Гийом Мюссо Бумажная девушка

30

Лабиринт жизни

Европейская больница Мари Кюри занимала огромное здание на окраине парка Андре Ситроена. Одетый в стекло главный фасад следовал изгибу улицы, и в нем, словно в огромном зеркале, отражались растущие рядом деревья.

В брошюре, которую я прочитал, говорилось о том, что новая больница включает в себя различные отделения старых парижских лечебных заведений и считается одной из лучших в Европе; особенно славится центр кардиологии, где священнодействует профессор Клузо.

Мы три раза ошиблись дверью, довольно долго блуждали в большом внутреннем дворе и только потом обратились за помощью к сотруднику. Он отправил нас к целой батарее лифтов, и вскоре мы оказались на предпоследнем этаже.

Хотя мы заранее записались на прием, пришлось прождать минут сорок, если не больше. Коринна, секретарша доктора Клузо, сообщила, что профессор живет прямо в здании больницы, но он только утром вернулся из Нью-Йорка, где два раза в месяц читает лекции в престижной Гарвардской медицинской школе.

Мы терпеливо ждали, сидя под присмотром Коринны в роскошном кабинете с деревянной и металлической мебелью и удивительным видом на Сену и крыши Парижа. Подойдя к огромному окну во всю стену, можно было смотреть на кораблики, неспешно скользящие по реке, мост Мирабо и копию статуи Свободы, возвышающейся на оконечности Лебединого острова.

Наконец в помещение ввалился человек, больше напоминавший инспектора Коломбо, нежели всемирно известного ученого: растрепанные волосы, одутловатое, заросшее щетиной лицо, мятый плащ наброшен на плечи, как средневековая накидка. Из-под грязно-зеленого свитера торчит клетчатая рубашка, на вельветовых штанах в рубчик выделяются подозрительного вида пятна. Встреть я этого типа на улице, наверняка подал бы милостыню. У меня в голове не укладывалось, что он руководит не только отделением больницы, но и целой командой врачей и инженеров, уже пятнадцать лет работающих над созданием автономно работающего искусственного сердца.

Пробормотав что-то невнятное, он сменил плащ на несвежий халат и, очевидно еще не придя в себя от смены часовых поясов, рухнул в кресло.

Я читал, что при знакомстве с новым человеком наш мозг за одну десятую секунды решает, стоит доверять ему или нет. Этот процесс происходит так быстро, что никакие умозаключения не успевают повлиять на первую, «инстинктивную» реакцию.

Несмотря на неряшливый вид доктора Клузо, я почувствовал, что не сомневаюсь в нем.

Билли тоже ничуть не смутил его облик. Она уверенно перечислила свои симптомы: обмороки, сильная утомляемость, бледность, тошнота, жар, резкая потеря веса, изжога и возникающая при малейшем физическом усилии одышка.

Он что-то записывал, время от времени еле слышно хмыкая. Я протянул папку, которую мне вручил доктор Филипсон. Профессор надел очки с бифокальными стеклами, какие носили в семидесятых годах, и недоверчиво просмотрел бумаги. Его глаза за круглыми стеклами блестели, выдавая живой ум.

— Все переделать! — заявил он, бросая картонную папку в корзину для мусора. — Я не верю результатам исследований, сделанных в клинике при мексиканском отеле. А история с «бумажной девушкой» из чернил и целлюлозы — вообще бред.

Билли заволновалась:

— Почему же я теряю сознание? И мои воло…

Он грубо перебил:

— Думаю, ваши обмороки вызваны резким снижением объема мозгового кровотока. Скорее всего, проблемы с сердцем или сосудами. Если так, вам повезло: отдел, которым я руковожу, специализируется на этом.

На бланке для рецептов он нацарапал список анализов, которые надо было сделать сегодня же, и велел прийти вечером.

* * *

Пилот гражданской авиации Майк Портой закончил отчет о полете и закрыл ноутбук.

«Задолбала эта писанина!» — подумал он, зевая.

