалась столь резко закрытой в 1433 году? Что даже сами китайцы напрочь и на долгое время забыли об этом ярком событии. Почему люди не сохранили даже отблеск воспоминаний о величайшем плавании всех времен и народов? Что погнало дотоле «малокаботажных» китайцев в дальние страны? Зачем была создана эта огромная флотилия? Почему китайцы не открыли морской путь в Европу? Почему Китай добровольно огородился от всего мира? Эти вопросы остались актуальны по сегодняшний день.

Версии выдвигались разные: Российский китаевед и историк Алексей Бокщанин в своей книге «Китай и страны Южных морей» считает возможную причину: «К 1405 г. крайне обостряются противоречия между Поднебесной и державой Тимура, даже выступившего в поход на Китай. Чжэн Хэ должен был найти за морем союзников для совместной борьбы против Тимура». Зимой 1404–1405 гг. гроза Центральной Азии, эмир Тимур (1336–1405), повел 200-тысячную армию на Монголию и Китай, но смерть помешала ему. В такое тревожное время надо было впрямь собирать коалицию союзников. Но на его версию отвечают так: «Но ведь уже в январе 1405-го Тамерлан умер. Новости в те времена, конечно, путешествовали медленнее, чем нынче, но уж не четверть века, что длились морские странствия Чжэн Хэ. Китайские разведчики сразу сообщили о смерти Тамерлана, и было вполне ясно: Тамерлан в Китай не придет. Миссия Чжэн Хэ не была поиском друзей против общего врага».

Другая версия: толчки к началу европейских и китайских плаваний кое в чем сходятся. После завершения славной карьеры Тамерлана Великий шелковый путь, соединявший Восток и Запад, лежал в руинах – в особенности ключевые точки: Исфахан, Багдад, Дамаск, Алеппо, Смирна. Население было практически вырезано, удар по экономике всей Азии нанесен ужасающий. Политическая нестабильность на просторах Евразии привела к тому, что путешествовать в дальние страны и европейцам, и китайцам приходилось не по суше, а по морю. В ХV в. лишь моря соединяют дальние страны. Сухопутные дороги только разъединяют их. Кто отправляется в путь на коне или пешком, легко сложит голову или угодит в неволю. Кто отправляется в путь во главе армады из ста кораблей, тому лишь морская буря – один достойный соперник. Если в эпоху Тан знаменитый буддийский монах-землепроходец Сюань-цзан дошел до Индии по Шелковому пути, то в эпоху Мин Чжэн Хэ был вынужден к ней плыть. Поэтому Чжэн Хэ был «первопроходцем и исследователем» вроде Кука, он искал для империи колонии подобно конкистадорам, его флот представлял собой мощное военное прикрытие для развивающейся внешней торговли, как у португальцев в XV–XVI веках. По этой логике выходило, что император Чэнь Цзу и Чжэн Хэ – представители гордой и прогрессивной «морской партии», открытой внешнему миру, в противовес традиционным сановникам – боязливым и заносчивым ксенофобам и противникам всяческих новшеств. Противники этой версии заявляют: «Открывать новые земли? Нет. Страны Южных морей и Индийского океана были связаны морской торговлей с Поднебесной еще  во времена династий Тан и Сун (618–1279 годы). Тогда из портов Фуцзяни, Гуандуна, Чжэцзяна и Гуанси уже тянулись морские пути к Индокитаю, Индии и даже Аравии. Ходили морем от провинции Ляонин к Корейскому полуострову и в Японию. За годы своих веерных плаваний Чжэн Хэ посетил десятки стран и государств, обогатив китайцев знаниями о дальних краях, их культурах и диковинах. Он видел другие берега и, безусловно, открыл для себя и для своей страны много нового. Но концепция «Чжэн Хэ – первооткрыватель» не выдерживает никакой критики. У адмирала были навигационные карты и лоции, он пользовался услугами местных моряков и методически уточнял маршруты, но он ничего не собирался «открывать». Миссия Чжэн Хэ не была торговой, и открывать он ничего не планировал».