Долгий полет вымотал его, и отчет получился довольно халтурным. Взглянув на экран телефона, он обнаружил нежное послание от жены. Чтобы не перезванивать, Майк отправил одно из стандартных сообщений, хранившихся у него в папке с шаблонами. Сегодня его ждало кое-что поинтереснее болтовни с женушкой: вечер с Франческой. Всякий раз, бывая в Риме, он пытался охмурить прекрасную сотрудницу бюро находок. Он сходил с ума при мысли об этой сексуальной двадцатилетней девушке с аппетитными формами. До сих пор она не реагировала на ухаживания, но он чувствовал, что сегодня все изменится.

Выйдя из кабины, Майк причесался и застегнул пиджак.

«Нельзя недооценивать престиж униформы».

Прежде чем покинуть самолет, ему нужно было найти предлог, чтобы повидать молодую итальянку.

Майк окинул взглядом сотрудников клининговой службы — распределив обязанности, они быстро и сосредоточенно убирали самолет после рейса. На ближайшей тележке среди журналов и использованных бумажных платков пилот заметил красивую книгу в темно-синей обложке. Он подошел и взял ее в руки. На украшенной звездами коже золотыми буквами были вытиснены имя автора и название романа: «Том Бойд „Трилогия ангелов“. Второй том».

«Хм, понятия не имею, кто это, да и неважно. Главное — есть наживка!»

— Простите, но вы не можете забрать книгу.

Он обернулся, словно застуканный на месте преступления. Кто осмелился так разговаривать с ним?

Это оказалась одна из уборщиц, довольно симпатичная негритянка. У нее на шее висел обязательный для всех сотрудников бейдж с именем «Каэла», а закрывавшая волосы бандана представляла собой сомалийский флаг: белая звезда на синем фоне.

Презрительно взглянув на нее, он ответил:

— Я должен зайти в бюро находок, заодно занесу книгу.

— Мне придется сообщить об этом начальнику бригады.

— Хоть господу богу, если вам так хочется, — издевательским тоном ответил Майк.

Он дернул плечами и, не выпуская книги из рук, вышел.

Сегодня вечером Франческа заснет в его объятиях!

* * *

«Что за бред!»

С нехорошим предчувствием она полезла в сумку и обнаружила, что книги нет.

«Я забыла ее в самолете!»

Такси уже выезжало на шоссе, как вдруг Бонни крикнула:

— Стойте! Мне нужно вернуться в аэропорт!

* * *

Билли лежала на левом боку, обнаженная по пояс. Стоявший рядом кардиолог прилепил к ее груди три электрода и обильно намазал кожу гелем.

— Мы сделаем УЗИ сердца и поищем опухоль.

Затем он стал прикладывать аппарат в области ребер и грудины, каждый раз делая по нескольку снимков. Я хорошо видел на экране, как сильно бьется сердце испуганной женщины. Не скрылось от меня и тревожное выражение, появившееся на лице врача: с каждым нажатием кнопки он выглядел все более напряженным.

— С ней что-то не так? — не удержался я.

— Профессор Клузо все объяснит, — прохладно ответил кардиолог.

Немного помолчав, он добавил:

— Сделаем еще МРТ.

* * *

Сидевшая за стойкой девушка подняла глаза от журнала. Ее ответ вселил в него надежду.

— Она обедает в «Да Винчи».

Майк ушел, не поблагодарив и даже не подумав оставить найденную в самолете книгу.

Кафе «Да Винчи», расположенное в терминале номер один, напоминало оазис, отгороженный от суеты аэропорта колоннами из розового мрамора и увитыми плющом арками. Путешественники теснились у огромной стойки в форме буквы П, глотая крепчайшие эспрессо и лакомясь домашней выпечкой.

— Эй! Франческа! — крикнул Майк, заметив девушку.

С каждой встречей она казалась ему все красивее. Итальянка болтала с молодым сотрудником кафе. Этому типчику в длинном переднике платили за то, что он знает все этапы приготовления кофе — от зеленых зерен до струящегося в чашки божественного нектара.

Подойдя к ним, Майк положил книгу на стойку и вмешался в разговор, навязав свой язык (американский английский) и свою тему беседы (собственную персону). Но юная итальянка сходила с ума от молодого бармена: она хлопала ресницами и с жадностью внимала его словам. У него была обворожительная улыбка, смеющиеся глаза и черные кудри. Тестостерон ударил Майку в голову: с вызовом взглянув на римского ангела, он пригласил Франческу на ужин. Он знал небольшую тратторию рядом с Кампо де Фиори, где готовили восхитительные закуски… Но девушка покачала головой:

— Сегодня я ужинаю с Джанлукой.