Другая версия: адмирала Чжэн Хэ не очень-то интересовал торговый профиль. Важнее ему было возвеличить своими деяниями Поднебесную империю, простереть власть Китая над всеми народами, жившими на берегу океана и на его островах. Об этом свидетельствует памятная надпись, высеченная на камне в южнокитайском городе Линьчжачан: «Страны по ту сторону горизонта, во всех концах света, все они стали подданными – самые западные из всех стран на западе и самые северные из всех стран на севере, как бы далеко они ни простирались. Поэтому Китай всегда видел двор Сына Неба центром мира, куда надлежало прибывать послам от варварских народов, складывавшим к ногам императора «дань» и готовность подчиняться. Само Срединное государство никогда не любило слать официальные посольства «на сторону» и подобная комплиментарная оценка китайской дипломатической практики сохранялась до начала ХХ века, когда даже прибытие в Поднебесную представителей западных держав, навязывавших стране неравноправные договора и унизительные условия торговли, фиксировалось в официальных хрониках как явление послов с данью. Традиционно Китай получал дары извне, а отдаривал во все времена почти тем же, чем и в эпоху Чжэн Хэ – бумажными деньгами, драгоценным шелком и… китайским календарем – по нему шло все международное общение в китаецентристском мире. Но было и так, что ответные китайские дары зачастую превосходили дары полученные. Противники этой версии говорят: «Хотел ли Чжэн Хэ покорять новые земли? Да китайские империи испокон веков вели завоевательные войны с ближайшими соседями, и в правление императора Чэнь Цзу живо интересовали Вьетнам и Монголия. И китайская империя не прочь при удобном случае присоединить себе земли ближайших соседей. Более того, армада Чжэн Хэ по самые планширы была упакована оружием и воинами. Но, с другой стороны, на протяжении всей истории жители Поднебесной расселялись в Юго-Восточной Азией и странах Индийского океана мирно, образовывали диаспоры, не испытывая никакой нужды в колонизации новых земель. Китай уже фактически подчинил себе страны АСЕАН, т.к. во многих из них «хуацяо» контролируют большую часть их экономик. Это касается Таиланда, в котором «хуацяо», составляя 12% населения страны, контролируют 80% частного капитала, на Филиппинах 3% «хуацяо» контролируют 70% частного капитала, а в Индонезии 5% населения и 70% частного капитала, в Малайзии 30% населения и 50% капитала, в Сингапуре – 77% населения и 30% капитала. 

«Сыновья неба» никогда не предпринимали морских завоевательных походов. Миссия Чжэн Хэ не имела агрессивного характера. Чжэн Хэ не претендовал на контроль над океанической торговлей, никого не завоевывал, просто приплывал, высаживался, знакомился с местными царьками и все, а ученые, прибывшие на кораблях, все записывали. И если дары, которые флотоводец вез назад ко двору, привычно трактовались как дань, то их поступление прекратилось ровно в тот момент, когда корабли адмирала вернулись в родную гавань. Нет, миссия Чжэн Хэ не имела ни торгового, ни военного, ни агрессивного характера».

Историк-исследователь Гэйвен Мензис считает, что все дело в политике и поясняет: «Вернувшись в Китай, моряки увидели, что страна неузнаваемо изменилась. В 1424 г. Чэнь Цзу, покровитель прославленного флотоводца, умер. У нового правителя Поднебесной появились другие советники. Они посчитали, что морские плавания разорительны для казны. К чему сие рвение? Арабские и индийские купцы и так заискивают перед Китаем. Недаром к его берегам прибывает множество торговых судов из этих отдаленных стран. Их капитаны жадно скупают китайский шелк и фарфор». Итак, чиновники решили, что флот является для страны ненужной обузой. Вместо кораблей надо строить амбары, в которых хранились бы запасы зерна на случай голодной годины. Вместо путешествия в неизвестные моря следует рыть каналы и прокладывать дороги, дабы проще было добраться до отдаленных районов Поднебесной. Наконец, новый император изрек: «Территория Китая в изобилии производит все товары. Так зачем нам покупать бесполезные побрякушки за границей?» Но такая версия тоже не убедительная. После смерти императора Чэнь Цзу на трон воссел император Сюань Цзун. Он послал в последнюю экспедицию Чжэн Хэ и при нем же вышел указ об изоляции империи. Он правил не долго. После его смерти династия Мин просуществовала 200 лет. За это время сменилось десяток императоров и, несмотря на это, китайская империя продолжала быть закрытой для всех государств. Мало того, когда Китай в 1644 году захватили маньчжуры и установилась маньчжурская династия, и они не отказались от добровольной изоляции Китая. Только английская армия, победившая в «опиумной войне», принудила правительство Китая открыть прибрежные города для свободной торговли.

Ища ответы, европейцы подошли к вопросу с чисто западным аршином. По их понятиям, китайцы воспринимают мир, так же, как и они сами. Но в действительности это не так. Китайское мировосприятие, мировоззрение сильно отличается от европейского. По современным европейским меркам, победа мыслится так же, как и во времена Первого Рима: воин-победитель гордо стоит, опираясь ногою на проткнутый мечом поверженный и ограбленный труп противника. Так по европейским меркам естественно вел себя португальский мореплаватель Васко да Гама, да и тысячи европейских колонизаторов. Так завоевывалась Африка, Австралия, Латинская и Северная Америка. Так же вели себя современные американцы во время завоевания Ирака и Афганистана.

Китайцы относятся к победе по-другому. Если по европейским понятиям победа воспринимается, когда противник повержен окончательно, то по китайским меркам для китайской победы достаточно, чтобы противник «потерял лицо»! Посрамление в глазах победами вынудить врага согласиться на мир, или военными победами вынудить врага согласиться на приемлемый мир, не доводя противника до отчаянного сопротивления. Потеряв достоинство в глазах наблюдавших за «ареной борьбы», враг будет вынужден на коленях ползти к трону императора Поднебесной с подарками и докладами. Именно в согбенном почтении с преклонением колен окружающих и состоит политический смысл победы Китая.