— Э-э-э… а завтра? Я пробуду в Риме два дня.

— Спасибо за приглашение, но… нет!

Оба итальянца захохотали как сумасшедшие.

Пилот побледнел. Не может быть! Почему эта девица предпочла ему какого-то официантишку? Майк учился восемь лет, чтобы обладать престижной профессией, приводившей людей в восторг, а этот тип перебивался на жалкой работе в свободное от учебы время. Майк каждый день взмывал в небеса, а этому типу платили семьсот девяносто евро чистыми…

Чтобы не выглядеть полным идиотом, Майк решил что-нибудь заказать. Двое голубков давно болтали на родном языке. Волшебный запах кофе ударил пилоту в голову. Он залпом выпил американо и обжег язык.

«Ну и ладно, сниму шлюху неподалеку от Сан-Лоренцо», — расстроенно подумал он, прекрасно зная, что это не заменит очаровательную улыбку Франчески.

* * *

— Вы уверены? — переспросила Бонни. — Она мне очень дорога, там фотографии и…

— Можете написать заявление: максимально подробно опишите утерянный предмет и оставьте номер телефона. Если нам принесут его, мы сразу позвоним.

— Хорошо, — с грустью ответила Бонни.

Она старательно заполнила формуляр, но внутренний голос говорил, что она никогда не увидит странную незаконченную книгу Тома Бойда и не попробует шоколадное суфле миссис Кауфман…

* * *

Я озадаченно посмотрел на переговорное устройство. Клузо перехватил мой взгляд и пробурчал, почесывая голову:

— Не понимаю, как обращаться с этой штуковиной, слишком много кнопок!

Очевидно, так же обстояло дело со смартфоном последней модели, который пиликал и вибрировал каждые две минуты, тщетно пытаясь привлечь внимание профессора.

Весь день он делал операции и теперь выглядел еще хуже, чем утром. Лицо осунулось, под глазами залегли тени, а жесткая щетина, казалось, выросла за несколько часов на добрых полсантиметра.

На Париж спускалась ночь, кабинет постепенно погружался в полумрак. Однако Клузо не думал зажигать свет: нажав центральную кнопку пульта, он включил огромный плоский экран, висящий на стене. На нем один за другим стали появляться результаты анализов Билли.

Подойдя ближе, врач прокомментировал первую таблицу:

— Анализ крови подтвердил низкий уровень тромбоцитов, что объясняет анемию, — сказал он, глядя на молодую женщину через свои странные очки.

Он ткнул пультом и перешел к следующему слайду.

— УЗИ показало наличие нескольких миксом.

— Миксом? — заволновалась Билли.

— Расположенных в сердце опухолей, — коротко уточнил Клузо.

Подойдя еще ближе к экрану, он нажал кнопку, увеличив круглое темное пятно на снимке.

— Одна находится в правом предсердии. Классической формы, на короткой студенистой ножке, на первый взгляд вполне безобидная…

Несколько секунд он стоял молча, затем перешел к следующему изображению.

— А вот вторая вызывает у меня некоторое беспокойство. Она необычно большая, целых десять сантиметров, волокнистая, твердая и с прожилками. Частично задевает левое предсердно-желудочковое отверстие, не давая кислороду поступать в левую половину сердца. В результате организм испытывает дефицит кислорода, отсюда одышка, бледность и обмороки.

Тут я тоже подошел к снимку. Опухоль напоминала гроздь винограда, висящую внутри полости сердца на нескольких нитях. Я непроизвольно представил растущее внутри Билли дерево, его корни и волокна, по которым сок поступает в ветви и листья.

— Я… я умру? — спросила девушка дрожащим голосом.

— Миксомы очень большие. Если их срочно не удалить, есть серьезный риск артериальной эмболии, а это всегда приводит к скоропостижной смерти.

Выключив экран, Клузо зажег свет и опустился в кресло.

— Нужна операция на открытом сердце. Это рискованно, но в вашем положении куда опаснее сидеть сложа руки.

— Когда вы сможете прооперировать меня?

Своим зычным голосом Клузо попросил Коринну принести ежедневник: на каждой странице куча имен, операции расписаны на несколько месяцев вперед. Я испугался, что доктор отправит нас к одному из коллег, но, памятуя о дружбе с Авророй, он перенес прием одного больного, чтобы прооперировать Билли.

Этот тип мне определенно нравился.

* * *

От: bonnie.delamico@berkeley.edu

Тема: Трилогия ангелов, второй том

Дата: 13 сентября 2009, 22:57

Кому: milo.lombardo@gmail.com

Уважаемый господин Ломбардо!

Я обнаружила многочисленные сообщения, в которых вы заявляете о желании приобрести мой экземпляр книги Тома Бойда, чьим другом и агентом якобы являетесь. Хочу сказать, что эта книга не продается. К тому же я ее, к сожалению, потеряла, пока летела из Сан-Франциско в Рим. В настоящий момент ее до сих пор не принесли в бюро находок аэропорта Фьюмичино.

С уважением,

Бонни дель Амико

* * *

Луке не надо было ждать, пока чемоданы выгрузят на круговую ленту транспортера. Он ненавидел терять время и предпочитал путешествовать без багажа. В самолете он едва притронулся к еде. Его не привлекли ни резиновый салат, ни отвратительный омлет с макаронами, ни накрытый целлофановой пленкой и твердый, как камень, грушевый пирог.

Поэтому, прежде чем забрать машину со стоянки, он зашел перекусить в «Да Винчи». Кафе уже закрывалось, но хозяин согласился принять последний заказ: капучино и теплый сэндвич с моцареллой, помидорами и итальянской ветчиной. Лука сел за стойку и развернул «Ла Републику», собираясь дочитать начатую в самолете статью. Отложив газету, чтобы глотнуть кофе, он заметил забытую пилотом книгу в темно-синей обложке. Лука был адептом буккроссинга:⁸⁰ он покупал кучу книг, но вместо того чтобы хранить их дома, оставлял в общественных местах, чтобы другие тоже могли приобщиться к литературе. Он подумал было, что роман лежит тут не случайно, но, осмотрев обложку, не нашел никакой этикетки, подтверждающей его гипотезу.

Художник откусил сэндвич и полистал роман. Он не особенно интересовался современной литературой и ничего не слышал о Томе Бойде. Однако его поразило, что половина страниц тома девственно чиста, а кто-то из читателей воспользовался ими как фотоальбомом.

Лука доел и с книгой под мышкой покинул кафе. На подземной стоянке он нашел бордовый «Ситроен дэ эс»-кабриолет, недавно купленный на аукционе. Положив книгу на пассажирское сиденье, он отправился на юго-восток.

Художник жил за площадью Санта-Мария, на последнем этаже охристого здания в ярком живописном районе Трастевере. Свою огромную квартиру он превратил в лофт и устроил там мастерскую. Едва он открыл дверь, в глаза ударил резкий свет, необходимый для работы над картинами. Лука слегка приглушил его, щелкнув выключателем. Практически лишенное мебели помещение казалось необитаемым. В центре возвышался гигантский камин, окруженный изогнутыми стеклами. Повсюду виднелись мольберты, кисточки всевозможных размеров, валики, скребки для дубления кожи, ножи пчеловодов и десятки банок с краской. Ни детской кроватки, ни книжного шкафа, ни дивана, ни телевизора.

Лука внимательно осмотрел свои последние работы — монохромные картины с вариациями на тему белого: насечки, бороздки, выпуклости и крупные мазки, вместе создававшие оригинальную игру света и тени. Полотна высоко ценились на рынке произведений искусства, и коллекционеры отдавали за них большие деньги. Но Лука был умен, он знал, что добиться успеха и признания критиков можно и без особого таланта. В эпоху чрезмерного потребления и изобилия информации покупка картины казалась людям своего рода индульгенцией.

Художник снял куртку и принялся рассматривать фотографии, повествующие о жизни Этель Кауфман. Неожиданно его охватило волнение.

Он давно ни о чем не мечтал. Но в тот вечер ему страшно захотелось шоколадного суфле…