В Китае издревле знали и об Индии, и даже о Риме. Китайцы плавали потихоньку по ближним морям и по Индийскому океану. Но центральную власть интересовали не прибрежные торговцы, а государства и их правители. Если обнаружатся власти, готовые вступить в контакт с представителями Сына Неба, они узнают о существовании империи Мин и императора Чэнь Цзу. Если же они окажутся недружелюбны, флот отлично вооружен и сможет «разъяснить» это существование более наглядно. Как отмечает Фэй Синь, «мелкие и ничтожные далекие иноземцы иногда противились благодетельному воздействию императора». В этих случаях китайцы прибегали к военному давлению. «Когда мы приходили в чужие страны, то тех властителей из иноземцев, которые упрямились и не оказывали почтения, захватывали живьем; разбойничьи войска, которые своевольничали и грабили, уничтожали, и поэтому морские пути стали свободными, и иноземцы благодаря этому занялись мирными делами», – гласит Чанлэская надпись Чжэн Хэ. Ну а если внушительной внешности армады будет достаточно – последует обмен подарками и послами. Так Чжэн Хэ покорял страну за страной без особых усилий, без риска. За годы плаваний он всего трижды – на Цейлоне и Суматре – попадал в опасные переделки, но всякий раз его солдаты брали верх. Такое сочетание дипломатических методов с демонстрацией военной силы обеспечивало успех деятельности китайских морских экспедиций в большинстве стран Южных морей.

Все прибрежные народы запомнили его как посла дружелюбного государства. В истории мореплавания трудно найти другой пример подобного бескровного покорения мира. Поэтому памятники великому китайскому мореплавателю Чжэн Хэ стоят не только в Нанкине – его почитают в Малайзии и Индонезии, в Таиланде и на Малабарском побережье Индии. Благодаря такой политике, жители Срединного государства расселялись по соседним странам Юго-Восточной Азии, не испытывая никакой вражды со стороны местного населения.

Почему китайцы не открыли морской путь в Европу? Мир с древних времен разделен на Запад и Восток. К Западу относится Европа, с европейскими народами, а так-же евреи и персы, которые причисляют себя к европейской культуре. К восточной культуре относят Китай и Индию. И между этими цивилизациями в течение двух тысяч лет ведется идейное противоборство. Из Китая вот уже тысячу лет как караваны везли товары по шелковому пути в Европу. Великий Шелковый путь –  величайшая мировая торговая коммуникация на Евразийском континенте в древнем мире и средневековье. Крупнейший памятник открытости цивилизации к внешнему миру и международным экономическим отношениям. Поэтому как в Китае, так и в Европе через купцов имели представление друг о друге. Поход Бату-хана в Европу досконально был изучен китайскими учеными аналитиками и китайцы имели неплохое представление о европейцах. Поэтому в китайской символике белое лицо «длинноносых заморских чертей» – это лицо порока. А рыжеватая волосяная растительность англо-саксонской аристократии – вообще символ разбойника («хунхуз» – красная борода). Через францисканского монаха Ионна (Плано Карпини), посланного папой Климентом IV, который пропагандировал христианство, итальянских купцов братьев Поло и сына одного из братьев Марко Поло и т.д. европейцы тоже имели представление о Китае. В те века шелк, керамику, фарфор и т.д. везли из Китая в Европу. А из Европы Китай ничего не приобретал. Зачем китайцам было налаживать торговые связи? Это нужно было европейцам. Они-то и искали пути в Индию и Китай.

Навязать свою волю европейцам китайцы не собирались. Зачем навязываться на торговые связи, ведь не китайцы нуждались в торговле с европейцами, а европейцам нужны были китайские товары. Поэтому не было смысла налаживать какие-то политические или экономические связи. Видимо, из этих соображений и было приказано Чжэн Хэ обходить Европу стороной.

Экспедиции Чжэн Хэ доставили множество материалов, которые были вдумчиво исследованы китайскими учеными. Говоря языком современной стратегии, деяния Чжэн Хэ представляли собой морскую проекцию военной мощи минского Китая на весь регион, представлявшийся китайцами сферой их политического влияния. Эти семь плаваний минской армады не имеют аналогов во всей истории древнего и средневекового Востока. Если на западе и на востоке, на севере и на юге китайцы завоевывали чужие территории с помощью оружия, то в Юго-Восточной Азии колонизация идет мирным путем. И это благодарядипломатии мореплавателя Чжэн Хэ и китайской стратегической политике.

Конечно, если бы не книга историка-исследователя Гэйвен Мензиса, а затем и интерес европейских исследователей, то мир до сих пор бы не знал об этом уникальном походе. Европейских и российских исследователей в основном интересуют вопросы, которые высказаны выше, а на вопрос: «Почему Китай добровольно отгородился от всего мира?» до сих пор у них нет убедительного ответа. Хотя этот вопрос самый важный. Какая же была сверхглобальная причина, что китайцы впервые в мире приняли уникальное решение, как отгородиться от всего мира. Ответ на этот вопрос, по моему мнению, находится за Великой Китайской стеной. Чтобы было понятно, рассмотрим историю Монгольской империи.